Путь к закрытым городам

      Дикой потушил ртом сигарету, подмел ногой под кровать пепел. За стенкой спал Эй, а может, не спал — также сидел, погруженный в тяжелые думы. Вероятнее, после такой встряски юноша долго еще не сможет забыться. Последние слова Эя эхом отозвались в Диком, вызвав симптомы, схожие с пневмонией или гриппом. Он серьезно болен, можно сказать, с рождения, а нытье глупого мальчишки только ухудшило состояние. И никакого лекарства нет и быть не может. Он душевный инвалид, но не идиот, чтобы верить в сказки про добро и близость.       До сегодняшнего дня у Дикого не было столько свободного времени, и тут впервые он просто задумался. Не нагнетал, не прятался, но спокойным и чуть усталым взглядом окинул все с ним произошедшее. Дикой полагал, что это чья-то шутка, зашедшая слишком далеко — бог разыграл перед ним настоящий спектакль. Дикой был так наивен и верил, будто вселенной есть до него дело. Даже не умер он лишь по причине, что на него болт клали, больших размеров, а начнется настоящее веселье, и его утянет за компанию, просто потому что Дикой оказался не в том месте.       Фантазии исчезли. Он не умер, но потерял руку, заблудился в каком-то чудном сне, где, чего не коснись, каждый имеет свое особое мнение касательно всякой ерунды. А помимо него еще и строит планы на Дикого. Вот да, иначе бы зачем его спасли. Видимо, почитают за совершенного тупицу. Но пускай делают, что хотят, только Дикой в этом цирке участвовать не собирается.       — Мне нужно, — произнес хриплым голосом Дикой и умолк.       Нужно что?       Куда ему двигаться? Какое направление выбрать? Чем была забита его пустая башка все это время?       Совсем один…       Зеркальный двойник застыл на темном стекле, а оттого, что за окном резвился вовсю ночной ветер, казалось, что и тень оживает, стучится бледными костяшками в комнату. От окна и до изголовья кровати тянулся, мурлыча от большого аппетита, белый ковер с серой кисточкой на хвосте. Ковер зашипел, вздыбил шерсть, когда холодные ноги опустились с подоконника и легкой трусцой приблизились к кровати. В пустой комнате холодной ночью кровь Дикого закипала — он взаправду смертельно болен.       Дикой смотрел вверх исключительно, на тусклые блики, которые отбрасывало через окно ночное светило. Секунда ползла за секундой, время мучилось от не проходящего хандроза, ему тяжело давался каждый следующий шаг. Наступило затмение, которое не коснулось ни луны, ни солнца, ни другой звезды. Свет также мягко лился сквозь пыльное стекло полузабытого замка.       Лихорадка продлилась до самого утра. Когда Эй вошел в спальню, обеспокоенный долгим отсутствием своего господина, то первые секунды даже не мог его окликнуть. Дикой стоял у окна, вглядываясь в невидимое ничто, шатающееся по окрестностям замка, но Эй вдруг подумал, что не знает этого человека. Доселе они не встречались и имя его юноше неизвестно.       — Эй, — парень ступил на белый ковер, не так поставил вторую ногу и упал в проем между стеной и кроватью. Левую ногу терзала острыми когтями боль, на голове осталась просто огромных размеров шишка. Эй посмотрел на ковер, о который споткнулся, на все эти складки.       Дикой продолжал смотреть в окно. Снизу-вверх из-за его спины Эй увидел в стекле отражение господина и успокоился — это был все тот же хмурной обиженный взгляд, вечно недовольная рожа. Мальчик мог поклясться, что ночью сквозь сон что-то слышал за стенкой: какие-то ненормальные звуки и шепот незнакомого голоса. Как в зеркале отражался его господин. Эй, скрипя от боли зубами, поднялся, балансируя на одной ноге, весело отрапортовал:       — Сэр! Вас ждут к завтраку королева Мария и господин Эйта! Прошу, следуйте за мной!