***
— Мне тут нравится. Просторно. — тихо прокомментировал комнату, в которую вошли ребята, Бен и улыбнулся своей любимой девушке. — Мамке Эдди бы тут понравилось. — Заткнись, совсем охренел. - Ладно. Мы тогда пойдём. Мы с Беном и Майком в сто третьей, не теряйте. Не спалите комнату, она наверное денег стоит! Рыжая лучезарно улыбнулась замечательной четверке и выбежала из комнаты, все ещё удивлённо рассматривая коридоры корпуса. А корпус был довольно стильный, стены были светло-голубые, прямо напротив сто второй комнаты, где должны были жить парни, была лестница, сама комната была на втором этаже, а на первом было ещё пару комнат и главный зал, где собирались все дети на общие собрания, где проходили итоги дня и отвратительные вечеринки, которые никогда никого не привлекали. Также, там был камин, но горел он редко, так как в лагере были ещё и младшеклассники, его решили не разжигать. — Эдди? Ты взял с собой мягкую игрушку? — удивлённо спрашивает Стэнли, наблюдая, как Эдди перебирает вещи в своём рюкзаке. Это не просто мягкая игрушка, блять. Это Ричард. Эдди сам его так назвал, и всегда просит называть его Ричард, а не Ричи. Тозиер подарил ему эту игрушку на четырнадцатый день рождения, со словами «Будешь ебать его, когда меня нет рядом». Хоть Каспбрак и отшутился, что выкинет этого мишку на следующий день, он не выкинул. Более того, он стирал её каждую неделю, ровно каждое воскресенье. Он спал с ней, практически всегда, если не спал с Ричи. Эдди даже одел его в красную, маленькую рубашку, чтобы он больше напоминал ему Тозиера. — Да я его в костре сжечь хотел. Вот и взял с собой. — как обычно, отшутился шатен, неловко отводя взгляд и бережно положил игрушку на свою маленькую кровать. — Н-н-не п-похоже, ч-ч-что ты хочешь её сжечь. Ричи знает, что Эдди неловко признавать, что он любит и любим. Что-то непонятное, будто снова в седьмом классе, Каспбрак будто до сих пор стыдится своих чувств, несмотря на возраст и то, что это уже входит в норму. Не в школе, в Америке. Просто. почему-то. неловко. — Мамка подарила, наверное. Поэтому так бережёт. — попытался защитить Эдварда Ричи, закидывая рюкзак на верхнюю кровать, слева. Стэнли, хмыкнув, начал разбирать и свой рюкзак, Билл же молча сидел на своей кровати и наблюдал за скучной распаковкой своих рюкзаков. — Сегодня отдыхаем, знакомимся, осваиваемся с территорией. Завтра первый поход, небольшой. — читал Стэнли, сжимая брошюрку в руках. — Послезавтра поход с ночевкой. — Черт. Я ни разу не был в походах. с ночевкой. И в горах я не был. Из-за внушения матери, что у Эдса все время какая-то болезнь, тот боится даже думать о таком. Ты же может упасть, поранится, заразится какой-то инфекцией! — как говорила Соня. Из-за гиперопеки, парень был в лагере всего один раз, и то, без ночевки. Один раз выехали в лес, посидели там и свалили, и максимум. А тут, ты целую неделю спишь вне дома, иногда вообще спишь где-то в лесу, тебе приходится делить с кем-то комнату, кровать. Быстро осознав, что сейчас шутить не надо, и Эдди боится, Ричи придвинулся чуть поближе к краю и вытянул руку в сторону кровати. — Эдс. Не бойся ты так. Хочешь, мы будем делить палатку всемером? — Это негигиенично. — фыркнул Эдс и улыбнулся, немного вставая и приближаясь к Тозиеру. — Мне могут сниться кошмары, ты же знаешь. — Он им-м-меет в-в-виду, что мы п-п-п-поможем тебе, в люб-б-бой ситуации. Улыбнувшись, Стэнли коротко кивнул и большинство Эддиных навязанных страхов отступило. Они бессознательно отступают, когда твоя рука в Ричиной, а комната наполнена самыми дорогими тебе людьми.***
— Долго ещё идти? — в тридцатый раз спросил Ричи, тяжело дыша и сжимая руку Эдди, который идёт сзади него и чувствует себя вполне нормально. — Не дыши так тяжело. И не ходи такими огромными шагами, боже, мистер Патиссон это три раза проговаривал! — Беверли шла впереди него и измученно стонала, Тозиер лишь закатил глаза и обернулся на астматика, который шёл, как ни в чем не бывало. — Как ты так ходишь? — задаёт вопрос кудрявый. — Как? — Ты знаешь. Ходишь, как будто не в гору идём, а на прогулку. — Я не переговариваюсь с Беверли и держу тебя за руку, если ты заметил. Каспбрак хмыкнул и медленно вышел вперёд, обогнав брюнета. Когда тот был сзади, Эдди крепче сжал руку и начал откровенно его таскать. Камней и прочих трудностей не было, а привал не за горами, так что он мог это делать без проблем. — Что бы я без тебя делал? — измученно простонал Ричи, крепко сжимая руку парня. Каспбрак лишь пожал плечами и улыбнулся. — Они с-с-странные как-к-кие то. — заикаясь, сказал Билл, поворачиваясь на Стэнли, который шёл рядом. — С-с-сегодня, в комнате ч-чуть не изб-б-били друг друга, а т-т-тут. — Каждой твари по паре. — хмыкнул Урис.***
Наконец, дойдя до привала, все дети (которых было около сотни) быстро кинули свои куртки на землю и повалились, разводя руками и закатывая глаза. Но не Стэнли. Стэнли, как истинный Урис-который-никогда-не-покажет-усталость-или-любую-слабость гордо остановился и выпрямился, осматриваясь. Увидев ничего, кроме небольшого поля и какого-то двухэтажного дома (который больше напоминал мини-кафешку, ей-богу) где-то в двадцати метрах, парень разочаровался. Но также, спальные мешки, разжигание костра, над которым был какой-то казан с цветами, другие вожатые разбирали еду с рюкзаков и относили в тот самый дом. — Ебаный в рот. — тихо ругнулся Урис, осознавая ситуацию. Еврей, проигнорировав вопросы, быстро перешагнул кучку детей и направился к костру, где стоял их инструктор. Коленки немного дрожали, а походка получалась какой-то резкой и дёрганной, но Стэнли сдерживался, как мог. — Мистер Патиссон, а мы.. где? — неловко спросил кудрявый, игнорируя трехэтажный мат в своей голове. — Стэнли! Это дом егеря, или егерева хижина, как мы его называем в лагере. Мы будем здесь ночевать, если ты.. Дальше Стэнли не слушал. Мало кто знает, что парень чертовски боится ночевать, вне дома. Дело в том, что парень в принципе боится раздеваться перед кем-то (поэтому и не ходит на физ-ру), даже перед Биллом, они даже толком и не ночевали вместе. Это очень странный страх, но Урис полон странных страхов, парень боялся почти всего, ненавидел себя, своё тело, ненавидел спать, поэтому под его главами красовались огромные мешки, которые сливались с его фиолетовыми рубашками. Если он засыпал, то только с мягкой игрушкой, или ещё с чем-то. Да, ему шестнадцать, но уж слишком много детских травм у него накопилось и он просто уже не мог спать один. Также, ему часто снились кошмары, связанные с картиной, Пеннивайзом, страхами прошлого. — Стэнли? Все хорошо? Может, вы вернётесь в лагерь, вон Джейкоб как раз собирался. — растревожился инструктор, касаясь Уриса, отчего тот вздрогнул. Он был прав, некоторые дети уже собирались в кучку и направлялись за Джейкобом обратно, в лагерь. А вожатый лишь помахал рукой и показал пальцем вниз, где был виден их лагерь, где-то в двух километрах от хижины. — Х-х-хей, Стэн. Мы с-с-сегодня б-будем здесь н-ночевать, т-т-ты же останешься? — откуда не возьмись, появился Билл и слегка коснулся плеча Стэна, отчего тот снова вздрогнул. — В-в-все хорошо? Т-т-ты какой-то д-дёрганный. — Да. Все нормально. — ровно ответил еврей и удалился за рюкзаком, который валялся около неудачников, которые, либо устало сидели, как Бен или Майк, либо устало лежали, как остальные. Тем временем, становилось все темнее и темнее, а отбой все ближе и ближе. Естественно, они собирались спать где-то к часу, или к двум, но страшно было, в любом случае. Уриса раздражал сам факт того, что они лягут, неважно когда. Когда было уже где-то десять часов, все дети собрались в том самом доме, там было довольно страшно. Все было деревянное, было пару темных углов, где лампочка просто не горела и, в общем, было довольно жутко. Да, Урис боялся. Причём, боялся сильно, неизвестное, что может таится в темноте, пугало его. И хоть, он знает, что с клоуном покончено уже как три года, страх никуда на отступает, каждый раз, когда пытаешься подавить его, он возвращается. Стэнли не знает, что это такое, но думает, что это скоро пройдёт. — С-с-стэнли? Все хорошо? — когда они расстилают спальные мешки, первым, странное поведение лучшего друга, замечает Билл. Заика Билл. Нет, они уже как два года не просто лучшие друзья, но знакомы были с рождения. Билл всегда замечал странное поведение парня. Да он всегда замечал странное поведение всех, я думаю. Так как, Денбро живёт здесь с рождения, он ходил со всеми неудачниками в садик, но больше всех привязался к Стэнли. Странные эмоции вызывали эт холодность и здравомыслие. Привычное «да, все нормально» застревает комом в горле и Стэн может только стоять, как дебил, с раскрытым ртом, но молчать. Ему хочется рассказать обо всех своих страхах, но ему же, блин, шестнадцать! Он уже давно должен был забыть все это, что происходило летом восемьдесят девятого, разве нет? Стэнли знал, что он самый слабый в этой группе, Стэнли знал, что он определенно не дотянет до следующего раза. И каждую гребанную ночь, ему снится одно и тоже лицо и. — С-с-стэнли. Я знаю, т-ты боишься. Ты не раз рассказывал мне об этом. — тёплый, нежный и (уже) не заикающийся голос доносится за спиной Уриса. Еврей же, поворачивает голову в немом недоумении, мол «ты вообще о чем?» Но Билл уже знает эту маску, Билл знает, что Стэнли страшно до усрачки, но он, как самый настоящий идиот, никогда и никому не расскажет о своей слабости. Сейчас он сидит в холодном углу и молча смотрит в пустоту, пока все расстилают постельные мешки. На втором этаже спят старшие, так что мальчиков и девочек строго поделили на две разные стороны. Вот, он уже видит, как Ричи и Эдди снова цапаются, по поводу какой-то херни, как Бен и Майк обсуждают нового Бэтмена, а Беверли уже познакомилась с какой-то девчонкой. Кажется, ее зовут Эшли. — Чего мне боятся? — все так же равнодушно бросает, почти плюет Урис и недоуменно сдергивает бровь. — Ты же никогда не ночевал в подобном месте. — надо же, не заикнулся. — И что? Мне уже шестнадцать, я не ребёнок, чтобы боятся спать без поцелуя мамочки. — холодно лжёт Стэнли так, что даже самому хочется поверить. Но Денбро знает кудрявого лучше, чем он сам, поэтому просто нервно усмехается и пододвигается поближе, садясь рядом. Внезапно, странное и неприятное чувство охватывает Билла. Вау, два года отношений, а Урис все так же боится рассказать о своих страхах. Не доверяет? — Вот как. — тихо бросает Билли, все ещё улыбаясь, но как-то с горечью. — Стэн, если ты мне не доверяешь, так и скажи и я отстану. Т-т-только не надо мучать своим постоянным «все нормально». На мне это не прокатит, вроде не первый год знакомы. — Билл, мне страшно. — наконец, срывается и взгляд автоматически смягчается. — Я никогда не ночевал вне дома. Мне до сих пор снится этот гребанный клоун, и эта картина, и Эд Коркоран, и Бетти Рипсом, и канализация, и. — Эй, эй, Стэн! Все в прошлом, это было три года назад. Я с тобой, мы с тобой. Ты тут не один, все нормально. Клянусь, я не буду спать, пока не уснёшь ты. Если тебе будут снится кошмары, можешь лечь рядом. Все будет нормально, тут м-много вожатых, никто н-н-нас не тронет. — тихо и успокаивающе прошептал Билл, страх не был исчерпан полностью, но уже тихонько отходил. Улыбнувшись, Стэнли молча потянулся к Биллу за поцелуем, но его прервал знакомый и задористый смех. Возможно, их было два. Быстро отдернувшись, Урис посмотрел вперёд себя, разинув руки, рот был чуть приоткрыт от неожиданности. — Эй, педики, мы собираемся в «правду или действие» играть! Вы с нами? — Ричи правда называет их педиками? Парни молча встают и садятся в круг, где уже было много детей. Из неудачников, абсолютно все, кроме Беверли, ненавидят эту игру. «Будет отвратительно» — пронеслось в голове у Уриса.***
Так как день идёт только третий, никто никого не знает и вопросы задавали глупые. Сватать никого не с кем, а девчонки глаз не сводят с Тозиера, даже его самого, это немного напрягает, что уж говорить об Эдди. Эдди не особо ревнив, но очень любит копаться в себе и заниматься самобичеванием, так что он ревнует, потому что считает, что недостоин Ричи, и тот явно заслуживает кого-то получше. — Окей. Ричи Тозиер, положил глаз на кого-нибудь, в лагере? — какая-то девочка напротив промурчала, как кошка, а Беверли пыталась сдержать смех. Ага, щас. — Ты о чем? — все так же, фальшиво флиртуя, улыбнулся Тозиер. Эдди начал напрягаться. — Нравится кто-то? — уже открыто спросила та самая девушка, передвигаясь чуть поближе. Круг был маленький, и расстояние между ними ещё меньше. Каспбрак медленно сжал кулаки и Ричи откинулся назад, продолжая улыбаться. — Ну знаешь. Мы с мамкой Эдди. Договорить ему не дали, все начали громко смеяться, а сам Каспбрак недовольно хмурить нос и слегка ударять его по руке. — Нет, ну, а реально. Кто действительно тебе нравится? Ричи немного помедлил, все же не хотелось раскрывать все карты, сразу же, на третий день. Хотелось ещё немного поиграть, насладится женским всеобщим вниманием, и, улыбаясь, говорить, что его сердце уже принадлежит одной маленькой принцессе, которая ненавидит «Индиану Джонса» и фанатеет от Вайноны Райдер. — Простите, девочки, но я уже занят. Никаких имён, могу только описать. Все девчонки с нетерпением наблюдали за его действиями. А ведь действительно, влюбились. — Кхм. Она милая, очень вкусно пахнёт, любит спать. Ещё, она злюка, низкая и маленькая злюка. Мне очень нравится смотреть, когда она злится, вся такая хмурится и бьет меня маленькими ладошками. — на лице выступает довольная улыбка, смешивающая с неловкостью. — Ещё, у неё очень мягкие губы. И вкусные. Боже, чем ты только их мажешь. Эдди же, молча наблюдал и улыбался. Единственное, что было ему непонятно, блин, он же сам сказал, что скрывать отношения им незачем, а сам прямо сейчас их скрывает, обращаясь на «она». Никто не знал, вынужденная ли это мера, но оба знали, что им плевать, знают об их любви или нет. Главное, чтобы они продолжали любить друг друга, остальное неважно. — Может прекратишь свой влюблённый рассказик и скажешь имя? — нетерпеливо буркнула Беверли, продолжая глупо улыбаться. — Не. Рановато. Погадаете ещё пару дней, может и скажу. Ричи многозначительно улыбнулся и, наконец, соизволил себе посмотреть на Эдса, который уже от смущения сейчас откинется. — Вообще, ты не ответил за вопрос, засчитаю только, потому что ты очаровашка. — девочка напротив улыбнулась и её взгляд упал на человека, рядом с Тозиером, Эдди. Эдди довольно скучный в этом лагере, особо ни с кем не контактирует, в активностях не участвует, хотя, если бы он был чуть более активный, может за ним и потянулись. — Эдди. Правда или действие? — Правда. — Каспбрак всегда выбирает правду. — Эдс, ответь же на главный вопрос, который волнует всех, до единого. — почему-то начал Стэнли, а все неудачники знают, что если Стэнли задаёт правду, то помучает он знатно. — Вы с Ричи встречаетесь? Ричи схватился за волосы и начал смеяться, Эдди начал его бить, а все девчонки начали неодобрительно гудеть, мол почему этот придурок, почему не я? Астматик, если честно, не знал, как ему ответить. Как говорил Ричи, пусть помучаются в догадках, зачем раскрывать все карты. — Мне говорить? — тихо шепнул на ухо Эдвард, присаживаясь ближе. Это породило много шума, но шатен пытался не обращать внимания. — Твоё дело, но я буду не против, если ты скажешь. — парень подмигнул и улыбнулся, а Эдди встал на исходную позицию, чтобы дать ответ. Надо же, одно слово и все девчонки в разочаровании. — Я могу отказаться от этого вопроса? Я хочу, чтобы вы сами догадались. Каспбрак посмотрел на Стэнли, который отрицательно покачал головой. Вот же ублюдок, он ведь знает! Заставляет тут всех вставать в неловкое положение. — Ну да, да, че вы пристали? — не выдержал Тозиер и мигом улыбнулся, притягивая Эдди к себе подмышку, пока тот пытался вырваться. Разочарование на некоторых стервах было просто заметить. Почему такого красавчика Ричи Тозиера привлёк такой маленький и никому не нужный Эдди Каспбрак? Почему не я? Я же красивая, стройная, крашусь классно, целуюсь хорошо! — Ричи, отстань! Идите уже дальше, че уставились? Где вожатые, вообще? — возмущённо плюнул Каспбрак, пытаясь вылезть из объятий кудрявого любым способом. Вожатые свалили обратно в лагерь, сказали, вернутся через полчаса — час. За главного оставили какого-то семнадцатилетнего амбала, который даже и не выполнял своих задач. Ей-богу, лучше бы Эдди поставили, он лучше следит за детьми, это точно.***
— Моя рубашка. — тихо подметил Ричи, поворачиваясь к астматику лицом. — Ты украл мою рубашку, и теперь спишь в ней? Уже было время отбоя, около двух ночи, но Тозиеру, как обычно, не спалось и он решил помучать ближайшего человека, с которым спал в паре сантиметров, на соседних спальных мешках. Эдди, как оказалось, тоже не спалось и он тоже немного поменял положение, чтобы их лица были напротив. — Да, и что? — все так же, прошептал шатен. Все уже спали, сильно громко разговаривать нельзя было. — У вас это семейное, что-то красть? Ты — мою рубашку, твоя мама — сердечко. — Ты издеваешься? Когда ты уже вырастишь из этих глупых шуток? Когда моя мама умрет? — Никогда, золотой мой. — Докатились. Каспбрак закатил глаза и отвернулся. — Эдди. — тихо шепнул кудрявый, касаясь плеча астматика. — Все нормально? — Может поспим хоть одну ночь, дурень? — все так же, съязвил Каспбрак, отдирая руку. — Эдди, поговори со мной. Почему ты всегда ведёшь себя так, как будто хочешь меня бросить? Все время язвишь, отворачиваешься от поцелуев, руку держишь только при необходимости. Я тебе, что-ли, надоел? Может, ты влюбился в кого-то другого? Только не надо терзать моё сердце, игнорируя, ты знаешь, я это не переношу. Вау. Голос даже немного дрожит, как и все конечности. Действительно, даже думать о том, что у Эдди может быть кто-то другой, больно. Неприятно, такое склизкое ощущение где-то в груди, как оно там называется, ревность? Нет, Ричи не ревнует. Просто все время думает, что он недостоин такого человека, как Эдди. Поэтому, он хватается за него из всех сил. Он ревнует, потому что считает, что Эдди достоин кто-то другой. Эдвард неуверенно поднимает голову и опускает взгляд на Ричи. Унылый, какой-то слишком разбитый, взгляд пустой, губы немного приоткрыты, руки около лица дрожат, то ли от холода, то ли от разочарования в самом себе. Кажется, даже слезка стекает. — Ричи, милый. — проводит рукой по щеке. — Хватит загоняться. Все нормально, я же шучу. Я много чего говорю, я говорил, что ненавижу тебя только потому-что ты одел Ричарда в свои боксеры, но меня это очень даже тронуло, на самом деле. Ричи, я просто такой по натуре, вредный, не бери в голову. Я никогда не влюблюсь в кого-то другого, дурачок. Я же люблю тебя, блин. Давно уже, причём. Что мне сделать, чтобы твои сомнения отступили? — Ничего. Прости, снова загнался. — Ты не виноват. Все нормально, не волнуйся. Тепло улыбнувшись, Эдди немного поерзал и оказался в руках Тозиера, продолжая улыбаться и согревать его ладони в своих руках. Теперь, в сердце Ричи есть место только тёплым чувствам, нет, ревность не пропала, но явно уменьшилась до бесконечно маленьких размеров, совсем уже ничего не значит, по сравнению с любовью и заботой. — Я люблю тебя, ты знаешь? — тихо сказал кудрявый, упираясь носом в макушку своей принцесски. — А я тебя сильнее. — уже шепчет Эдди, сжимая пальцы Тозиера к губам и целуя их. — Невозможно. — Ещё как.