***
Без Энакина весь мир для Оби-Вана состоит только из ярости и одиночества. Он думал о мести - а кто бы не думал? - но побоялся, что, спустив себя с поводка, вновь станет тем чудовищем, а маленькие ручки дочери, оторванные от, на счастье, уже бездыханного тела, излишне часто являлись ему во снах, особенно теперь, когда в его кровати не было любимого. Для Оби-Вана будто исчезает огромная часть мира, а остальные живут дальше как ни в чем не бывало, будто его никогда и не существовало, будто не он изменил всю жизнь их клана. И Кеноби чувствует себя бессильным, беспомощным и таким слабым. "И что же теперь? Ждать еще одного "избранного"? Следующего тысячелетия? С предыдущим я же так и не встретился, тот к 1721 году уже был мертв... Это Мол где-то набрался дури ждать обращения «суженного» семнадцать веков... Но это всё не важно, никто не сможет заменить Энакина." Бессмертие - это одиночество и отчаяние, когда его не с кем разделить. Оби-Ван мучается, оказывается, он настолько привык к Энакину, что даже не думал, что когда-то они могут расстаться. Он питал наивную надежду на их счастливое "Всегда и навечно". Иногда что-то просто случается и ты ничего не можешь поделать с этим. Но вот потом всё зависит от тебя: не то что случается, а то что ты будешь делать с этим. Он мог бы сжать горло этого Фоули, исцарапать его ногтями и потребовать ответов, но объяснения не в силах обратить прошлое. А вот магия... магия может. И он со всех ног бросается к своей единственной оставшейся надежде - Фрее.***
- У меня чувство будто какой-то очень важной части меня не хватает... Фрея, я долго думал и... речь же идет об Энакине... Энакине! Я должен всё исправить. - Ты говоришь о... - Да. И я уверен. - Хрономантия опасна... даже мне сил хватит лишь на одну попытку. - Я понимаю, что шанс только один, но я готов. - Будь по твоему.***
- Всё как всегда. С Молом ни... - Оби-Ван обрывает себя на полу-слове, качая головой, будто пытаясь найти потерянную мысль, а на самом деле осознавая где, точнее когда, он. - Бен, ты чего? - спрашивает его Квинлан с очередным кирпичом в руках. Но Оби-Ван вместо ответа быстро сворачивает шею своему лучшему другу и принимается кулаками разбивать каменную кладку, за которой таится измученный Энакин. Юноша выпадает из места своего заточения прямо в окровавленные руки любимого. И они втроем (Мол чувствует следы хрономантии на Оби-Ване и не собирается пропускать момент ради которого тот рискнул прорвать нить хронологии) исчезают из особняка, найдя убежище в пустующем уютном лофте одной из новостроек. - Перенеслась только моя душа, то есть "я" сейчас в своем более раннем теле, - разъясняет Оби-Ван, он давно понял, что утаивать что-либо от "избранного" не имеет смысла. - Погоди, ты говоришь, что я умер? И просишь выпустить Вейдера? Типо только он сможет меня спасти?! - под конец фразы Энакин уже шипит, уязвленный до глубины души: он потратил столько сил, что бы заткнуть свою вторую сущность, а тут... сам Оби-Ван загоняет его в эту ловушку безумия... Энакин отрицательно качает головой. - Ни за что, никогда! - Эни, это ощущение, что ты даешь мне просто глядя в глаза. Это ощущение, что заставляет чувствовать себя живым. Когда я закрываю глаза, я вижу тебя, когда я открываю их, то скучаю по тебе. Я хочу, что бы ты выжил в неминуемом Слиянии, иначе я опять сойду с ума. А Вейдер - это единственный выход. Энакин тяжело выдыхает, он понимает, что должен стать сильнее, что бы добиться победы, и его лучший шанс здесь в нём самом. Он закрывает глаза и тянется к своей второй сущности, взывает к нему, извиняется за всё минувшее и выпускает без каких-либо условий, даёт ему карт-бланш, лишь надеясь, что не пожалеет. - Ты всегда оберегал меня и защищал... Хоть ты и часть меня, впервые я чувствую себя частью тебя. - Наконец-то слились душа и тело, - Вейдер оборачивается к Оби-Вану и претенциозно взмахивает руками, - Душа Энакина всегда была темной, была мною, он просто не хотел никогда этого признавать. Теперь же всё идеально! Мы идеальны. - Что бы ты ни сказал или сделал - это ничего между нами не изменит. - Не зарекайся, Оби-Ван, - криво и хищно улыбается Вейдер, а затем оборачивается к Молу. - Хочу забрать твою силу. Добровольно будет проще, хотя могу и отнять. - Потому что Мол тоже "избранный"? Первый "избранный" после возникновения пророчества еще до начала этой эры... - Да, да. Кровь как вино, чем выдержанее, тем вкуснее. Так ты ровесник Иисуса? - Никогда его не встречал, - безразлично пожимает плечами Мол. - Пообещай, что следующей твоей жертвой станет Сидиус - этот проклятый манипулятор, испоганивший всю мою жизнь. - По рукам. С мощью твоей крови во мне у него нет ни шанса. - Всему можно найти применение. И всему можно положить конец. Так или иначе, все умирают в одиночестве. Я готов. - Все, но не ты, - Вейдер толкает Мола в объятия быстро и почти внезапно появившегося за его спиной Оби-Вана. - Мы будем с тобой до последней капли.***
Кровь течет из носа, заливая губы, девушка тратит слишком много сил на поддержание заклинания. Пусть она из семьи первородных, пусть ей больше тысячи лет, но всё же она не всесильна. И в самый нужный момент появляется Граф, прокусывая своё запястье и давая ей целебной вампирской крови, а затем берет её за руку, крепко сцепляя пальцы, и продолжать изматывающее заклинание ведьме становится легче; в тоже время она видит дух, что теперь живет в теле Графа. - Тссс, - прижимает палец к своим губам Талзин. - Эта оболочка мне пока что нужна.***
Шар, похожий на глобус, но состоящий из незамкнутых линий шипит в недрах шкафа, где загорается из-за этих действий одежда. Алекс Фоули отрывается от невообразимо сладких губ своей девушки и распахивает, рассыпавшиеся прямо в его руках в пепел дверцы. - Ох, дерьмо, - выдыхает он, неприятно пораженный. - Что это? - спрашивает Джессика. - Детектор, он улавливает изменения хронологии. Кто-то прорвал континуум и строит козни моему делу. - Тогда тебе стоит ускорить планы, - Джессика откидывается на кровати и раскидывает руки, как добровольная жертва на жутком алтаре. - Возьми меня и мою силу.***
- В тебе будто два разных человека: один - теплый и любящий, а другой - холодный и жестокий. - Мне страшно. Скажи что я это я, - просит Энакин Оби-Вана, когда они стоят рука об руку в гостиной особняка Майклсонов и ждут Алекса, что с минуты на минуту должен объявиться. - Раз ты так занервничал, что даже рискнул прорвать континуум, то выходил я выиграл! - смеется, соткавшийся из воздуха напротив них юный колдун. - Победил прежде, смогу и в этот раз. Он протягивает руку своему брату, надеясь, что тот добровольно пойдет на ритуал, но вампиры перед ним исчезают. И не возможно понять, была ли это иллюзия или же они стали каким-то образом настолько быстры. Но одно неоспоримо - его загнали в ловушку. - Что-то план твой говеный, милый мой Лекси, - манерно шепчет на ухо колдуну Вейдер-Энакин, а тот дергается, он ненавидит такое сокращение своего имени, поэтому взрывает все предметы в комнате, надеясь, что хоть одна щепка вопьется в вампиров и ранит этим их. - Двое на одного - нечестно! - кричит Алекс в пустоту. Он растрачивает магию, стараясь ранить, дразнящего его брата, что появляется буквально на долю секунды, а потом вновь исчезает. Невозможно быть настолько быстрым. Легкий страх только усиливает бурлящий гнев Алекса. Вейдер-Энакин играет с колдуном, как играл со всеми своими жертвами, что это если не Зло? И в нем проклюнулась эдакая вычурность, присущая прежде только Молу... Если это и Зло, то Оби-Вану оно по душе и это Зло прекрасно. Некоторые считают, что снятие барьеров раскрывает истинную сущность, но определяет нас именно то, что мы так отчаянно скрываем. Нужно научиться быть счастливым с тем, что у тебя есть. У Оби-Вана есть семья, есть багаж, что делает его самим собой, и есть любовь - идеал, что лучше всего заполняет его сердце. Погрузившись в измышления, Оби-Ван не успевает уследить, когда Энакин сносит своему брату голову, а затем поджигает тело, своей новой вампирской силой, что он обрел после той их безумной ночи на троих. - Forte. Molto forte,* - аплодирует им Граф и, в итоге, празднуя совсем не то, о чем думают, они пускаются в пляс.