Массовка

В крае бурых степей и редеющих нив, В жёлтом вельде вне песен и снов Жило племя, и ветер — хитёр и ревнив — Будоражил их тёмную кровь. Племя верило лету, чутью и ночам, Ну, а более — слову того, Под чьим взглядом одним зажигалась свеча, Проявляя в мир лик Никого. Никому дарил сказки Шаман всех цветов, Никого же просил о дожде. И Никто открывал ему тайны грехов, Научая смурной ворожбе. И враги опадали пред волей его, Взмаху чёрной послушны руки, Славя взглядом стеклянным почти своего Бога, вечной древнее Реки*. Их сознание меркло в живых лепестках — отсвет пламени весел и зол — И по вельду стелились признанье и страх, Невзирая на времени скол: Время ж пасти расклеивало адских псов, Не щадя ни единой души. Но тщеславный Шаман позабыл лик отцов И в полуденной зыбкой тиши Из хурмы — аватара дырявым ножом Грубо выстругал, кровью кропя. Только знак Никого не был изображён На лице, обращённом к степям. Обмануть старец вздумал доверчивый мир, А Доверие — всё же не грех. И тринадцать веков темнокожий «вампир» Гибель прятал свою ото всех. Только раз Шаман вышел на берег Реки… И коснулась тень дряхлая вод. Вместе с куклой его поглотили пески, Быть Ни с Кем прорицая черёд. Но обманщикам места не сыщется За границей, живым в наставление, И привязан он был в искупление К своей кукле, пока не очистится. Обязали Шаман смирением. И провёл он год, и провёл он век, деревянный рот, хрупкий человек, недвижим, как труп, яр, как дикий бык, Не раздвинуть губ, Не исторгнуть крик. С ним играли, и тискали, и трясли — Он терпел, помня строгий наказ теней: «Шевельнёшься — и мы тебя не спасли! Шевельнёшься — останешься у дверей!» За обман тем же самым Доверием Потянул во времени срок Шаман. По рукам перешла кукла в прерии. Из семьи в семью, через океан. И в своём — не своём — скитании Под Египтом он вырвал последний шанс. Когда вспыхнуло близ сияние Эбонитовой силы, Шаман в аванс Предоставил своё вместилище, Растворяя силе безликой ум. И оковы разбил чистилища, Завихряясь, воли двойной самум.

* * *

Доверие и Самолюбование В двойном слиянии рождают новый грех, И для плодов дурной Наивности утех Сгорают в матовом эбеновом сиянии.