Шантаж

      — Ты стучишь. Говорить буду я. Паук деловито грозит на Уилсона пальцем, упирая одну руку в бок. Уэйд же взволнованно переступает с ноги на ногу, иногда припрыгивая на одних лишь носках. Он не выглядит тем, кто внимательно слушает Паука, что с важным видом и отчаянием в голосе просит его не выкидывать ничего безумного.       — Да брось, малыш, это же Хэллоуин — день всех безумных! — Уилсон радостно обматывается бумажными гирляндами в виде привидений.       — День безумств был шестого числа. Очень жаль, Уилсон, но твой день прошёл, — Питер, наблюдая за тем, как широкие плечи наёмника заметно опускаются, приободряюще толкает его в бок, не собираясь тут стоять ещё какое-то время, выглядя весьма многозначительно. — Всё, я стучу, — предупреждает он. И Уэйд слышит два нервных стука в дверь и три более решительных. Они ждут пару мгновения перед тем, как Паук неловко выдохнет.       — Хочешь, я могу…       — Нет, Уилсон, вышибать двери домов мы не будем, — терпеливо произносит Питер, заслоняя проход своей спиной. — Я знаю, что в порче чужого имущества ты просто профи. Уэйд успевает выдохнуть перед тем, как дверь откроется, и оттуда высунется небритая голова шатена лет тридцати пяти-сорока. Он держит в руках декоративную лампу и подозрительно щурит карие глаза. Его тёмно-зелёная толстовка измазана тыквенными внутренностями, и он вытирает руки об ту же кофту.       — Че… Человек-паук? — неуверенно произносит его хрипловатый голос.       — Ага, — Питер снисходительно улыбается.       — Вау, мужик, офигенный костюм! Ты прям как настоящий! — его голос уже не кажется таким растерянным. Пит снисходительно хмыкает.       — Да, да, я знаю, спасибо.       — Я не тебе. Я про него говорил, — парень указывает большим пальцем на Уилсона, а Питер наблюдает за тем, как расширяются белые линзы маски Дэдпула.       — Да вы издеваетесь? — подросток вскидывает руками, после горбя плечи. — У Человека-паука даже катан нет!       — Ну, это может быть авторским дополнением, — тот парень достаёт очки из кармана толстовки и аккуратно надевает их на нос.       — Не может. Потому что он — не автор костюма, — продолжает Пит.       — Эй, вы подростки все такие агрессивные? — незнакомец насмешливо вскидывает бровь, Дэдпул кашляет от смеха в сторонке, а Паркер, кажется, смущён.       — Я… Я не подросток, — не твёрдо говорит он, хрипя горлом.       — Он не подросток, — вмешивается с важным видом Уэйд, уже отсмеявшийся. — Он не не-подросток и просто милый малыш, — наёмник раскрывает свои сильные длинные руки, собираясь затискать не-подростка, но тот вовремя отходит.       — Чувак, сладость или гадость? — обречённо наконец тараторит Пит, наблюдая за тем, как Уилсон чуть не падает. Парень в зелёной толстовке неловко чешет ёжик своих волос на голове.       — Извините, парни, но те дети обокрали меня полностью. Они даже лакрицу забрали…       — Кто, блин, любит лакрицу?       — О, у меня с ней много общего! — заключает Уэйд, а Питу становится как-то тоскливо. Он выдавливает из себя жалкий смешок, чувствуя, как что-то тяжёлое упало ему на грудь, забирая весь кислород из лёгких, поэтому он вдыхает сильнее.       — Что ж, — тянет Пит, сжимая губы в плотную линию, — если в следующий раз нам не откроет милая старушка со специально закупленными конфетами, я… ну, не знаю. Расстроюсь? Наверное. Тот чувак усмехается, желает им удачи и закрывает дверь.       — Чё-о-орт, — обречённо стонет Уилсон, выворачивая свой пустой потрёпанный мешок. — Ты же тут главный спаситель кошечек и добрых бабулек? Знаешь адрес хоть одной? Питер мотает головой.       — Тогда что они у тебя, блин, постоянно спрашивают? Ближайшую свободную лавочку?!       — Ну, вообще-то, да. Уэйд поник, швыряя тяжёлым ботинком гнилые листья.       — Я, вообще-то, знаю одну престарелую женщину, — начал бубнить Уэйд, ковыряя обувной подошвой сырую землю, — но она скорее перепутает «Skittles» со своими старушечьими таблетками, или, что ещё хуже, с «M&M's». Хотя однажды я добавил кокс в тесто для блинчиков вместо муки но… сути это не поменяло. Пит вскидывает брови, удивлённо моргая один раз.       — Оке-е-й, — на самом деле Пит думает о том, кому, чёрт возьми, скормил это «чудо кулинарии» Уэйд. — И как? Вкусно? — с придыханием спрашивает подросток.       — Горько, — Уэйд морщится под маской. Познавательно, — думает Пит, кивая в сторону.       — Думаешь, дело в костюмах? — продолжает бубнить наёмник, задумчиво прикладывая пальцы к подбородку. — Ну коне-е-ечно! — Паркер видит, как расширяются глаза красно-чёрной маски. — Человек-паук — это слишком банально, — он отмахивается, — не в обиду, милый.       — Ты предлагаешь мне простынь на себя напялить?       — Спу-у-уди-мен? — в жутковатой манере кривляется Уилсон, нависая над подростом.       — Это даже не смешно.       — Но ты улыбаешься!       — Уилсон, на мне маска, — Паркер тыкает на себя, чуть щурясь. — Ты не можешь видеть моё лицо. — Дэдпул выдыхает через надутые щёки.       — Я это чувствую… — загадочно говорит наёмник, на что Паук лишь тяжело вздыхает.

***

      — Молодые люди, вы вообще в курсе, сколько сейчас времени? — вариант «попросить у какой-нибудь бабульки конфет» уже не кажется Питеру хорошим. На их долгий стук открыла пожилая женщина в вязаном оранжевом свитере, с седым пучком на голове и крайне осуждающим взглядом. — Какой нормальный человек будет вламываются в чужие дома в три ночи? Паркер думает, что про нормальность старушка подметила точно: Уэйд от неё (нормальности) крайне далеко ускакал, а Питер его догоняет, раз ошивается тут с сумасшедшим наёмником, как будто так и надо.       — О, ну, хоть время узнали, — негромко говорит Уилсон закрывающейся двери. — А я говорил, что нужно было одеться призраком, — мужчина укоризненно зыркает на подростка. Тот цокает, скрещивая руки на груди. Ладно. Ладно. Он накинет поверх костюма простынь, но только для того, чтобы доказать Уилсону его тупость. Потом Пит думает, что умный не стал бы доказывать тупость тупому человеку, особенно, если это аксиома. Паркер грустно вздыхает, замечая тонкую белую ткань, висящую на себе. Он щупает осыпающиеся края простыни, смотря через заботливо вырезанные дырочки для глаз.       — О боже… — только и выдаёт подросток, вдыхая побольше ночного воздуха. Пахнет сухими листьями и иногда дешёвыми конфетами. — До чего я, блин, докатился?       — Ну же, малыш, будь более загадочным! — скачет между тыкв с вырезанными жуткими рожицами Уэйд, любовно оглядывая ссутулившегося подростка. — Ты — привидение, ты должен навивать таинственную атмосферу, а не угнетающее утро понедельника среднестатистического старшеклассника перед контрольной по химии.       — Но я люблю химию.       — Привидения не любят химию.       — Я не привидение, и я люблю химию, — Пит скрещивает руки на груди. Уэйд должен признать, выглядит это чертовски забавно. Наёмник неожиданно смеётся. — Что? — изгибает бровь Паркер, наблюдая за тем, как Уинстон назад прогибает спину и чуть сгибает ноги в коленях. Смех его становится лишь громче и, блин, заразительнее.       — Я просто подумал, — сипит, задыхаясь, Уэйд, — что Человек-привидение звучит слишком противоречиво, — и дёргается в новых приступах смеха. Ужасно, думает Пит, ужасное чувство юмора. Самое худшее, что он когда-либо слышал. Именно поэтому он сгибается пополам от громкого, Мэй бы даже сказала некультурного смеха. И именно поэтому та вредная бабулька угрожает им из окна вызвать полицию, что вынуждает подальше убраться от этого зловредного дома.

***

      — Смотри, — Уэйд успешно обращает на себя внимание, тыкая пальцем на большой розовый дом, хозяину которого не уйти от участи встретиться с этими ненормальными, потому что Питер уже начинает входить во вкус. Да, ему начинает нравится. Он, нахрен, подросток, который любит химию. Дайте ребёнку повеселиться. Повеселиться с наёмником-шизофреником. Повеселиться? Повеситься? — Я стучу и быстренько убегаю, — мужчина наглядно жестикулирует, и Пит хихикает над его неуклюжими действиями, — повторим это два раза. На третий ты выбегаешь, когда я снимаю предохранители со своих малышек…       — Стоп-стоп-стоп, — Паркер мотает головой, пока Уилсон любовно оглаживает удлиненные металлические стволы парных револьверов, — ни в кого стрелять мы не будем.       — Мы и не собирались, — в своей обычной приторно тягучей манере обещает Уэйд, однако оружие никуда убирать не собирается. — Ну, разве что в землю, — он отмахивается, — знаешь, так, для эффекта! — мужчина вновь что-то рисует в воздухе, пока Пит хмурится и моргает один раз.       — Окей, — Питер думает, что воспринимать это как какой-то тест на доверие будет легче. Этот сумасшедший наёмник, псих, шизофреник, просто ебанутый человек или Уэйд, — кому как нравится — не обманет же его, да? Пит думает, что больше да, чем нет, но всё ещё хмурится, когда Уилсона уже не оказывается рядом. Уэйд стучит первый раз, пока Пит отсиживается за углом розовой стены, чуть высовывая макушку и ожидая сигнал. Постучав, наёмник скрывается рядом с подростком и высоко хихикает. Дверь никто не открывает. Уэйд хмыкает. Он подходит к двери ещё раз, стучит, уже не отходя от неё. Никто не открывает.       — Может, никого нет? — надеется Паук из-за угла, на что мужчина мотает головой.       — Свет горит, — он указывает на окно второго этажа. Пит вздыхает. Уилсон подносит кулак к дереву, дабы постучать в хрен знает который раз, как его сшибает чёртовой дверью. Питер чувствует себя в том самом шоу «Луни Тюнз».       — Уэйд! — Человек-паук всё же вспоминает, что его напарника нафиг сбила дверь, и, как хорошему мальчику, следовало бы ему помочь.       — О чёрт, извините! — тонкая девочка с синими волосами под каре, оттопыренными ушами и редкими веснушками слишком обеспокоенно направляется к прижатому наёмнику, расширив от испуга свои карие глаза. Её бледно-розовые губы нервно кривятся.       — Сладость или… Гадость?… — мямлит Уэйд. В процессе его речи что-то хрустит, но это не мешает ему болтать просто из-за привычки, как думает Пит. В какой-то момент линзы на маске Дэдпула раскрываются широко-широко, и он ошарашенно сипит или хрипит, указывая пальцем на девочку и её жёлтый дождевик и такого же цвета резиновые сапоги. — О боже, о боже! Паучок, это же та самая чувиха!       — Уэйд, твоя… челюсть, — Паркер морщится, нервно смотря на Уилсона, а потом на «ту самую чувиху», которая выглядит обеспокоеннее Паука.       — Да я твой нахрен фанат!!!       — Мне вызвать скорую?! — начинает паниковать незнакомка, судорожно ища мобильник в карманах жёлтого дождевика. Дождь на улице, кстати, не идёт.       — Всё в порядке, миледи, я просто раскусил леденец, — Уэйд встаёт, пока парень придерживает его за плечи. Потом, правда, отпускает, ну, Уэйд немного расстроен, — там ведь и не отличить, конфетка это раскололась, — он шумно вдыхает, — или твоя челюсть.       — Так, э, — Пит поправляет края ткани, растягивая звуки, — сладость или гадость? — чуть дрожащим голосом обращается он к девочке, выглядящей уже не так суетливо.       — Та-а-ак, я должна угадать ваши костюмы, верно? — она кивает сама себе, прикладывая указательный палец к подбородку. — Человек-паук и… э, чувак с простынью поверх красного костюма? Человек-простынь? О да. Да. Это сейчас Уилсон задыхается позади Питера, не в состоянии удержаться на ногах, снова падает. Паркер строит самое страдальческое лицо во Вселенной, сжимая губы. Кто бы, блять, сомневался.       — Это парные костюмы. Круто, да? — выдавливает Уилсон, перекатываясь на спину. — Человек-паук и его, — он вдыхает, — вездесущая совесть… — и снова заливается хохотом.       — Как же я тебя ненавижу, — подросток стоит с пустым взглядом. Что он здесь вообще делает? Пустой «мешок» из уже застывшей паутины летит наёмнику в лицо. Паркер картинно скрещивает руки на груди, цокая и перенося вес тела на левую ногу.       — Ну-ну, малыш, не обижайся, — Уэйд всё ещё дёргается, посмеиваясь, — сейчас я успокоюсь и, — он забавно хрюкает, — скажу, какой твой костюм охуительный.       — Да пошёл ты, — Пит несильно толкает его ногой в бок.       — Эй, ребят, — девочка с синими волосами обращает на себя внимание, — ваши костюмы очень милые, и всё такое, но у меня нет сладостей для вас, — она пожимает плечами, — одним конфетам больше сотни лет, а другие для меня, — она хмыкает, — могу дать жвачку.

***

      — Супер, — недовольно бурчит Пит, стягивая с себя простынь и кидая её в Уэйда. Тот ловит ткань, даже не оборачиваясь. Паук тяжело садится на край крыши, болтая ногами, иногда ударяясь пятками о стену. Он тяжело вздыхает, когда Дэдпул плюхается рядом. От него приторно-сладко пахнет клубничной жвачкой, той самой, которую предложила синеволосая девочка. Уэйд не выглядит усталым или недовольным — напротив, он вполне себе счастлив в этот самый момент, и даже умиротворён. Пит слушает его шумное чавканье, смотрит, как он закатывает маску до переносицы, вдыхает полной грудью холодный, уже почти утренний воздух, растягивает неровные губы и выдыхает облаком пара, пахнущего клубникой, через рот. Уэйд смеётся, смотря на Питера, подперевшего кулаком щёку, и странно смотрящего на него. Последний выплюнул резинку вниз. Паркер приподнял бровь.       — Странно, что нам не открыли в последних двух домах, — говорит, вытягиваясь, наёмник.       — Да, действительно странно, что они никого не ждали в пол пятого утра, — передразнивает подросток, недовольно скрещивая руки на груди. Небо уже светлеет. — Ни одной конфеты. Вообще ни одной. Даже самой противной, — бурчит обиженный Питер, нахохливаясь и хмурясь.       — Одна супер-сладкая конфетка сидит прямо напротив меня, как взъерошенный воробушек, — Уэйд кокетливо улыбается, может даже, слишком широко улыбается, что заставляет Паркера прищурится и посмотреть на пытающегося флиртовать психа. У него получается, думает Пит, загадочно улыбаясь. — Так поцелуй или поцелуй, сладкий? О, Паук уверен, что Уэйд играет бровями в этот момент. И его самодовольная улыбка такая самодовольная, что поверить в его провал ну просто не получается.       — Какой большой выбор… — негромко говорит Пит, смущённо улыбаясь. Уэйд хмыкает. В следующий момент Паркер тоже стягивает маску до носа, разворачивая наёмника к себе за широченные, ещё не успевшие напрячься, плечи, и смазано клюёт его своим губами куда-то в уголок рта Уэйда, очевидно, промахиваясь. Пару секунд длиться это касание ртов, пока подросток резко не отстраняется, скрывая губы маской снова. Ошарашенный Уэйд такой классный, думает Пит — такой тихий. Но потом вспоминает, почему, внимание, болтливый наёмник замолк. И это заставляет его вспыхнуть и еле слышно выдохнуть.       — Поцелуй, серьёзно? — вдруг оживает Уэйд, всё ещё не двигаясь. — А я думал, ты выберешь поцелуй, а не поцелуй. Пит приподнимает бровь.       — В следующий раз будет поцелуй, — не следя за своей речью, выпаливает подросток, после осекаясь и выжидающе смотря на Уилсона. Но тот лишь сжимает руку в кулаке, восторженно произнося «йес».       — Но поцелуй был бы круче, — наёмник слышит неразборчивое бурчание и закидывает руку Питу на плечо. И Питер абсолютно точно не собирается сидеть так до рассвета. Поэтому прижимается к Уэйду плотнее.