Закат Тьмы: Новый Рассвет

*Рассвет 3* *** *Равновесие* *** Безымянный улыбался. Призрачная тень улыбки мерцала на его бледном лице, а в алых, как кровь глазах тускло тлело пламя. Он обнимал за талию тень Миклео, а его истинная форма, в образе Дракона, вояжировала в небе. Звезды светили, роняя стылый и мертвенный свет. Луна, вновь окрасившись кровью, тлела, осыпаясь стылым серебром колдовского затмения. Луннар зло зарычал, распушая сверкающие инфернальными молниями полуэфемерные хвосты. Симонна, исчезнувшая на несколько минут, вернулась вновь, на этот раз не одна... С ней пришел человек, одетый в сырой и стылый туман. На его лице серостью вечера цвела пустота, а в сиреневых глазах не было ни единого лучика разума или намека на жизнь. « - И, что это значит? Зачем тебе эта «вещь»?» - приподняв бровь, холодно спросил бог тьмы. « - Он напоминает мне о прошлом. Просто… Просто он слишком сильно похож на него, а я… Я больше не хочу ничего и никого терять, даже если это и всего лишь тень. Особенно если это - Его тень…» - прикусив губу, произнесла она, сокрыв внезапно выступившие на глазах злые слезы кромешного отчаяния, терзающие ее сердце последнее тысячелетие, ласково проведя бледной рукой по загрубевшей и опаленной ночным солнцем коже одержимого. « - Что ж… Это твое право, но смотри, не пожалей об этом! Подобные существа могут быть опасны! Даже для тебя, Симонна!» - словно беспокоясь о ней, произнес бог, отвернувшись. « - Спасибо за совет, Великий! Я учту!» - игриво, криво усмехнувшись, произнесла темная, обняв мужчину и больше не показывая своих истинных чувств никому, даже себе самой. Ее спутник остался бесстрастен, недвижим и так же молчалив, как и сама вечность, а лис лишь глуше зарычал, скалясь. Его шерсть встала дыбом. Он чуял… Чуял зло и тьму. Тьму, клубящуюся в ядре сердца того, кто когда-то был человеком… Сейчас же рядом с Симонной стояла мулька, кадавр, зомби, кукла, в которой была заточена душа того, кого Симонна когда-то безумно и больше жизни любила - Георга Хельдальфа… Душа, вырванная ею из цепких когтей смерти в обход Закона Равновесия. Как результат - это привело к дисбалансу, вызвавшему, на планете целую череду несчастий… Она буквально ощущала себя собакой… Собакой, преданной своему хозяину навечно. Она ощущала себя виновной собакой и знала, что только ее кровь сможет искупить все грехи, сотворенные ею и ее хозяином, но позволить ей пролитья она не могла… Она до победного конца намеривалась отстаивать свои идеалы, разрушая объективную действительность и воспевая тьму, чьей протеже и являлась. Являлась, манипулируя душами и сердцами как мертвых, так и живых… Георг смотрел на нее. Смотрел сквозь мертвые зеркала глаз человека, подъятого ею из могилы. Смотрел и улыбался. Улыбался ей, но какой на самом деле была эта улыбка, понять было невозможно. Ведь заглянуть за глубокую пелену теней, мог наверно только сам бог смерти, но ему было некогда. На континенте шла война, и работы у него было хоть отбавляй, только успевай открывать мрачные врата Преисподней и отправлять туда души грешников и прочих несчастных, подвернувшихся ему под горячую руку. Тот факт, что из его царства вечных, тьмы, ужаса и страдания сбежала горстка серафимов, его особо-то и не волновал. Будучи порождениями Земного Пульса, они были навечно заперты в нескончаемом цикле вечного перерождения, и сбежать от его правосудия по-настоящему не могли… Инноминат вновь взглянул вдаль и тяжело вздохнул. Там вновь сверкнуло. В небесах цвел салют. В далекой Элизии серафимы отмечали возвращение своих сгинувших в небытие друзей. Он усмехнулся и лишь сильней обнял Миклео. Тот тоже в свою очередь улыбнулся богу, растянув губы в змеиной улыбке. Спикировав с небес, Дракон приземлился у них за спиной и, заревев, вторя салюту, испустил в безмолвное, затянутое черными грозовыми тучами небо, столп пламени. Испустил, оповещая вселенную о своем в ней присутствии. О присутствии и ярости, что неуничтожимым огнем вселенской ярости билось в его истерзанном сердце. Ночь предвещала быть жаркой. Жаркой и очень долгой… Как бы то ни было, но во всем должно было соблюдаться Равновесие, и они собирались вмешаться. Они собрались вмешаться в чужой праздник жизни, чтобы соблюсти его… И они вмешались. Последняя Битва началась.