Двое в Данковском, не считая самомнения

      Артемий думал. Напряженно и крайне сосредоточенно. Вчера он не мог этого понять, но сегодня, когда поутру голова была еще свежей, он ясно это слышал.       Александр точно сменил парфюм. И хер ты пойми, зачем отставному генералу каждое утро до блеска начищать ботинки, тщательно брить щеки и подбородок, а потом пользоваться импортной отдушкой. Артемий даже не пытался вникнуть, но вот то, что Александр изменил своим привычкам, весьма настораживало. Если бы не удобно устроившийся между ними Даниил, Артемий бы спросил, но пока ни он ни Александр не нарушали тишину.       Пригрелся за ночь, черт столичный. Артемий разглядывал изгиб спины, расслабленные плечи, отмечал родинки тут и там. Снова думал. Глупости, конечно, что Александр мог сменить одеколон из-за столичного доктора, ведь Даниил не жаловался и на прошлый, даже нередко заимствовал со свойственной ему наглой небрежностью.       Ерунда какая.       Зашелестело одеяло, и холодная пятка проехалась по ноге Артемия. Даниил вытянулся, замер на пару секунд, натянутый, как струна, и повернулся на спину. Посмотрел на него сыто, как переваривающий птичку удав. Ишь ты, морда. Артемий хмыкнул, потянулся, дурашливо тиская столичного доктора за щеку.       — Прибавилось сил, а? — спросил Артемий.       Даниил недовольно отвернулся, приник тут же к Александру, и генерал со вздохом подгреб его одной рукой ближе. Спрятался, значит.       — Я не настолько стар, чтобы уставать в первый же день, — огрызнулся Даниил. — Что за фамильярности, придержи руки подальше от моего лица.       — Хочешь сказать, за зад нормально, а за щеку — уже фамильярность?       — Я бы уточнил, — вклинился лениво Александр, — в каком смысле «за щеку».       Даниил приподнял голову и каждого одарил самым уничижительным взглядом, на какой только был способен. Выглядело это забавно, при том что Артемий мог наблюдать темный укус на его шее. Вот ведь угрожака. Кроме умиления эти гримасы не вызывали уже ничего, кончилось время, когда пугало бакалаврово шипение.       — Я бы отправил вас обоих в прогулку к одному месту из анатомического атласа, но вы мне пока нужны, хотя бы пару дней, — высказал вердикт Даниил и поерзал, укладываясь. — Вчера, когда вам было не до разговоров, меня вдохновляло больше.       Артемий удрученно качнул головой и уставился в потолок. Черт с ним, с этим столичным хлыщем, никуда все равно не денется. Как бы их обоих ни мучил, а то, что двоих истинных разом нашел — обратно не сунешь. Вот и толку характер показывать, будто и сам вчера не бросился, что кошка мартовская, в руки. А еще запах этот. Пропасть.       Рядом снова зашуршало. Артемий повернул голову вбок, рассмотрел в деталях возмутительную картину: целовались, как подростки, и Даниил шею вытянул, изогнулся, за подбородок ухваченный. Александр, едва ли прерываясь, встретил взгляд и чуть ухмыльнулся. Даниил тихо выдохнул, снова к его губам приник. Артемий скрипнул зубами.       — А чего это от тебя, служивый, новой отдушкой тянет? — задал он бестактно вопрос. — Неужели по бабам шастаешь или еще кого обхаживаешь?       Тут же раздув ноздри, Даниил отодвинулся обратно на середину, потянул шумно носом. Александр нахмурился, дескать, такой момент испортил.       — Саша, почему у тебя чужой одеколон?       — Все-то вам знать надо, — хмыкнул вместо ответа Александр и примирительно огладил плечо Даниила. — Не беспокойтесь, ничего такого.       Неужели так просто избежит разбирательства? И это когда за всякую провинность ему, Артемию, песочили мозги добрых пару часов! Даниил, похоже, его недовольство разделял, потому что резко дернул плечом да отодвинулся поближе к Артемию. И приятно так торжествующе обхватить его за талию, притиснуть спиной к груди, огладить живот, напряженно поджатый. Чувствуется выдох, сокращение мышц, Артемий ласково провел пальцами вверх, к своду ребер, прижался носом к сладко пахнущей шее.       — Как же не беспокоиться, — ехидно проговорил он под ухом расслабившегося Даниила. — Вдруг тебе мало, и ты еще где шляешься, генерал Пепел.       Прозвище Александра задело. Он сжал челюсть, взгляд из беспечного стал колючим, холодным. Если бы между ними не было Даниила, то выглядело бы даже страшно, по крайней мере, с таким альфой в одной постели просыпаться Артемию было бы нервно. Александр приподнялся на локте, практически навис над ними обоими, глянул холодно.       — И что же, Даниил. Думаешь, все так, как предполагает Артемий? — спросил он жестко.       Оглянувшись, тот обеспокоенно посмотрел то на одного своего незадачливого любовника, то на другого. Столкновения у них и раньше бывали, только давненько Александр не выглядел настолько зло, будто внутри у него разворошили осиный улей.       — Нет, я так не думаю, — мягко проговорил Даниил и протянул руки, обхватил отставного генерала за шею. — Артем сгущает краски. И все же было бы неплохо, если бы ты объяснил природу твоего нового запаха.       То ли это была особая магия их Даниила, то ли слова подействовали, но Александр как-то успокоился, повел ладонью по изгибу чужой руки, любуясь и выражая ласку. Это вызывало раздражение. Артемий ревниво стиснул талию, прижал тесно, не выпуская ни на дюйм их самушку. Пусть облизнется, вояка.       — Хорошо, если я скажу, ты перестанешь смотреть волком и лишать Даниила дыхания? — прямо просил Александр, будто с неразумным капризным ребенком разговаривал.       — Зависит от ответа. Волки и грызть умеют, если забыл.       Это было больной темой. Загривок Даниила все еще оставался белым и чистым: никто из них первым не позволил себе вцепиться зубами и оставить метку. Слишком своеволен, не разрешал, злился. Артемий проследил взглядом, как Александр неохотно поднимается и идет к своей накинутой на стул одежде. Видно было военную выучку: спина ровная, рельефная, бедра узкие, ноги что шпалы ровные. Неудивительно, что так нравился Даниилу, вон, даже задышал чаще, зашуршал, устраиваясь у Артемия в руках. Александр что-то вытащил из сумки и обернулся.       — Лови, — коротко обозначил он и кинул предмет в сторону Артемия.       Пришлось срочно выпустить Даниила из рук, чтобы поймать. Тот ойкнул и вжал голову в плечи, смотря на обоих округлившимися глазами.       — Идиоты, а если бы в меня? — возмутился он и сел, педантично расправляя одеяло на коленях.       — Я бы в тебя никогда не кинул, — успокоил его Александр и вернулся в постель.       Повертев в руках сверток, Артемий разодрал пергамент, сорвал бечевку и озадаченно уставился на высокий тонкий стеклянный сосуд светло-зеленого цвета. Крышка литая, тяжелая, стальная, с какими-то узорами из треугольников и точек. Подняв глаза на Александра, Артемий нахмурился.       — И как это понимать?       — Это парфюм, — пожал плечами генерал. — Даниил сказал, у тебя день рождения в сентябре.       — Да, но… сейчас август.       — Предпочитаю, чтобы все было готово заранее. К тому же потеешь ты уже сейчас, так что прежде попробовал на себе. Послушал. Полагаю, нам всем единогласно нравится.       Неловко пробурчав что-то вроде благодарности, Артемий попытался было поставить парфюм на пол, как Даниил резко схватил склянку, содрал крышку и с довольным видом пшикнул ему на грудь и шею. Прохладные мельчайшие капли вызвали легкую дрожь. В воздухе разлилось нечто травянистое, кажется, вербена и что-то ещё. Даниил прикрыл глаза и шумно вдохнул.       — Ему очень подходит, — вынес свой вердикт он и наклонился так близко, что почти задевал кожу носом. — Надеюсь, у вас обоих еще остались силы?       Быстрый укус в ключицу и хитрый взгляд мог бы и мертвого поднять. Артемий тут же схватил Даниила обеими руками, прижал, крепко целуя изогнутые насмешливо губы. Внезапно только тот отпрянул, уперся руками в его грудь и хмыкнул.       — Погоди, а отблагодарить как следует Сашу? Я же сказал, что не терплю ваших ссор, нравится вам это или нет. Так что будь любезен.       — Это не обязательно, — пробормотал Александр, поставленный в не менее неловкую ситуацию.       — Я не хочу, — запротестовал Артемий, хватаясь за верткое чудовище в лице бакалавра.       Даниила они этим не обрадовали. Извернувшись, он метнул яростный взгляд то на одного, то на другого и сдернул с Артемия одеяло, весь в него кутаясь. Сидя он напоминал теперь оживший сугроб. Очень злой сугроб в начале августа. Однако как бы комично Даниил ни выглядел, Артемий знал: дело дрянь, в таком настроении их упертая самушка, наплевав на собственное же состояние во время гона, может огрызаться и не подпускать обоих чисто из принципа. Александр обменялся с Артемием таким же встревоженным взглядом.       Либо они играют по правилам, либо Даниил устроит бойкот всем, чтобы никто не обиделся.       — Ладно, ладно, большое спасибо, я польщен, хотя мне эти вонючки никогда не нравились, — попытался со скрипом выдавить из себя Артемий. — Перестань устраивать сцены и отдай одеяло.       — Большего от него все равно не добиться, — подтвердил с редким великодушием Александр и вытянулся на спине.       Даниил глянул снисходительно и всё же высунулся из своего шуршащего кокона. Тощий стал, жуть. Или всегда таким был? Артемий задумался, рассматривая изгиб спины, и мысленно поймал себя на том, что запах вербены ему действительно нравится, а раз и Даниил такой любитель этих вонялок, то можно же и смириться. Он протянул руку, осторожно трогая прохладное плечо. Даниил обернулся, уже не злой, даже улыбнулся своей кривенькой ухмылкой-надрезом, подался ближе, как подманенная кошка. Артемий тронул его губы своими, так, на пробу, и почувствовал отклик, нежный поцелуй, легкое касание языка, жаркий выдох. Пихнув его в плечи, Даниил вынудил повалиться на спину и сам устроился сверху.       — Тоже хочешь поздравить его авансом? — уточнил Александр, наблюдая за ними с выражением снисходительного благодушия.       — Присоединяйся, только очень, — ухмыльнувшись, Даниил прикрыл глаза, — очень осторожно.       Вот черт столичный. Где только понахватался всего. Артемий понимал, что глупо надеяться, будто они с Александром у Даниила первые, но сейчас-то наверняка единственные. На большее у него бы сил просто не хватило, и так дрых после них по утрам едва не до часа. Воодушевившись и поерзав, Артемий уверенно раскопал одеяло и крепко схватился за бедра Даниила. Рассмотреть бы его всего, только вот запутался в этих складках ткани.       — Да убери ты, — рыкнул Артемий, попытавшись сдернуть одеяло.       Вместо ответа Даниил перехватил его руки и упрямо прижал к подушке на уровне головы. Вырваться можно, но не стоит. Особенно когда Даниил едва не мурлыча целует его щеку, ухо, прикусывает край и щекотно выдыхает в ушную раковину.       — Кто такой вредный, противный, язвительный и недоверчивый именинник? Наш Артем, — сам ответил на свой вопрос Даниил и крепче стиснул пальцы на его запястьях. — Сделай лицо попроще.       — Да куда уж…       Пробормотал Артемий, но его заткнули новым легким укусом за мочку. Поцелуй в шею успокоил, одну руку отпустили, и в следующий момент Артемий едва не застонал, ощутив неторопливое поглаживание по всей длине члена. А уж как к ложбинке между ягодиц прижал, приподнялся, волнительно скользнул ниже, не позволяя большего, и погладил большим пальцем головку, словно издеваясь.       Кровать прогнулась, Александр с невыносимым хладнокровием перебрался ближе, оказываясь сзади Даниила. Устроились, черти, но все равно Артемий сейчас главный и не иначе. Упрямо вскинув бедра, он рыкнул, намекая Даниилу не медлить. Самодовольная ухмылка, чувственное поглаживание по всей длине члена, и Даниил приподнялся, направил его к горячему входу. Намокший, возбужденный, красивый. Артемий закусил губу, сдерживая стон: как же хочется нарушить правила, схватить и завалить.       Александр уже обхватил их самушку со спины, погладил по животу, сминая гладкую кожу. Податливо изогнувшись в его руках, Даниил приподнял плечо и едва не мурлыкая позволил ухватить себя за подбородок, увлечь глубоким поцелуем, таким неприлично влажным, что в тишине комнаты слышалось слишком громко.       — Эй, хлыщ столичный, оба. Может, к делу? — хмуро оборвал их неторопливые лобызания Артемий.       — Молодость не умеет терпеть, — хмыкнул Александр, поглядывая на него поверх плеча Даниила.       Тот ахнул, когда его крепко ухватили за бедра, надавили, вынуждая опуститься на давно до боли стоящий член. Хорошо, мокро, горячо, и спину как выгнул, на генерала откидываясь. Тот поддержал с пониманием, помог плавно качнуться, почти соскальзывая; гневно сведя брови, Артемий толкнулся, напоминая Даниилу не расслабляться и не дразнить. Послушавшись и весь как-то незаметно присмирев, тот расслабился, уперся ладонями в его живот, покачиваясь неспешно. Ишь, брови свел, глаза прикрыл, а ресницы дрожат, губы приоткрыты: сам же удовольствие ловит, бесстыжий.       — Поцелуй его, — неожиданно приказным тоном сказал Александр.       Даниил, всегда такой гордый и острый на язык, теперь послушно подался вперед и почти лег на Артемия. Какое же удовольствие погладить по спине, зарыться пальцами в волосы и поцеловать так крепко, что в ушах зашумело, и дышать от жара стало тяжелее. Одеяло сбилось куда-то совсем в сторону, больше не мешаясь. Даниил не спешил, скользил на нем мучительно медленно, но так хорошо, глубоко, на всю длину. Прикусив припухшую губу Даниила, Артемий нервно дернулся, ощутив, как чужие пальцы тронули основание его члена и скользнули выше. Даниил застонал, задрожал, утыкаясь носом в его щеку, когда Александр неумолимо растянул его еще больше, постепенно проталкивая палец. Давящая теснота, жар, и стало немного легче, приятнее брать, даже наплевав на наглость Александра.       — Убери, черт, — едва просипел Артемий, ревниво прижимая к себе Даниила.       Тот хныкнул возле его уха, щекотно задел ресницами висок, мелко вздрагивая, когда Артемий входил в него резко и грубовато в надежде, что Александр просто сдастся и уберет пальцы. Однако генерал только сощурился и стиснул в ладони слегка блестящий от пота зад их Даниила.       — Пора научиться делиться, юнец.       В следующий момент Артемий застонал в голос вместе с вцепившимся в него до боли Даниилом. Пальцы исчезли, но на смену им пришел член Александра, плавно, но неизбежно входя глубже и глубже в горячее тело. Слишком туго, страшно и вдохнуть, чтобы не причинить боль, а Даниил весь трясется, жмется, глаза мокрые-мокрые, даже ресницы слиплись. Торопливо зацеловывая влажные угольные стрелки, Артемий бережно отцепил руку Даниила от своего плеча и сжал его пальцы в своей ладони. Бедняга.       Они замерли, шумно дыша, только поглаживая гибкое тело в четыре руки. Так сразу нельзя, не торопиться, любить всего, со сжимающей горло нежностью. Наконец, Даниил перевел дыхание, приоткрыл блестящие глаза и осторожно двинулся, сам приподнимаясь и насаживаясь на два члена с каким-то приглушенным сдавленным стоном. Невыносимо. Артемий сорвался первый, вскидывая бедра, задвигая до вскрика. Так-то лучше.       — Полегче с ним, — предостерегающе рыкнул Александр, упираясь ладонью возле лица Артемия с явной угрозой.       — Мой, сам решу, — не остался в долгу Артемий, скалясь.       — Он наш.       Даниил вздрогнул, сжался, вырывая у обоих нервные вздохи, полуобернулся, трогая щеку Александра и глянул из-под ресниц на Артемия. Двинулся без их помощи, мучительно, почти соскальзывая с обоих, и снова назад, насаживаясь медленно глубже, до упора. Наконец замер, мучая обоих, не смеющих теперь двинуться без дозволения.       — Вы оба мои, — промурлыкал Даниил с нажимом.       Теперь — можно. Они ревностно сжали его, стиснули, и если Александр довольствовался тем, чтобы осыпать поцелуями широкие плечи, то Артемий не мог перестать ухватывать мягкие приоткрытые губы, ловить вздохи и стоны. Самый лучший, любимый до разрыва сердца, и как хорошо брать его так: в их уже общем доме, без спешки, без сопротивления, без боли. Аромат вербены смешался с терпким запахом пота от горячих тел. Извиваясь, потираясь о живот Артемия, Даниил едва сдерживался, мучимый ими.       Артемий просунул руку между их животами, но наткнулся на руку Александра. Они пресеклись взглядами, сощурились, и, не сговариваясь, обхватили член Даниила, поглаживая, мягко сжимая, растирая напряженный ствол. Не выдержав такого, Даниил весь задрожал, зажмурился, спрятал лицо в сгибе плеча Артемия и кончил с жалобным стоном-поскуливанием. Дольше мучить было не к чему. Александр великодушно отстранился первым, торопливо доводя себя рукой, пока не кончил на изогнутую спину. Восприняв это как приятную возможность самоутвердиться, Артемий еще недолго промучил уставшего Даниила, прежде чем насадить на себя и спустить в горячее тело. Дыхание восстанавливалось долго. Свистящее. Тяжелое.       — Артем?       Поерзав, чтобы слезть, Даниил улегся сбоку, сверкая еще мокрыми медовыми глазами. Уставший, но все еще до мурашек соблазнительный. Этот запах, жар, дыхание… они с Александром пропали, едва у Даниила наступил первый гон. От такого просто нельзя отказаться.       — Да? — отозвался Артемий, краем глаза наблюдая, как Александр заваливается с другой стороны и поднимает что-то с пола, чтобы вытереть руку.       Ну конечно. Его, Артемия, рубашку. Сволочь, каких поискать, хотя и ощущалось все это уже как должное.       — Тебе очень идет этот запах, — проговорил Даниил и улыбнулся.       Точно пропали. Оба.       Мысленно Артемий уже подбирал место для парфюма на полке со своими тинктурами.