Базовые потребности

Фенрир стоял лицом к маленькому зарешеченному окошку, через которое был виден кусок ночного неба с убывающей луной. Он только что пережил еще одно полнолуние и до сих пор размышлял над тем, стоит ли из-за этого огорчаться или наоборот радоваться. Его мускулы болели, но и раны, и увечья, нанесенные им самим, уже закрылись и залечились. Он был высок и мускулист, с широкими плечами и лицом со слишком грубыми и острыми чертами, чтобы считаться красивым. Тем не менее, он обладал поразительной внешностью, и любой здравомыслящий человек подумает дважды, прежде чем ссориться с ним. Он до сих пор чувствовал некое удовлетворение от того, как стражники и другие заключенные обходят его стороной. Все они боятся большого злого волка. Даже по прошествии всех этих лет. По его лицу медленно расползалась ухмылка, но, не успев достигнуть его золотистых глаз, исчезла, не оставив о себе ни следа. Счастливые мысли до сих пор живут здесь недолго, даже, несмотря на то, что большинство дементоров после воскрешения Темного Лорда были заменены охранниками-людьми. Но для Фенрира это облегчение, как это зовут другие заключенные, не стоит упоминания. Его проблемы заключались не в дементорах или охранниках, его проблема заключалась в том, что он был заперт в грязной камере, окруженной серебром, изготовленной на заказ специально для него, что он тут совсем один, без своей стаи. Он просто ненавидел это. Он окинул презрительным взглядом свою маленькую, убогую камеру, сломанную койку, прогибающуюся под его весом, и кучку соломы, которая в данное время служила ему кроватью; не то, чтобы ему когда-нибудь нравилось спать на ней. Стены были из тяжелых каменных блоков, слишком крепких даже для него, к тому же еще дополнительно укрепленными защитными заклинаниями. Помимо этого в камере находился только кувшин с более или менее чистой водой и ночной горшок. А серебряные решетки на окне и двери, как будто со злостью, тускло светились. Он просто ненавидел это место. Он склонил голову на бок, отчего его длинные серебряно-серые волосы скользнули по оголенной спине, и прислушался к гулу голосов, приближающемуся к его камере. Двое охранников тащили что-то или кого-то. Он узнал их голоса: это были Патрик Берг и Шон Дюрен. Один из них является самовлюбленной свиньей, думающей, что он делает огромное одолжение миру, обращаясь с заключенными, как с низшими отбросами; второй же – маленьким извращенцем, который спокойно смотрит на то, как более слабых заключенных насилуют в душе. Фенрир зарычал, обнажив верхние зубы. Как бы ему хотелось разодрать им животы и смотреть, как они сдохнут от потери крови на грязном полу. Лишь бы отвлечься от одиночества, которое грозит полностью поглотить его, что произошло со многими другими заключенными. Но он сильнее тех слабых, ущербных существ; их глупое махание палочкой и магические фокусы здесь не работают, и они потеряли рассудок, убиваясь из-за отсутствия магии, которой они уже никогда не смогут воспользоваться, и умоляя о милосердии, которого, как уже должны были понять, им здесь не видать. Он никогда не сдастся и не сойдет с ума от отчаяния. - …я говорю, что к остальным, - сказал Дюрен. – Пусть сразу привыкает к новой жизни. К тому же, почему мы должны относиться к нему по-особенному? Он падаль и предатель, и он заслуживает все, что получает, Патрик! - Я не собираюсь спорить с тобой о приказах. Закон есть закон, и он еще несовершеннолетний, так что мы поместим его в одиночку, - ответил Берг таким тоном, как будто повторял эту фразу, как минимум, раз в четвертый. - Ты видел фотографии того, что он сделал, Патрик? Никакой ребенок не смог бы совершить ничего подобного, и чем быстрее он выучит урок, тем лучше. И если спросишь мое мнение, то я считаю, что лучше избавиться от него сейчас, пока за ним не пришел Сам-Знаешь-Кто. Фенрир подошел ближе к двери камеры, соблюдая осторожность, и стараясь не дотронуться до серебряной решетки, чтобы увидеть говорящих, когда они будут проходить мимо него. - Но я тебя не спрашиваю, Шон. А теперь помоги мне дотащить его до камеры. Я бы предпочел не иметь с ним дела, когда он придет в сознание. - Дементоры неплохо над ним поработали, да? – произнес Дюрен, хихикнув. – Может, нам стоит поставить несколько охранять его камеру? Я бы тоже мог присматривать за ним. - А это идея, - согласился Берг. – Дополнительная осторожность не повредит, когда имеешь дело с такими, как он. Сейчас они были так близко, что Фенрир мог учуять их. Два старых, отвратных запаха и один новый, свежий, притягательный. Новый заключенный пах молодостью, мужчиной и болью. Волк внутри Фенрира заскулил при запахе сладкой, свежей крови, и оборотень закрыл глаза, чтобы сохранить контроль. Сначала в коридоре, который был ему виден, показался свет от палочек, и вскоре в поле его зрения попали двое охранников. Между собой они тащили заключенного, но Фенриру он был виден плохо. Как будто его контуры расплывались, и Фенрир чуял окружающую его магию. Скрывающие чары. Интересно, почему они хотят сохранить личность заключенного в тайне? И молодость заключенного тоже была любопытна. Здесь крыло повышенной безопасности, в конце концов, для худших из заключенных: Пожирателей смерти, убийц, насильников, кого-то среднего или являющегося и тем, и другим. Ему было интересно, как ребенок мог достичь такого уровня аморальности и развратности. Ему больше не были видны два охранника и новый заключенный, но слух сообщал ему все, что было необходимо знать. Их шаги удалялись, пока они, наконец, не достигли нужной камеры. Непродолжительная тишина была нарушена лязганьем ключей, затем была отперта и со скрипом открыта тяжелая дверь. Худое, легкое тело швырнули на землю, и Фенрир услышал характерный звук, удара ботинком по незащищенным ребрам. В ответ не последовало ни вскрика, ни стона боли, так что новый заключенный, должно быть, все еще был без сознания. Охранники захлопнули дверь и заперли ее, как механически, так и магически, а через минуту отправились обратно туда, откуда первоначально появились. - Позже принесу ему немного воды, когда назначу дементоров на их новый пост и проверю его, - сказал Дюрен, и Берг пробормотал что-то в ответ в знак согласия. Оба мужчины замолчали, когда проходили мимо камеры Фенрира. Фенрир развернулся к окну, уже забыв о новом заключенном, который все равно долго не протянет. Оборотень посмотрел на луну на пасмурном небе и снова впал в состояние тоски и депрессии. Сон все равно не придет к нему здесь, никогда, потому что Морфей не заходит в Азкабан. Да и никто не заходит, даже если у них и есть такая возможность. *** Полнолуние. Боль. Отчаяние. Агония. Было ли когда-нибудь иначе? Фенрир уже не был в этом уверен, и в первый раз в жизни он страшился восхода полной луны, болезненной трансформации, потери контроля. Он всегда контролировал своего волка, но сейчас не мог удержать себя от того, чтобы не бросаться на серебряные решетки камеры, биться о них, пока бока не начинали кровоточить, а потом кусать и царапать свое собственное тело, когда зверь внутри него понимал, что не сможет выбраться из тюрьмы. Его человеческий разум съеживался от ярости волка, от безумной необходимости выбраться отсюда или умереть в попытках. И снова, рыча, и оскалив зубы, он бросился на дверь, но та не поддалась. Тогда он привалился к ней плечом, но серебряная решетка прожгла его мех и обожгла кожу. Оборотень взвыл от боли и злости, но дверь ни на миллиметр не приоткрылась. Небрежно лизнув кровоточащий бок, - уж слишком много у него уже было ран, чтобы уделять каждой из них должное внимание, - он снова атаковал. И снова. И снова, пока его мех не пропитался кровью, а ноги не ослабели настолько, что могли в любой момент подогнуться под ним. Стоп! Его внутренний волк проигнорировал его человеческую сторону и снова приготовился напасть на дверь. Незаметно в камеру прошмыгнула белая тень. В тот момент, когда Фенрир снова прыгнул на решетку, вмешалась тень, своим телом смягчив удар. Удивившись, Фенрир сделал шаг назад, чтобы получше рассмотреть маленькое, свернувшееся тельце, которое теперь лежало у двери. Другой волк? Зверь внутри него чуть ли не прыгал от радости. Волчонок, компаньон. Хоть кто-то! Но что-то показалось ему странным в другом оборотне, и Фенрир более внимательно присмотрелся к существу. Другой волк был не просто худым; ширина его плеч была почти в два раза меньше, чем у Фенрира, а потому он легко смог проскользнуть между прутьями решетки. Его мех был ярко белым, и только кончики ушей и область вокруг глаз были черными, как будто кто-то в шутку разукрасил его так. Фенриру не были видны глаза волка, они все еще были закрыты. И тогда его осенило: другой волк лежал, прислонившись к серебряной двери. Значит, это не оборотень, но как настоящий волк смог попасть в Азкабан? Глаза другого хищника открылись и тут же сфокусировались на Фенрире, в них не было ни тени подчинения. Фенрир предупреждающе зарычал, и другой волк пригнулся, прижавшись животом к холодному полу, но глаз не опустил и продолжил смотреть на Фенрира, который, в свою очередь, снова зарычал, на этот раз получив в ответ реакцию в виде тихого повизгивания и повиливания хвостом. Пока Фенрир обдумывал, как реагировать на такое странное поведение, белый волк неожиданно поднялся на ноги, после чего ткнулся своим носом в нос Фенрира и лизнул кровавое пятно, тянувшееся от плеча Фенрира к основанию его хвоста. Фенрир позволил ему это, хотя и сам себе не смог бы объяснить, почему. Он так же не стал жаловаться, когда более маленький волк – по сравнению с Фенриром он был просто крошечным – стал вылизывать и другие его раны. Закончив с одной стороной, новый волк прополз под животом Фенрира, чтобы добраться до другого бока. Однако это привело к тому, что серебряная дверь снова попала в поле зрения оборотня. Дверь, ведущая к свободе. Он агрессивно зарычал, собираясь предпринять еще одну попытку к побегу, но снова вмешался маленький волк, прыгнув между ним и дверью, после чего утробно зарычал и пригнулся к земле, приготовившись к атаке. Фенрир был немного ошарашен, а потому ненадолго замер, но свобода неумолимо звала к себе, и он снова напал на дверь. Он намеревался перепрыгнуть через меньшего волка, чтобы добраться до двери, но в последний момент другой волк встал на задние лапы, загородив тем самым путь. И Фенрир во второй раз со всей силы врезался в другого хищника. В этот раз маленький волк, упав на землю, издал негромкий вскрик. Фенрир воспользовался появившейся возможностью и снова устремился к двери. Но не успел он сделать и шага, как ему в заднюю ногу вонзились острые зубы, не очень глубоко, но достаточно для того, чтобы отвлечь. Зарычав, и обнажив зубы, Фенрир развернулся, и когда новый волк не успел достаточно быстро уклониться, вонзил свои зубы глубоко в мягкую, белую шкуру белого хищника. Молодой волк взвыл от боли и снова упал на землю. Фенрира накрыла волна вины, отчего его волчья сторона отступила на задворки сознания. Он нежно ткнулся носом в бок малыша, отчего тот снова застонал, и осторожно подняв за загривок, отнес его к лежанке. Он положил своего нового компаньона на сено и сам лег рядом с ним. К его удивлению маленький волк не стал лежать смирно, а начал снова вылизывать раны Фенрира, совсем не обращая внимания на свои собственные увечья. Наконец, Фенрир почувствовал, что его раны очистились и начали затягиваться. Он притянул белого волка к себе и утешительно потерся своим носом о его нос, после чего лизнул место своего укуса. Рана все еще кровоточила. Он с болью в сердце осознал, что укусил намного сильнее, чем намеревался. По крайней мере, рана не находилась вблизи каких-нибудь жизненно важных органов. Пока он начисто вылизывал нанесенную им рану, маленький волк оставался спокойным и расслабленным, положив голову на передние лапы Фенрира, и лежал так близко, что оборотень чувствовал, как он дышит. Было так хорошо иметь компанию, да еще и такую милую. Веки Фенрира отяжелели. Пока он прижимался к малышу, его собственный волк внутри него чуть ли не попискивал от счастья. Желание сбежать и обрести свободу было забыто, когда его волк почувствовал перспективу снова стать лидером стаи, какой бы маленькой она ни была. *** Фенрир проснулся в человеческом облике, один. Вокруг все еще улавливался запах белого волка, и солома рядом с оборотнем все еще была теплой, но самого волка не было. Фенрир нахмурился и обнажил зубы. Как смел детеныш уйти? Он теперь принадлежит ему! Закончив проклинать своего неверного партнера, Фенрир начал проклинать себя за то, что уснул. Он даже должным образом не пометил другого волка своим запахом, и пусть Фенрир был уверен, что белый хищник так же сильно пах им, как сам оборотень пах маленьким хищником, больше такой оплошности он не совершит. Если у него еще будет такая возможность. Черт бы добрал этого детеныша! *** Три месяца спустя у Фенрира чуть ли голова уже не кружилась от того, что он на протяжении долгого времени быстро ходил по камере кругами, нетерпеливо ожидая восхода луны. Скоро он снова увидит своего малыша. Это уже будет четвертая луна с тех пор, как впервые появился белый волк, и он все еще не выяснил ни как волку удается проникать в Азкабан незамеченным, ни почему его малыш был необычно сообразительным для нормального волка, но ему уже было все равно. Единственное, что все еще раздражало его, это то, что волк с наступлением утра всегда убегал. Малыш сопротивлялся и выскальзывал из рук оборотня, даже кусал его, притворялся, что сдался или так тяжело дышал, что Фенрир начинал бояться, что душит худое создание, но стоило ему ослабить хватку, как малыш тут же убегал. По крайней мере, он всегда возвращался. Наконец, белый волк вошел в камеру и вопросительно тявкнул. По бородатому лицу Фенрира расплылась улыбка, и он опустился на колени и почесал малыша за черным ушком. - Привет, красавец. Ты ведь меня не боишься, да? Скоро я стану таким, каким ты меня помнишь. Глаза малыша, казалось, искрились от смеха, когда он начал бегать вокруг Фенрира, время от времени играюще дергая мужчину за серебряные волосы, или облизывая руки. Фенрир громко засмеялся, довольный игрой волчонка, но через несколько секунд неожиданно замолчал, почувствовав покалывание по всему телу от трансформации. В этот раз он почти не чувствовал боли. Превращение в его вторую форму прошло довольно гладко и быстро. Вскоре он уже играл со своим белым компаньоном, боролся с ним, иногда предостерегающе покусывал, когда тот начинал вести себя слишком нагло, и терся об живот волчонка, чтобы запахом пометить его, как часть своей стаи. Позже они лежали рядом друг с другом, тяжело дыша, устав от своей маленькой борьбы. Фенрир подумал, что очень жаль, что его маленький волк не является настоящим оборотнем. Так бы он стал прекрасным дополнением к старой стае… и в постели. Но даже так Фенрир собирался сделать так, чтобы волк остался с ним как можно дольше, и в этот раз он не позволит детенышу убежать при восходе солнца.