Чакра

– Мне хочется тебя сожрать. Живьем, – задумчиво проронил Гаара, когда он вошел в спальню, и Неджи удивленно приподнял бровь, не зная, как реагировать на подобное откровение. Понятно, что это было сказано метафорически, но Гаара обычно выражался намного изысканнее, так, что это граничило со старомодностью, когда были приняты вычурные выражения чувств. А сейчас что-то менялось между ними, его подпускали ближе, приподнимая последнюю завесу – Неджи чувствовал это, но не мог выразить свои ощущения словами. Гаара и раньше был с ним честен, однако его доверие имело пределы. Как бы близко они ни находились друг к другу, но между ними существовала определенная дистанция, даже когда Гаара в него кончал. – Тебе неловко, прости. – Нет, все в порядке, просто удивился. Мне такого раньше не говорили, – улыбнулся Неджи, наскоро отжимая волосы. – Э-эй! Последний возглас относился к креслу, бесцеремонно подбившему его сзади под колени. Медленно подплывая на нем к лукаво посматривающему Гааре и изо всех сил пытаясь сохранять невозмутимый вид, Неджи размышлял о том, что и сам перешел на новый уровень доверия – даже задним числом не почувствовал ни потока чакры, ни движения воздуха, значит, полностью расслабился, поскольку хороший шиноби на подсознательном уровне всегда настороже. – Я так рад, что ты решил наведаться в Суну, – он протянул руку, и Неджи шагнул прямо на кровать, опускаясь на колени рядом с сидящим на краю Гаарой. – Шикамару иногда упоминает о тебе в письмах, и Темари потом мне рассказывает, поэтому я в курсе, что с тобой все в порядке, но иногда хочется убедиться в этом самому. Я даже подумывал о визите в Коноху… Что? Это уже чересчур? Ты побледнел… – На последнем совете клана старейшины кое о чем мне рассказали… Гаара слушал, не прерывая, молчал, даже когда Неджи подводил голос, только взгляд становился все холоднее и холоднее. – Что ты намерен предпринять? – спросил он наконец. – Не знаю, мне все еще трудно поверить в собственную никчемность. Гордость мешает, наверное, – невесело усмехнулся Неджи. – В одном я уверен точно – на поводу у них не пойду. Скоро они это уяснят. – Если ты хочешь их убить, я помогу тебе, – буднично предложил Гаара. – Убить?! Боги, мне и в голову такое не приходило. – Иногда это всего лишь упреждающий удар. – Но… Гаара, я попросту не смогу поднять на них руку. Какими бы они ни были, я не желаю им смерти. Мы же клан. Семья… – беспомощно закончил он, сам до конца не веря в то, что говорит. Ведь не дрогнула же у старейшин рука обречь на смерть нерожденного ребенка… – К черту все, – устало выдохнул он, – я не убийца, не какой-нибудь Учиха, я не смогу жить с сознанием того, что вырезал свой клан, пусть даже самую уродливую ветвь нашего семейного древа. Можешь назвать меня слабаком, но становиться монстром я не хочу. – Это не сила и не слабость – это твой выбор, – спокойно сказал Гаара. – Ты можешь убить или быть убитым, когда единственный человек, которого ты любил, нападет на тебя со спины. Но если ты не хочешь мстить, то зачем тогда пришел ко мне? И снова этот вопрос, уже ставивший его в тупик. Честнее всего было бы ответить – хотел убедиться, что хоть кому-то нужен, – но он не мог заставить себя произнести это вслух. Как признаться, что он приходит к Гааре зализывать раны, зная, что тут никогда не оттолкнут, что не найдется никого, кто задвинет его в глазах Гаары на второй план? Даже в мыслях это звучало жалко. – Я бы очень хотел помочь тебе, если позволишь, – Гаара говорил очень тихо и осторожно, должно быть, снова пытался щадить его эго. – Все, что в моих силах… – Я должен справиться с этим сам, если все время буду ждать поддержки со стороны, то никогда не стану по-настоящему взрослым, – сказал Неджи, понимая, что говорит что-то правильное только по мере того, как слова вырывались из его рта. – Я как никто знаю их слабости… Чертовы замшелые пни! Всегда знал, что им нельзя доверять. Выжившие из ума развалины, помешавшиеся на власти. Я не боюсь их, к черту! Они мне просто омерзительны. Раньше я гордился тем, что я Хьюга, а теперь мне просто стыдно быть представителем этого клана! Если отец знал об этом… Неджи сник, весь боевой задор куда-то улетучился. Нет, только не отец! – Разве можно было сознательно пожертвовать своим будущим ребенком? – прошептал он, глядя в пол. Гаара привлек его к себе, легко целуя в висок: – Не думай об этом, твой отец любил тебя и никогда бы так не поступил, – уверенно сказал он, чуть ли не впервые в жизни идя на сознательную ложь. Уж ему-то было известно, на что способны самые близкие люди, они с Наруто сполна прочувствовали на себе силу родительской любви. Возможно, Хизаши Хьюга пребывал в неведении относительно генетических экспериментов, но Гаара в этом сомневался, впрочем, не забывая о том, что его отношение к этому вопросу далеко от объективного. Он сказал не то, что думал, а то, что Неджи нужно было услышать. Гаара хотел его успокоить и поддержать, горечь в голосе Неджи проникала в сердце, оставляя какие-то странные ощущения, похожие на те, которые он испытывал, вставая после боя с Роком Ли. В ответ Неджи вцепился в него так крепко, что все силы уходили на то, чтобы сдерживать песок от атаки. Гаара сидел в его объятиях не шевелясь, и ждал, пока его отпустят. В конце концов хватка ослабела, Неджи целомудренно поцеловал его в щеку и отстранился, глядя в глаза, а Гаара неожиданно для себя самого потянулся следом. Он клятвенно пообещал себе прекратить при первых же признаках неприятия, но Неджи с охотой отвечал на поцелуи, становившиеся все менее невинными, и сам развел ноги, откидываясь на кровать и утягивая его за собой. Гаара прикоснулся к его лбу, провел над бровями, задевая повязку, потянул за бинт: – Можно? Неджи нервно вскинулся. Почему он хочет ее снять? Как будто унижения, испытанного при рассказе, было мало, теперь Гаара решил его добить? – Пожалуйста, Неджи. Просто позволь. – Зачем тебе? – Это не для меня, это для тебя, – сказал Гаара. – Почему ты презираешь себя только за то, что родился? Ты должен принять себя таким, как ты есть, и перестать стыдиться. Как принимали себя мы с Наруто. Ты теперь такой же. – Что?! – Конечно, – он стал медленно снимать бинт. Неджи даже не сопротивлялся от удивления. – У нас оказалось гораздо больше общего. Сам подумай, и тогда поймешь. – Но… – Мы не должны были стать такими, нас искусственно сделали. Кто-то стал монстром, а кто-то – очень сильным шиноби. И очень красивым. – Гаара отвел темную челку, обнажая печать Подчинения, и поцеловал его в лоб, шепча: – Идеальным и самым желанным. Он интуитивно подобрал самые правильные слова. Неджи повалил его на кровать, нависнув сверху, и подсохшие волосы укрыли их по плечи, словно шатром. Восхищение, которое он читал в глазах Гаары, было неподдельно искренним, а пальцы, очерчивающие контуры печати, прикасались без брезгливости, лаская. – Я… – хотелось что-то сказать, но мысли разбегались, как ручейки песка, струившиеся по стенам спальни. Как облечь в слова благодарность, которую он испытывал в тот момент, Неджи так и не придумал, поэтому просто с жаром поцеловал его, надеясь, что Гаара поймет и так. А дальнейшее слилось в одно горячее цунами, подхватившее и понесшее. Гаара крутил его, как куклу, целуя, облизывая, переворачивая, помогая себе чакрой – какое-то время они вообще висели над кроватью, а вокруг носилась сплошная песчаная стена, и Неджи изнемогал от удовольствия в этом оке бури, пока Гаара, закинув его ноги себе на плечи, трахал его так, словно делал это в последний раз. Неджи захлебывался горячим воздухом, сердце выскакивало из груди, пот заливал глаза, но он продолжал тянуться к любовнику снова и снова, пока мог поднять руки. Ему казалось, что он никогда не насытится этими поцелуями, этим пылающим взглядом, этими ласками, воспламенявшими тело от желания. Он хотел Гаару, хотел даже тогда, когда сил не осталось, и прикосновения к чувствительной коже стали приносить боль. Неджи хотелось принять его еще глубже, впустить в себя без остатка, и он не обращал внимания, что песок оставлял на его теле ссадины. Даже когда он почувствовал запах крови, удовольствие стало только острее. Только с Гаарой он мог позволить себе так раскрыться, только ему можно было так отдаться. – Гаара… – Неджи не знал, что собирается сказать, зато у самого Гаары с этим проблем не возникло. – Я люблю тебя, Неджи Хьюга, – четко проговорил он, и на пол обрушилась волна песка, оставив нетронутой только кровать, а Неджи показалось, что это небо упало на землю. Неожиданное признание как громом его поразило. Гаара заглянул в широко распахнутые от шока глаза и добавил: – Не нужно ничего отвечать. Просто хотел, чтобы ты знал.