***
Конец POV.
Розали раздраженно фыркнула, положив руку на живот. Трансгрессия оказалась и правда не очень приятной, но не такой страшной, как писала мама Ро. Зато быстро и действенно. Хотя, папочка все равно мастер в этом. Раз, и они уже в другом месте. При воспоминании о самом нормальном члене семьи, она невольно улыбнулась, а на щеках появились задорные ямочки. Теплый ветерок попытался выбить непослушные пряди из прически, щекоча затылок, оставляя на коже быстрые поцелуи. Природа вокруг дышала умиротворением и спокойствием, а поместье, к которому она приближалась по дорожке, засыпанной хрустящим гравием, дарило уверенность и защищенность. Розали рассмеялась, любовно оглядываясь по сторонам. Она любила свой новый дом. Восхищалась семьей, изучала магию и просто наслаждалась жизнью. Именно жизнью на своем месте. Это был ее мир, то место, куда она всегда стремилась. — Мисс Лестрейндж, вы вернулись, — радостно запищал домовик, как только она открыла дверь. — Как прошла встреча с мистером Диппетом? — О, прекрасно. Я боялась, на мой курс запишется мало учеников. Но судьба благосклонна, дорогой Тори. — скидывая накидку в ручки услужливому домовику, она охотно ответила, даря ему теплую улыбку. — Нет, просто вы прекрасный педагог, и детишки вас любят. — Думаешь? — задорно сверкнув глазами, она наклонилась к доверительно закивавшему эльфу. — Конечно, хозяйка Розали самый лучший профессор в Хогвартсе. — Ты знаешь, как заставить чувствовать себя на вершине. Все, беги, — выпрямившись, Розали развернулась на сто восемьдесят градусов, резко замерев. За их разговором с домовиком пристально наблюдал Том. Алые глаза на секунду встретились с серыми, температура в комнате будто скакнула градусов на пятнадцать вверх, но через секунду он отвел взгляд, натянуто улыбнулся и кивнул, скрывшись за поворотом. — Скажи мне, дядя, я будущий труп? — потерев ладонями заалевшие щеки, пробормотала девушка, слушая давящую тишину, нарушаемую далеким тиканьем часов. — Что ж, пойду хотя бы начну зелья для мадам Помфри варить. Надеюсь, милая Адель продолжит это бравое дело после моей безвременной кончины, — горько вздохнув, она еще раз огляделась по сторонам, будто дожидаясь бурных аплодисментов, а потом бросилась в сторону лаборатории, будя похрапывающие портреты. Несколько дам и какой-то там прадедушка в десятой степени попытались окликнуть ее, но Розали даже не обернулась, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, как часто делала сестра. Кажется, трансгрессия и правда не самый лучший вариант перемещения. Стены подвала услужливо впитывали, а потом передавали с еще большей громкостью стук каблучков о каменную поверхность лестницы. Проводя пальцами по стене, Розали медленно спускалась, приводя дыхание в норму. — Я все еще живая. Это блестящий результат, — кивнув самой себе, она углубилась в мысли, со скоростью звука проносившиеся в чертогах мозга. Руки машинально стали расставлять ингредиенты и колбочки, подогревать воду в котле… — Мисс Лестрейндж? Розали, сильно увлекшаяся процессом, резко дернулась, пролив на несколько капель больше вещества. Из котла тут же повалил дым, а булькающая жидкость готова была взорваться. — Протего, — лениво бросил Том Реддл, взмахнув палочкой. — Вам стоит быть аккуратней в лаборатории, — нравоучительно продолжил он, заходя вглубь светлой комнаты. — Если бы вы не отвлекли меня, ничего не произошло, — фыркнув, Розали потушила огонь и сложила руки на груди, облокотившись о столешницу, внимательно смотря на Тома, передернувшего желваками и на несколько секунд опустившего взгляд на каменный пол. — Тогда прошу простить мой поступок, — дернув уголками губ в подобие улыбки, он убрал палочку. Только вот глаза так и остались прожигающе-красными. — Не волнуйтесь, я долго не обижаюсь, — передернув плечами ответила она. — Вы что-то хотели? Несколько секунд Том молчал, замерев, словно прекрасное изваяние мрамора. Розали прочертила взглядом изгиб скул, ровный нос, спадающие на лоб темные, чуть завивающиеся пряди, останавливающиеся ровно на бровях, придавая глазам некую романтичность. Он усмехнулся, поймав ее взгляд, а потом подошел к книгам, лежащим на каменной поверхности. Любовно погладив обложку верхней пальцами, он закусил губу и поднял взгляд, будто опомнившись. — Да, хотел, — растягивая гласные, проговорил Реддл. — Совсем недавно я стал невольным свидетелем вашего разговора с домовиком. И, — он поправил волосы, стараясь сбить Розали с толку, как делал с другими дамами, но она лишь больше нахмурилась, недовольно морща нос, — заинтересовался его смыслом. Вы преподаете в Хогвартсе? — Да. Признаться честно, думала, что Фрэнк вам об этом рассказывал, — передернув плечами, ответила та, на подсознательном уровне потянувшись к волосам, зеркально повторяя его движение. — И на чем же специализируетесь? — бордовые искорки интереса скакали внутри черных зрачков, представляя ужасную картину. Ангельски красивый молодой человек со взглядом сумасшедшего. Заметив ее движение, он усмехнулся, наклонив голову. — Древние руны, — сглотнув, она попробовала отойти, но еще сильнее врезалась в прохладную столешницу. — И давно? — Профессор Диппет принял меня на работу буквально сразу после окончания школы. Том со свистом выдохнул воздух, чуть прикрыв глаза. Его желваки заходили ходуном, намекая Розали, что пора делать ноги. — Фрэнк рассказывал, вы пробовались на роль профессора Темных искусств, — игнорируя инстинкт самосохранения, Розали как завороженная смотрела на него. — Да, было дело, — тихо ответил Том, но голос, казалось, раскатился по подземельям, а потом мощнейшей лавиной взвился в небо. — И вас не взяли? Но почему? — У нас с профессором Дамблдором установилось… недопонимание, — выдохнул он, еще на несколько шагов приближаясь к девушке, которая смогла его обойти. Пусть, неявно, пусть, не специально, пусть, не желая этого. Но ее взяли преподавать в восемнадцать лет, а его в этом же возрасте не приняли, потому что слишком молод. Старый плут Дамблдор постарался обезопасить детей. — Так что он уговорил профессора Диппета дать мне еще пару годиков на взросление. — Жаль, что так получилось,— опустив глаза тихо отозвалась Розали. — Но вы ведь не слишком сильно отчаялись? — с надеждой, мелькнувшей в голосе, продолжила та. — Конечно, нет, — не моргнув и глазом, соврал Том. — Жизнь большая, вариантов, как ее провести, тоже очень много. Мне лишь закрыли одну из тысячи дверей, — он сжал пальцами край столешницы, хрустнув суставами. — А… если бы вам предложили место в Хогвартсе сейчас, вы бы согласились? — подняв затянутый пленкой взгляд с его пальцев, в таком же доверительном тоне прошептала она. — Думаю, — на несколько секунд он замер, чуть сдвинув брови. Розали, почти не смущаясь, снова стала рассматривать его лицо, пока была такая возможность. О жизни Тома Реддла известно не так уж и много. Кто знает, что произойдет дальше? Может быть, она его больше не увидит. — Да, я принял бы предложение снова вернуться в родные стены, ощутить привкус детства, заняться любимым делом… — Почему же вы не попробуете снова? — отводя взгляд пробормотала она. — Профессор Диппет готовится уйти в отставку. Думаю, он был бы рад, если такой талантливый ученик вновь вернулся в школу. — Вы так думаете? — чуть наклонив голову, с усмешкой спросил он. — Я знаю, вы были одним из лучших, — кивнув больше самой себе, более громко проговорила Розали. — Мне приятно оставить после себя такое мнение. — Но? — Что, но? — улыбнувшись чуть шире, спросил он. — Всегда есть какое-то но. И в вашей фразе тоже, — Розали мельком посмотрела в его глаза, но не смогла больше отвести взгляд от магнита, прячущегося где-то в черной глубине сверкающих зрачков. — Боюсь, профессор Дамблдор снова сделает все, чтобы я остался ни с чем, — он сильнее сжал пальцами камень, отводя взгляд. — За что же он так вас ненавидит? — воскликнула Розали, резко отпрянув, но снова натолкнувшись на прохладный камень. — Если бы я знал, — усмехнулся Том, отводя взгляд. — Если бы я знал, — тихо повторил он, а потом отошел от девушки, стараясь не оглядываться. — Сейчас кажется время обеда. Не желаете присоединиться? Волшебная связь, вновь появившаяся между ними, с грохотом рухнула, оставляя после себя облака пыли и недосказанность. — Думаю это хорошая идея, — рассеянно кивнув ответила Розали, подходя к двери. — Пойдемте.***
Начало POV.
Я остановилась, оперевшись о стену. Слезы ручьями катились по щекам, а рваные всхлипы вырывались изо рта. Не умею себя контролировать. Слишком подвержена эмоциям, не умею мыслить рационально, как Розали. Не умею думать в критических ситуациях. И сейчас, вместо того чтобы размышлять, стою и рыдаю, как мученица. И ведь если подумать, то точно можно найти выход. Всего лишь подумать… Перед глазами снова появился образ едко усмехающегося Эвана, тянущего ко мне длинные ручищи. — Не надо, пожалуйста! — выкрикнула в пустоту и рухнула на пол. Ничего не выйдет, я не придумаю, не найду выход. А после обеда стану почти собственностью Розье. Как только кольцо коснется пальца, призрачная нить, готовая вывести из этой ситуации, исчезнет. Я исчезну. Сгорю в себе. Только вот ему будет плевать. Я закусила палец, чтобы непонятный вой не вырвался из гортани, пугая бедных домовиков. — Что случилось? — до моих ушей донесся обеспокоенный голос мамы. Медленно подняв глаза, я посмотрела на портрет перед собой. Пелена слез не давала различить все краски эмоций, отражающиеся на прекрасном лице, но она жутко переживала. А я заставила ее нервничать. — За меня сватаются, — на выдохе проговорила, шмыгая носом и растирая слезы, перемешанные с кровью по лицу. — Ты из-за Антонина так убиваешься? — облегченно выдохнув, проговорила она, садясь на пол, точно так же как и я. — Да я лучше бы с Долоховым всю жизнь прожила, чем… — договорить не дал новый поток слез, брызнувший из глаз. Веду себя как чертова тряпка. — С… с Розье. Мама не ответила, но я и так поняла, что попала по полной. А через меня Розье еще и отомстят батьке. Рикарда же предпочла его отцу Эвана. Интересно, через сколько дней после свадьбы аристократия соберется на похороны? — Уже подписали договор? — ее голос дрогнул, будто плюнул мне в душу. — Кажется нет. Они приедут только в обед, — откинув голову на стену, безэмоционально проговорила, делая размеренные вдохи и выдохи. Не хочу расстраивать ее слишком сильно. Кто этого точно не заслуживает, так Рикарда. — И что ты собираешься делать? — более уверенно проговорила она, наклонив голову. Пепельные волосы упали на бок, сверкнув в свете солнечных лучей. Слишком ярких для такого паршивого дня. — Не знаю, — в том же ничего не значащем тоне ответила, прикрыв глаза. Боль в губе притупилась, но медный привкус так и не исчез, лишь смешался со слезами. — То есть ты даже не думала, а сразу бросилась реветь и жалеть себя? — Как видишь. — Адель! — раздраженно воскликнула она. — Возьми себя в руки и пойди поговори с отцом. — Какой смысл? Когда мнение девушки спрашивали, особенно когда брак выгоден? — Меня спрашивали. — Да? — я открыла глаза и подползла к картине, смотря безумно сверкающими глазами, в которых радугой отливало Солнце, на маму. — А разве папочка не притащил тебя в поместье, поставив перед фактом? На несколько секунд она растерялась, но быстро взяла себя в руки, тоже приближаясь к моему лицу на коленях. — Если бы я не хотела выходить замуж за твоего отца, не вышла бы. И вас, таких замечательных и прекрасных Лестрейнджей, не было бы. — Разве дедуля не заставил бы? — Он всегда уважал мое мнение, так же как и Корвус уважает твое. И ты можешь этим воспользоваться, — кивнула она, приложив руку к раме. — Нет, — безумно расхохотавшись, я замотала головой. Кажется, начинаю понимать, в кого Руди и Басти такие чокнутые. — Он не послушает. Он вообще плюет на все с Астрономической башни. А Фрэнк лишь бросается обвинениями. Мам, у меня нет выбора! — взмахнув руками, я откинула голову назад. На окровавленных губах расцвела улыбка. И уж точно улыбка не самого нормального человека. — Какими обвинениями? — в ее голосе проскочила нотка разочарования, быстро исчезнувшая в веснушках на щеках. Такие веснушки расцветают у Розали в июне. А потом исчезают. Но прадедушка все равно говорит, что они поцелованы Мерлином и Солнцем. — Уверена, будешь хохотать как ненормальная. Они считают, что я сбегу с магглом, — резко прислонившись к раме, я хитро прищурилась, еле слышно шепча. — Помнишь того мальчика-сквиба? Его сестра чертовски любила яблоки. — Неужели?.. — мама не договорила, прикрыв рот одной рукой. — Представь себе! Фрэнк верит своим идиотским домыслам, совершенно не слушая меня. — Он просто переживает, — будто убеждая себя, пробормотала она. — Адель, послушай. Ты не должна выходить замуж, если не хочешь. Это твоя жизнь, ты выставляешь правила. Я не позволю кому-то испортить ее. — А как же помолвка и обязательства перед родом? — я поймала ее взгляд, лучившийся теплом и понимаем. Она терпит мои заскоки, хотя, наверняка, переживает эту ситуацию еще хуже. Мама даже не может обнять собственную дочь, чтобы подарить поддержку. Я опустила взгляд и закусила губу, чувствуя ужасный стыд. Думаю только о себе, снова забывая про близких! Боль тут же пронзила голову и кровь брызнула с новой силой из только-только затягивающейся раны. — Надеюсь, это не Фрэнк, — недовольно поморщившись, проговорила она. — Нет, я сама. Когда узнала о предстоящем событии. — Адель, посмотри на меня, — требовательно проговорила мама. Я замотала головой. — Не хочу тебя больше разочаровывать, — честно признавшись, еще сильнее сгорбилась, слизывая кровь. — С чего ты взяла? — Ты расстраиваешься из-за моих психов. — Я не расстраиваюсь, а переживаю. Ты моя дочь, моя кровинушка. Как я могу не волноваться за твою судьбу? — доверительно заговорила она. Глубоко вздохнув, подняла взгляд, встретившись с ее янтарными глазами. Интересно, мои дарят такое же тепло? — Я поговорю с Корвусом. Только дай мне одно обещание, — не отводя взгляд, продолжила она. — Какое? — я мельком глянула на ее руку, все еще прислоненную к раме, и сделала тоже самое. Будто мы вот-вот переплетем пальцы. — Ты сейчас же идешь и приводишь себя в порядок, а потом устраиваешь что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы Розье молились, уходя отсюда ни с чем. — Думаешь, я смогу? — Уверена. И не забывай, чей ты ребёнок, — хитро улыбнувшись, подмигнула она, а потом поднялась и скрылась в глубине картины. Несколько секунд я прожигала взглядом темноту портрета, слушая стук собственного сердца. Один-два, один-два, один-два. — Прости, мама, но я не смогу. Твоя дочь бесхарактерна, способна лишь на мелкие ничего не значащие шалости, — еще раз глубоко вздохнув, я погладила надпись, высоченную на раме, а потом поднялась и пошла в сторону своей комнаты. В конце коридора послышался шорох, будто там кто-то был. Резко обернувшись и внимательно оглядевшись, я никого не заметила. Это самый худший день в моей жизни.***
Конец POV.
Корвус поднял уставший взгляд на черную раму прямо напротив стола. Рикарда стояла посередине, сложив руки на груди и забавно хмуря брови. — Что? — безо всякого энтузиазма спросил он. — Нам надо поговорить. — Надо. Говори, — кивнув, он откинулся на спинку кожаного кресла. — Адель еще рано выходить замуж, — ничуть не смутившись, продолжила леди Лестрейндж, сверкнув солнечными глазами. — Им необязательно жениться сегодня же. Пусть сначала школу окончат, — незаинтересованно отозвавшись, он кашлянул. — Розье тоже так считают? — Вот сегодня и обсудим. — А тебя не смущает тот факт, что Эребус захочет отомстить? — топнув ногой, желая привлечь его внимание, воскликнула Рикарда. — Не думаю, что он преследует эти цели. Брак, скорее, станет перемирием наших семей. Или тебе хочется, чтобы наши дети повторили судьбы Ромео и Джульетты? — Маггловская классика? — Ты ведь увлекалась Шекспиром, — пожав плечами, ответил он. — Ромео и Джульетта были заинтересованы друг в друге, в отличии от Эвана и Адель. — Может, он влюблен в нее? — А она в него нет, — вздернув подбородок, с жаром воскликнула Рикарда. — Говорят, в браке все приходит. — Для этого нужно уважение, а не ненависть. — Слышала поговорку, от ненависти до любви один шаг? — встав, спросил он, дернув уголками губ. — Это не тот случай. — Уверена? — Да! — Значит поверю на слово, — пожав плечами, он остановился рядом с картиной. — Не подписывай договор, — руки бессильно упали по бокам, как только Рикарда произнесла это. — Ты ведь понимаешь, что это решение может испортить ей жизнь. — Ты слишком близко принимаешь все к сердцу. — Корвус! Прекрати строить из себя неизвестно что! Подумай о дочери. — Я о ней и думаю. Союз с Розье выгоден, они знают друг друга давно, да и мы сможем видеться чаще, чем выдай я ее, к примеру, за иностранца. — Ты думаешь о выгоде, оправдываешь свои поступки. — Разве выгода не важна? — Уж точно не важнее судьбы детей, — тихо отозвалась она, опустив глаза. — Корвус, ей всего семнадцать. Она наверняка успеет найти достойную партию. — Вот это «наверняка» меня и смущает. — Почему ты тогда не спешишь Розали выдать замуж, раз так заботишься об Адель? — зло воскликнула она, ударив руками перед собой. На секунду он подумал, что Рикарда вывалиться и станет обычным человеком, так нужным ему. — У Розали еще много времени. Я постоянно замечаю восхищенные взгляды обращенные в ее сторону. — Понятно. Не думаю, что Адель все игнорируют. — Нет, но… — он не договорил, потирая переносицу. — Рикарда, просто поверь мне. Это самое лучшее решение. — Подожди… — она неверяще покачала головой. — Ты так и не вернул Эребусу долг жизни? Корвус еле заметно кивнул, тем самым дав понять, что она права. — Выгодно же они подсуетились! Она стала наворачивать круги по картине, дергая второй палец. — Мы можем что-то придумать! — резко замерев, с горящими глазами она уперла взгляд в мужа. — Думаешь, я не пытался? Меня просто поставили перед фактом: или возвращаешь, или погибаешь. Точнее умрет Фрэнк, ему же жизнь спасли. Рикарда дернула головой в сторону стола, прищурившись. — Все в порядке? — Корвус тоже обернулся, ничего не заметив. — Мне показалось… ладно, не важно. — Знаешь, я буду требовать в договоре несколько пунктов, — задумчиво проговорил он, снова смотря на хмурящуюся супругу. — Какие? — Все зелья, которые хоть как-то будут даваться Адель, должны браться из запасов Лестрейнджей. В политических ситуация Розье придерживаются нейтралитета или принимают сторону Лестрейнджей. Понимаешь ведь, будут у нас разногласия — будет получать она. — Это не та судьба, которую я желала бы собственному ребёнку, — глубоко вздохнув, устало проговорила Рикарда. — Я тоже, дорогая. Но лучше уберечь обоих, пусть и таким способом, — мягко улыбнулся он. — Когда-нибудь она поймет, поверь мне.***
Лорд Розье задумчиво поглаживал бороду, осматривая холл, куда их привел какой-то домовик. — Ты все запомнил? — Эребус глянул на сына, с повышенным интересом осматривающего небольшое деревце у стены. Слишком переигрывает. — Конечно. У тебя огромные планы на этот брак, и если я помешаю, то буду лишен наследства, — зевнув, ответил Эван, скучающе глянув на него. — Ты относишься к этому слишком безалаберно, — морщась, проговорил тот, на секунду глянув на потолок, молясь Мерлину, чтобы план не провалился. — Отец, да она меня ненавидит. Я уже приготовился к чему-нибудь омерзительному. Например, жабе, подсунутой в суп. — С таким настроем ничего не выйдет, — стукнув тростью о пол, громко заявил тот. — Хозяева ждут вас в столовой, — не дав Эвану съязвить в ответ, чинно проговорил старый домовик, появившийся с тихим хлопком. — Тебя разве не учили кланяться перед волшебниками? — тот пнул сжавшегося в комок эльфа, зло усмехаясь, припоминая важный вид, с которым тот шел чуть ли не на равне с ним, чистокровным магом. — Или про манеры в этом доме никто не знает? — Вас что-то смущает? — на лестнице стояла Адель. Глаза горели, выделяясь на неестественно бледном лице, а губы растянулись в издевательской усмешке. Будто они не стоят и капельки ее внимания. — Нет, что вы, — склонив голову и слащаво улыбнувшись, проговорил Эребус, резко повернувшись к ней. — Просто мой сын волнуется. Все-таки это один из самых важных дней в его жизни. — С чего вдруг? — пожав плечами и не удостоив Розье даже кивком, она медленно приблизилась к тихо всхлипывающему домовику. — Скажу сразу, что если узнаю о таком обращение с живыми существами, убью маггловскими способами. Воткну нож, спущу с лестницы, придушу ночью, — она резко наклонилась, поднимая беднягу на ноги. — Мне продолжать? — Не стоит. Думаю, Эван осознал свою ошибку, — сильнее сжав трость, проговорил Эребус. — Позвольте спросить, почему вы не в столовой? Эльф сообщил… — Он сделал то, что ему велели. Или папа, Розали и Фрэнк не считаются Лестрейнджами? — подняв брови, растягивая гласные, протянула Адель. — Вы приняли мое предложение слишком буквально. — Какое именно? — О чем ты? — желая обратить на себя внимание, хлопнув ее по плечу, спросил Эван, усмехаясь. — Наши намерения не изменились, — стиснув зубы, проговорил Эребус, на секунду глянув на сына, желая, чтобы тот заткнулся. — Очень жаль. Тогда предлагаю покончить с этим как можно быстрее, — громко выдохнув с легкой улыбкой, проговорила она, наконец, переведя взгляд на будущего мужа. — Не буду вам мешать, — лорд Розье снова кивнул, глянув на домовика, успокоившегося, чувствуя себя в безопасности рядом с хозяйкой. — Проводи гостя в столовую, — кивнула Адель, поворачиваясь в сторону лестницы. Эван последовал за ней, прокручивая в голове речь, написанную отцом. — И да, если хоть пальцем тронете его, можете к пище даже не прикасаться, — едко ухмыльнувшись, проговорила та. — Вы же помните, Розали прекрасный зельевар. Эребус проигнорировал последнюю фразу, мрачно усмехаясь. Как бы не пыталась огрызаться младшая-Лестрейндж, а мешать его планам она не сможет. Миновав несколько полутемных коридоров, они подошли к большим дверям. Домовик распахнул их, пропуская его вперед. — Лорд Розье, — важно проговорил он, тут же исчезая в воздухе. Осмотревшись, Эребус с удивлением и некоторым разочарованием отметил сидящих за столом Тома Реддла и Антонина Долохова. Те, в свою очередь, не показали никакого интереса к его персоне. — Где же Эван? — Корвус улыбнулся, подходя к нему, осматривая ничего не значащим взглядом. Будто все происходящее вокруг — дешевая постановка уличного театра. — Мисс Лестрейндж встретила нас и пожелала покончить со всем побыстрее. Кажется, она была не в духе. — С чего вы взяли? — Фрэнк отложил приборы, поднимаясь из-за стола. — Разве люди в хорошем расположении бросаются угрозами? — подняв бровь, со смешком проговорил тот. — Смотря какой человек. Может, в плохом он пытает и убивает, — тоном, в котором ведется светская беседа, протянул Антонин. — Хотя, не думаю, что мисс Лестрейндж способна на такое, — тут же добавил он, усмехнувшись. Эта усмешка пробирала до мурашек только потому, что стальные глаза так и остались холодными. — Я тоже предлагаю нам закончить с этим скорее, — ослабив белый воротник, громко сглотнув, обратил на себя внимание Фрэнк. — Прекрасная идея. Заодно откроем бутылочку вина года так тысяча восемьсот девяносто девятого, — задорно усмехаясь, Корвус на секунду перевел взгляд на Розали. — Господа, прошу прощения, что вновь оставлю вас в одиночестве, — кивнул он Реддлу и Долохову. — Что вы, дела рода превыше всего, — скромно улыбнулся Том, свысока глянув на Розали. Та непроизвольно вытянула позвоночник до предела, чувствуя, как по коже пробежал табун мурашек. — Как я мог забыть! — улыбнувшись, Эребус мельком осмотрел собравшихся. — Так как в скором времени наши семьи породнятся, на что я очень надеюсь, мы подготовили небольшой презент в честь еще одной помолвки, — он достал небольшую коробочку из кармана, подойдя к поднявшейся Розали и Тому. — Серьги для неподражаемой мисс Лестрейндж и перстень для вас, мистер Реддл. Эти аксессуары помогут вам найти друг друга в любой момент и предупредят об опасности, в которой находится другой. — Это так щедро с вашей стороны, — смущенно улыбнувшись, Розали взяла протянутую коробочку, мельком глянув на Тома напуганным зверьком. — Что вы, не стоит благодарностей. Этот презент не столь ценен, — расхохотался тот, а потом повернулся к Корвусу. — Приступим? — Пройдемте за мной, — тот кивнул, выходя из столовой. Фрэнк посмотрел на сестру, кивнувшую ему с ободряющей полуулыбкой, а потом вышел следом за остальными, делая несколько вдохов и выдохов. Это не сложнее поимки Винтера.***
Начало POV. Я распахнула кремовую дверь, поморщившись от яркого света. В оранжерее летали разноцветные бабочки, вдалеке журчал небольшой фонтан и пахло свежей зеленью и цветами. Папочка любил иногда собирать нас здесь, пить чай, тихо переговариваться или сидя в тишине. Он всегда говорил, что маме это место очень нравилось. — Пора начинать, — Эван остановился, и я обернулась, сдерживаясь, чтобы не поморщится. Один лишь вид этого человека вызывает рвотные позывы. Как я смогу жить с ним?! — Адель, ты прекрасно знаешь, зачем мы пришли сюда, — он опустился на одно колено, достав алую коробочку. Нет, нет, нет. Пожалуйста, пусть это будет шутка или розыгрыш. — Мы знакомы много лет. Были частые ссоры, издевки, недомолвки. — А еще издевательства надо мной вашей компании, — огрызнувшись, еще сильнее закуталась в серую шаль. Меня нещадно колотит, все тело трясется от омерзения и отчаяния, бушующих внутри. — Прости, — увидев красноречивый взгляд, выдавила из себя извинения, прикусив язык. Чем быстрее это закончится, тем лучше. А лучше, чтобы этого вообще не было. — Так вот, — он откашлялся. Может хватит притворяться? Думает, я поверю, что это и правда такой волнительный момент? — За эти годы я понял, что ты не глупа и довольно красива, — он провел взглядом по моей фигуре, будто бросил в грязь, которую тут же захотелось смыть. Оттереть вместе с кожей, обмыть кровью. — И сегодняшний день станет одним из лучших в наших жизнях. Ведь именно сегодня… — Слушай, давай быстрее заканчивать этот цирк, — не сдержавшись, воскликнула и тут же сжалась, когда он резко выпрямился, смотря на меня сверху вниз и гадко ухмыляясь. — Хорошо. Тогда, для начала, слушай первое правило. Не смей перебивать или спорить со мной. Ясно?! — он замахнулся, но в последний момент замер и провел рукой по волосам. Я срежу эту прядь как только выйду отсюда. Срежу и подожгу, чтобы она не помнила этих прикосновений. Не напоминала мне. Как же я попала! Этот человек не боится ударить живое существо. Домовик ведь не вещь какая-то. Как я смогу выйти за него замуж? — Ты ведь не хочешь, чтобы я делал тебе больно? Правда не хочешь? — сюсюкая, будто я маленький ребенок, тихо проговорил он, а потом снова перевел взгляд на коробочку. — На чем я остановился? Ах, да. Раз ты так желаешь, отбросим формальности, — он открыл коробочку, в которой лежало обычное золотое потертое кольцо. — Его носили все женщины нашей семьи после помолвки, — будто мне было интересно. — Адель Лестрейндж, готова ли ты стать моей женой, войти в род Розье и стать его украшением? Стать моим украшением, находясь рядом всю жизнь? — медленно проговорил он, с ожиданием и гадкой насмешкой глядя на меня. Вот оно — кольцо, которое свяжет меня с этим человеком, как только я надену его. Помолвочное кольцо. Готова ли я войти в их род и стать его женой? Нет, определенно нет! Я не хочу этого. Нет, нет, нет! Готова ли я сжать зубы, наплевав на все приоритеты и взгляды, став куклой этого человека? Нет. Я не готова ни при каких обстоятельствах даже представить нас вместе. Я просто не смогу этого вынести. Но что мне делать? Как поступить? Почему я вообще должна была попасть в эту ситуацию? Мне всего семнадцать лет. Я не готова выйти замуж за человека, которого ненавижу. Того, кто будет надо мной измываться и унижать. Того, кто сведет меня в могилу в первые пару лет брака. Если не месяцев. Мама сказала, что меня примут любой. Что я не обязана принимать предложение. Но позволили папочка или Фрэнк случиться такому, если бы это не было так важно? Что, если от моего ответа зависит чья-то судьба или жизнь? Смогу ли я предать род и близких ради собственной выгоды? Определенно нет. Я никогда не была истинной Слизеринкой. Руки затряслись еще сильнее, и мне пришлось спрятать их в шаль. Как в замедленной съемке, оторвала взгляд от кольца и подняла на Эвана. Внутри поднялся неприятный склизкий комок. Прикрыв ладонью рот, замотала головой, а потом выскочила из оранжереи. — Беги куда хочешь. Все равно когда подпишут договор, тебе придется надеть кольцо, — донесся до ушей смеющийся голос Розье. Меня вывернуло в ту же секунду. Я плохо помню, что происходило дальше. Кажется, пришла Розали, отвела меня в спальню и напоила какими-то зельями, а потом сидела рядом, держа за руку и монотонно повторяя, что все будет хорошо. За окном шумел разбушевавшийся ветер, но в комнате было спокойно. Особенно рядом с сестрой. Наверное, я ненадолго отключилась, потому что когда открыла глаза, увидела перед собой большие глаза домовика. Он сказал, что мне определенно надо спуститься вниз. Из кабинета доносились слишком громкие крики и ругань, а он переживал. Сцепив зубы и встав, как серая мышь направилась в холл, а оттуда и к папочке. Скажу, что приму предложение. Выйду за него замуж. А если спросят, что это было? Мне было чертовски нехорошо. Хоть здесь не совру. Спускаясь по лестнице, я услышала громкие шаги. Много громких шагов. Кажется, лорд Розье ругался на немецком, а ему вторили краткие высказывания Долохова. Через пару секунд они вышли в холл. Мельком глянув в мою сторону, Розье снова ругнулся и поморщился. — Вы испортили мои планы на жизнь! — обращаясь то ли ко мне, то ли к Долохову, воскликнул он, оглянувшись на сына. — Эван, шевелись. Я хочу убраться из этого чертова дома как можно скорее! — Выдохни, — я не заметила, как Долохов тихо подошел, поэтому вздрогнула, но беспрекословно выполнила требование. — Что происходит? — голос прозвучал хрипло. Хотя, сейчас это не важно. Важны ответы. — Знаешь, Адель. Твой темперамент значит очень многое, — проговорил он, ухмыльнувшись. — Я вас не понимаю, — тихо выдохнула, поворачиваясь к одевающимся Розье. Поймав мой взгляд, Эван оскалился. — Лестрейндж, зачем было морочить нам голову? Так бы и сказала, что… — Что? — Антонин чуть наклонил голову, прожигая его внимательным взглядом. — Что имеешь таких влиятельных друзей, — вмиг стушевавшись, закончил он. — Вам напомнить, где дверь? — Антонин продолжил так же внимательно наблюдать за их действиями. Лорд Розье снова чертыхнулся, только, кажется, на французском, резко развернулся и вышел на улицу. Подол его черного плаща развивался, как у Алана Рикмана, сыгравшего Снейпа. Только вот тот был хороший, с харизмой, а этот… — Всего вам наилучшего, господа, — засмеялся Долохов, как только Эван хлопнул дверью. — Я умерла? — Адель, сразу говорю, ради благодарностей и с того света достану. — О чем вы? — повернулась к нему лицом, опираясь спиной о стену. Голова снова начала кружиться. — Я подумал, ты не сильно горишь желанием выходить замуж за мистера Розье, — легко заговорил он, прищурив один глаз, и, как кот, внимательно наблюдая за мной другим. — Узнал у Фрэнка, почему же они с лордом Лестрейнджем не препятствуют. — И почему? — сильнее вцепившись костяшками пальцев, чтобы не потерять связь с миром, тихо пробормотала. — Лорд Розье когда-то спас жизнь твоему брату. А теперь, в качестве платы потребовал союз. — Но… как же? — глянув на дверь, я перевела непонимающий взгляд на Долохова. С долгом жизни не шутят. Раз наша сторона не выполнила желание другой, жизнь Фрэнка будет забрана магией. Мой брат погибнет! — Фрэнк. Мне срочно надо увидеть его, — оттолкнувшись от стены, я попробовала сделать шаг вниз, но голова резко закружилась. Антонин подхватил меня, усмехнувшись. — Куда же ты собралась, пташка? Может, дослушаешь сначала сказочку? — Но он может погибнуть в любой момент! — чувствуя, как слезы собираются в уголках глаз, я попробовала взять себя в руки, что, конечно, не получилось, а лишь усилило их поток. — Не убивайся так, — больше не усмехаясь, проговорил он, проводив взглядом одинокую слезинку. — С твоим братом все будет в порядке. — А?.. — Долг? Ситуация получилась чертовски смешной, — видя мою заинтересованность, он продолжил. — Род Розье очень и очень задолжал моему. А задерживающаяся плата тоже карается магией. Вот я и предложил спустить частичку их грешков, если они от вас отстанут и признают, что сочлись, — Антонин пожал плечами, поправив волосы, а другой рукой все еще придерживая меня. — Почему вы это сделали? — Как я уже сказал, мне нравятся твой характер и умение попадать в разные интересные ситуации. Наблюдение — прекрасный отдых для головы. А в этот месяц мы решили именно расслабляться. — То есть, только потому что вам интересно, вы помогли мне? — растерянно спросив, я подняла взгляд к его глазам. — Сам себе иногда удивляюсь, — усмехнулся он, а потом развернулся к ступенькам. — Думаю, тебе нужно отлежаться после такого стресса. Хотя, не являясь целителем, не могу делать какие-то выводы, — Антонин потянул меня за собой, насвистывая простую мелодию. Он помог мне избежать рабства. Спас мне жизнь. Могла ли я представить еще утром, что буду настолько благодарна Антонину Долохову?