Дорога во тьму

Тело начинало неприятно подрагивать – от окружающего холода сводило мышцы. Заметно потускнел свет фонарика – из яркого, белого, он стал безжизненно-жёлтым. Но скоро свет погаснет совсем, и я продолжу свой путь в полной темноте…резкий грохот сзади заставил обернуться. Там, где несколько секунд назад был выход отсюда, луч освещал высоченную гору обломков. Меня замуровало заживо. С криком отчаяния бросившись к обломкам, я принялся разбирать завал, раздирая руки в кровь и ломая ногти. Отброшенный фонарик жалобно мерцал в углу тусклым светом. Я работал как сумасшедший, но всё было бесполезно – завал слишком велик. Подобрав фонарик, я двинулся дальше – ведь теперь больше ничего не оставалось. Помня расположение главного коридора и маршруты своего отклонения, я не терял надежды вернуться к первоначальному направлению – плутая, я немного забрал влево. Толкнул очередную дверь – открыто. За ней обнаружилась какая-то лаборатория – повсюду валялись осколки стекла; на многочисленных широких столах и вокруг них были разбросаны различные приборы, назначение которых было мне неясно, и их обломки. Какие эксперименты тут проводили? Теперь уже не имеет значения – найдя дверь с правой стороны, я толкнул её и радостно улыбнулся: за дверью был выход в главный коридор, откуда до места назначения рукой подать. Но в этот момент, моргнув в последний раз, фонарик окончательно погас. Свой дальнейший путь я вынужден буду продолжать в абсолютной темноте, и лишь Богу ведомо, что она в себе скрывает. Существенно замедлив шаг – повсюду валялись обломки вперемешку с трупами охранников, я двигался крайне осторожно, затаив дыхание от сводящего с ума запаха гниения. Думать становилось всё сложнее – сковав мышцы, холод давил на разум, оставляя в моей голове лишь одно желание – согреться. Но я продолжал двигаться дальше – до цели оставались считанные метры, и я пройду их. Я не сдамся. Я не…тишину разорвал дикий крик – мой крик. Поскользнувшись на чём-то скользком, я не смог удержать равновесие и рухнул в груду тел и обломков, острым краем какой-то глыбы ломая голень; падая, я разодрал в кровь ладони, рассадил висок и правую щёку. «Верх осторожности!» - Он смеётся. Я смеюсь, замерзающий и истекающий кровью – наверное, жуткое зрелище, но скоро это прекратится навсегда. Стиснув зубы, я ползу вперёд, сдирая кожу ладоней об острые края валяющихся на полу обломков, то и дело цепляю сломанную ногу, но боли как будто бы нет – конец пути так близок! Где-то далеко за спиной грохочет очередной обвал, но я, не обращая внимание, двигаюсь дальше – переползаю порог последней комнаты. Я добрался. Я нашёл его. Касаюсь свешенной с кресла холодной руки, и по телу проходит дрожь, не от холода – мой кошмар прекращён! Виктор мёртв, его больше нет! -Что ж, брат, поздравляю. Отшатнувшись, я падаю на спину – ногу тотчас пронзает сильная боль. Поднявшись с кресла и опустившись рядом со мной, Виктор касается ладонью раны, но я не чувствую боли. Потому что на самом деле никакого касания нет. -Будь по-твоему, Тринадцатый, сейчас я действительно ухожу. Оставайся один, мой любимый брат, ведь я – всё, что у тебя было. Прощай. Он больше не говорил. Я ждал минуту, две, десять – но ни один звук так и не потревожил мёртвую тишину этой комнаты: Виктор действительно ушёл. Оглушительный грохот заставил меня на какое-то время забыть о нём, но когда я сообразил, что произошло, стало по-настоящему страшно: выход из комнаты завалило. Раненый, я был замурован заживо в одной могиле с тем, кого так жаждал похоронить. -Виктор! Я тебя ненавижу, слышишь?! Ненавижу, будь ты трижды проклят!!! – Я орал, раздирая голосовые связки, звал его, угрожал, но ответом по-прежнему было лишь молчание холодных стен: на этот раз он действительно ушёл, оставив меня медленно погибать от потери крови, холода и истощения там, где погиб он сам. Что ж, Виктору больше не требуется каждый раз привлекая моё внимание появляться в сознании – теперь я всегда буду рядом с ним. Мысли становились всё более вязкими и бессмысленными – рассудок покидал меня с каждой каплей крови. Необходимо срочно заняться раной – в рюкзаке были какие-то медикаменты, но как же больно шевелиться…и холодно. Но я смог снять со спины рюкзак и достать аптечку, однако здесь ждало разочарование: бинта не было. Тут же я вспомнил как Бетти перевязывалась после перестрелки…очевидно, взволнованная беременная женщина забыла положить его обратно, и теперь я был обречён. Наверное, стоило испугаться, закричать от отчаяния…не знаю. Больше всего я хотел спать. Торопиться теперь уже некуда: подложив под голову рюкзак и свернувшись калачиком для сохранения остатков тепла, я устало закрываю глаза. Сначала было по-прежнему темно и тихо, но спустя какое-то время я увидел перед собой Бетти, Волшебника – ребята по-прежнему сидели на полянке, под ярким летним солнышком и недоумевали, куда я мог пропасть. Я видел Амоса – как всегда мрачного и чем-то недовольного: холодный и собранный, он отдаёт кому-то очередной приказ. Я видел Джонс – она встревожена, на лице читается искреннее раскаяние, но я так и не успел сказать ей, что прощаю – девушка умерла в больнице, не приходя в сознание. -Прости…пожалуйста, прости и ты меня за то, что не смог тебя защитить. – Шепчу, едва слыша собственный голос. Тут же всё пропадает, и я вновь оказываюсь в холоде и темноте, но ненадолго - вновь закрывая глаза, постепенно я начинаю видеть всех, кого помню – Каррингтона, Шеридана, Сэм…каким-то краем сознания я понимаю, что засыпаю навсегда…но надеюсь, что этот сон – последний сон – будет счастливым, и в нём я, наконец, обрету свой покой…