Аэтернус сомниорум: Обещанное будущее или долгожданное счастье

*Полдень 1* *** Сорей вновь остановился и, стерев выступивший на лбу пот, оглянулся на спутницу, а затем протянул ей руку, помогая подняться к нему на пригорок. Девушка подарила ему мимолетную тень улыбки и вновь погрузилась в размышления. Сорей вздохнул и вновь перенесся к событиям последних дней, а вернее ко времени своего пробуждения. Он проснулся там же где и совершил обряд - у трона Эмпирея, в Камланне. Вот только проснулся он все же не один, а в компании прекрасной незнакомки. Хоть незнакомкой-то она по своей сути-то и не была. Маотеррус очень много рассказал ему о ней во время их совместно сна. Вот только в увиденном девушка выглядела несколько иначе и явно была человеком, а сейчас… Сейчас она была серафимом. Причем, как и Симонна, серафимом пустоты… Видимо сказалось слишком долгое воздействие тьмы на ее организм. Правда он все же думал, что если она возродится став серафимом, а не пробудится человеком, то возможно станет серафимом огня или на худой конец ветра. Но судьба решила по-иному и теперь та, кого в древние времена почитали за Властелина Бедствий, была серафимом, пусть и столь ненавистной ей пустоты. Бывший Пастырь вновь вздохнул и посмотрел вдаль, туда, где на горизонте просматривались очертания какого-то мегаполиса или чего-то отдаленно напоминающего собой город, хоть он и не был особо в этом уверен. Ведь то, что виднелось там, было больше похоже на рукотворные горы, нежели на здания. Он вновь взглянул на Вельвет и тяжело вздохнул. Она стояла в нескольких метрах, вдыхая свежий ветер, и теребила в руках оброненную шальной птицей яблоневую ветвь. Цветы источали пусть и слабый, но все же, явственно цветочный запах. В отдалении слышалось пение птиц, а где-то совсем рядом, в пышных цветах, упорно жужжали шмели и явно благоденствующие на пышной ниве пчелы. Ветер, не переставая, развевал длинное, воздушное, белое платье девушки, равно как и ее ставшие белоснежными, как лунный свет волосы. Ее взгляда он не видел, но был почти на сто процентов уверен, что в нем светились грусть и печаль. Сорей вздохнул вновь. В его воспоминаниях она была жгучей брюнеткой, облаченной в тьму и тени, одержимая местью и праведным гневом, буквально идущая по миру по головам и телам своих врагов. Он помнил ее - деву войны, одетую в ярость берсерков, в стремлении отомстить за смерть брата и залившую кровью почти все древние континенты. Он помнил ее прекрасной и ужасной одновременно. Помнил, идущей уже даже не по колено, а по пояс в крови и страданиях, павших от ее клинков и когтей. Он помнил это… Он помнил прошлое Маотерруса, увиденное его глазами. Он помнил, и ему становилось больно. Ведь пробудившись спустя почти две тысячи лет после своего беспробудного сна полного отчаянья и скорби, Вельвет не помнила совершено ничего. Она поначалу не помнила даже свое имя. Но он вернул ей его. Вернул, рассказав часть истории. Ведь прошлое осталось в прошлом и все уже изменилось, приобретя совершенно новый и более миролюбивый смысл. Он понимал, что в некотором роде ее амнезия была благом для нее. Ведь ряд прожитых испытаний, выпавших на ее долю, были слишком тяжелы, но она все равно не сломалась. Не сломалась, хоть и провела несколько лет в плену у экзорцистов в тюрьме Титания, поглощая каждый день души демонов. Не сломалась, а смогла найти новую цель и смысл жизни, даже став демоном. Он верил, что и сейчас, переродившись как серафим, она сможет продолжить жить дальше, а он - Сорей, ей в этом поможет. Поможет, ведь он поклялся в этом Маотеррусу, а свои клятвы он предпочитал сдерживать. Сорей продолжил вспоминать прошлое девушки и помрачнел… Потеря родителей, сестры и племянника, смерть младшего брата, предательство свояка, гибель множества людей: ее друзей и знакомых, почти полное уничтожение мира демоновой порчей и тьма… Тьма, словно голодный волколак, пожравшая ее сердце. О, это действительно было слишком много для нее и… И она все же не выдержала - стала демоном - истинным воплощением зла, впитав в себя всю злобу мира. Она сделала это и отомстила Арториусу и Безымянному, а отомстив, погрузилась вечный сон абсолютного небытия, а затем… Затем она проснулась… Но проснулась уже не как человек или демон, а как серафим, напрочь лишенная памяти о прошлом… Маотеррус отсутствовал на момент их пробуждения, но это не помешало Сорею поклясться божеству в заботе о его старшей сестре. Сорей знал, Эмпирей вернулся в глубины Земного Пульса. И вернулся в них не один… Маотеррус увел с собой Безымянного, наотрез отказавшегося избавляться от дарованного ему образа Райфсета. Бывшему Пастырю даже подумалось, что это к лучшему. Ведь теперь они все были свободны, за исключением возможно все того же несчастного Райфсета, чей образ предательски умыкнул Инноминат. Они были свободны, пусть и по своему, но все же, свободны, как ветер. К сожалению Сорей не знал, остался ли в мире кто-то из друзей Вельвет или нет. Но он знал наверняка то, что его-то спутники, по крайней мере, большая их часть, все еще ходят по этой земле, а возможно кто-то из его человеческих друзей переродился как и Вельвет, став серафимом. Он не терял надежды встретиться с ними вновь. Ведь как говорится: надежда умирает последней… Он хмуро усмехнулся своим мыслям, и небрежно тронуло отросшие волосы, рассматривая проступившие в его каштановой шевелюре седые пряди. Он чувствовал, что-то в себе. Чувствовал что-то новое и неизведанное. Что-то что будоражило его кровь, заставляя ее буквально кипеть в его жилах. Тысячелетний сон не прошел для него даром, наложи на него свой неизгладимый отпечаток. Опасения Миклео подтвердились. Сорей проснулся не таким как раньше. Он проснулся не человеком, но и не серафимом… Он проснулся кем-то на подобии Мейвина… Таким же потерянным во времени и судя по всем бессмертным. Он понял это, ведь он чувствовал силу Земного Пульса, светлым потоком циркулирующую по его венам вместе с кровью. А это означало, что он был все еще связан с Маотеррусом и с планетой. Он был связан с ней, так как буквально сроднился с миром за время своего беспробудного сна очищения. То же самое вероятней всего было и с Вельвет… Девушка так же была связана с миром, но в отличие от его света, в ней все еще превалировала его тьма… Вероятней всего из-за этой связи, связи с тьмой и Инноминатом она и стала серафимом пустоты. Сорей задумался. Он пока не до конца понял, что же ему дает подобное состояние и какие пользу и вред оно ему принесет, равно как и ей. Он хотел найти ответы на все свои вопросы, но решил сделать это чуть позже, ведь сначала они должны были добраться до какого-нибудь населенного пункта и по возможности найти там серафимов. Ведь те бы сразу же бы вошли бы в их положение и обязательно бы им помогли. В чем в чем, а в этом он ничуть не сомневался. Не сомневался он и в том, что люди в эту эпоху прекрасно видели тензоку. Об этом он знал с ментальных слов Маотерруса. Великий Дракон поведал ему это прямо перед самым их пробуждением. Осознав эту информацию Сорей понял, что найти того же Миклео было только вопросом времени. То, что серафим был жив, он знало как никто другой. Что-то внутри его сердца все время мягко светилось, подсказывая ему, куда именно нужно идти. Ведь это была именно та самая связь, из-за которой все считали, что они делят одну душу на двоих. Она так никуда и не делась, осталась с ним и со временем только усилилась, став еще прочнее и ярче. Но он все же понимал, что теперь он несет ответственность не только как Пастырь, или вернее бывший Пастырь, а сейчас Апостол Маотерруса, а то что он именно что его Апостол он уже понял, но и как опекун молодого серафима пустоты, оставленной на его попечение Пятым Эмпиреем. Да, он нес за не ответственность. Нес, хоть Вельвет и была фактически на целую тысячу лет старше его, физически, а вернее фактически, она была новорожденным серафимом. Она была малолетним серафимом, совершенно ничего незнающим и непомнящим о мире, а это накладывало обязательства уже не только перед миром, но и перед Маотеррусом, как его другом и соратников. Ведь она была не только частью прошлого Великого Владыки, но и его тетушкой, а забота о родственниках Эмпиреев это было святое, и отказать он не мог, да и не хотел. Ему было, слишком сильно, жаль Вельвет. Бедняжка пережила слишком много страданий и он, как бывший Пастырь, хотел искупить перед ней вину прошлого, сотворенную Арториусом и людьми из Аббатства, и подарить ей чудес новый мир, который она так страстно желала, даже если ему для этого понадобилось бы потратить еще одну жизнь. Но он все равно был уверен, что с легкостью справится с поставленной перед ним задачей. Вернет ей смысл и радость жизни, попутно воплощая в реальность и свою мечту тоже, ведь она уже лежала перед ним, раскинувшись в обличье пробудившегося после кошмарного сна мира. Думая так, он искал свет. Свет, путеводной нитью ведущий его за горизонт, к Миклео, который пока что не знал, что Великий Спящий наконец-то проснулся и что любовь всей его жизни направляется к нему. Сорей улыбнулся и, сняв с плеч остатки своей пастырской мантии, накинул их на плечи все еще глядящей вдаль девушки. Та встрепенулась, выведенная его жестом из оцепенения, куда ее погрузили ее мрачные размышления, и вновь ему улыбнулась, слегка смутившись. Улыбаясь ей в ответ, он обнял ее и тихо произнес: « - Идем Вельвет. Здесь ненужно задерживаться! Дикие звери, возможно, идут по нашим следам! Нам нужно уйти с открытого места! К тому же сдается мне, собирается буря!» Вельвет понимающе кивнула. Она тоже заметила, как стали закрываться цветы, а птицы и насекомые стали прятаться в листве растущих по краям перевала деревьев. То, что небо понемногу затягивало, она так же заметила, но все же надеялась, что буря минует стороной, но ее надеждам было не суждено сбыться. Дождь все же пошел. Тихо переговариваясь, они продолжили свой путь к счастью, а там, где они ступали, распускались, переплетаясь, цветы: нежные, как снег принцессии и пурпурно-фиалковые анемоны. Они распускались, приветствуя пробудившихся и начало новой жизни, что они привнесли в мир вместе со своим пробуждением. Элисарка, сидя на ветке, вновь застрекотала, а затем скрылась в густой листве, напугав заинтересованно грызущую орешек белку. Та, выронив его, поспешила скрыться в дупле, почуяв первые капли упавшего ей на шерстку дождя. Пошедший было дождь, продлился недолго. Солнце, вернувшись в скором времени, окрасило мир пестрой радугой, что протянулась над перевалом от горизонта до горизонта. Природа пробуждалась, приветствуя странников и своих Эмпиреев, вернувшихся в мир спустя долгие тысячу и две тысячи лет сна. Солнце, словно поддерживая мир, стало светить ярче. Свет жизни разгорелся сильней и дороги судьбы устремились друг к другу. Устремились, страстно желая поскорее соединить тех, чьи сердца были разделены слишком долго. Будущее, наконец, настало. *** « - Искрится солнце, как слеза. Я вспоминаю бесконечно, навек ушедшее вчера, Что словно сон, чудесный праздник, подарив, исчезло, растворившись незаметно. И только в вечности седой его слышны, остались песни. Гляжу я в синь немых небес. Читаю облака как строки. И понимаю: Мир Чудес открыт, как книга - мимолетно. И все беспечно очень в нем, как дым все дымчато и зыбко. Несутся чайки в облаках, в лучах купаючись светила. И брезжит истина впотьмах, как завещала всем Эгида. Я верю: день настанет тот, когда минует час потери. И в сердце рана зарастет, вернув блаженства вдохновенье. Тогда оковы скинет мир и счастье быстрою рекой, По миру потечет ретиво, даруя вечности любовь и сердца жаркого огниво.» - звенело в шуме листвы.