На магической части вокзала было шумно, дети возбужденно носились по платформе, в то время как их родители пытались поймать неугомонное чадо и собраться с силами, чтобы отпустить его в долгий полет, именуемый обучением. В тени перрона, на небольшом отдалении от этой толпы, расположилось небольшое семейство, состоящее из трех человек. На первый взгляд они ничем не отличались от обычных людей, родителей магглорожденных, однако, если приглядеться, можно заметить, как на идеально выглаженных костюмах поблескивают рунные цепочки.
Семейство Поттеров прощалось со своим единственным сыном, мать обнимала Джеймса и не желала его отпускать, слишком уж долгая предстояла им разлука и кто знает, каким вернется ее мальчик.
Конечно, у их семьи было достаточно денег, чтобы нанять учителей на дом, но их сыну необходимо общение со сверстниками. Джеймс не тот, кто сможет просидеть всю жизнь в четырех стенах наедине со строгими учителями. Он скорее сбежит из дома прихватив с собой метлу, чем позволит запереть себя.
— Зимние вещи взяли, школьные учебники тоже, — миссис Поттер судорожно вспоминала список всего, что домовики собрали в школу, ей не хотелось, забыть что-нибудь важное, из-за чего Джеймс мог пострадать, — Не забудь написать нам с папой письмо и обязательно укажи, на какой факультет ты поступил.
— Да это уже итак понятно. Гриффиндор — на другое я не согласен, — мальчик поправил, съехавшие с переносицы круглые очки, и улыбнулся.
— Но почему так категорично, — покачала головой мать и заговорчески улыбнулась, — вдруг попадешь на Слизерин, м?
— В таком случае я выброшу свою волшебную палочку и отправлюсь к нашим маггловским родственникам, — Джеймс сердито нахмурился и скрестил руки на груди, таким образом, выражая неодобрение к словам матушки, — мне осточертело видеть лица этих зазнаек еще на ежегодных балах, и я уж точно не горю желанием провести бок о бок с ними свою замечательную школьную жизнь.
— Джеймс, я уверена, что даже на Слизерине найдутся дети, милые твоему сердцу, — женщина наклонилась к лицу сына и нежно коснулась его щеки, — ты будущий глава рода Поттер и волей-неволей тебе придется посещать мероприятия, где будет присутствовать множество аристократов, которые в большинстве своем учатся на Слизерине.
На это высказывание мальчик презрительно фыркнул, поднес два пальца ко рту и скорчил гримасу, имитируя тошноту. Однако, быстро притих, стоило ему увидеть поднятую бровь отца.
Каждый участник разговора остался при своем мнении. Джеймс Поттер не любил аристократов, порой он жалел, что Поттеры вхожи в почетный круг, он бы предпочел быть обычным мальчишкой: бегать с друзьями по улицам Лондона, играть в прятки, летать на метле. Что может быть лучше этого? Однако, он вынужден общаться со скучными детьми чистокровных, которые всячески пытались подражать своим родителям. С такими не то, что не поиграть, поговорить нормально нельзя.
«Еще из подштанников не выросли, а корчат из себя непонятно что».
Зачем покупать дорогую одежду и хвастаться ей везде, а потом рыдать из-за случайно пролитого напитка? Зачем покупать новую модель метлы, если позже она будет пылиться на полке в шкафу? Джеймс никак не мог этого понять. Конечно, мама говорила, что чистокровные дети таким образом пытаются привлечь к себе внимание других, а так как в интеллигентной среде не принято обсуждать «глупые» забавы, именуемые играми, то все что им остается — это подражать общению взрослых, используя соответствующие темы для разговоров.
Однако понимать не значит принимать, мальчика сильно коробило от его окружения, кулаки постоянно чесались набить рожу какому-нибудь пижону. Ну почему нельзя просто поговорить на интересующие темы?! Обязательно каждый раз извергать из себя бесконечный бессмысленный поток слов?!
Джеймс Поттер не привык сдаваться, школа была единственной возможностью на нормальное детство, и он не собирался упустить шанс вырваться из этого гадюшника, именуемого высшим обществом. Он — хозяин своей судьбы, и он не позволит отобрать ее ни при каких обстоятельствах.
Стоило Джеймсу вступить в один из вагонов поезда, как он словно оказался в другом мире, который ранее был отделен от него невидимой стеной, на него обрушилась какофония различных звуков.
В вагоне царила особая праздничная атмосфера: двери купе были распахнуты настежь, веселый смех доносился ото всюду, вот Джеймс делает шаг вперед, а в следующий момент ему приходится уворачиваться от летящего бумажного дракончика. Внезапно перед лицом мальчика взрывается чья-то хлопушка, все волосы Джеймса оказываются усыпанными розовыми блестками.
Поттер смеется, смеется так, как не смеялся никогда в своей жизни, ему определенно нравится то, что здесь происходит. Внезапно из купе навстречу к нему выскакивает девочка, и Поттер неожиданно для себя замечает на ее одежде нашивку Гриффиндора.
— Первокурсник, да? — оглядев его сделала вывод та, затем взмахом палочки она очистила мантию мальчика и его волосы от розового недоразумения, — тебе в ту сторону, пройдешь вагон Слизерина и сразу окажешься в нужном тебе месте, там едут все первокурсники, — проговорив всю информацию на одном дыхании и указав нужное направление, девочка скрылась в своем купе.
Пожав плечами, Поттер, не прекращая глупо улыбаться, пошел куда его отправили. После шумного вагона Гриффиндора тишина Слизерина была оглушающей, проходя по коридору и всматриваясь в плотно закрытые двери, мальчик твердо уверовал, что к факультету змей он больше не приблизится ни при каких обстоятельствах. Еще заразится от них тоской или чопорностью.
Миновав недружелюбный переход, Джеймс выдохнул: вагон первокурсников был всяко дружелюбнее, конечно, до Гриффиндора ему как до Мерлина, но это всяко лучше, чем могильная тишина Слизерина.
Осматриваясь в поисках свободного купе, Поттер натыкается взглядом на рыжую девочку, стоящую в проходе. В глаза сразу бросился ее ярко-огненый цвет волос, издалека походящий на самое настоящее пламя. В голову мальчика стукнула внезапная мысль: он прежде никогда не видел таких девочек. Да, ему приходилось сталкиваться с юными леди на балах ранее, но та, что сейчас стоит перед его взором, разительно отличается от всех, кого доводилось видеть Поттеру за свои одиннадцать лет.
Девочка была одета в стандартную школьную форму, поэтому определить ее происхождение было довольно затруднительно. Она преградила собой вход в одно из купе и кидала злобные взгляды в сторону тех, кто осмеливался сделать хоть один шаг по направлению к двери.
Поттер решил попытать счастье, и бесстрашно направился к рыжей фурии. Однако что-то пошло не так, когда она бросила на него взгляд ярко-зеленых прищуренных глаз. В тот момент Джеймс почувствовал, как его сердце остановилось, чтобы забиться с новой силой, ладони вспотели, и влага неприятно ощущалась на кончиках пальцев, а щеки неожиданно потеплели. Джеймс был готов поклясться, что его лицо напоминает вареного рака, не формой так уж цветом.
Неожиданно стоять прямо оказалось очень трудно: ноги то и норовили предать своего хозяина и отправить его в нелепое падение. Девочка все также продолжала агрессивно глядеть на него, в то время как сам Поттер, с трудом оторвавшись от разглядывания девичьего лица, пытался побороть робость, внезапно охватившую его. Взгляд скользнул к рыжим кудряшкам, отчего-то мальчику захотелось намотать их на палец, рука уже сама потянулась к чужим волосам, но он сумел вовремя остановиться. Это казалось неправильным, нет, Джеймс не такой уж и стеснительный, он мог с легкостью хватать незнакомых людей за руки, обнимать за плечи, но не сейчас. Сейчас у него невольно возникало чувство, что он делает что-то постыдное, нехорошее и это немного отрезвило.
Закинув свои странные ощущения куда подальше, Джеймс сконцентрировался на реальности. Они все также стояли друг на против друга, только девочка начала странно поглядывать в сторону Поттера. В то время как он сам лихорадочно размышлял, что ему делать.
Первый раз в жизни Джеймс не знает что сказать.
Но стоять и пялиться на человека — не лучший способ произвести хорошее впечатление, а именно оно и было необходимо. Поэтому мальчик собрался с силами и уже открыл рот, чтобы представиться, как его слова потонули в громком стуке, раздавшемся из-за двери купе, что так рьяно охраняла девочка. Та же, потеряв к нему всякий интерес, даже не взглянув в его сторону, распахнула дверь и вошла в купе. Поттер последовал за ней следом.
В купе сидели два мальчика, они никак не отреагировали на появление девочки, только голубоглазый на секунду оторвался от чтения какой-то книги, мазнул безразличным взглядом и вновь опустил глаза на страницы.
Поттер почувствовал себя неловко, он словно был здесь лишним, пятым колесом или чем-то наподобие его, а вот рыжеволосая незнакомка либо вообще не чувствовала здешней атмосферы, либо ей было довольно комфортно. Но факт остается фактом: она спокойно примостилась рядом с читающим мальчиком и обвила руками его шею, безразличным взглядом утыкаясь в чужую книгу.
Сердце Джеймса неприятно кольнуло, а мир словно стал на несколько оттенков темнее: раздражение, которое он сдерживал весь сегодняшний день, готово было выплеснуться наружу. Его просто поражала бестактность этих ребят, то как тщательно они его игнорировали даже когда он вошел в их купе. Вот чего стоило потратить на него хотя бы минуту своего «драгоценного» времени?! Тому же голубоглазому оторваться от своей книжки и отцепить уже от себя руки девочки.
Наконец Джеймсу выдается возможность представится, и он даже узнал имена находящихся в купе первокурсников, правда все они быстро вылетели из его головы. Кроме одного — Лили Эванс. Ее яркие рыжие кудри, подергивающиеся при каждом движении, ее глаза цвета сочной зелени, стертые костяшки пальцев, волевой взгляд — все это создавало примечательный образ, оторваться от разглядывания которого Джеймс был не в силах. Он впитывал каждое движение Лили, каждый ее взгляд, он пожирал с жадностью голодного зверя. Хотелось неотрывно глядеть в ее глаза, и чтобы она тоже наблюдала за ним.
Но, увы, мечты эти были далеки от реальности: все ее внимание было посвящено книжному червю, так Джеймс охарактеризовал мальчика за то, что он оторвался от книжки всего пару раз, да и на очень короткий промежуток времени. Поттер не понимал, почему Эванс так рьяно пыталась привлечь внимание этого ботаника, когда тут рядом есть множество других, более веселых детей, с которыми можно неплохо провести время. Всяко лучше чем просто смотреть как голубоглазый читает.
Умом Поттер понимал, что его придирки глупы и необоснованны, но все равно продолжал подмечать любые недостатки в мальчике: то как он сидит, во что одет, что читает. Когда ему удавалось найти новый недостаток, нутро Джеймса наполнялось непонятным злорадством: отчего-то ему нравилось чувствовать что он лучше этого мальчика, чье имя он так и не удосужился запомнить.
Распределение его порадовало, принеся много приятных событий: он попал в Гриффиндор, что означает начало его превосходной школьной жизни, Лили Эванс тоже поступила на факультет львов, отчего Джеймс чуть не подпрыгнул от радости, когда шляпа отправила рыжую за их стол. И как вишенка на торте: Томас Тейлор, имя которого он запомнил только на распределении, ушел в Когтевран. А это значит, что Эванс просто физически не сможет подолгу общаться с ним,
Джеймс же будет гораздо ближе.
Не удержавшись, Поттер поворачивает голову к столу воронов, отыскивает каштановую макушку, обладатель которой бесстрастно водил глазами по помещению. Поймав взгляд голубых глаз Джеймс позволяет себе злобно ухмыльнуться, чтобы тут же смущенно отвернуться под недоуменным взором чужих глаз.
«Что за глупое поведение?» — мысленно спрашивал у себя Джеймс, внутренне сгорая от стыда за все сегодняшние мысли и действия.
Лишь ночью к нему пришло понимание всех тех чувств, которые заполонили его разум, мешая нормально думать. Осознание было подобно пришествию Мерлина: такое же ошеломляющее и внезапное. С громким криком Джеймс вырвался из царства снов, перепугав всех соседей, и не обращая на них внимания, в ужасе спрятал лицо в ладонях.
«Любовь. Это любовь!» — мысленный крик был подобен визгу банши, — « о, Моргана, я же так молод!»
Для Эванс различные факультеты оказались не помехой, она буквально вылавливала Тейлора во время коротких перебежек между кабинетами, подсаживалась к нему во время приемов пищи и на совместных уроках.
Для когтевранца у нее всегда было свободное время, что нельзя сказать про Джеймса. Лили в упор его не замечала, а при любой попытке привлечь внимание одаривала настолько презрительным взглядом, что растения в теплицах вяли буквально на глазах.
Поттер злился, но не на Эванс, а на заносчивого ворона, посмевшего отобрать у него внимание Лили. Поэтому он очень радовался любой неудаче Тейлора, любым его проблемам.
Время шло, и Джеймс все также бы и продолжал тоскливо вздыхать всякий раз, когда Эванс игнорировала его, если бы в его жизни не появился Сириус Блэк. Поначалу, стоило только услышать фамилию своего соседа по комнате, Джеймс насторожился. Не каждый день ожидаешь увидеть потомка одной из самых «консеративных» (читать как высокомерных расистов) семейств магической Британии на факультете с большим количеством магглорожденных. Поттер ожидал презрительных взглядов на волшебников, чья кровь недостаточно «чиста» для существования в этом мире, мерзких проклятий, а то и даже нанесения тяжелых травм вплоть до летальных, поэтому, как и все старался держаться от Блэка на безопасном расстоянии. Однако ничего страшного не происходило, Сириус был… обычным ребенком? Ну точнее насколько обычным может быть отпрыск некоронованных королей, конечно ему знатно засорили мозг, и иногда Блэк выдавал такие речи, что все вместе с учителями впадали в прострацию.
Джеймс с удивлением узнал в Сириусе самого себя, такого же уставшего от высшего общества, желающего быть просто мальчишкой, не обремененным долгом перед семьей и другими аристократами. Это возможно единственный шанс для них — побыть нормальными, и Джеймс делает первый шаг.
Сириус, сверкая своими темными глазами, идет навстречу.
***
Они хорошо поладили, Джеймс все также пытался привлечь внимание рыжей гриффиндорки и все также злорадствовал неудачам Тейлора на занятиях. Только теперь он был вынужден выслушивать ехидные комментарии Сириуса, который не упускал своей возможности подколоть товарища.
— Напомни, когда у тебя день рождения, я подарю тебе рыжий парик.
— Смотри, Джеймс! Питер напутал заклинание и его волосы стали рыжими!
— Мне кажется, — начинает он за обедом, вяло ковыряясь в тарелке, поглядывая в глубь большого зала, — что ты будешь рад, если волосы Тейлора внезапно порыжеют, а глаза изменят свой цвет на зеленый.
Поттер подавился чертовым соком.
Все бы шло так дальше: Джеймс бы влюблено вздыхал по Лили, краем уха слушая подколы своего друга, мысленно проклинал Тейлора за его способность притягивать Эванс к себе, если бы не ряд событий.
В тот день они сидели в гостиной Гриффиндора, Сириус пытался найти несчастную душу, на которую можно будет спихнуть домашние задания, а Джеймс просто скучал. Лениво постукивая палочкой по столу, он без особой цели трансфигурировал лежащие на нем перья в различные фигурки. Наверное именно меланхолия Поттера и заставила того прислушиваться к разговорам других львят.
— Слушай, Лили, — прозвучал незнакомый голос неподалеку. Услышав знакомое имя, Джеймс весь подобрался и начал тихо, чтобы не привлекать внимание своими телодвижениями, оглядывать помещение, — извини меня за грубость, но ты не устала таскаться хвостиком за тем магглорожденным из когтеврана? Он же такой… скучный и нудный.
Наконец Поттер смог найти девочку, задавшую настолько бестактный вопрос (Хотя Поттер не мог не согласиться с ее высказываниями про Тейлора), она сидела в кресле около камина, а на против нее сидела Эванс, ранее читавшая что-то в учебнике зельеварения. Стоило вопросу прозвучать как она, помолчав несколько секунд, хмыкнув, закрыла книгу и подалась вперед. Рыжие прядки красиво обрамляли девичье лицо и Джеймс ненадолго забылся, рассматривая столь яркую шевелюру. Очнулся он только тогда, когда в голосе Эванс прозвучали странные, доселе неслыханные интонации.
— О Рози, Рози, — рыжая с напускным весельем покачала головой, и хотя на ее устах сияла милая улыбка, зеленые глаза казалось, стали на несколько оттенков темнее, — ты думаешь, что твоя болтовня про всякие рюшечки, блузочки и другую чепуху звучит более интересно? Увы, но нет, — Эванс всем своим видом выражала грусть, что Поттер даже поверил, что ей очень жалко сидящую напротив гриффиндорку, однако дальнейшие высказывание Лили кардинально разнились с ее внешним видом, — но все же продолжают слушать этот бред и мило улыбаться, чтобы тебя не обидеть. Если ты и правда думаешь, что твой бессмысленный треп интереснее разговоров с Томасом, то я боюсь, что у тебя слишком мало мозгов, чтобы осознать, какая ты глупая и жалкая, — Лили прерывается, когда ее собеседница начинает тихо плакать, уткнув лицо в ладони, вздохнув рыжая аккуратно берет чужие руки и заставляет посмотреть Рози прямо ей в глаза, — Что, неприятно? Неприятно когда о тебе говорят гадости? Скажи, Рози, а Томасу было бы приятно, узнай, что ты так о нем говоришь у него за спиной? Я не хотела тебя обидеть или как-то оскорбить, я просто хочу, чтобы ты поняла, что не стоит обсужать людей без их непосредственного участия. Я просто отплатила тебе той же монетой. Пойми: сегодня ты назвала кого-то скучным, а завтра тебя обзывают тупой курицей.
— Да, хорошо, — девочка утерла с щек оставшиеся дорожки слез, — прости пожалуйста, я правда не думала, что могу кого-то обидеть, я больше никогда не буду сплетничать о ком-то.
Прекратив подслушивать, Поттер задумчиво уставился в одну точку: теперь он уверен, что Томаса не стоит трогать, в противном случае Эванс от него и мокрого места не оставит. Нет, нужен другой способ, чтобы привлечь внимание рыжей гриффиндорки.
В голове резко что-то щелкнуло
«Эванс же сейчас сама сказала, что ей интересно общаться с Тейлором», — шестеренки мозга неторопливо крутились, — «значит ли это что, чтобы Лили заинтересовалась мной, я должен быть похож на Томаса?»
Сириус, услышав умозаключение друга, поперхнулся конфетой, которую ранее засунул в рот. Отдышавшись и утерев выступившие слезы, он заявил:
— Извини, Джеймс, но Тейлор из тебя получится, как из меня Слизеринец, то есть никакой, — задумавшись, Сириус неосознанно взлохматил свою кудрявую шевелюру, — может быть, просто понаблюдаешь за их беседами, чтобы понять, что нравится твоей ненаглядной?
Джеймс молча взял с тумбочки стопку пергаментов, неторопливыми движениями плотно скрутил листы бумаги и со всей силы запустил в смеющегося Блэка.
«Но идея все же хорошая».
***
Поттер, как и планировал, приступил к исполнению плана. В жизни мальчика практически ничего не изменилось кроме того, что теперь он с удвоенным вниманием наблюдал за «врагом». И если на уроках это можно было сделать относительно легко, то когда начинались перерывы, Джеймсу понадобилась вся его гриффиндорская отвага и выдержка, чтобы проталкиваться через злобную толпу однокурсников и, оказавшись в непосредственной близости с Эванс и Тейлором, оставаться максимально незамеченным.
Он словно губка впитывал всю информацию, которую ему доводилось узнать, подслушивая чужие разговоры. В большинстве случаем инициатором диалога была Лили, которая вываливала на голову ворона все сплетни и слухи, которые ей доводилось услышать в гостиной Гриффиндора. Если же разговор начинал Томас, то чаще всего он сводился к учебе, в особенности к зельеварению. Реже мелькали чары и защита. Поттер откровенно зевал и не понимал: как Эванс может слушать эту нудятину?! И ведь ей и правда это интересно, она умудряется вставлять свои комментарии, и пару раз у них с Томасом завязывалась дискуссия.
Но настоящим шоком для Джеймса стало совершено другое — рыцарские романы. Эти двое зачитывались этими похабными книжонками и умудрялись обсуждать какие-то спорные моменты. Видит Мерлин и Моргана: Поттер совсем не хотел знать являются ли отношения сэра Рокнольда и мисс Пеннифут типичным стокгольмским Синдромом или они просто открыты в плане плотских утех.
Время шло, Поттер узнавал много нового об этом мире (и маггловском и магическом), иногда от некоторых пикантных подробностей его глаза становились похожими на блюдца, а цвет лица напоминал спелый помидор. И все бы так и продолжалось, если бы однажды к Джеймсу не подошла Лили.
— Поттер, можно с тобой поговорить, — девочка мило улыбнулась, изящным движением поправив выпавшую прядь за ухо, щеки мальчика стремительно окрасились в красный, а сам он энергично закивал, — не против пройтись со мной?
Джеймса переполняла радость, Лили рядом с ним, идет и улыбается так, что мальчик теряет контроль и расплывается в глупой влюбленной улыбке, благо гриффиндорка шла чуть впереди и не могла заметить его реакции. Сердце стучало, сильно ударяясь об ребра, дрожащими руками Поттер поправил съехавший галстук, протер очки велосипеды и попытался пригладить непослушную шевелюру, придав ей более опрятный вид.
Эванс подобно фее из сказки освещала своим светом темные коридоры Хогвартса, в один момент ее ярко рыжая шевелюра стала похожа на всполохи пламени, однако стоило Джеймсу моргнуть, как наваждение исчезло. Охваченный эйфорией, он подобно мотыльку, следовал за ярким светом, не замечая ничего вокруг. Вот Лили остановилась напротив двери какого-то заброшенного класса, открыв ее, она кивком головы пригласила Поттера внутрь. Войдя в пыльное помещение, он дошел до середины и остановился, сердце билось сильно-сильно, а разум, пытающийся дозваться до своего хозяина, старался вывести Поттера из его ванильных мечтаний.
— Так о чем ты хотела погово… — Джеймс оборвался на полуслове, сглотнув вязкую слюну, он изумленно уставился в ярко-зеленые глаза, что находились в паре сантиметров от его собственных.
«Близко. Слишком близко».
Внезапно очень глупая до абсурда мысль посетила голову Джеймса, ему казалось, что девочка хочет его поцеловать. Иначе, зачем она под предлогом разговора привела его в пустой класс? Зачем так близко подошла?
Ее намерения были ясны как день.
Поэтому, когда лицо Эванс стало стремительно приближаться к его собственному, сокращая и без того мизерную дистанцию, все что мог сделать Поттер — закрыть глаза и отдаться воле случая. Он был слишком труслив сейчас, чтобы сделать первый шаг, поэтому позволил сделать его Лили.
Внезапно чужое дыхание опалило чувствительную кожу лица. А произошедшее далее навсегда отложилось в памяти Джеймса.
— Что тебе нужно от Томаса? — прозвучавший вопрос резко разрушил сложившуюся идиллию, заставляя Джеймса в ужасе распахнуть глаза: ему в живот упиралось древко волшебной палочки.
Лили продолжала улыбаться той же милой улыбкой, и тем страннее было чувствовать как в нутро упирается чужой магический инструмент.
—Л-Лили? — жалобный, вопросительный писк: все на что хватило моральных сил Джеймса.
— Думаешь, я не заметила, как ты глазел на моего друга? — прошипела девочка, а палочка сильнее вдавилась в живот, — только попробуй ему как-то навредить, и я клянусь вашим Мерлином, что ты об этом сильно пожалеешь. Мне плевать на длину твоей родословной и кошельки твоих родителей, ведь знаешь: это никак им не поможет, если мне придет в голову скажем, сломать тебе руку. А знаешь почему? — от шепота Лили по спине Поттера пробежал табун мурашек, — они слишком далеко и когда они придут — будет слишком поздно. Понял?
Джеймсу только и оставалось кивать головой в надежде, что его пощадят и отпустят, так и произошло. Эванс мгновенно потеряла к нему интерес и убрала палочку. Лишившись поддержки, мальчик тихо сполз на пол, сотрясаясь всем телом. Лили неспешно, не оборачиваясь, направилась к выходу, у дверей она остановилась и, бросив взгляд на Поттера, произнесла:
— Не забудь предупредить свою псину.
Эванс ушла, а Джеймс подумал, как же хорошо, что он игнорировал предложения Сириуса «разобраться» с Тейлором: в противном случае так просто он бы не отделался.
«Тейлора лучше не обижать».
