О важности здорового образа жизни, о юности и любви

Иногда они включали телевизор – достаточно громко, чтобы можно было услышать в другом конце коридора – и смотрели новости. Пэтти предположила, что Трент и его банда боялись и в то же время жаждали узнать что-нибудь про себя, что полиция вышла на их след или что-то вроде того, и поэтому регулярно изучали новостные программы. Однако время шло и постепенно репортажи про похищенную девушку из богатой семьи пропали из эфира, а на их место пришли новые, странные и тревожные: про зловещее дерево, за одну ночь выросшее в центре соседнего Редгрейв-Сити. Дерево, которое в один прекрасный момент обнаружило свое сверхъестественное происхождение и напало на жителей города. Пэтти не было никакого дела до всех этих сенсаций: у нее была только одна задача – выдержать весь тот абсурд, что свалился на нее словно снежная лавина, а уж с потусторонним дерьмом Данте как-нибудь разберется. Разве это не его работа? За прошедший месяц у нее значительно отрасли и даже кое-где обломались ногти, фигура – несмотря на то, что ее кормили несколько раз в день, – осунулась. Наверняка она скинула не меньше десятка фунтов, что в прошлом ее бы только порадовало. Но не сейчас, когда организму требовалась вся энергия, какую только можно было скопить для реализации дальнейших планов. Светлые локоны, которые она прежде любовно подкручивала каждое утро, свалялись в невнятное мочало, и хоть время от времени ее отводили в душ, где под ехидные улюлюканья поливали из шланга, а после унизительно ощупывали, обтирая полотенцем, чувствовала она себя невероятно грязной. Хуже этого был только ежедневный «сортирный ритуал», как они это называли, когда ее заставляли справлять нужду в специально приспособленное для этого ведро, а после выносили экскременты в туалет и безмозгло гоготали. А уж как они заливались, когда заметили в ведре красные выделения... Пэтти ненавидела их всех. Всех до единого! Мечтала, чтобы пришел Данте и устроил в опостылевшей общаге настоящую резню, чтобы вывернул этих уродов наизнанку! Мечтала, чтобы хоть кто-нибудь пришел за ней... Черт, да ее задница уже стала почти такой же деревянной, как тот стул, на котором ее заставляли сидеть целыми днями! И если бы не Коди, позволявший ей время от времени перемещаться на диван, когда в здании они оставались одни, то она бы давным-давно сдалась и обратилась в пускающий слюни и льющий бесконечные слезы овощ. В конечном счете, именно Коди должен был стать ее счастливым билетиком на волю. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы склонить его на свою сторону и выяснить кое-что важное об остальных. Все они были наркоманами и все – кроме одного – явно сидели на чем-то тяжелом: Пэтти хорошо рассмотрела следы от инъекций на сгибе локтей ублюдочной троицы. Большую часть украденных денег из ее дома они спустили на химию и алкоголь, остальное – на всякую ерунду вроде дорогущей рамы для безвкусной мазни Трента или ванны на позолоченных ножках, которую водрузили прямо посреди подсобки и наказали ей там спать. Разумеется, спокойствия их сумасбродства не добавляли. В любой момент они могли стать неадекватными и выкинуть нечто ужасное, как, например, в тот раз, когда «клоун» притворился, что у него конвульсии, упал на пол и начал пускать пену и блевать, а Трент швырнул ее к дрыгающемуся телу и скомандовал делать искусственное дыхание рот в рот, безумно хохоча. Это было омерзительно… Пэтти до сих пор передергивало, когда она вспоминала об этом. Впрочем, за все то время, что они провели «бок о бок», она успела тщательно изучить каждого из негодяев, узнать их имена – даже видела пару раз без масок! – и теперь отчасти могла предсказать их поведение, что само по себе являлось неплохим подспорьем для задуманного побега. Самым опасным, конечно, был Трент, вожак. Особенно, когда ширялся. Именно в таком состоянии он совершил грабеж в ее доме, и она прекрасно помнила, чем все кончилось: стрельбой и ее собственным похищением. У него был раздражающий смех, а ещё пистолет и охотничий обрез – Пэтти иной раз на полном серьезе надеялась достать что-нибудь из этого и пристрелить мерзавца во сне. Его правая рука – Стивен... Что ж, в этом подонке с ее точки зрения не было ничего особенного: он в самом деле был похож на шута, постоянно юлил и ехидничал, и беспрестанно подлизывался к Тренту, что и сделало его правой рукой, по всей видимости. «Большого баса» звали Брайсом, и с ним точно стоило быть настороже. Хотя бы потому, что помимо мощной мускулатуры он обладал некоторыми зачатками мозгов, а в планы Пэтти не входило попасться в самом начале. И, наконец, Коди. Безобидный травокур с симпатичной мордашкой и полным отсутствием характера. Как он попал в такую гадкую компанию – большой вопрос. Он единственный старался не принимать участия в этих представлениях в ванной комнате и прочих издевательствах – в такие моменты всякий раз таинственным образом отсеивался от остальных. Он без сомнения был ее главной ставкой в этой выматывающей игре на выживание. Ее по-прежнему связывали и оставляли под присмотром одного из членов банды в дневное время суток, в ее присутствии по-прежнему носили маски… Все кроме Коди. И в этом было то самое преимущество. Он начал ей доверять. — Хочешь? — однажды он поднес самокрутку к ее лицу и повел из стороны в сторону, едва коснувшись папиросной бумагой кончика носа. — Нет, — с непозволительным для заложницы презрением в голосе припечатала она, а после непродолжительной паузы уже более спокойно продолжила: — И тебе не советую. Коди пожал плечами, но косяк отложил. Во всяком случае, пока. — И как ты докатился до жизни такой? — иронично хмыкнула Пэтти, не особенно рассчитывая, что он ответит: вопрос был скорее риторический. Но Коди ее удивил. — Старший брат. Он... — было видно, как тяжело ему подбирать слова, — он состоял в братстве до того, как выпустился. Был одним из лучших. — Мм, старшие братья, — понимающе кивнула Пэтти, — они такие. У нее самой ни братьев, ни сестер не было, однако в тот момент она почему-то вспомнила о старшем брате Данте – и поежилась, будто от холода. Леди в свое время немало поведала ей о прошлом Данте, в том числе и о событиях у древней башни. Немало, но, откровенно говоря, Пэтти хотелось бы узнать еще больше. Хотелось бы стать частью его жизни. Собственно, ради этого она и пригласила Данте на вечеринку – чтобы сказать, как много он для нее значит... Она снова вздрогнула – на этот раз от смущения – и серьезно посмотрела на Коди. — Отпусти меня. Тот не сразу понял, о чем она, а когда все же сообразил – тень страха отразилась в его глазах. — Что ты такое говоришь, я не могу! — Можешь. Коди часто-часто затряс головой. Ничем не прикрытый свет от лампы в безголовом торшере делал его лицо резким, скуластым – может быть даже красивым. Да, пожалуй, со своими густыми каштановыми локонами он мог бы понравиться Пэтти, если бы не одно «но»: Данте. Мелочам вроде ограбления ее дома и участия в ее собственном похищении Пэтти не придавала особого значения, а вот большое и опасное «но» в красной коже со смертоносной железякой за спиной заставляло ее сердце биться чаще от одной только мысли о нем. — Они убьют меня на месте, если сделаю так, как ты говоришь, — с сожалением произнес Коди после длительной паузы. — Сколько я уже сижу на этом гребаном стуле в этой сраной общаге? — зашипела Пэтти, у которой к этому времени закончилось терпение. — Сколько вы издеваетесь надо мной? Я понимаю, эти три торчка считают меня игрушкой или вроде того, но ты-то! — тут ее перекошенное от злобы лицо смягчилось, а связанные за спиной руки перестали сжиматься в кулаки. — Ты-то хороший парень, Коди. Хороший, просто в какой-то момент свернул не туда. Но ведь еще не... — Я не хороший, — сухо перебил ее Коди, поднимаясь с табурета, на котором сидел рядом с ней. — И, если ты сейчас же не замолчишь, я буду вынужден закрыть тебе рот кляпом. — Еще ведь не поздно, — упрямо продолжала Пэтти. Она намеренно игнорировала его потуги казаться злым и страшным – слишком хорошо знала, что как бы он сейчас ни поступил – зерно сомнения уже было посеяно. — Ты знаешь, в глубине души точно знаешь, что они убьют меня. Я слишком много видела, слишком… затянулось это все. В конце меня непременно убьют. Но ты можешь помочь мне выбраться отсюда. Спасти жизнь. Если сделаешь это, в полиции учтут добровольную сда... Договорить ей не дал свернутый валиком отрез полотенца. Коди затолкал этот валик ей в рот – достаточно глубоко, чтобы она не могла выдавить его языком, но при этом он был не настолько большой, чтобы препятствовать дыханию. Посмотрев на нее в последний раз, он нахмурился, натянул маску и скрылся в арке. Пэтти улыбалась вслед. Как могла, искривив уголки рта вокруг кляпа, но улыбалась. Коди захватил наживку, теперь нужно было только ждать. Не то чтобы она ему солгала. Вероятность того, что от нее могли избавиться, росла с каждым днем, однако вряд ли они стали бы делать это прямо в доме. Скорее всего, ее вывезли бы куда-то за город и там по-тихому прикончили. Оставалось действовать на опережение. Через два дня Пэтти сквозь сон почувствовала, как что-то щекочет ее лицо. Она не сразу поняла, что происходит: не просыпаясь, поправила подушку – единственное, что выдали ей похитители из постельных принадлежностей – и поерзала, выбирая более удобное положение. Ванна все-таки не была приспособлена для сна. — Пэтти, — позвал тихий голос, и девушка тут же широко распахнула глаза. Коди, почти неразличимый в царящей вокруг темноте, осторожно гладил ее щеку. — Нам пора. Она резво вскочила и поморщилась, задев коленкой мраморный бортик. — Трент вчера проводил общее собрание братства. Тебя хотят доставить в Редгрейв на съедение монстрам… — Монстрам? – непонимающе переспросила Пэтти, выбираясь из ванной. Присев на корточки, она протянула связанные руки вперед, и Коди перерезал веревку. — Ага, — кивнул он, помогая ей подняться, — ты ведь не видела последних репортажей? Дерево теперь не самое страшное. Город наводнили жуткие твари, много народу погибло. Власти пригнали армию, но взять это под контроль, кажется, нереально. А еще… — А как же Данте? Коди с удивлением уставился на нее. — Что? — Нет… — Пэтти покачала головой, соображая, что сказала лишнего. Где демоны – там и Данте, но уж если он и позволил чему-то такому произойти, то наверняка лишь потому, что собирался с силами. Не может такого быть, чтобы он проиграл. — Ничего. Под покровом ночи они выскользнули из коттеджа, в котором располагалось общежитие братства, и устремились к цивилизации – от университетского городка им предстояло преодолеть около дюжины миль пешком. Благо, по дороге. — Что теперь будет, как ты думаешь? — спросил Коди, шагая рядом с ней и время от времени поглядывая на развязавшийся шнурок, — меня посадят? — Обязательно посадят, — с готовностью отозвалась Пэтти, но, заметив, как переменилось его лицо, поспешила добавить: — однако ты ведь помог мне сбежать. И был добр все это время. Суд совершенно точно учтет эти обстоятельства и сократит срок… Коди молчал, продолжая идти вперед. Злосчастный шнурок монотонно болтался из стороны в сторону, а вся его фигура выражала такую скорбь, что Пэтти не удержалась и похлопала его по плечу. — Все будет хорошо, — сказала она и почти не покривила душой. У нее в самом деле все так и будет, Коди – другое дело. Он был старше всего на пару лет, но уже успел вляпаться в такое дерьмо! И пусть он, в общем-то, неплохой парень – за свои поступки всегда нужно отвечать. Конечно, она могла бы наставить его на путь истинный, взять на «воспитание», может быть даже смогла бы с ним встречаться, но… Пэтти смотрела на длинные каштановые волосы, а видела россыпь белого снега. Смотрела в мутно-зеленые глаза, но вместо них представляла голубые, такие ледяные и теплые одновременно… Она помотала головой. Нет уж. Коди придется справляться самому, а у нее – свои проблемы, которые в скором времени предстоит решать. До первой автобусной остановки на окраине Кейсивиля они добрались спустя четыре часа.