Скрываясь от чужих глаз

Цзинь Лин — глава ордена. Это влечет за собой много как плюсов, так и минусов. Но наиболее неприятный для Лань Юаня — в очередной раз узнавать о том, что главу Цзинь Жуланя пытались убить, когда он не мог даже защититься. К счастью, эту попытку удалось пресечь прежде, чем убийце удалось осуществить задуманное. Цзян Чэн же, посовещавшись на этот счет с Вэй Ином, согласился с тем, что Цзинь Лину лучше остаться на время под покровительством Цзэу-Цзюня, пока его ци не придет в норму. — Восстановить поток я мог бы и в Юньмэне, это не настолько большая проблема, чтобы прятать меня здесь, как немощное дитя. — В Юньмэне убийца бы сразу догадался, где тебя искать. — А в Облачных Глубинах, скажешь, не догадается? Да я сюда скоро жить перееду! — Но попасть сюда будет сложнее, чем на пристань. Цзинь Лин хмыкает, но знает, что Лань Сычжуй прав, поэтому возразить ему нечего. Его гордость страдает, и сам он поэтому гораздо раздражительнее обычного. — На прошлой неделе дядин гобелен уничтожили. Пока искал достаточно искусного в своем деле художника, чтобы восстановить его, теперь вот это. Цзинь Лин досадливо вздыхает, подпирая кулаком щеку. Он совсем не выглядит человеком, которого пару дней назад пытались убить. У Сычжуя мысль об этом вызывает смутное чувство тревоги, но вслух он спрашивает только: — Возможно, что это как-то связано с нападением на тебя? — Связано или нет, а гобелен испорчен, — Жулань поднимает на него сердитый взгляд своих карих глаз. — Даже спустя столько лет находятся желающие выразить свое недовольство по поводу Цзинь Гуанъяо, а крайним оказываюсь я как его единственный родственник. — Я все же передам учителю Вэю об этом. В первую очередь стоит обратить внимание на особо ярых противников Ляньфан-цзуня. — Тут помимо противников Ляньфан-цзуня, еще моих противников предостаточно, — в голосе Цзинь Лина скользит плохо скрываемое уныние. Сычжуй садится рядом, оглаживая его плечо. — Даже у Цзэу-Цзюня есть те, кто недоволен его политикой, — начинает он, но Жулань отмахивается. — Знаю-знаю, я все это сто раз слышал. И глава из меня замечательный, и юной госпожой меня больше не зовут. Теперь меня зовут подражателем главе Цзян, что, в общем-то, тоже не особо-то и лучше. Он поднимается, направляясь к своим временным покоям. Сычжуй его не останавливает, дает время побыть одному. В конце концов, он и так постоянно нарушает его личное пространство. Но к девяти Лань Юаню приходится вернуться. Все же изначально это его комната. Ему было бы достаточно просто спать рядом с ним. Но Цзинь Лин решает иначе. Первым целует, жадно, нетерпеливо, и не отпускает, несмотря на все доводы Сычжуя о том, что сейчас это не пойдет ему на пользу. — Посмотри на Вэй Усяня. Ядро у него меньше, чем у самого неопытного из адептов. А ничего, живет и здравствует, — говорит он, вплотную прижимаясь бедрами к бедрам. В голове Сычжуя много аргументов против его слов, но он теряется в них, уступает, крепко обнимая Цзинь Лина за талию. Он понимает, Цзинь Лин пытается сказать, что он скучал. И сам Лань Юань скучал тоже. Скучал, волновался и желал. Он утыкается носом в ямочку на шее Жуланя, чувствуя, как лихорадочно стучит его пульс, несмотря на внешнее спокойствие. От этого становится тепло и хорошо, Сычжуй неосознанно стискивает Цзинь Лина сильнее, слыша смешок где-то над ухом. Он совершенно пропускает момент, когда Цзинь Лин остается полностью без одежды, а его собственные нижние наполовину стянуты. Кожа Жуланя практически горит под его руками и он слегка прогибается, когда Сычжуй целует его между лопаток. Он хочет его. Так безумно и уже очень долго. Но позволяет себе зайти дальше, только когда А-Лин — его А-Лин — поворачивает голову к нему, пылко выдохнув: — Да сделай это уже, черт тебя дери! Он продолжает покрывать спину Цзинь Лина почти невесомыми поцелуями, в противовес пальцам, которые быстро двигаются у него внутри. — А-Юань... — всхлипывает Цзинь Лин, когда пальцы в нем заменяются на нечто другое, горячее и влажное. Он все еще старается не спешить, но Жулань сам поддается ему навстречу, заставляя потерять остатки самообладания. Сычжуй берет его сзади. Несдержанно толкается внутри, заставляя Цзинь Лина сжимать простыни под ним. Жулань кусает губы, пытаясь сдерживать рвущиеся наружу звуки. И, не раздумывая, впивается зубами в заботливо подставленную Лань Юанем руку. В ответ тот с силой вбивается внутрь, входя до упора, возможно, слишком резко. Цзинь Лин шипит. Юань чувствует, как по ладони стекает слюна и, скорее всего, кровь с прокушенных пальцев. Кончает он почти сразу, стоит Сычжую обхватить его член, несколько раз толкнувшись рукой. Прогибается в спине, из-за чего Юань падает на него, придавливая к кровати всем весом, сжимает его настолько сильно, что становится физически больно. Сычжуй утыкается лицом в его спину, но все равно не сдерживает хриплый стон, когда переполняющий его жар находит выход наружу. — Отвратительно, — недовольно констатирует Цзинь Лин, чувствуя вытекающую из него жидкость. Сычжуй в ответ на это почему-то ужасно смущается, словно это их первый раз. — Но это стоит того, — добавляет Жулань, глядя на него без малой капли стеснения. — Ты поможешь мне добраться до бочки с водой, или мне придется тащиться к ней самостоятельно? На дворе уже ночь, поэтому они не боятся попасться кому-либо на глаза. Если они и могут встретить кого-то, то разве что Лань Ванцзи с Вэй Усянем, да и те сейчас далеко от Облачных Глубин. — Возможно, мне стоит быть благодарным неизвестному доброжелателю за лишнюю возможность побыть с тобой наедине, — едко замечает Цзинь Лин, когда Сычжуй послушно несет его к бочке и даже опускает внутрь. — Мне не нравится мысль о том, что для этого твою жизнь нужно подставить под угрозу, — Лань Юань кидает на него укоризненный взгляд, но Жулань не видит его, так как его собственные глаза закрыты. Он неразборчиво что-то бормочет в ответ, и, глядя на его беззаботный, умиротворенный вид, Сычжуй не находит в себе сил его отчитывать. Цзинь Лин редко бывает таким расслабленным даже в его присутствии. А спустя пару дней Вэй Усянь возвращается с новостью, что главный зачинщик пойман, и все возвращается на круги своя.