"Руди"

«Дрифт — это тишина.» Слова Райли Беккета впечатались в мозг получше всей матчасти. Этот человек максимально доступно объяснял основные моменты установки связи и калибровки полушарий, страховал во время дрифт-симуляций, и, пожалуй, являлся единственным наставником, эмпонировавшим Джэхёну в Гонконге. Возможно потому что это было его жизнью, а не просто работой как для некоторых. Хотя тот факт, что они оба — законченные раздолбаи, тоже имел место. С кайдзю покончено, а значит и с программой «Егерь». Впрочем как можно списать уже списанное? Егери были оперативно транспортированы на Моюлан вместе с тем, что осталось от базы в Гонконге. Мако Мори занимает место отца, Бэккет исчезает из поля зрения общественности, а люди продолжают прожигать вырванные у пришельцев ценой крови и дорогого металла годы жизни.

***

Джэхён впервые осознаёт свою бесполезность в современном мире, когда проходит курс подготовки на рейнджера, а устраивают его в инженеры-механики. Впахивать несколько лет, да ещё и по новой программе, чтобы копаться в старых машинах? Получите, распишитесь. А если что-то не устраивает, то можете возвращаться в свою родную дыру. Не то чтобы Джэхёна не устраивала безопасная (относительно) жизнь в Лонг-Бич. Он хотел быть нужным. Хотел привнести какой-то вклад в будущее человечества, помочь его спасти, в конце концов. Однако война заканчивается слишком неожиданно даже для самих людей — разумеется, не без больших жертв. Наверное, именно такой судьбы он желал — бороться с кайдзю, а потом просто погибнуть в бою. Джэхён не отрицал, что мысль об ожидании собственной смерти довольно глупа, особенно в его возрасте и с его возможностями, однако тот самый мир, который он рвался спасти, тоже скорее всего не мог дать ему искомого. Это его вид, но людям Джэхён не верил. Как не верил и в то, что даже после окончания войны планета не будет медленно погибать. Мерный стрёкот лопастей вертолёта успокаивал и, несмотря на громкость, усыплял, потому парень позволил себе немного подремать. Моюлан не был отмечен ни на одной карте, а потому Джэхён не имел ни малейшего понятия, сколько ещё лететь. В принципе, засекреченные объекты на то и засекреченные — их местоположение, не говоря уж о названии, строго конфиденциально. И не нужно проходить полный курс подготовки, чтобы понять это. Одной из особенностей джэхёнова мозга было то, что в неподходящий момент тот начинал непроходимо тупить. Причем, неожиданно для самого себя. Примерно как сейчас, что в некоторой степени раздражало. — Дебил, конечно тебе ничего не сообщили, потому что ты фактически никто, — фыркает Пак и трёт переносицу. «По прибытии никем и останешься.» Ага, просто очаровательно — провести остаток жизни, ковыряясь в проводах и ржавчине. Не работа, а мечта — пахать на кладбище Егерей, только самом охраняемом в мире. Кладбищем Егерей называли особые охраняемые места, куда вывозили списанных Егерей и их останки. Особо рисковые пробирались на территорию и выносили детали, чтобы потом продать за кругленькую сумму. Джэхён не был исключением, но забирался внутрь машин лишь для того, чтобы лучше понять их строение и научиться разбираться в материалах. К примеру, детали Shao Corporation по качеству превосходили все остальные, но и достать их было так же сложно, как свежие части тела кайдзю. С момента зачисления в кадеты вылазки пришлось прекратить. Вылететь и сесть на весьма любопытный срок Джэхён не горел желанием. В любом случае, лучше уж застрять с работой на военной базе среди океана, чем за решёткой. Вертолёт завис над посадочной платформой, и парень вцепился в рюкзак — скорее от неожиданности, чем от инерции. Всё-таки полёты — это не его. То ли дело... — С прибытием на Моюлан! Чуть поодаль стояла невысокая женщина в форме. Стараясь не влепиться лбом, Джэхён максимально осторожно покидает вертолёт и осматривается. Так, хорошо, уже больше похоже на базу. Огромные ворота главного строения, уходившего куполом прямо внутрь гор, были открыты, и если бы Джэхён захотел, то смог бы увидеть Егерей ещё на подлёте к острову. Вдоль территории располагались огромные плазменные орудия. Ну чем не классика. Разве что взлетное поле было пошире. В Шаттердоме Гонконга машины вывозили по одной, здесь же хватит места для дальней транспортировки сразу трёх, а то и больше. Ангаров зато не так много, как было на старой базе — "запасной" вариант сразу видно. Женщина ожидающе выгнула бровь. Черты лица у неё были чисто азиатские, но не корейские. Возможно, Казахстан или Китай. Волосы собраны в хвост, а на плечах красуются погоны. С терпением у неё, очевидно, всё обстоит не так радужно. — Рейнджер Пак, — хмыкнул Джэхён, выделяя первое слово и перехватывая лямку рюкзака покрепче. — Зачем мы обогнули Окинаву, если можно было лететь напрямую? — Майор Чанг. Видимо, Вы не осознаёте, где находитесь. — Вопрос ей явно не понравился, но и Джэхён никогда не являлся эталоном смирения и послушания. — Необходимо было исключить возможность обнаружения базы и... даже Вас. Последнее слово веяло явным сарказмом. Наверное, это было бы один-один, если бы Пак не вертел все условности, которые не играли совершенно никакой роли в современном мире. Хотя Джэ на самом деле довольно стремало то, что некоторые чины считают простых людей своего рода пешками или рабочей силой. Определённо, механик — не рейнджер, механикам всегда найдётся замена, а вот рейнджеров поди поищи. — Вот это честь! Неужели моя жизнь всё-таки дороже вашего топлива? — Джэхён улыбается и проходит мимо в сторону входа. Чанг лишь качает головой и идёт следом — пожалуй, самое верное в сложившейся ситуации, ведь спорить бесполезно и крайне некомпетентно.

***

Даже в мирное время база работала как единый механизм. Туда-сюда сновали строительные платформы да гоняли по специальной разметке грузовые электромобили. Посадочные площадки и ангары постоянно принимали транспорт, работники базы перевозили оборудование, а механики и инженеры возились с Егерями. Оставалось только гадать, сколько лабораторий и тренировочных полигонов было задействовано на данный момент внутри объекта и под землёй. В распоряжении базы находилось пять Егерей — последних действующих и находящихся в полной боевой готовности. Среди них был и легендарный «Бродяга», почти полностью восстановленный. Джэхён засмотрелся на чёрно-синий металл. Эта машина пережила все атаки, когда-либо обрушившиеся на неё. Разумеется, «Бродяга» был бы одним из сотни обычных Егерей, если бы не его рейнджеры. Парень знал, где сейчас находится Мори, но даже предположить не мог, что произошло с Беккетом и жив ли он вообще. Из размышлений вывел резкий голос майора. — «Руди», четвёртая серия. Титановый корпус, реактивные ускорители. Ручные лезвия —на данный момент такие же находятся в процессе установки на "Бродягу". В самом крайнем блоке располагался последний пятый Егерь. Металл имел характерный чёрно-серый цвет. Фигура не была такой массивной, как у «Бродяги» или «Страйкера Эврики», скорее отдалённо напоминала чем-то «Клинок Афины». Очевидно, этот Егерь довольно лёгкий, а значит мобильный. — Кто его пилотирует? — задумчиво спрашивает Джэхён, щурясь и рассматривая голову. — Никто. Этот Егерь был списан месяц назад. Списан, значит. Исцарапанный, но без единой вмятины корпус отражал яркие вспышки сварки рядом. Вероятно, те самые ручные лезвия не были прототипом, а снимались непосредственно с «Руди». «Ничего, бро, прорвёмся». — К списанным Егерям рейнджеры более не допускаются. А жилые модули для механиков находится под землей, так что пройдёмте дальше, — хмыкает Чанг, указывая жестом на лифт. Спускаются они почти молча. Вернее сказать, майор напоминает об очевидном, а Джэхён молчит, стиснув зубы. Чанг явно не для закрепления повторила несколько раз одну и ту же фразу, но в разных формулировках: — Мы не нуждаемся в рейнджерах, само по себе странно то, что Вам удалось пройти полный курс. Нам необходимы способные механики и инженеры, которые разбираются в деталях, смогут разобрать что-то и собрать, чтобы использовать для улучшения действующих Егерей. Некоторые занимаются проектированием этих самых улучшений прямо здесь. Джэхён не выдерживает. — По какой причине тогда не списаны остальные Егеря, если кайдзю больше нет? Вы того же «Бродягу» латаете сотый раз, но похоронили почти нового «Руди», хотя по логике все должны были отправиться за ним. — Это вне Вашей компетенции, — кажется, Чанг начинала терять терпение, которое почти восстановилось за время молчания новоиспечённого рейнджера старшего помощника младшего дворника, — прошу прощения, но... — Не у меня потом будете его просить, — отрезает Джэхён ровно в тот момент, когда двери лифта открываются, и, отмахиваясь, выходит. «За десять лет врать так и не научились», — мрачные мысли преследовали вплоть до поворота направо, к жилым блокам. Попадись кто-нибудь сейчас — Джэхён точно бы ему вломил, и собственно начхать, что удар не шибко сильный, да и извиняться Пак адски не любил. Дома (в крайнем случае) в дело шла посуда, перед ней этого делать не надо было, она ничего не скажет, а лишь разлетится на мельчайшие осколки и немного отрезвит разум хотя бы тем, что пора сократить глупые расходы. Размышления были нарушены приветственным возгласом, и парень поднял голову. Навстречу ему шло улыбчивое, но не обделённое ростом, как и он сам, существо. Шло, кажется, к нему: коридор пустовал, а абсолютно все двери были закрыты. — Новенький? Пак усмехается. Ага. — Новенький. — Информативно. Смотри, кличка прицепится. Джэ пожал плечами, продолжая изучать незнакомца и с облегчением отмечая, что ничего злого или насмешливого в его лице нет. Видимо, у чувака просто настроение хорошее. Когда улыбался, да и вообще — он невероятно походил на лису. Вот хоть убей, волосы вообще в красный выкрашены. Джэхёну даже смешно стало. Интересно, у него самого-то прозвище есть? По-любому ведь, а если нет, то будет. Лис как минимум, а ещё шпала, классическое, правда, до Джэ ему ещё не хватало сантиметров трёх. — Пак Джэхён, инженер. Парень выглядит максимально внимательным, когда слушает эти три слова, будто Джэхён читает ему лекцию о физиологии кайдзю. Непонятно даже, для галочки ли ему это или действительно серьёзный интерес. Возможно, они будут работать вместе, кто знает. — Кан Ёнхён, рейнджер, — кивает незнакомец, — можно просто Ёнкей. А Джэхён вообще туда свернул? Что господин забыл в плебейских поселениях? Пак буквально ощущал, как внутренне превращается в одну сплошную язву, но молчит. Внутри что-то жалобно ёкнуло, а воображаемые тараканы в голове уже запели тему Довакина. Джэхён не любит извиняться, потому просто кивает и улыбается в ответ, но вымученно-устало, а затем огибает собеседника и припускает к своему блоку, стараясь не обращать внимания на упирающийся в спину растерянный взгляд.