***
Коридоры школы чародейства и волшебства Хогвартс выглядели довольно непривычно без снующих то там, то здесь учеников. Пожилой мужчина, даже можно сказать старик, одетый в причудливую мантию, шагал в одном известном ему направлении. Эхо его шагов распространялось по всему замку. Дойдя до неприметной дверцы, он отворил ее и прошел внутрь. Его взгляд зацепился за сидящую за массивным дубовым столом женщину в остроконечной шляпе. На лицо мужчины наползла улыбка, он сунул конфету в рот и тут же скривился. — Со вкусом драконьего навоза, почему мне так не везет? — Добрый день, Альбус, — поздоровалась женщина, не отрывая взгляда от каких-то бумаг. Рядом скакало самопишущее перо, зелеными чернилами подписывающее очередное письмо. — И тебе того же, Минерва, — Дамблдор устало вздохнул, бросив взгляд на огромные стопки писем, парящих по комнате. Он аккуратно, старясь ничего не задеть, зашагал в сторону стола, — скажи, девочка моя, — он взмахом руки подозвал к себе одно из писем и показательно повернул его так, чтобы собеседница могла прочесть надписи, — разве письма не должны были быть отправлены детям на их дни рождения? Это одна из традиций нашего мира и многие чистокровные не очень довольны, что мы решили ими пренебречь. Женщина наконец оторвалась от бумаг, устало потерев переносицу, она уставилась на директора. — Вы же понимаете, — она страдальчески вздохнула, — у меня не так много свободного времени между уроками и проверкой эссе студентов, чтобы заниматься еще и письмами. — Верно, но ты могла хотя бы отправить письма чистокровным, — осторожно начал директор, — их не нужно сопровождать лично, чтобы знакомить с нашим миром. — Что вы такое говорите! По-вашему они должны получить свои письма раньше маглорожденных??? Нет уж! Пусть все получат письма в течение этого месяца. — Ладно-ладно, — Дамблдор поднял руки в примирительном жесте. Порой его бывшая ученица бывает слишком упряма, когда дело доходит до чистокровных, — все же тебе видней, что и как делать. Это же твоя обязанность, но все же, дорогая, ты сильно себя загружаешь, может наймешь себе помощницу? — Ах, так вот оно что, — директор осекся, понимая, какую ошибку он допустил, но исправляться уже было поздно, — директор, вы считаете, что я не справляюсь со своими обязанностями? Что я некомпетентна в качестве вашего заместителя? Может быть, я еще и плохой декан?! И учитель из меня бездарный! Хватит ходить вокруг да около, так и скажите: «Пиши по собственному и прощай!». — Минерва, ты же знаешь, что я далеко не это имел ввиду, — Дамблдор осторожно приблизился к декану Гриффиндора, положил руку на плечо, заставляя посмотреть на себя, — ты самый ценный сотрудник, ты очень много делаешь для этой школы, и я боюсь, что ты устанешь, перегоришь. — Альбус, все в порядке, правда, — Макгонагалл, смущенная такой заботой, отвела взгляд, — мне просто нужно больше времени. В комнате воцарилось неловкое молчание. — Кстати, — Минерва отмерла первой, — если ты так беспокоишься обо мне, то не желаешь ли немного помочь? Нужно отнести эти письма маглорожденным. Женщина покопалась в ящике стола и вынула два письма. Сложив их на стол, она выжидающе посмотрела на директора. Тот с интересом разглядывал строчки, написанные зелеными чернилами. — Почему именно эти два письма? Ты же сама говорила, что все распланировала, — Дамблдор не упустил возможность поддеть свою помощницу, — или же с ними какие-то «особые» проблемы? Этот термин появился относительно недавно, когда один из профессоров при попытке вручить маглорожденному письмо был едва не убит родителями-маглами. После произошедшего подобные происшествия стали называть «особыми», когда учителям угрожала опасность от немагов. На такие случаи теперь выезжают с поддержкой в виде пары авроров. — Нет-нет, ничего такого, — Макгонагалл поспешила успокоить собеседника, — просто с этими письмами возникли небольшие проблемы. Альбус, вы же знаете, как работает вся эта система? — Конечно, сколько раз сам в молодости таскал эти письма, — мужчина прикрыл глаза, вспоминая дни, когда только-только вступил на должность профессора трансфигурации, — артефакт, созданный еще основателями, фиксирует магический выброс в маггловском мире, мы отправляем эту информацию в министерство, которое подключает к этому делу авроров. Они устанавливают причину и источник магического всплеска, узнают адрес юного волшебника или волшебницы и отправляют его нам. — Вы абсолютно правы. Так вот, недавно профессор Спраут отправилась в Лондон, чтобы забрать Лили Эванс, — женщина кивнула в сторону писем, — которой там, к сожалению, не оказалось, пришлось делать запрос в министерство и выяснилось, что девочка уже давно проживает в другом городе. — А так как графики учителей ты уже распланировала, ни у кого не было возможности сходить к девочке? — закончил мысль Дамблдор, на что получил вымученный кивок от собеседницы, — боюсь, такие казусы будут происходить каждый год, этого не избежать. А со вторым ребенком какие проблемы возникли? — На первый взгляд, ничего необычного, — Макгонагалл подобралась и стала отдаленно напоминать кошку, готовую в любой момент броситься в атаку, — всего лишь то, что магический выброс засекли относительно недавно, месяц назад. Директор наколдовал себе стул, сев в него, он внимательно слушал свою собеседницу. — И ты думаешь, что… — Я ничего не думаю, — его резко перебили, — просто довольно необычно, что магический выброс происходит так поздно. — Спасибо, Минерва, думаю, не стоит заставлять детей ждать, — Дамблдор схватил письма и развернулся в сторону двери, — пока-пока. Альбус шагал в свой кабинет, попутно обдумывая последние слова Минервы, которые можно перевести так: «Альбус, это очень странно, что письмо пришло так поздно, приглядись повнимательнее. Возможно, мальчик уже давно учится магии, что невозможно без помощи извне, я не хочу через пару лет узнать, что у нас в школе учится практикующий некромант или юный темный маг».***
Портключ сработал отлично, и Дамблдор оказался в плохо освещаемом переулке. Выйдя на главную улицу, мило улыбаясь прохожим, он поспрашивал их о нужном доме. Наконец, получив нужную информацию, директор отправился к первому дому из списка. Уже на подходе к аккуратному магловскому домику старец усмехнулся, глядя на розы, оплетающие весь участок. Учитывая, что эти цветы крайне требовательны к температуре и почве, можно смело сказать — без магии тут не обошлось. С такими мыслями Дамблдор постучал в дверь. Ему открыла милая женщина, несмотря на то, что он был незваным гостем, его все равно впустили и пригласили на чашечку чая. Дамблдор уже хотел сказать о цели своего визита и потянулся к палочке, но не успел он даже рта открыть, как ему всунули новую чашку, отвлекая разговорами о погоде. Сам директор не смог понять, когда сам увлекся разговором, напрочь позабыв о своих обязанностях. Возможно, он бы просидел так до самого вечера, но к счастью чайную идиллию прервал маленький рыжий ураган. — Здрасьте, сэр, а вы кто? — бесцеремонно начало это чудо. — Лили! — женщина, которая всего несколько секунд назад мило общалась с директором, в одно мгновенье превратилась в злобную мегеру и принялась отчитывать дочь. Девочка, впрочем, в долгу не оставалась, резко отвечая своей матери. Дамблдор понял, что если и дальше будет молча сидеть и наблюдать, то никогда отсюда не уйдет, а потому он собрал всю свою мужественность в кулак и принялся усмирять враждующих женщин. Эти люди отняли по меньшей мере двадцать лет его жизни, таким вымотанным старик не чувствовал себя давно еще со времен вражды с Гриндевальдом. Объяснив ребенку, что он маг, а женщине, что ее чадо должно уехать на обучение в закрытый пансионат, к которому немаги не имеют доступа и даже не могут связаться со своими детьми до окончания учебного года и договорившись вернуться за девочкой, чтобы купить все необходимое для школы, Дамблдор спешно покинул этот гостеприимный дом и отправился ко второму подопечному. Вспомнив предупреждение декана Гриффиндора, директор на пути к дому внимательно изучил письмо, которое предстояло доставить, сам дом, кидая на подозрительные объекты распознающие заклинания. Собравшись с духом, Дамблдор постучал в дверь. По ту сторону двери некоторое время доносилось непонятное шуршание, наконец, она немного приоткрылась, явив директору растрепанную темно-русую макушку и взгляд синих глаз, который вперился в незваного гостя. — Привет, Томас, верно? — мальчик не стремился впустить незнакомца в дом, поэтому Дамблдор решил сделать первый шаг, — твои родители дома? Мне нужно переговорить с ними и с тобой на очень важную тему. Дамблдор мысленно похвалил себя за то, что решил не испытывать Статут Секретности и психику маглов и вместо таких привычных ярких мантий оделся в маггловский костюм, а бороду укоротил, благо есть такая прекрасная вещь как трансфигурация. В противном случае ему бы даже не открыли дверь. — Позвольте спросить, — начал ребенок, а его взгляд сделался цепким, словно он раздумывал: перегрызть глотку чужаку или же позволить тому сказать последнее слово. У Дамблдора пробежали мурашки на спине: мальчик невольно напомнил ему одного приютского мальчика, точно также смотревшего на него несколько лет назад, — какое такое важное дело привело столь уважаемого человека в наш дом? Директор конечно предполагал, что будет непросто, но не до такой же степени. Ему приходится говорить через дверь. Такого еще никогда не случалось за все годы его практики, а ее, поверьте, было немало. Как же повезло, что дом стоит на отшибе и его позора никто не видит. Пора с этим заканчивать. Плавным движением руки маг достал письмо и протянул его мальчику. Тот в свою очередь прищурился, вчитываясь в зеленые строчки, никак не выдавая своего интереса. Дамблдор внимательно вглядывался в молодое лицо напротив, пытаясь разглядеть хоть какие-то эмоции кроме недоумения. Напрасно. Закончив, мальчик даже не протянул руки к письму и не попытался его открыть, только уставился на директора с немым вопросом в глазах. — Твои родители скоро придут? — Дамблдор понял, что это бесполезно и он может простоят тут до самой ночи, если он ничего не сделает, — мне нужно поговорить с тобой и кем-нибудь из твоих родителей насчет этого письма. — Мама ушла в магазин и вернется в любую минуту, — после недолгого молчания ответил мальчик. — Прекрасно! В таком случае не мог бы ты впустить меня, чтобы мы подождали прихода твоей мамы? — это была последняя отчаянная попытка, либо его пустят, либо он, как полный дурак, будет вынужден стоять за дверью. Дамблдор уже успел погрузиться в самые мрачные мысли, когда совершилось чудо: дверь открылась, а мальчик освободил проход, давая ему войти. Если бы не возраст, директор бы станцевал танец победителя. Мальчик провел его на кухню и предложил сесть, сам он сел напротив старого мага, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу. Дамблдор снова испытал ни с чем несравнимое чувство дежавю, на краю сознания проскочила мысль: не в гости к Тому случайно он наведался, однако эта мысль потонула под тонной логических доводов и фактов, которые все указывали на абсурдность этого суждения. Но от этого легче не становилось: ребенок продолжал сверлить его взглядом слишком пронзительных голубых глаз. Эта поза, эти движения, когда мальчик плавно перекидывает одну ногу на другую, все это до боли напоминает директору одного слизеринца. Вот мальчик нехотя, чисто из вежливости (где она была раньше?) предложил ему чай и Дамблдор, несмотря на то что буквально недавно выпил несколько чашек, соглашается. Томас буквально меняется на глазах, переставая так сильно напоминать Риддла. Он старательно кипятит воду на плите, аккуратно заваривает чай и, когда он готов, сосредоточенно хмуря брови, разливает по чашкам. Том бы никогда так не сделал, он бы криво усмехнулся и пока Дамблдор не видит, плюнул бы ему в чашку. Директор, пользуясь тем, что мальчик отвлекся, кинул в него парочку заклинаний, которые должны указать на наличие артефактов на ребенке. Ничего. «Может быть, Минерва зря паниковала?» Определенно, мальчик не контактировал с магами до этого. Ни один учитель в здравом уме не пожадничает обеспечить своего ученика хотя бы парочкой простеньких амулетов. Значит, либо никаких артефактов на Томасе действительно нет, либо они есть, но входят в перечень Редких. Последнее предположение было маловероятным, так как артефакты подобного типа позволить себе могли немногие, а уж отдавать подобные вещи ученику и подавно. Все известные Дамблдору люди, способные на это, давно и прочно имели наследников и распыляться еще на кого-либо не собирались. Дамблдор думал, что хуже ребенка, напоминающего его бывшего ученика, ничего не может быть. Каким наивным глупцом он был. Настоящий ужас начался с приходом матери Томаса. Сначала Дамблдор посчитал девушку, напряженно застывшую в дверях, старшей сестрой мальчика. Слишком уж она… кхм, была молода. Однако сомнения развеял сам Томас, поздоровавшись с матерью. Директор натянул самую добродушную улыбку, имеющуюся у него в арсенале, и уже собирался прояснить причину своего нахождения здесь, как взгляд холодных глаз заставил его замереть и подавиться заготовленной речью. Этот взгляд отличался от настороженного взгляда Томаса, в нем не было опаски, зато было кое-что пострашнее. Женщина анализировала его, аккуратно, словно опасный хищник, она вошла в дом и встала так, чтобы ребенок оказался у нее за спиной, а сама женщина могла в любой момент либо схватить нож и вонзить в горло Дамблдору, либо схватить Томаса и стремительно убежать через еще открытую дверь. Определенно, такое поведение не могло не насторожить директора. Целый час был потрачен только на то, чтобы успокоить женщину и убедить ее в том, что старик пришел сюда с благими намерениями. Еще примерно столько же потребовалось, чтобы заставить Томаса открыть письмо и рассказать о его дальнейшей судьбе. Когда Дамблдор затронул эту тему, он внимательно наблюдал за ребенком в надежде уловить его эмоции, но мальчик все также оставался бесстрастным и к новости о его исключительности, и к тому, что придется уехать практически на год в закрытую школу, и что где-то прячется целый магический мир. Выглядело все так, будто Томас уже знал все это изначально, директор бы так и подумал, если бы на протяжении всего рассказа мальчик то и дело не хмурился, и весь его мыслительный процесс становился заметен наметанным глазом Дамблдора. И если сам ребенок воспринял изменения в своей жизни довольно философски, то его мать не была готова принять их так просто и намеревалась четко понять, какое будущее уготовлено ее ребенку. Дальнейшее больше походило на допрос, нежели на конструктивный диалог. Женщина выпытывала у Дамблдора все мелочи жизни магов, а когда она узнала, что ее сына могут гнобить или пытаться подмять под себя чистокровные маги, то наотрез отказалась отдавать своего ребенка в этот «рассадник нацизма». Еще целый час ушел у Дамлдора на то, чтобы уверить женщину в том, что ее сыну ничего не угрожает. Из дома Тейлоров морально истощенный и полностью выжатый Дамблдор вышел, когда уже начало темнеть. Этот день был определенно очень долгим для директора школы чародейства и волшебства Хогвартс.***
Не скажу, что поход на Косую Аллею был столь ужасен, однако положительных эмоций он тоже не принес. Ну как поход по магазинам, да еще и в час пик может кому-то понравиться? Сколько же народу там было словно все получили письма за день до начала обучения. Вся улица была похожа на потревоженный улей, как только не приходилось вертеться чтобы пройти через этот людской поток, про бесконечные очереди я, пожалуй, промолчу. Радости не доставляла и Лили, повисшая у меня на плече и комментирующая все, что попадает в ее поле зрения. Я бы лучше с Северусом пошел. Но увы, сам Северус даже не собирался посещать главную улочку магического Лондона, а причина довольна простая. У него нет денег. Учебники, как и мантии он возьмет у Эйлин, а за волшебной палочкой его поведут в день отправления в школу, чтобы не было соблазна колдовать. Миссис Снейп меня пугает все больше, с каждым новым днем и я все яснее вижу у нее замашки родительницы-тиранши, стремящейся изолировать свое чадо от «дурного влияния» и иметь полный контроль над его жизнью. Покупка палочки тоже как-то прошла стороной, моральных сил хватило, чтобы только порадоваться, что колдовать теперь будет проще. А потом я вспомнил о чарах надзора и приуныл. Беспалочковая магия, мы с тобой еще долго не расстанемся. Пророчество о владельце палочки я проигнорировал, а вот Лили слушала, развесив уши. Мне кажется это довольно глупым, человек меняется постоянно, его характер претерпевает изменения на протяжении всей жизни, и сочетание серцевины и древесины не может определить судьбу человека, хотя выглядит все в точности наоборот. Единственным относительно хорошим событием стал выход на «голосовую связь» с Темным Лордом. Как все начиналось: Дамблдор, добрая душа, дал нам поглазеть на книжки, и мы умчались в сторону книжных полок. Чисто ради интереса взял книжку про руны, ту самую к которой меня не подпускает Реддл, и понял, что ничего не понял. Мда, Реддл как всегда, когда дело касается моего магического образования, оказывается прав, даже обидно как-то. Внезапно мои размышления были прерваны голосом, возникшим у меня в голове. Я был настолько шокирован, что едва не выронил тяжелую книгу. Убрав ее от греха подальше, я попытался настроится на «телепатический канал». «Профессор Реддл?» «Да, Томас, это я.» «Охренеть просто! Как вы это сделали?!» «Ты сейчас на магической улице, да? Подумай просто, сколько магии скапливается в этом месте каждый день», — Темный Лорд пропустил мои ругательства мимо ушей, сконцентрировавшись на объяснении. «Да, конечно, как я мог забыть, так, надо перестать трястись, а то Дамблдор уже косо поглядывает на меня, надумает еще что». «Дамблдор?» — интонация Реддла поменялась, — «тебя сопровождает сам директор Хогвартса? С чего такая честь?» «Так я не один такой удостоенный, со мной еще другая девочка, мы в одном городе живем». «Ладно, ночью все обсудим, а сейчас старайся не выдать себя, Дамблдор — сильный волшебник». «Хорошо», — на этом наш разговор закончился.***
В реальности же пир подошел к концу и старосты факультетов готовились отвести первокурсников в их новое место жительства. Совсем скоро мне предстоит узнать реалии жизни в школе магии как в межличностном, так и бытовом плане. — Добро пожаловать в рассадник нацистов, Томми, — мне определенно нравится эта фраза, надо почаще слушать Дженнифер и записывать ее фразочки.