***
6 лет назад…
Был тёплый летний день. Светило солнце, сияла и Реджина, выходя из здания школы и в будущем мечтая попрощаться с ней навсегда. Из-за угла выехала серая машина, и у девушки на лице заиграла улыбка. Дверь открылась, и из автомобиля вышел голубоглазый брюнет. — Дэниел, привет, — брюнетка наклонилась и коснулась его губ своими, обнимая за шею. Затем оба сели на переднее сиденье. Они болтали обо всем на свете до тех пор пока не выехали в «мёртвую зону». Так они называли дом матери Реджины, так как Кора всегда за ними наблюдали и не особо любила парня дочери. Только с её мнением никто не считался, в особенности дочь. Дэниел припарковался как можно дальше от мертвой зоны, насколько смог. Реджина наклонилась поцеловать его на прощание, как увидела краем глаза большую приближающуюся на них с громким бибиканьем фуру. Не успевая сообразить, Миллс повернулась и тут же ощутила сильное столкновение и звук разбивающегося стекла, что с силой отлетело на лицо, рассекая лицо и губу. Дальше всё, что она увидела, был тёмный фон перед глазами и писк в ушах…***
Голова раскалывалась, вокруг слышался только надоедливый, бьющий по ушам писк медицинских приборов, а все тело болело и не поддавалось движениям. Миллс пыталась вспомнить, что с ней вообще случилось. В памяти сразу начали всплывать расплывчатые картинки, всё происходило словно в замедленной съёмке. Непристегнутый Дэниел просто вылетел из машины от сильного столкновения с фурой. Реджина пристегивалась. Всегда. Поэтому она просто сильно влетела головой в панель и получила сильное сотрясение и порез от осколка на губе. Последнее, что она видела перед собой, была эмблема на бампере машины с кроваво-красной буквой «М». На глаза накатили слёзы и девушка предпочла просто закрыть глаза, тихо всхлипывая. Дверь в палату приоткрылась — зашла мать. Глаза брюнетки наполнились хрустальными слезами. Тело разрывалось на, казалось, сотни частей от неистовой боли и пустоты в душе, которую просто ничего уже не заполнит. Слишком много было мыслей в голове и противоречивых чувств на душе. В сердце была пустота… Кора подошла ближе к постели. Слова вертелись на языке, но никак не могли сорваться с губ. «За что, мама?!» Красной буквой «М» была эмблема компании Миллс. Реджина начала всхлипывать сильнее, вжимаясь в подушку и кусая губы. Мать гладила дочь по волосам и шептала что-то несвязное, к глазам подступили слезы. Реджина была словно в тумане, растерялась, так и не услышав лишь одно предложение, слетевшее с красных губ матери: — Реджина, мне очень жаль. Дэниел… Он мёртв, — брюнетка понимала, что после такого не выживают, но услышать это… Осознать… Слёзы лились бесконечным потоком с её глаз. Никто больше не сможет так говорить её имя, никто не будет больше так целовать. Больше никто не сможет любить её. А она не влюбится снова… Кора встала чтобы оставить дочь одну и уйти, но рука брюнетки остановилась её. — З…зачем? — язык не слушался, а нижнюю губу обдало болью, но внутри сейчас было гораздо больнее, но Реджина не понимала от смерти любимого или от предательства матери. — Что зачем, дорогая? — Кора была обеспокоена. В её планы не входила смерть дочери. — Зачем…ты…сделала это? Зачем… прислала фургон? — Какой фургон, о чем ты? — Ты убила его… И почти убила меня… Я видела логотип твоей фирмы. Скажи, оно того стоило? — брюнетка смотрела с ненавистью, ощущая ноющую пустоту в душе. Женщина не выдержала и отпустив руку дочери со слезами на глазах выбежала с палаты, оставив вопросы без ответов. За дверью палаты её ждал Генри и лечащий врач. Оба удивились состоянию Коры — она плакала. Миллс поймал себя на мысли, что никогда не видел свою жену такой. — Она думает, что это была я. Моя дочь думает, что я убила её парня. Моя дочь… — она спряталась у мужа на груди и начала громко всхлипывать. Генри обнял её за плечи, — Она говорит, что видела какой-то знак. Но… — она запнулась и начала сильнее плакать, а её слова потонули в шуме больницы, так и не достигнув ушей собеседников. — Скорее всего это из-за сотрясения и стресса. Реджине может казаться, что она видела то, чего нет на самом деле. Вскоре это пройдёт, — подал голос лечащий врач. Кто-то из огромного числа посетителей его позвал, а супруги Миллс остались наблюдать, как белоснежный халат идет на встречу другим пациентам, оставляя их наедине с собственным горем…***
Как только Реджине исполнилось 18, она собрала все свои вещи и уехала, оборвав все контакты с прошлой жизнью. Подала документы в кучу университетов и в итоге уехала учиться в Лос-Анджелес. Подальше от Коры Миллс — её контроля, подальше от воспоминаний о прошлой жизни. Главное забыть. И все, что напоминало ей о прошлом: её отражение в зеркале — шрам над верхней губой…***
Реджина сидела на кухне с чашкой кофе, молча смотря в одну точку. У неё было очень много противоречивых чувств. Девушка просто спокойно сидела, погруженная в свои мысли, никуда не торопясь, так как времени было ещё много, а она не спала большую часть ночи. Тишина — единственное место, где можно по-настоящему ощутить себя счастливой, уйдя в себя, в свои мысли и переживания.***
В отличии от остальных дней солнце решило порадовать всех жителей Лос-Анджелеса своими лучами, светя прямо в глаза. Реджина возвращалась с шопинга с пакетами в руках, когда рядом остановилась машина. Опустилось стекло, и Миллс увидела довольную физиономию Локсли. — Здравствуйте, Реджина, — он тоже во всю улыбался, видимо, у него был отличный день. — Робин? Здравствуйте, какими судьбами? — девушка поймала себя на мысли, что тоже улыбается, скорее всего это из-за погоды. — Да вот с офиса возвращаюсь. Завозил кое-какие документы. Вас подвезти? — если честно, Реджина слишком часто стала садиться в эту машину, но её туфли немного натирали, ибо были новыми, а пешком до дома еще слишком далеко идти. — Ну, думаю, можно, — она ослепительно улыбнулась и запрыгнула в машину на переднее сиденье, захлопнув дверь. Девушка сразу же пристегнулась ремнем безопасности, на что Локли удивился, но промолчал. — Сегодня хорошая погода. Странно, учитывая предыдущие дни. А вы как думаете? — Робин повернул голову в сторону и на мгновение задержал взгляд на тёмных глазах, но быстро вернулся к дороге, понимая, что дом Реджины уже близко. — Да, она чудесна, — машина резко затормозила у дома брюнетки. Миллс почувствовала сильное чувство дежавю, что это ей не понравилось. Послышался визг тормозов, перед глазами возникла до боли знакомая картина: пробитое лобовое стекло и все тот же фургон. Только в этот раз что-то было не так: перед машины был пустой. Обычный. Никакой буквы «М». И тут вдруг Реджина чётко осознала: «Её там и не было». Никогда. На глаза навернулись слёзы. Она уже не слышала, как Локсли ругается с водителем машины и как что-то кричит ей вдогонку. Он просто забежала в подъезд, уже в квартире обессиленно сползла вниз по двери и громко заплакала. Даже не так, она зарыдала. Начала биться кулаками в дверь и громко всхлипывать. Она слышала, как звонил домофон и вибрировал телефон. Реджина могла поставить все свои деньги на то, что звонил Робин. Спустя несколько минут тишины послышался стук в дверь: — Реджина, что случилось? Все в порядке? — нет, она не в порядке, давно не в порядке. Как она могла быть в порядке, если целых 6 лет она винила свою маму в том, что она не совершала. И сейчас брюнетка ненавидела себя за то, что видела её печальные глаза и обвиняла всю жизнь в смерти любимого. За то, что не хотела верить словам женщины, что родила её и вырастила. — Робин, уходи. Прошу… — Реджина не знала ушел он или все ещё стоял под дверью. Сейчас ей было плевать на всех, кроме двух самых дорогих ей людей. Миллс достал телефон и, как она и думала, увидела там три пропущенных от Локсли. Она набрала номер знакомый с детства. «А что, если она не ответит? Что, если давно сменила номер? Что, если она ненавидит её?» — Алло? — немного искаженный, но все же узнаваемый голос матери. Реджина прошла к кровати и свернулась на ней калачиком. — Мама… — она произнесла тихо, по слогам. Надеясь, что её не услышат, но её услышали. — Реджина, дорогая, ты в порядке? Что случилось? — Кора слышала всхлипы, она не могла их не слышать. Брюнетка слабо улыбнулась, сквозь слёзы, но улыбнулась. Потому что это все ещё её дорогая и любимая мама. — Я все помню… Прости меня, пожалуйста, я была ужасной дочерью. Я не имела право тебя обвинять. Прости, прости, прости… — она уже столько раз повторила это слово, что сбилась со счета, хотя продолжала повторять шепотом. — Что ты говоришь?! Ты не виновата, слышишь? Реджина, слышишь меня? — спросила мать требовательным тоном. — Да, да слышу. Я не виновата, — говорят, если повторить ложь три раза, то она станет правдой. Реджина в это никогда не верила, ведь сколько бы она не повторяла, её ложь никогда не станет правдой. Может потому, что сама Реджина в это не верила. Брюнетка и не заметила как мать начала напевать колыбельную, которую пела ей ещё в детстве, слова которой девушка уже забыла. Лишь спокойный голос детства, обещавший, что защитит. Обессилив, Реджина просто уснула. Завтра она перезвонит Робину и попросит прощения, завтра она ещё раз перезвонит матери, и они, наконец, поговорят, как люди. Всё завтра, потому что сегодня уже невозможно…