***
Тэхен не переносил только свой собственный запах, а вот притягательный запах апельсинов, что доносился из кухни его друга, он просто обожал. — По-моему, у тебя скоро течка, малыш Чими, уже нашел с кем ее проведешь? — садясь на стул, мямлил омега, сил с утра особо не было, а вот Чимин выглядел очень бодрым. — Да, с резиновым Джо. Тэхен чуть печенькой не подавился от сказанного, заливая всю кухню звонким смехом. — И давно ты резине даешь имена? Фу, я уже слышу, как ты на оргазмах кричишь: «Еще, Джо, еще». — Ну я хоть каждый день могу ему имена менять, а вот ты, увы, уже нет! — А я никогда им имя и не давал. — Им? Тэхен сделал знак пистолетика, поднимая указательный и средний палец вверх. — О, боже, Тэхен, купи себе уже что-нибудь! — засмеялся Чимин. — Я, кстати, говорил не про это. Теперь у тебя есть альфа, и твои течки могли бы проходить куда приятнее. — Ты про Чонгука? — Ну а про кого еще, у этого горячего альфы случайно нет такого же горячего брата? Чимин поставил перед Тэхеном тарелку и чашку с кофе. Ведь друг пришел именно ради этого. Тэхен хотел, чтобы его накормили. — Кстати есть! И поверь мне, он не менее горяч, уж точно затмит твоего дружка Джо. — Ой, иди ты, — снова смеясь, сказал Чимин. Вообще он сейчас словил себя на мысли, что давно не проводил так утро. Смеясь и готовя завтрак для Тэхена. Раньше это была традиция, ведь сам Тэхен готовить не умел, а Чимин справлялся с этим на ура. Омега и не понимал, насколько сильно скучал по таким вот моментам, пока не прочувствовал это снова. Чимин точно не знал, послужил ли Чонгук таким переменам в Киме, или что-то другое сыграло роль, но он бы хотел именно таким и видеть друга. От мыслей его отвлекла трель телефона, и, посмотрев на скривившиеся лицо друга, Чимин почему-то сразу догадался, кто звонит. — Ненаглядный объявился? — Чтобы больше не вспоминал про него! Вдруг он вечно будет так появляться, когда ты о нем говоришь. Тэхен мог бы сколько угодно гипнотизировать телефон, но зная настойчивость альфы, лучше взять с первого раза. — Алло. — Доброе утро, малыш! — Слишком радостно для утра, не думаешь? — Оно было бы куда счастливее, если бы я не звонил тебе, а будил тебя сам. Но сейчас не об этом, не строй никаких планов на вечер, хорошо? — Я не пойду с тобой на свидание, Чон Чонгук. — Это сюрприз, и ты мне вообще-то должен. — Когда я успел тебе задолжать? — закатывая глаза, спросил омега. Лишь его друг, наблюдающий за всем этим разговором, понимал, что Тэхен, скорее всего, крупно влип, просто сам еще этого не понял. — Когда постоянно убегал от меня. Ну же, Тэхен, просто дай мне шанс. — Я не очень люблю сюрпризы, просто чтоб ты знал. Не дожидаясь ответа, Тэхен просто положил трубку. Ну он же не отказался, альфе и этого должно быть достаточно. У Тэхена были воздыхатели, но до этого момента омега даже и близко не испытывал таких эмоций. Это не любовь, в этом он уверен, он просто не знает, как это назвать. Когда альфы нет рядом, Тэхена он бесит, раздражает, что он такой настойчивый, и что сердце рядом с ним бьется быстрее. Тэхен зол, что не может рядом с ним все контролировать, как он привык это делать. Но когда Чон рядом, омега просто растворяется в нем, и хочется доверится этому альфе. — Не любишь сюрпризы? — как гром среди ясного неба раздался голос Чимина, заставляя улыбающегося омегу вернуться из своих мыслей. — Может, просто тебе не делали стоящих? — Не думаю, что он подготовил что-то грандиозное. — Даже если он придет на встречу с шариком и ромашкой в руке, ты будешь им очарован, Тэ. В какой-то момент Тэхен словил себя на мысли, что Чимин, возможно, и прав, просто сам омега в это верить отказывается. 10 дней назад Испания, Альмерия, тюрьма «Infierno» — Заключенный 1.6.8, руки на стену, ноги в стороны. Обычная фраза в этом месте. Сегодня заключенному 1.6.8 сообщили о свидании — к нему кто-то придет. Не видя знакомых лиц столько лет, ты не хочешь показывать им всю ущербность ситуации. Кто-то кто живет на воле, как птица, придет сюда в место, где крыс разводят в клетках, но у них всегда есть шанс вернуться, и забирать мышку из этой клетки никто не решится. — А ты все так же хорош. Мужчина, что сидел за столом приветливо улыбался заключённому омеге. Он был в дорогом черном костюме, в то время как напротив него стоял человек в черной тюремной робе. — Я знаю, а вот ты постарел, — омега сел на стул и положил руки, что были скованы наручниками, на стол. — Даже наручники не снимают? — поинтересовался альфа. — Мы не виделись, наверное, уже лет шестнадцать, и это единственное, что ты решил спросить? — Я слышал, что в этой тюрьме черную форму носят только особо опасные преступники. Уже успел построить всех тут? — За все пребывание тут, ты первый, кто меня навестил GD, и это явно не по тому, что ты соскучился. — Анибаль, ты один из самых опасных людей, что я знаю, самых умных, самых расчетливых и, по правде говоря, самых преданных. Ведь за все шестнадцать лет ты не взболтнул лишнего. — Это не преданность, мой милый друг, я просто все еще дорожу своей жизнью. Альфа выпрямился, положив сцепленные руки на стол, и взглянул в глаза омеге. — А разве это жизнь? Тебя осудили на сорок шесть лет, ты даже половины еще не отсидел или надеешься выйти за хорошее поведение? Ты мне нужен, Анибаль, нужен как никогда. — Я мало что могу тут. Когда тюремный надзиратель прошел мимо, альфа схватил руки омеги в свои, передавая ему, наверное, самое лучшее, что ему приходилось держать за эти шестнадцать лет заточения тут. — Это твой ключ к спасению! Альфа встал. Так было всегда, если он решал, что разговор окончен, то он был окончен, но чуть надрывный голос омеги все же заставил остановиться. — Подожди! Сделай для меня кое-что еще. — Все, что ты пожелаешь, друг мой. — Найди одного парня, пожалуйста, и передай ему эти слова: «Papá Еsta Сerca». Альфа одобрительно кивнул, этого было достаточно, чтобы омега понял, что его просьба будет исполнена. — Как зовут парня? — ………. Наше время На этот раз Чимин настоял на том, чтобы именно он подобрал для Тэхена образ. Он не сомневался в том, что друг может и сам круто одеться, но именно сегодня интуиция кричала, что Чонгук не облажается и придумает что-то стоящее. Трехчасовые сборы закончились тем, что Тэхен стоял в черных джинсах, черной рубашке с серым огурцом и накинутым на плечи черным пиджаком. Чимин любовался своим творением и любовался Тэхеном. Омега мягко приобнял своего друга и положил голову ему на плечо. — Эй, малыш Чими, что-то случилось? — Все хорошо, просто ты сегодня приятно пахнешь, — отпрянул от омеги Чимин, вдыхая приятный аромат роз. — Спасибо, — развернулся к омеге лицом Тэхен. — Спасибо за то, что не задаешь вопросы про запах и про то, почему трясутся руки. — Ты даже не представляешь, как сильно я себя ненавижу. — За что? Тэхен смотрел с искренним непониманием происходящего. Почему Чимин ненавидит себя? Неужели за своим собственным самобичеванием Тэхен успел пропустить личную драму друга? Неужели он настолько эгоистичен, что думал только о себе? Смотря сейчас на Чимина, он испытывал ужасное чувство стыда, того самого, что разъедает изнутри душу. Чимин может и рассказал бы Киму, что не может простить себе то, что отчасти винит себя в зависимости друга, может, даже обнял бы в конце своего монолога и, наверное, расплакался, но у Тэхена зазвонил телефон, давая омегам понять, что его уже ждут. Взяв с друга обещание, что тот поделится с ним своими переживаниями, Тэхен, глубоко вздохнув, пошел к тому, кто облокотившись на свою машину, ждал его во дворе. — Отлично выглядишь, впрочем как и всегда, — улыбнулся альфа, как только увидел Тэхена. На самом деле он надеялся на приветственные объятия. Но Тэхен, видимо, даже и не обдумывал такой вариант событий, всего лишь подарив приветственную улыбку. Чон, как истинный джентльмен, коим он себя считал, открыл (своему) омеге дверь. — Розы? Как романтично, Чон Чонгук. Не слишком ли банально для такого как ты? — говорит Тэхен, как только замечает букет на заднем сиденье черного Мерседеса — Это еще для какого такого? — удивляясь, спрашивает альфа, прежде чем завести мотор. — Я не люблю розы, Чонгук. — А они и не для тебя, — усмехнулся Чон, выезжая на дорогу. Тэхен не хотел заводить разговор первым, а Чонгук был очень взволнован предстоящим вечером, поэтому всю дорогу в машине стояла тишина. Молчание закончилось ровно тогда, когда под колесами машины начал слышаться хруст, а не ровный гул асфальта. — Куда ты меня везешь? — Мне кажется, или я слышу в твоем голосе страх? — Ну, а почему бы мне не начать бояться? Ты весь путь молчал, будто повторяя про себя план моего убийства, сейчас мы едем куда-то через лес, возможно именно туда, где ты будешь прятать тело, и ты не отвечаешь на мои вопросы, как будто специально тянешь время. Думаю, у меня есть повод волноваться. Чонгук засмеялся. Он и предположить не мог, что его омега способен додуматься до такого. — Ты в курсе, что смеешься, как маньяк? — сказал Тэхен, открывая окно и впуская вечерний прохладный воздух. — Окно открыл для того, чтобы при удобном случае закричать? Я думаю, тебе меньше стоит смотреть ужасы, или же это замашки прокурора — прокручивать все наперед? Тэхен ответить не успел, потому что машина уже прекратила свой ход. У омеги глаза были больше фар этой самой машины, когда он увидел за открывающимися воротами огромный особняк. — Чонгук, только не говори, что ты привез меня к …. — Себе домой. Ты все правильно понял. Чонгук вышел из машины, а Тэхен даже и не думал. Ким знал, где живет Чонгук, и это сейчас не его дом, значит, его родителей. Зачем он тут? Что придумал этот придурок? — Так и будешь сидеть? — Я не выйду из этой машины, — омега вцепился в ремень безопасности обоими руками, как будто это спасательный круг. — Ты понравишься папе, не переживай, но он не любит ждать. Чонгук взял букет с заднего сиденья и мысленно ухмыльнулся тому, что Тэхен, скорее всего, и правда понравится его семье, с Хосоком он вообще знаком. Правда то, что омега выступает в клубе, лучше не говорить: его родители не старомодны, но от мыслей, что папа узнает, чем занимается Тэхен, мурашки по спине. Да и альфа собирался в ближайшее время забрать омегу из его индустрии. — А отцу — нет? — Что нет? — Не понравлюсь? Он строгий? Ты им говорил, что привезешь меня собой? С каждым вопросом Тэхен подходил все ближе, а растерянности на лице было все больше, он плотно вцепился в подол своего пиджака и начал покусывать губу. — Не нервничай так, ты понравишься всем, и это факт. Ты просто не можешь не понравиться, Тэхен, ты прекрасный. Чонгук взял ладонь Тэхена в свою и направился ко входу в дом. Знаете это чувство, когда ты не замечаешь, что происходит вокруг, когда пелена перед глазами застилает все. Именно это сейчас Ким и чувствовал. В какой-то момент он даже думал, что потеряет сознание, и, наверное, это бы знатно облегчило ему жизнь. Он волнуется, и это понятно, по факту это его первое знакомство с родителями «своего» альфы. И сам того не понимая, Тэхен очень хочет им понравиться. — Ох, а вот и они! — раздался звонкий, но приятный голос. Волнение подкатило с новой силой. Тэхена начало тошнить! — Потише, папа, — Чонгук выставил пред ними руку, будто стену построил. — Он просто не верил что ты придешь не один! — сказал глава семейства, который только что вышел к гостям. — Здравствуй, Тэхен. Я Чон Сынхек, а этот омега с блеском в глазах — мой муж Чон Минсок, мы — родители Чонгука и Хосока. — Я Ким Тэхен рад знакомству, — поклонился взрослым Тэхен. — Посмотри, какой воспитанный мальчик, Сынхек, — улыбаясь, проворковал Чон Минсок. — Ну что же стоим тут, пройдемте в дом. Дом у семьи Чон был и правда огромный, Чонгук в тот вечер не соврал. Стены и мебель прекрасно гармонировали, все было в светло-бежевых тонах. Но Тэхен успел отметить, что дом не пустой, как это бывает в пристанищах такого типа, тут пахнет людьми. На стенах есть семейные фото, на столике в гостиной живые цветы, и тут прекрасно пахнет выпечкой. Ким не сразу может разобрать пахнет от кого-то, или на ужин подадут что-то сладкое. — Папа, это тебе. Подарок, как и всегда, за ужином, — подал голос Чон, передавая омеге букет роз. — Спасибо, сынок, но я смотрю одну розу ты все же отставил себе, — принюхиваясь к Тэхену, сказал Минсок. — Что за повод? Как можно тише прошептал Ким на ухо Чонгуку. А у того аж мурашки по спине прошлись от опаляющего дыхания Тэхена. — День рождения! — И ты мне говоришь об этом только сейчас? Да ты самый настоящий говнюк, Чон Чонгук! Не настолько громко Тэхен хотел это сказать. Зажмурив глаза, омега мысленно молился, чтобы родители Чона этого не услышали. «Эй, Ким Тэхен, ты думаешь, что ты несешь? Перед тобой родители Чонгука, придурок!» — кричало подсознание Кима. — Выдохни, папа пошел за вазой и забрал отца. Так тяжело сдержать себя и просто не прикоснуться к тому, что так желаешь. Тэхен стоял с зажмуренными глазами, упавшей на лицо челкой, чуть красными и опухшими от покусываний губами и разовыми щечками. Он был настолько же мил, насколько и сексуален. Чонгук бы вечность разглядывал его лицо, но его старший братец умеет нарушать идиллию. — О, вы уже приехали, — в комнату вошли Хосок и как всегда улыбающийся Юнги. — Привет, брат, — протянул младший Чон, а у Тэхена сердце уже где-то в печени отдает. Он не рассчитывал, что проведет вечер в кругу всей семейки Чонгука. — Тэхен, рад снова тебя видеть. — И я, Хосок, верно? — Да, этот сварливый альфа Хосок, а я Юнги. Мы виделись пару раз, — протянул руку в качестве приветствия Юнги. «Пару? Да, по-моему, только один». Вечер решили продолжить за ужином в кругу самых близких. Родители Чонгука старались не мучить Тэхена вопросами, понимая, как ему сейчас тяжело собраться. Праздник близился к завершению. — Ну, я думаю настал момент подарков, наш первый! — закричал Чонгук. Чон младший протянул серую коробку Чон Минсоку, тот же с радостью ее принял. Тэхен пару раз думал о том, что этот на первый взгляд взрослый омега очень похож на пятилетнего малыша. — Боже, Чонгук, Тэхен, это очень красиво, — из коробки, замотанной в изумрудный шелк, омега вытащил кинжал. — Он с историей, папа, прямиком из пятнадцатого века. — Ну не только твой подарок с историей, Чонгук, — пробормотал Хосок с серьезным видом, протягивая их с Юнги подарок. — Не слишком маленькая коробка для рамки, сынок? — засмеялся Чон Сынхек, когда увидел небольшую белую коробочку. В гостиной засмеялись все, кроме Тэхена, который просто напросто не понял юмора, и Хосок, который пытался надуть губы от наигранной обиды. — Боже мой! — выпалил именинник. — Оно прекрасно, спасибо. А что за история у это кольца? — Ох, дядя, я расскажу вам как-нибудь за чашечкой чая, — заверил омегу Юнги, не желая говорить и без того грустную историю. Настал черед последнего подарка. Чон Сынхек встал и протянул своему омеге ту вещь, которая была дорога его сердцу. Настала минута молчания, прервал ее тяжелый всхлип омеги. — Где ты ее нашел? — дрожащими руками он достал из обертки виниловую пластинку с надписью «Best of me». — Под эту песню я признался вашему папе в любви, под эту песню я сделал ему предложение, ну, и, конечно, под эту …. — Боже, не продолжайте! Мы уже поняли, насколько она вам дорога, — засмеялся Хосок. — Эта группа была нашей любимой, может, мы когда-то еще сможем сходить на их концерт? — Конечно, дорогой, — приобняв за плечи омегу, сказал Чон Сынхек.***
Как жаль, что иногда нельзя отменить утро! Нужно было работать, и это все понимают. Намджуну сегодняшняя смена дается крайне тяжело. Утром Минджи начал капризничать, не желая отпускать отца на работу, в баре все косо на него смотрели, а Сокджин и вовсе избегал. Но альфа к такому не привык и всегда все решает на месте. Выцепив и затащив своего напарника в подсобку, он решил спросить в лоб. — Енхо, что происходит? — Тяжелые времена, дружище, но тебе это должно быть известно. — Что? О, Енхо, говори прямо, — сложив руки на груди, произнес Намджун, его всегда раздражали такие вот приемы ухода от ответа. — Господин Ким лишил всех премии, и отгадай, кто из всех этой самой премии не лишился. Ты так хорошо вкручивал лампочку ему недавно, что аж штрафные санкции обошел? Глухой звук раздался по маленькому помещению, все тело Кимовского оппонента было прижато к стене. — Что ты несешь? Все не так! Доказывать кому-то его непричастность было абсолютно незачем, люди не поверят, если придумали для себя другие причины. Намджун — человек прямой, поэтому и решил спросить у Джина все прямо. — Хен, можно? — постучавшись и немного приоткрыв дверь, спросил альфа. — Да, заходи. Ким сидел над бумагами, даже не поднимая взгляда на Намджуна. — Какие-то проблемы в клубе? — Нет. Я просто хотел кое-что спросить, — мягко начал Намджун. — Ну так спрашивай, я занят, — Сокджин же отвечал достаточно резко, так и не смотря на альфу. — Почему ты не смотришь на меня? — Это единственное, что ты хотел спросить? Сокджин выглядел уставшим, измотанным. Под глазами круги, волосы немного растрепаны, а губы красные от частых покусываний. — Что-то случилось? Если я могу чем-то помочь, Сокджин, то только скажи мне. — Ты ничего мне не должен, Намджун. Вообще ничего, – уставшим голосом говорил омега. От вздоха Кима альфа забыл, зачем вообще пришел в его кабинет, решив все-таки оставить омегу одного, он пошел работать, стараясь сильно не обращать внимания на косые взгляды сотрудников. Испания, Альмерия, тюрьма «Infierno» Ночь — это то время, когда в тюрьме «Infierno» нужно не спать, а смотреть в оба. Сегодня будет бунт на корабле, и все заключенные будто чувствовали это. Люди, что словно прилипли к решеткам своих камер, вися на них, как обезьяны на лианах, кричали. И только в одной небольшой камере стояла тишина, был слышен лишь шепот. Омега, что держал в руке цепочку с кулоном в виде звезды, по которой ползет дракон, закрыл глаза и, немного покачиваясь, повторял одно и то же, снова и снова. — В огне рождается новая жизнь, В огне и погибает. Дракон умрет лишь от рук себе подобных, Либо не умрет вообще. Я окажусь там, где живет тьма, Посмотрев своему страху в глаза, Я с этим покончу. Потому что я выше этого. Я обещаю себе, Моё пламя взовьётся выше. Открыв глаза, омега резко вскочил со своей кровати. Пришло время. Сегодня, сейчас он вернется к истокам, от которых неумолимо бежал эти шестнадцать лет. Сегодня его руки снова окрасятся в алый, сегодня он вновь почувствует запах, по которому скучал, страх окутает всех, но не его. Он и есть страх. Омега достал из-под подушки ключ карту, которую еще пару часов назад для него украл один карманщик, что отбывал тут свой срок. Вдохнув последний раз воздух, что наполнял эту крохотную комнату, которую омега вот уже столько лет называл домом, он открыл дверь, что была стеной между ним и долгожданной свободой. — Да начнется революция, — прокричал омега, закинул голову назад и расставил руки по обе стороны от себя. Открылись еще пара камер, откуда толпой выбежали заключенные, которые в свою очередь пошли открывать другие двери. Раздался долгожданный звук серены, предвещающий скорое прибытие тюремных надзирателей. Бронежилет, каска, дубинка, электрошокер, пистолет. Вот обычный набор того, что охрана берет собой на задержание местного народа. На самом дели применять пистолет не разрешено, а электрошокер — в крайнем случае, спасло бы их применение оружия? Точно не всех. Ведь на противоположной стороне была М4 и сотня разъяренных заключенных. Те, кто держат оружие, впервые сжимают рукоять крепче и без промедления жмут на курок, слишком много на кон поставлено, чтобы сомневаться или бояться. Раздаются первые выстрелы, первые крики боли. С первых секунд на обеих сторонах появились пострадавшие. Этой ночью не все останутся в живых. Что может быть сильнее, чем люди, жаждущие оказаться на воле? У охраны и так было мало шансов на победу в этом восстании, а с таким предводителем как Анибаль Морено, их и вовсе не было. Корея, Сеул. Чимин любил жить один, но был все-таки один минус. Когда кто-то ломится к тебе в дверь, ты успеваешь надумать самый страшный сюжетный поворот. Стучали настойчиво, поэтому омега все-таки решил открыть. За дверью не было чудищ, всего лишь высокий брюнет, который мило и приветливо улыбался. — Привет, ты Пак Чимин? — Да, это я, а вы кто? — Это попросили вам передать. Парень протянул омеге конверт и собирался уже уходить, пока его не окликнули. — Кто передал? — Мне сказали, вы сами поймете. Интерес закипал с каждой секундой, наконец, открыв этот белый конверт, Чимин остолбенел. А ведь парень не обманул. Чимин сразу догадался, от кого письмо. Ведь на белом куске бумаги была лишь одна фраза из детства... Papá Está Cerca.