За стенами «Стальных вершин»

Стук сердца Барбары глухо отдавался в ушах, не давая услышать собственные мысли. В голове вертелись десятки тревожных вопросов, ответов на которые она предпочла бы не знать. «Что могло произойти? Что если я не успею? Вдруг это настолько опасно, что убьёт меня? Вдруг это — вообще не человек?..» Сжимая крепче ручку аптечки, которую она чуть не забыла захватить из кабинета, девушка бежала по лабиринтам коридоров, гоня прочь страх перед пугающей неизвестностью. «Если я могу помочь, я сделаю это, чего бы мне это ни стоило». Наконец Барбара вновь оказалась напротив тех дверей, на которые смотрела каждое утро, но в этот раз вместо них зиял широкий проём, а на пороге стоял седой темнокожий мужчина, явно с нетерпением ожидавший девушку. — За мной! — скомандовал он и развернулся, как только ей до него оставалось около метра. — Быстрее! — Что… Что произошло? — едва поспевая за незнакомцем, запыхавшаяся Брукс с трудом могла говорить. — Увидите, — по его недоброжелательному тону Барбара догадалась, что в случившемся виноват он. Надзиратель неожиданно сделал крутой поворот налево, в короткий узкий проём, почти сразу сменившийся на довольно пространное полутёмное помещение, а затем остановился, отходя в сторону и пропуская вперёд взволнованную девушку. За стеклом, разделяющим комнату на две неравные части, на полу в неестественной позе лежал, как ни удивительно, самый обыкновенный человек. Сердце Барбары сжалось. — Вы пытали его? — поспешно зайдя в камеру, девушка тщетно пыталась прощупать пульс на шее узника, бегая пальцами по озябшей коже. Надзиратель нехотя кивнул, отводя взгляд наполнившихся отвращением глаз. — Он не дышит… — едва прошептав эти слова, Брукс осознала: с каждой потерянной секундой постепенно стирается и без того призрачная грань между жизнью и смертью этого самого важного для неё сейчас человека, а вместе с ней — и надежда вернуть его. — Снимайте с него одежду, живо! — в глазах Барбары вспыхнул огонь, властно приказывая надзирателю немедленно же исполнять повеление. — И начинайте непрямой массаж сердца. Надеюсь, вас этому обучали. Пока смотритель, немного оторопевший от происходящего, силился снять тяжёлый нагрудник, Брукс, набрав как можно больше воздуха, прильнула губами к раскрытому рту мужчины, с силой выдыхая. «А это сложнее, чем я себе представляла, и в отличие от кино, абсолютно не романтично…» — пронеслось вдруг у неё в голове. — Брукс!.. — отвлёк её резкий голос надзирателя, держащего в руках прожжённое тряпьё. — Вы должны увидеть это… Проследив за его встревоженным взглядом и поняв, на что он указывал, Барбара невольно содрогнулась. На обнажённой груди мужчины, пересекая её наискосок от правого плеча до левого подреберья, зияла широкая тёмно-багровая полоса, прерываемая кое-где набухшими большими пузырями. — Должно быть, это из-за кинжала, — проворчал надзиратель себе под нос и окинул девушку вопросительным взглядом в ожидании её дальнейших указаний. — Приступайте. — Прямо… так? — брезгливо нахмурив брови, он в недоумении кивнул головой на ожог. — Сейчас же! Брукс всеми силами старалась сохранять хладнокровие, однако чувствовала, что это ей даётся с огромным трудом. Самообладание едва не покинуло её, когда с момента начала их слаженной работы прошло больше трёх минут, а результата всё не было. Ей казалось, они здесь находятся вечность, но время на странном таймере, который она заприметила ещё при входе в камеру, не давало забыться. «Очнись… Ну же, пожалуйста, очнись!» Четыре минуты. Пять. Семь. — Сколько ещё это будет продолжаться? — не вытерпел надзиратель, не прекращая ритмично сжимать грудь мужчины запачканными кровью руками. — Ещё двадцать три минуты, — поспешно отирая тыльной стороной ладони капельки пота со лба и откидывая выбившуюся прядь волос, шепнула Барбара в перерывах между вдохами. — А затем? — с опаской вновь спросил он. Но вместо ответа девушка лишь покачала головой, застывшим взглядом смотря на колышущееся под руками смотрителя бездыханное тело. — Погодите… — вдруг оживилась она, жестом его останавливая. — Постойте на секунду. Надзиратель замер и отклонился в сторону, пропуская Брукс. Наклонившись, она осторожно положила руку ему на живот, стараясь не задеть ожог. — Дышит!.. — прошептала Барбара, не веря собственным словам. От нахлынувшей волны эмоций ей вдруг захотелось обнять надзирателя, но она сдержалась. — Он дышит! И сердце бьётся! Мы смогли! Девушка ощутила, как её собственное сердце переполняет неизвестное ей ранее чувство — радость от чьей-то спасённой жизни. А ещё — облегчение, хотя Барбара знала: главные трудности предстоят впереди. Серьёзный ожог, дополнительно травмированный при массаже сердца, не сулил ничего хорошего. Кроме того, условия жизни в тесной полутёмной камере никоим образом не способствовали скорому восстановлению. «Ему, как минимум, потребуется месяц, чтобы оправиться после всего этого…» — рассуждала Брукс, печально оглянув мужчину. — Сэр, помогите, пожалуйста, перенести его, — обратилась она к своему помощнику, на чьём лице застыла тонкая усмешка, вызванная не столько радостью от успеха, сколько почти что детским восторгом девушки. Небрежным движением бросив ноги заключённого на кровать, надзиратель вдруг увидел нагрудник, валявший на полу. — Забрось его под кровать, да подальше, — извлёкши из нагрудника длинный кинжал в виде молнии, он протянул его Барбаре. — Почему вы не можете его просто забрать? — поинтересовалась она, исполняя просьбу. — И вообще, зачем он нужен? — Не лезь не в своё дело, — оборвал он её и собрался уйти, но напоследок, взглянув на испачканные ладони, брезгливо проворчал: — Вот ублюдок! Все руки угваздал в этой мерзости! Эти слова вдруг живо напомнили Барбаре, из-за кого и по какой причине она здесь. Воодушевленность тотчас же исчезла, уступив место горькой смеси гнева и обиды, заставившей девушку развернуться и крикнуть ему вслед: — Если бы не вы, ничего бы не случилось! Надзиратель остановился в проёме, готовый отразить натиск негодования. — Как вы могли так бесчеловечно поступить?! — подходя вплотную, Барбара впилась ему в глаза дерзким, но в то же время наполняющимся слезами взглядом. — А он и не человек, — надменно усмехаясь, ответил смотритель. — Дорогуша, ты хоть знаешь, кто он такой? — Нет… — закусив губу, стушевалась она. — Почитай на досуге как-нибудь про Обратного Флэша. Может, тебе и расхочется его защищать. Да и к тому же, — он взглянул на тот самый таймер, по которому Барбара считала время от начала реанимации, — жить ему осталось всего-то пару месяцев, так что… Сделав шаг за порог, он так и не договорил оборванной фразы, лишь, помолчав немного, добавил: — И, да, если ещё понадоблюсь, я на своём посту. Дверь в помещение камеры гулко захлопнулась, оставляя растерявшуюся девушку наедине с возможностью дать волю чувствам. Закрыв лицо руками, Барбара уткнулась головой в край кровати подле заключённого. Новая, парализующая все остальные, мысль, будто яд, проникала в её сердце, заставляя его судорожно сжиматься при каждом ударе. Как, как, жизнь вот этого человека, которую она только что вернула в его тело, можно снова отнять? Зачем? Ради чего? Ради чего сейчас она так бережно старалась дать этому человеку шанс снова взглянуть на мир, пусть и ограниченный стенами камеры, снова испытать, пусть и тягостные, чувства, — шанс снова ощутить себя живым, — ради чего? Чтобы через каких-то два месяца его снова могли лишить всего этого, но только теперь — навсегда?.. Но долго предаваться горьким раздумьям Барбара не могла: ожог всё ещё не был обработан, а это лишь ухудшало его и без того плачевное состояние. Взяв безвольно лежавшую руку и прижав к влажной от слёз щеке, девушка прошептала: — Я сделаю всё возможное, чтобы вы поправились как можно скорее. Я обещаю вам. И в это мгновение ей показалось, что его пальцы слегка шевельнулись, чуть стиснув её ладонь в ответ. Но показалось ли?

***

Сознание вернулось к Эобарду с первого же самостоятельного вздоха, однако сил его хватило лишь на то, чтобы уловить чью-то едва различимую, доносившуюся до него словно с другого конца огромного помещения, речь. Говоривших было двое: один из голосов принадлежал надзирателю (его бы он узнал даже будучи на том свете, в этом спидстер не сомневался), а вот второй… Второй, явно женский, звонкий голосок сначала что-то счастливо лепетал, а затем обратился с просьбой к надзирателю. «Она врач», — сообразил спидстер. — «Видимо, моё состояние действительно оставляет желать лучшего». В следующее же мгновение Тоун почувствовал, как его тело, вдруг потеряв опору, очутилось будто в невесомости, но как только ноги резко упали, ударившись тяжелыми ботинками об стенку, он понял: его перенесли на кровать. Голосок, оказавшись теперь совсем рядом, неожиданно стал серьёзным и громким, настолько, что Эобард смог различить слова: — Если бы не вы, ничего бы не случилось! «Ого… Эта девочка даже смеет ему дерзить… Неплохо, очень даже». Дальнейшие фразы снова потеряли отчётливость, но по их напряженным тонам он понимал, что разговор идёт в недоброжелательном ключе. Вскоре голосок вновь оказался совсем близко, но теперь превратился в тихие всхлипы, иногда прерываемые отдельными невнятными словами. «Что тебя могло так расстроить?» — вёл Эобард мысленную беседу с незнакомкой. — «Ты спасла меня, и ты знаешь об этом…» Рука. Её маленькая теплая ручка вдруг переплелась с его холодными пальцами, прижимая их к чему-то мягкому и слегка влажному. — Я сделаю всё возможное, чтобы вы поправились как можно скорее. Я обещаю вам. Эти слова, несмотря на то, что они были сказаны шёпотом, Эобард услышал ясно. Собрав все те немногие силы, что у него оставались, он постарался сомкнуть пальцы, но вышло лишь едва заметное дрожание. Мысленно усмехнувшись собственной беспомощности, Тоун догадался: если незнакомка всё ещё не ушла, значит, сейчас ему предстоит какая-то процедура. И оказался прав: её ладонь осторожно разжалась, опуская его руку рядом с телом, и вскоре он услышал шорох перебираемого содержимого аптечки. Затем тишина, надрыв упаковки — и вот уже что-то шершавое и мокрое касается его груди, плотно обвивая её со всех сторон. «Бинт… Но, интересно, зачем?» Увы, затуманенное сознание Эобарда не смогло найти ответа. Постепенно вновь забываясь, но на этот раз — он надеялся, — обычным сном, спидстер даже сквозь закрытые веки почувствовал, как опротивевший ему бледный свет в камере сменился на умиротворяющую темноту. Тело бережно окутало нечто мягкое и согревающее. Все звуки затихли, и лишь напоследок незнакомка, выходя, аккуратно прикрыла дверь.

***

Управившись с несчастным, Барбара, стараясь не шуметь, нашла на посту надзирателя, беспечно читающего за столом какой-то низкопробный журнал. — Уже закончила? — оторвавшись от чтения, вопросительно уставился он. Девушка сдержанно кивнула; ей ужасно не хотелось общаться с этим человеком, однако кое-что она всё же должна была ему сказать. — Я прошу вас, пожалуйста, — начала она, уперевшись кулаками в столешницу, — попросите ночную смену заходить к нему раз в час и наблюдать за состоянием, и если его начнёт лихорадить, попросите дать ему эти таблетки, по одной штуке каждую. Она положила перед ним блистер с жаропонижающим и обезболивающим и клочок бумаги, на котором поспешно были выведены цифры. — И если вдруг ему станет… плохо, — Барбара интонацией выделила последнее слово, подчёркивая его особую значимость, — скажите, чтобы звонили мне в любое время суток. Надзиратель задумчиво кивнул. Брукс продолжила: — Сегодня я здесь буду ещё три часа. Мне нужно работать, но я обязательно приду навестить его перед уходом. И вы тоже заходите к нему иногда, и если вдруг что… — Да понял я всё, понял, — нетерпеливо перебил он её, пряча в карман таблетки и бумажку с номером. — Не трясись ты так за него. Поверь мне, он этого не стоит. — Не вам решать, кто чего стоит… сэр. Всего хорошего, — круто развернувшись, девушка стремительно зашагала прочь из блока, возвращаясь к себе в кабинет.

***

До конца рабочего времени оставалось два часа, а Барбара всё никак не могла заставить себя набрать темп, чтобы успеть вовремя сдать стопку отчётов. «Что с ним сейчас? Как пройдёт ночь? Что если он… Я ведь не прощу себе никогда! Он мой первый пациент, и если… Нет, не будет никаких «если»! Всё обязательно закончится хорошо!» — старалась успокоить себя Брукс, рассеянным взглядом пробегая очередной лист. Но тут вдруг в голове предстали сверкающие желтые цифры, неумолимо с каждой секундой убавляющие остаток жизни смертника. — Нет, это невозможно! — сжав кулаки, сквозь зубы процедила она. Невозможно больше думать об этом, невозможно работать. Невозможно, чтобы всё закончилось так. Встав из-за стола, девушка подошла к узкому окну, закрытому, ради безопасности, крупной металлической сеткой. Вечернее небо казалось ещё более тёмным из-за по-прежнему висящих туч, однако дождя не было. «Только бы не начался…», — глядя на облака, подумала она. Лишь сейчас Брукс вспомнила, что оставила зонт дома. — Что ж, раз мне не работается… — падая на кресло в углу, девушка достала телефон. — Интра, расскажи мне всё про… как он его назвал… про Обратного Флэша. Секунду помолчав, голосовой помощник монотонным голосом начал: — Эобард Тоун, больше известный как спидстер Обратный Флэш, родился, по неподтвержденным данным, в 2151 году… — Ого! Так он из будущего! — не смогла сдержать удивления Барбара. — Обвиняется в преднамеренном взрыве Ускорителя частиц в Централ-Сити в 2014 году, во время которого погибло семнадцать человек, в убийстве Тэсс Морган, Норы Аллен, Саймона Стэгга, Мэйсона Бриджа, в покушении на убийство ряда людей, а также в убийстве и последующем присвоении личности доктора Харрисона Уэллса. Кроме того, его подозревают в причастности к исчезновению Флэша, героя Централ-Сити, в 2024 году. — Флэш… — задумчиво произнесла она, припоминая, как в детстве посещала его музей. — В 2034 году был пойман и приговорён к пожизненному тюремному заключению… Барбара хотела возразить Интре, но та продолжала: — Но вскоре приговор был заменён на пятнадцать лет лишения свободы с последующей смертной казнью, — закончил вещать помощник. — Вы удовлетворены полученными сведениями? — Да… — машинально ответила Брукс, выключая телефон. Девушка содрогнулась от мысли, каково это: существовать в четырёх стенах на протяжении стольких лет, да ещё и подвергаться пыткам, и в конце концов, умереть, наверняка, не самым гуманным способом. «Да, он преступник. Да, он заслужил наказание». — Но это уже слишком… — покачала головой она, глядя в пустоту. — Я любой ценой должна выбраться из этого ужасного места. Барбара даже немного завидовала спидстеру: через пару месяцев его страдания прекратятся, а она по-прежнему останется невольным соучастником в бесчеловечном произволе, творимым начальством. — Но сначала закончу начатое и принесу хоть каплю пользы. Хоть для кого-то.

***

Едва успев закончить отчёты, Брукс забросила их на стол к начальнику и снова отправилась в блок к мета-людям. Вызвав надзирателя по рации, она, встретившись с ним в дверном проёме, поинтересовалась: — Сэр, могу ли я получить временный пропуск к нему, чтобы не беспокоить вас каждый раз? Из-за строгой секретности и высокого риска опасности пропуск к мета-людям по отпечатку ладони имели лишь немногие сотрудники. Брукс же, в силу того, что начала работать здесь совсем недавно, ждать разрешения нужно было ещё какое-то время. — А что, это всё надолго? — с некоторым раздражением в голосе спросил он. — Как минимум, месяц. Может быть, и дольше, — осуждающе вздохнула девушка. Надзиратель хмыкнул, явно недовольный её словами. — Завтра получишь. Но учти, — он остановился, поворачиваясь к Барбаре и грозя ей пальцем. — Как только всё это закончится, сразу же сдашь его обратно. Приблизившись к камере спидстера, девушка попросила смотрителя остаться снаружи. Подойдя к постели и коснувшись рукой влажного лба, Барбара с облегчением обнаружила, что лихорадки нет. — Отдыхайте… мистер Тоун, — шепнула она, поправляя одеяло.

***

Через несколько минут, распрощавшись с охраной на входе, Брукс уже вдыхала вечерний весенний воздух, наполненный запахом временно закончившегося дождя. «Нужно поторопиться». Под ногами блестели, отражая свет уличных фонарей, многочисленные мелкие лужицы; лёгкий ветерок колыхал ветки голых деревьев, играл в волосах девушки, взъерошивая их. Чем ближе она подходила к городу, тем чаще попадались прохожие, спешащие, как и она, по своим домам. Погружённая в невесёлые раздумья, Барбара шла, не обращая ни на кого внимания. Но тут до неё донёсся звонкий детский смех, заставивший её поднять глаза. Навстречу девочка и мальчик, лет пяти-шести, играли в догонялки, прячась то за родителями, то за бабушку с дедушкой, шедшими сзади и улыбающимися внукам. Девушка, поравнявшись с ними, невольно и сама расплылась в улыбке. «У этого надзирателя, может, тоже есть дети, внуки. И, придя домой, он будет играться с ними, поцелует на ночь и расскажет добрую сказку вместо того, как на работе он сегодня чуть не замучал до смерти человека». От этой внезапно пришедшей мысли сердце больно защемило, и, гоня её прочь, Барбара ускорила шаг, оставляя счастливую семью позади. Придя домой, девушка, не ужиная и лишь приняв душ, завалилась в постель. «Наверное, не усну сегодня…» — беспокоилась она, ворочаясь с боку на бок. Но, вопреки её ожиданиям, довольно скоро сон, хоть и поверхностный и тревожный, всё же подчинил себе Барбару, уставшую от забот этого тяжёлого, но поворотного в её жизни дня.