wicked game

уизли никогда не поддавался ему в шахматах, редко чистил карманы потрёпанной мантии от конфетных фантиков и шоколадных обёрток и забавно бубнил под нос не очень понятные, — потому что рваные слова звучали на английском, а с английским виктор крам справлялся в разы хуже, чем с квиддичем или с волшебным турниром, — ругательства. уизли всегда смотрел на него с нежностью и обожанием: никакой зависти, хотя завидовать было чему; никакого слепого боготворения — лишь уважение чужих способностей и личностных качеств. уизли не требовал говорить много, хотя сам постоянно растрачивался, объясняя банальные для британии, но странные для студента по обмену вещи и забавно жестикулируя в процессе, — понимания это, конечно, не прибавляло, но на хмуром лице крама хотя бы иногда проскальзывала улыбка. не такая искренняя и светлая, как у рона, но болгарин правда старался. уизли был никем и абсолютно всем одновременно, и виктор не мог с точностью сказать, чего он желал больше: стать обладателем кубка огня или получить в награду хотя бы один чёртов поцелуй от рыжего бестолкового гриффиндорца.