The Only Exception

Идеально выстиранная белая занавеска легко размывалась от ветра в такой же идеально белой и светлой палате. Апрельский ветер гонял облака и только очнувшиеся ветки расцветающих деревьев. На часах было два часа дня, женщина в палате возилась с постельным бельем, быстро снимая и заменяя новым. Женщина была низкой, носила розовый больничный костюм и казалась слишком доброй. Дверь в палату открылась, отчего она подпрыгнула. – Марта, могу ли я зайти? Юный парень просунул голову в дверь, поднимая черные брови вверх в вопросе. Он был одет в теплую спортивную бежевую кофту, на глазах огромные очки, а волосы отросли настолько, что стали виться и лежать на плечах. На вид ему было не больше семнадцати, его озорная ухмылка всегда выдавала его возраст. – Ричард Тозиер, ты знаешь правила, – Марта, не поворачивая голову, сразу же улыбнулась. Она любила детей, с которыми работала, но ненавидела мир за то, через что они должны были проходить. Тозиер был одним из самых неугомонных детей, но всегда оставался ее любимчиком. – Беги далеко, пока открыто окно, да-да. Ричи и Марта одновременно сказали эту фразу, на что парень закатил глаза и закрыл дверь с легкой улыбкой на губах. Медсестра продолжила заправлять новое постельное белье, смотря куда-то в окно. Из палаты выходил вид на небольшую линию жилых домов с двумя забегаловками и одним супермаркетом, несколько проезжих дорог и тихий лес. Женщина вздохнула, мрачнея на глазах. Каждый раз, когда она приходила к каждому из детей с настолько тяжелым заболеванием, ей казалось, что Бога не существует. Каждый вечер она молилась за своих и чужих детей, а каждое утро прятала слезы, стараясь поверить в то, что ее молитвы обязательно чем-то помогут. Ричард действительно был ее любимчиком – он был хулиганистым, смешным, открытым и безумно талантливым парнем. Он всегда помогал ей по мере своей возможности, смешил ее и играл свои песни на гитаре, если хотел поделиться новой песней. Именно поэтому Марта любила свою работу – за то, какими прекрасными могут быть дети. И именно по этой причине ненавидела. Когда ее руки положили подушку на место, она тут же накинула плед Ричи на его кровать. Это было его прихотью, так что медсестре всегда приходилось настаивать на том, чтобы отнести его в химчистку. В конце концов, они даже смогли договориться на определенный график. Она закрыла окно, следом открывая дверь палаты. – Добро пожаловать в свои пенаты! – Благодарю, Марта, ты лучшая. – Молодой человек, я гожусь тебе в мамы! – О чем ты, Мартеллина? Ты же мой бро. Ричи протянул ей худощавую руку, сжав кулак. Медсестра нехотя подняла свой кулак и отбила им в ответ. Тозиер звонко засмеялся, отчего женщина не смогла сдержать и свой смех. Она привыкла к тому, что мальчик называл ее на «ты», и никогда не возражала. – Как ты себя чувствуешь, Ричи? – Я? Офигенно, а че такое? – парень сел на свою кровать, улыбка превратилась в неуверенную ухмылку. – Какие планы на сегодня? – Поиграть в приставку? Почитать Реддит, смотреть фильмы для взрослых и поучить испанский. Как обычно. Он пожал плечами, ожидая реакцию медсестры. – Ричард Тозиер, я клянусь, что когда-нибудь изыму у тебя все твои вещи! Никаких фильмов… для… Женщина зажалась, не желая говорить продолжение. Она знала, что мальчишка делает это нарочно, наслаждаясь ее реакцией. – Я молод и горяч. Мое расписание на отпуск от больницы уже расписано наперед. Свиданки, и все такое. Марта только усмехнулась, собирая старое белье в переносную корзинку. – Уверена, что так и есть. – Я зайду к тебе сегодня за печеньем? – Ричи приподнялся на локтях на своей уже смятой кровати, с надеждой глядя на медсестру сквозь свои огромные линзы очков. – Не забудь позвать Стэнли, дружочек! Марта легко выкатила корзинку с бельем и закрыла за собой дверь.       Стэнли Урис был соседом Ричи – его палата располагалась в буквально шаге от собственной палаты Тозиера. Они познакомились через две недели после того, как Стэна привезли в реабилитационный центр. Неделю парень лежал в реанимации после операции, вторую неделю восстанавливался, а в начале третьей его положили в обычную палату, хоть и окружили огромным множеством трубок и приборов. Стэнли любил фотографировать, собирать пазлы с птицами и смотреть сериалы на Нетфликсе. Ричи часто называл его задротом, но всегда смотрел вместе с ним сериалы, втайне скачивая себе другие сезоны, чтобы посмотреть все с самого начала. Они постоянно спорили с момента, как Тозиер вошел в палату лежащего в полубессознательном состоянии парня. Тогда Ричи чуть не вынес дверь ногой, отчего Урис напугался, и пришлось прибежать парочке медсестер, отслеживающих его состояние. В общем, это была странная дружба с привкусом таблеток и кислородных коктейлей. Иногда Стэнли казалось, что единственное, что их объединяет – смертельные болезни, уничтожающие обоих. Но Урис всегда знал, что это не так, даже если говорил Ричи обратное. У Стэнли была острая сердечная недостаточность на фоне стенокардии. У него случился серьезный криз в феврале, и именно по этой причине его положили в этот центр. Здесь лежали дети, болеющие тяжелыми заболеваниями. В основном, онкозаболевания, и одним из таких неудачников был его друг-сосед Ричард Тозиер. Ричи лечился от лимфомы с пятнадцати лет, периодически ложась в этот центр. Первый раз был для проведения курса химии, потому что врачам казалось, что рак Тозиера развивается очень прогрессивно (они ошибались). Второй раз был до и после операции по удалению опухоли у лимфоузлов на его шее, он восстанавливался очень тяжело и долго. После операции Ричи пролежал в больнице почти три месяца, потому что ему категорически нельзя было простужаться и подвергать себя опасности. Третий раз был из-за плохих анализов крови, врачи подозревали метастазы в печени, но все обошлось, однако пришлось пройти курс химии, на что ушло еще почти два месяца. Сейчас у Тозиера начинался курс профилактики и проба новых лекарств. Врачи обещали ему жизнь, именно поэтому он все еще был здесь. Стэнли никогда не видел человека более уверенного в том, что он обязательно вылечится. Даже сам Урис не надеялся на долгую счастливую жизнь с чужим сердцем в собственной груди. Парень слишком сильно боялся не дождаться своего нового сердца. – Урис, поднимай свою жопу, мы идем на улицу. В дверях его палаты встал Ричи, укутанный в теплый большой шарф, на его голове оранжевая шапочка, а на бежевый свитер накинута куртка. В апреле. – Там ветрено сегодня. Не думаю, что это хорошая идея для тебя. – Клевая, блин, идея. Пойдем, хватит быть занудой! Я еще не собираюсь помирать. – Иногда я очень жалею, что еще не собираешься. Стэнли вздохнул и поднялся с кровати, нехотя откладывая книгу. Ричи засмеялся, на лице застыла легкая ухмылка. – Ты и дня без меня не протянешь в этом местечке. Урис тихо усмехнулся, натягивая куртку. Ричи, конечно же, был прав. – Я готов.       Сказать, что будни в больнице чем-то отличались друг от друга – сплошное вранье. Единственной отдушиной в больнице были друзья, которые навещали Ричи довольно часто. Беверли Марш – лучшая подруга Тозиера до болезни. Сейчас они оставались друзьями по инерции, что девчонка упорно отрицала, обижалась и злилась на Ричи за то, что он так считает. В больнице дни кажутся бесконечными, час увеличивается на еще тридцать минут, а секунда длится так долго, словно минута. Во все эти дни и еще более бесконечные ночи у Тозиера было время о многом подумать. Он понимал, что его друг Майки не хочет ходить к нему в больницу, но друг все еще обожал проводить с ним время дома. Бен, навечно влюбленный в Беверли, вообще не переносил запах лекарств, но таскался с Марш всегда и везде, словно привороженный. Ричи любил Хэнксома за его искренность и милую детскую наивность. Ричи вообще всех своих друзей любил, за то, что они у него хотя бы остались. Большинство из тех, с кем он общался в школе, остались подписчиками в инстаграме, изредка оставляющими комментарии в духе «поправляйся, дружище», «ждем тебя и желаем здоровья» и «рак говно». Начистоту говоря с собой, Ричи давно признал, что у него нет, и никогда не было друзей кроме этой троицы, а теперь еще и Стэнли. Конечно, ему хотелось быть популярным парнем в школе, известным в сети, возможно, достичь каких-нибудь высот в музыке или юморе. Конечно, ведь этого хотелось бы каждому. Но, честно говоря, Ричи всегда устраивали те, кто был с ним рядом. Он всегда благодарил судьбу за то, что она подарила ему, но с укором добавлял «могла бы и получше заморочиться , выбирая подарочки». – Как дела у величайшего шоумена? – голос Беверли влетел в комнату быстрее, чем ее рыжие локоны. Черт, Ричи даже не заметил, как она стала девушкой. У нее изменилась фигура с угловатой и немного пухлой в детских местах на красивую и пропорциональную взрослую. Они не виделись уже почти две недели, за это время он успел немного отвыкнуть от того, как выглядят его друзья. Только сейчас Тозиер заметил Бэна, который гуськом шел за подругой – он вытянулся еще больше с прошлого визита, даже немного похудел, теперь просто походя на милого здоровяка. – Офигенно. Я скучал, ребята. Ричи поднялся с кровати с огромной улыбкой, которую даже не пытался скрыть. Он перестал скрывать то, каким может быть счастливым из-за простых вещей еще в тот момент, когда осознал, что умирает. Да, он умирал, как и все вокруг, но он умирал иначе. Это иначе всегда заставляло его двигаться дальше и бороться сильнее. – Ричи, чувак, я так рад тебя видеть! – Бэн стиснул друга в объятиях, отчего Тозиер чуть не закашлял. – Еще не хочешь обратно в школу? Бэн упал на стул, а Марш села на кровать, удобно облокотившись на высокую спинку. Это была одна из тех вещей, за что Ричи любил его палату – на кровати с обеих сторон были высокие спинки, так что она всегда напоминала укрытие. – Школа – полный отстой. Я сутками смотрю сериалы, играю на гитаре и пишу миллиарды шуток про мамок. Короче, живу настоящей жизнью, в отличие от вас. Ричи подмигнул, глядя на друзей. Беверли закатила глаза с улыбкой, а Бэн счастливо засмеялся. Тозиера всегда удивляла особенность Хэнскома делать все вокруг себя таким живым. Казалось, что жизнь всех бьет под дых, всех, кроме Бэна. Он мог восхититься бабочкой на его плече, мог обрадоваться лишнему взгляду от рыжеволосой подруги, а еще всегда с трудом сдерживал слезы, слыша о том, что Ричи все еще остается в больнице. – Не знала, что на пенсии тебе так понравится. – Ага, а еще я тут вам замену нашел – пацан в соседней палате, Стэнли. Что-то в лице Беверли изменилось, оно исказилось буквально на секунду, тут же принимая обратно счастливое выражение. Ричи очень хотел бы спросить ее об этом, но Бэн тут же начал болтать о школе и о том, как его бесит Генри Бауэрс. Они так и сидели – Хэнском говорил и говорил, постоянно давая Ричи поводы вставлять свои сортирные шуточки, получая в ответ смех и легкие удары ладошкой от Беверли. Тозиер ловил частые взгляды Бев, в которых не мог прочитать ничего. Казалось, она переживает или чувствует вину, а, возможно, грустит. Когда настало время уходить, друзья нехотя поднялись с кровати и стали одеваться. Бэн как всегда подарил Ричи новую фигурку из Мстителей (у него было уже около 20), Беверли поцеловала в щеку, оставляя любимую шоколадку на тумбочке. Она вышла следом за другом, осторожно оглядываясь назад. Теперь Ричи казалось, что она смотрит на него со страхом. Она смотрит на него так, как смотрят на него его родители, как смотрит Марта, как смотрят врачи. В этих глазах всегда была вина. – Люблю тебя, Ричи. – И я тебя, Бев. Дверь тихо закрылась, за окном смеркалось. На Ричи напала жуткая хандра. Ему срочно нужно было отвлечься, срочно найти того, кто не будет ему сочувствовать. Именно поэтому (сквозь небольшую боль в шее, о которой врач говорит ему не беспокоиться) он встает с кровати и бредет в соседнюю палату. В коридоре тихо и светло, как и всегда, он озаряется назад и замечает мальчика, сидящего на стуле с капельницей рядом с ним. Он был лысым, словно только побритый. На вид мальчику было не больше десяти лет – он сидел один, болтал ногами, не доставая до пола. Все, что он делал – смотрел на что-то в своих руках. Ричи показалось, что это была рамка с фотографией. Отчего-то Тозиеру стало невыносимо грустно. Он понимал, почему окружающие его люди чувствовали вину – рак действительно полное дерьмо. С тяжелым сердцем он толкает дверь палаты своего нового друга (с которым, казалось, они знакомы уже сотню лет) и видит в ней двоих ребят. Одного из них он знает – Билл Денбро, лучший друг Стэнли, а еще, вроде как, его самый большой секрет (Ричи по какой-то нелепой причине стал единственным, кому Урис поведал секрет о своей влюбленности в Билла). А другого парня он уж точно не мог знать – он совершенно точно уверен, что тот здесь впервые за два месяца. Оба парня лежали на кровати Стэнли, а сам мальчик был зажат между ними. Казалось, они просто лежали и болтали, пока не вошел Ричи. – Привет, шпион. У тебя тут оргия намечается? А меня че не позвал? Ричи вскидывает брови, проходя внутрь палаты. Он садится на мягкий стул у кровати, складывая ноги на мягкий матрас. Билл с улыбкой смотрит на Тозиера, тут же поднимаясь, чтобы слегка обнять. Ричи искренне считал, что Денбро – классный малый, с которым всегда есть о чем поболтать (если научиться терпеть его заикания). – От тебя здесь было бы мало толку, Балабол. Стэнли поджимает губы, но все же улыбается другу. Это определенно стало частью рутины – Ричи шутит, Стэнли острит в ответ. И эта часть рутины совершенно точно была любимой в повседневности жизни Тозиера. – Оу, а это что за лапочка такая? Твой новый парень, Урис? – Ричи смерил взглядом из-под толстых очков парня, сидевшего с другой стороны от Уриса. Он выглядел милым. Это все, о чем мог подумать Тозиер в этот момент. Он, блин, чертовски милый. – За лапочку спасибо, но нет, спасибо, я натурал. – Лапочка, не все такие безнадежные, как Стэнли. Тебе хватит пяти минут со мной, чтобы изменить свое мнение. Ричи нагло ухмылялся, наблюдая за тем, как парень напротив начинает краснеть. На нем была голубая толстовка, накинут капюшон на голову, а вокруг лица торчали кудри. Он точно не мог сказать, что именно было милым в этом лице, но что-то определенно было. – Ричи, не смущай Эдди. Ей богу, он впервые в жизни тебя видит. Когда мы познакомились, я чуть не умер! Билл засмеялся над словами Стэнли, немного трогая его руку. Ричи уловил это движение, и Урис заметил его взгляд. На его лице показалась маленькая скромная улыбка, отчего сердце Тозиера немного подтаяло – в глубине души он обожал романтику, но никогда в жизни не собирался в этом сознаваться. – Ричард Тозиер, очень приятно. Запомни этот момент на всю жизнь, потому что он точно станет лучшим. Парень напротив него фыркнул, улыбаясь и немного мотая головой. Он тут же протянул руку в ответ, сжимая своей теплой ладошкой холодную ладонь Ричи. Его пальцы были маленькими, как и сама ладонь. А еще у него были очень теплые руки. Каким-то образом, это все о чем думал Ричи весь оставшийся вечер. – Эдвард Каспбрак, и я постараюсь как можно быстрее забыть этот момент. – Разбиваешь мне сердце. Ричи поджал губы и тут же взялся за сердце, очень театрально выдыхая. Он не заметил, как начал флиртовать с первой же фразы, сказанной этому парню. Это было неконтролируемым порывом, а Эдди, похоже, не особо сопротивлялся. – О, нет! Я бы никогда так не поступил, – Эдди сводит брови и строит самое милую мордашку из всех, что Ричи видел за всю свою жизнь. Возможно, то, что Эдди не только не сопротивлялся, но еще и флиртовал в ответ, послужило тем, к чему это все в итоге привело. – Нет, Ричи, не вздумай совращать Эдди. Он слишком хороший для тебя. – Стэнли, меня бы привлекла только его мамаша. Ричи медленно перевел взгляд на Каспбрака, ожидая любой реакции, кроме той, что увидел. Вообще люди не очень жалуют шутки Ричи про мам, но тот, кто оценивал их, всегда становился другом Тозиера. Эдди просто вскинул брови, сложив руки на груди. Ричи уже успел было расстроиться, как уголок губ парня начал стремительно подниматься, а потом и вовсе расслабился, выпуская легкий смешок. – Не шути про мою маму, дебил. – Зря ты это сказал, – Урис закатил глаза, улыбаясь Эдди, – теперь ты в этой ловушке навечно. – О чем ты? – О том, что я Ричи Тозиер, более известный как… – «Величайший Трахер Ваших Мамок»! – Билл и Стэнли сказали это вслух вместе, отчего Эдди очень сильно засмеялся. Ричи возмущенно пнул Уриса по ноге. – Даже не дали произвести первое впечатление. – Думаю, в этом случае мы тебя т-только спасаем, чувак. Денбро добродушно улыбнулся, вставая с кровати. Стэнли аккуратно кидает на него тоскливый взгляд, даже не стараясь скрыть этого. Билл смотрит в ответ и виновато улыбается, складывая руки в карманы. В этот момент Ричи отворачивается в сторону Каспбрака, который тоже встает с кровати, поправляя прямые штаны. – Ладно, время п-посещения зак-канчивается. Нам уже пора, – Билл надевает куртку и шапку. – Приятно было познакомиться, мистер Трахер Мамок. Или как там… балабол? Эдди вопросительно и с легкой улыбкой взглянул на Стэнли, он тут же кивнул. – Может, ты когда-нибудь сам поймешь, почему Балабол. Это мне его друзья подсказали. – Может, однажды. Эдди улыбнулся, глядя на Ричи. Его лицо было очень красивым. Парень практически готов был поклясться, что никогда в жизни не видел такого красивого лица вблизи. Сперва он подумал, что Билл ничего такой, но со временем это прошло. Сейчас же он точно знал, что никогда не изменит своего мнения. – Свяжись с моим агентом, чтоб он скинул тебе мое расписание. Готов назначить встречу в один из дней. Ричи поправил очки, смотря в ответ на Эдди. Тот все еще улыбался, фыркнув и закатив глаза. Он смеялся над шутками Тозиера, отчего тот чувствовал себя еще лучше, чем всегда. Легкая боль отдалась в шее, как вечное напоминание –тебе никогда не будет хорошо в достаточной мере. Словно его собственное тело вело войну против него. Он тут же поморщился, поглаживая шею. Улыбка Эдди притупилась, парень тут же отвернулся, обнимая Стэнли, а затем протягивая кулак для Ричи. Тозиер сразу же его отбил, чувствуя себя паршиво. Так было всегда – как только он забывал, что болен, его тело напоминало ему об этом. – Увидимся, Стэнли. Я зайду на днях. Я капец как скучал по тебе, чувак! – Эдди напоследок еще раз дает пять Урису. На выходе из палаты он кидает взгляд на Ричи через плечо. В этом взгляде нет того, что чувствовалось во взгляде Беверли – вины. В его глазах Тозиер видел только одно – страх.