***
Утром Брукс, не дожидаясь звонка будильника и наспех собравшись, оказалась у ворот «Стальных вершин» почти за час до начала своего рабочего дня. — Что-то вы сегодня рано, мисс, — удивился охранник на входе, поприветствовав её. — Поменяли график? — Работы много, Джон, — вздохнув, Барбара поспешила попасть внутрь, стараясь избежать продолжения разговора. Но стоило девушке оказаться в холле, как тут же возникший из ниоткуда Дэниел окликнул её, направляясь навстречу. — О-о-о, Бэр! Лицо Барбары исказилось в вымученном оскале, лишь отдалённо похожем на улыбку. — Вот только его сейчас и не хватало! — раздосадовано прошептала она себе под нос. — Привет! А ты почему уже здесь? — подбежав, он демонстративно посмотрел на часы. — Ведь ещё даже нет восьми! — Дэн, я тороплюсь, вчера не доделала отчёты… — Барбара потёрла лоб, изображая озадаченность. — Бедная! Тебя нагружают этой бесполезной работой, ради выполнения которой ещё и приходить надо в такую рань! Ты поговори с начальством на эту тему… — его рука как бы невзначай легла на её плечо. — Да, хорошо, — ловко увернувшись от прикосновения, она незаметно оказалась на безопасном расстоянии от назойливого юноши. — Я обязательно… Ладно, давай, до встречи! «Которой, надеюсь, никогда не будет». — Давай! И привет родителям передавай, — подмигнул он вслед убегающей девушке. — Родителям?.. — Брукс, совершенно позабывшая о своей вчерашней выдуманной отговорке, притормозила и в недоумении обернулась. — Ах… Да, конечно! «Пора начать записывать, кому, когда и о чём я соврала!» Наконец переступив порог кабинета, девушка с горечью обнаружила на своём столе кипу новых бумаг, требующих её заверения. Но кроме них, рядом лежал маленький белый прямоугольник, на котором было выведено её имя и надпись: «Крыло мета-людей».***
— Как он? — намеренно не здороваясь с надзирателем, всё так же занятым чтением, Барбара встала напротив него, оперевшись кулаками на столешницу. — Жив-здоров… Ну почти, — не отрываясь от чтива, съехидничал он. Однако, тут же встретив испепеляющий взгляд, нехотя добавил: — Пару часов назад его лихорадило, и пришлось скормить ему твои таблетки. Лицо Барбары помрачнело. Она ждала и боялась этих слов: лихорадка была отнюдь не хорошим признаком, и девушка до последнего надеялась, что всё обойдётся без осложнений. Ничего не ответив, она лишь вновь кинула на мужчину презрительный взгляд, который он в этот раз и не заметил, и, собрав всю волю в сжимавший ручку аптечки кулак, отправилась в злосчастную камеру. — Что сказать? Как начать разговор? — вслух рассуждала она, мелкими торопливыми шагами идя по коридору. — «Здравствуйте, Эобард…» Нет, не так. Мистер Тоун? Да. Да, наверное. — «Здравствуйте, мистер Тоун, я доктор Брукс…» «Доктор Брукс»? Как же ужасно звучит! »…и сейчас мне нужно осмотреть вас». Не слишком ли формально? Нет, ладно. Пусть лучше так, чем фамильярно. — Ух… Лишь бы только не забыть! Барбара шла стремительно, пытаясь заучить придуманную фразу, ровно до того момента, как перед ней возникла последняя дверь, открыв которую, она увидит его. Своего первого пациента. Человека с необычными способностями. Человека из будущего. Особо опасного преступника. Девушка застыла, глядя на пропуск. Всего лишь одно движение, но совершить его что-то мешало. Но что? Волнение от неопытности? Трепет из-за осознания того, что перед ней гений будущего или же что он — безжалостный убийца? Страх? Перед ним? За него? Эти вопросы роились в голове, создавая в ней хаос, выступали на щеках красным румянцем. Взгляд метался по комнате в поисках ответов, но натыкался лишь на серые стены и такой же потолок, с которого лился бледный дребезжащий свет и свисало какое-то табло. Таймер. 74:11:27:03 74:11:27:02 74:11:27:01… «Жить ему осталось всего-то пару месяцев», — вчерашние слова надзирателя болезненно отдались воспоминанием где-то в груди. Желтые цифры с точностью до секунды отмеряли оставшееся у заключённого время, по истечении которого будет приведен в исполнение последний в его жизни приговор. «Имеют ли право мои бесполезные страхи отнимать его?» Пропуск коснулся сканера. Мгновение — и дверь с гулом отъехала в сторону, оставляя не осознававшую происходящее Барбару наедине с обитателем камеры.***
Услышав снаружи чьи-то торопливые приближающиеся шаги, Эобард, лежавший лицом к стене, медленно сел и повернулся к выходу, ожидая увидеть очередного посетителя. За ночь к нему трижды заходили какие-то люди, равнодушно справлялись о самочувствии. Под утро, когда действие обезболивающего, которым была пропитана повязка, стало заканчиваться, кожу на груди начало сильно саднить; вскоре присоединилась лихорадка, лишь добавлявшая страданий. Беспокойно ворочаясь в постели, он ждал, пока к нему снова хоть кто-нибудь придёт, однако его воспалённое сознание занимала мысль, что вряд ли местные блюстители порядка смогут оказать сколь-либо существенную помощь, а то и наоборот. Но вот дверь скрипнула, и быстрыми тяжёлыми шагами вошедший надзиратель остановился подле него. — Эй! — слишком громко, как показалось Тоуну, обратился он к нему. Эобарду пришлось совершить колоссальное усилие, чтобы открыть глаза и увидеть перед собой мужчину, державшего в руках две таблетки и стакан с водой. Осознав, что от него требуется, спидстер, преодолевая силу тяготения, приподнялся в кровати. Лишь когда вода приятно коснулась спекшихся от жара губ, Тоун ощутил, насколько сильно его мучила жажда. Он попытался вспомнить, когда в последний раз ел или хотя бы пил, но вместо воспоминаний о прошедшем дне в голове была путаница из боли, темноты, чьих-то разговоров и шагов. Однако же, благодаря довольно скорому действию таблеток, о назначении которых он догадывался, сознание всё более и более прояснялось, а жар и жжение в груди, наоборот, становились призрачными, исчезая за постепенно возвращавшимися силами. Итак, пару часов спустя в коридоре вновь послышались шаги, но по мере их приближения Эобард различил, что на этот раз они явно не принадлежали мужчине. Небольшие каблучки стучали легко и несмело — к камере определенно направлялась девушка. Заинтригованный, спидстер поднялся с кровати, подходя поближе к двери. В голове он задумчиво перебирал, кем могла бы оказаться его будущая гостья. «Насколько мне известно, женщин, имеющих допуск в это крыло, нет», — рассуждал он. — «Значит, она получила его недавно и для какой-то определённой цели…» Но довести мысль до конца он не успел: размышления прервал грохот открывшейся двери, на пороге которой растерянно стояла, как он и думал, девушка в белом халате, до побеления костяшек зажавшая ручку аптечки. «Ну конечно!» — осколок воспоминания наконец встал на своё место, заканчивая картину в его голове. — Моя вчерашняя спасительница… — прошептал он вкрадчивым хрипловатым голосом. — Ну здравствуй. «Как он может помнить меня?» — Барбара почувствовала, как капельки пота выступают на лбу, хотя в помещении было довольно зябко. Поражённая его словами, Брукс застыла, разглядывая своего пациента. Несмотря на болезненное состояние, Тоун выглядел довольно внушительно: выше её на голову, он держался прямо, внимательно изучая смущённую посетительницу прищуренным взглядом аквамариновых глаз, в которых она заметила тень любопытства. Заведённые за спину руки обнажали на груди шедшую наискосок грязновато-желтую повязку; лишь благодаря ей Барбара вспомнила, зачем она здесь оказалась. — З-з-здравствуйте, — не вовремя осознав, что так долго смотреть на мужчину, и к тому же полураздетого, не очень-то прилично, Барбара залилась краской и вместо приветствия произнесла нечто невнятное. Отрепетированные фразы мгновенно улетучились из её головы, а потому бедняге пришлось импровизировать. — Позвольте мне… Э-э-э… Посмотреть на вас… — Ты делаешь это последние пару минут, — его губы сложились в кривоватую полуулыбку. — Но если тебе всё ещё нужно моё разрешение, то так уж и быть: позволяю. Краснеть на лице у Барбары больше было нечему; она почувствовала, как кровь заполыхала в ушах. — Я, я… Извините… Я имела в виду, что мне нужно осмотреть вашу… рану. Не могли бы вы, пожалуйста, присесть? Девушка, пересилив себя, сделала шаг по направлению к кровати и махнула на неё рукой, как бы указывая, где конкретно ему нужно расположиться, хотя других мест для сидения в камере и не было. Эобард покорился её просьбе, убирая руки из-за спины, и вновь чему-то улыбнулся уголком рта. Самообладание медленно, но неуклонно возвращалось к немного успокоившейся Барбаре. «Худшее позади», — утешала она себя, хоть и осознавала, что её пациент уж слишком остёр на язык и ожидать от него можно всего чего угодно. — Я постараюсь снять его как можно аккуратнее, — опустившись рядом, она дотронулась до кончика бинта. — Но… придётся немного потерпеть. На удивление девушки, мужчина лишь коротко кивнул, опуская взгляд. Они оба знали, что ему предстояло: такого рода перевязки в больницах делались если не под наркозом, то с большой дозой анестетиков, ведь та часть бинта, что прилегала непосредственно к ожогу, прилипала к нему, и отделение его в этом месте было довольно-таки болезненной процедурой. Из обезболивающих в арсенале тюремной аптечки имелись лишь таблетки наподобие анальгина, которые в данном случае были бесполезны. Итак, глубоко вздохнув в ответ своим мыслям, Барбара принялась бережно и сосредоточенно снимать повязку, стараясь не задевать болезненного места вокруг неё. Эобард невольно наблюдал за работой девушки, погруженный в свои размышления. В камере воцарилась почти полная тишина, периодически нарушаемая лишь шумным дыханием мужчины. — Полагаю, ты осведомлена, о том, кто я такой, — внезапно спросил он, прищурив внимательный взгляд. После некоторой паузы Барбара, старательно избегавшая встречи с ним глазами, молча кивнула. — А я нет… «Я же забыла представиться! Чтоб меня…» — вновь заливаясь краской, Брукс всё же набралась смелости посмотреть ему в лицо. Алебастровая кожа, казавшаяся таковой в падавшем свете, на лбу и впалых щеках была испещрена длинными тонкими морщинками; кое-где проступала короткая щетина, почти незаметная из-за легкого дыхания седины, которое коснулось и растрёпанных волос. Глаза, вблизи ещё больше имевшие сходство с камнем цвета морской воды, надежно прятали где-то в самой своей глубине ему одному известную тайну, выставляя на поверхность лишь лёгкий интерес к своей гостье. — Барбара Брукс, местный доктор… Как вы могли уже догадаться, сэр. «Это лишнее! Зачем, зачем я это сказала?..» — Барбара… — задумчиво повторил он всё тем же бархатистым приглушенным голосом, прозвучавшим настолько близко, что по спине у девушки пробежали мурашки. — Не против, если я буду так к тебе обращаться? — Нет, но можно и просто Бэр, — пытаясь показаться дружелюбной, она слегка улыбнулась, но тут же опять приняла сосредоточенное выражение. Её теперешнее занятие не могло не натолкнуть любопытную девушку на один вопрос, задать который было тяжело, однако вновь повисшее молчание подсказывало, что пришла её очередь нарушить его. — Мистер Тоун… — прошептала она, собираясь с мыслями. — А это… Часть вашего наказания или чей-то произвол? Последнее слово далось ей с особым трудом. Искоса взглянув на спидстера, Барбара догадалась, что он подбирает слова, углубляясь в воспоминания. Спустя некоторое время, Эобард наконец произнёс: — Когда старший надзиратель этого блока узнал, кто теперь будет в нём содержаться, то потребовал под свою ответственность дозволения от начальника, чтобы внести кое-какие поправки в моё наказание, потому что в том взрыве Ускорителя погибла его мать… Так что, на твой вопрос однозначного ответа нет. Он говорил спокойно, всё таким же шёпотом, но в его взгляде читалась какая-то неизмеримо глубокая печаль, казавшаяся лишь верхушкой айсберга того, что творилось у него внутри. Барбара долго обдумывала сказанное. — Старший надзиратель… Это тот темнокожий, с седой бородой? — её широкие чёрные брови хмуро сошлись над переносицей. — Шиник? Ах, нет… — в голосе послышался лёгкий задор. — Тревор просто мой основной смотритель. А что, он не представился? — Меня и не особо это интересовало, — холодно ответила она. — Самый ревностный исполнитель приказов старшего надзирателя, — иронично усмехнувшись, спидстер хотел добавить что-то ещё, но в этот момент раздосадованная его словами девушка слишком резко дёрнула бинт. Эобард сумел подавить непроизвольный крик, но из груди, к которой на мгновение будто вновь приложили раскалённый добела кинжал, всё же вырвался сдавленный хрип, сотрясши тело. — Простите… — с наполненным ужасом взглядом Барбара посмотрела на свои пальцы, испачканные мутноватой жидкостью, сочившейся из-под бинта. — Пожалуйста, простите! — Ничего. Всё в порядке, — поспешил заверить девушку Тоун, хоть и знал, что она ему не поверит. Несколько минут никто из них не нарушал молчания, думая каждый о своём. Брукс, поджав губы, продолжала работу, сокрушаясь на свою неаккуратность, и не смела больше задавать вопросов, дабы не отвлекаться; Эобард же, наблюдая за ней, старался уловить каждое еле заметное движение её лица в надежде отгадать, какие чувства она сейчас пытается скрыть за плохо надетой маской сдержанности. «Презрение? Отвращение? Досада? Ведь возиться со стариком, когда ты молода, а на дворе весна — не самое лучшее занятие, правда?» Но, сколько ни вглядывался, подтверждения своим мыслям спидстер так и не отыскал. Тонкие пальцы неуверенно, но предельно бережно касались воспаленной груди, а в больших серых глазах, избегавших встречи, читалось что-то незнакомое, странное — что-то, чего раньше он здесь не встречал ни в ком другом. — Ты выглядишь озадаченной. Всё настолько плохо? — прошептал Тоун, когда бинт был наконец снят. Тут же, в подтверждение его догадки, словно тысячи ледяных осколков вонзились в место ожога, разбегаясь мурашками по телу. Лишь тогда Эобард ощутил, что в камере было довольно-таки прохладно, особенно без рубашки. — Боюсь, на полное восстановление понадобится не меньше месяца… — то чувство, замеченное Тоуном в её взгляде, теперь незаметно проникало сквозь голос, тревожный и, кажется, немного грустный. «Отчего же? Только не надо жалости…» Жалость. Вернее, сожаление. Сострадание. Вот оно, то диковинное, что чуждо абсолютно каждому здесь. В этом адском круговороте ненависти всех ко всем поведение его спасительницы выглядело чересчур неестественно, будто она работает не в самой жестокой тюрьме Штатов, а в обыкновенном госпитале, и относится к нему, Обратному Флэшу, не как к особо опасному преступнику, а как к рядовому пациенту. «Что это? Откуда у столь юной девушки профессионализм и выдержка опытного врача?» — Барбара, — обратился он к ней, уже аккуратно оборачивавшей вокруг него свежую повязку. — Позволишь спросить, как давно ты работаешь здесь? Его простой вопрос, заданный в совершенно безобидных целях, заставил девушку растеряться. «Это всё из-за моей неловкости!» — сетовала она, опять начиная понемногу краснеть. — «Сколько уже можно возиться?! Вряд ли ему приятно, что уже с десяток минут какая-то неуклюжая девица пытается сделать простейшую процедуру!» Возникшая пауза, которую ещё можно было объяснить обдумыванием ответа, начинала постепенно переходить в затянувшуюся. Поскольку уверенно врать Брукс не могла, то пришлось всё же сказать правду. — Чуть больше двух месяцев. «Если сейчас прозвучит какая-нибудь колкость по поводу моей неопытности, это будет вполне заслуженно». — Почему же именно это место? — недоумевал он. И Барбара, мысленно радуясь, что разговор пошел не в предполагаемом ею русле, вздохнув, коротко поведала, по какой причине ей пришлось стать тюремным врачом, как мечтает уволиться и почему не может. — Я ненавижу здесь каждый сантиметр, — заключила она, процедив сквозь зубы. — И, как ни удивительно, лишь из-за тех, кого мне приходится уважительно называть «коллегами». Последнее особенно удивило Эобарда, всё время внимательно слушавшего её рассказ. — Значит, в каком-то смысле мы оба пленники этих «Стальных вершин»… «С той лишь разницей, что моё заключение уже приближается к своему концу», — он не стал произносить этого вслух, дабы вновь не приводить в смятение и так смущающуюся от каждого его слова девушку. Досада Барбары на своё положение, пробужденная воспоминаниями, постепенно сменялась тоской по временам, когда её жизнь ещё не была обременена тяготами работы в тюрьме. Могла ли она тогда знать, что придётся каждый день заключать сделку с совестью и закрывать глаза на творящееся бесчинство начальствующих? Увы, карьере в любой больнице штата она предпочла должность тюремного врача. Но она не винила отца: тогда, ещё наивная, она действительно верила, что будет хоть немного облегчать страдания здешних узников. «Больному нужна помощь. Больному заключённому она нужна вдвойне», — так рассуждала Барбара, соглашаясь на предложение отца; впрочем, это убеждение так и не смог никто поколебать. И сейчас она, словно за соломинку, цеплялась за чуть ли ни единственную за всё потраченное здесь впустую время возможность претворить в жизнь то, чем надеялась заниматься ежедневно. Между тем, за размышлениями, Барбара наконец закончила с перевязкой, напоследок аккуратным движением спрятав кончик бинта в глубине намотанных слоев. — Вот и всё, — облегчённо выдохнув, она слегка улыбнулась, поправляя выбившуюся за работой прядь волос. — Спасибо за ваше терпение. Отстранившись от спидстера с потупленным взглядом, девушка торопливо стала собирать аптечку. — Это тебе спасибо — за то, что тратишь своё время на старика… — поблагодарил он в ответ и тут же, не давая нахмурившей брови Барбаре возможности возразить, спросил: — Стоит мне ещё сегодня ожидать твоего визита? — Да, конечно, я вечером зайду, — предвидя его возможные опасения, она заботливо добавила: — Но не беспокойтесь: с перевязками на сегодня покончено. Эобард едва заметно улыбнулся её словам. — Что ж, тогда, до встречи, мисс Брукс. — До встречи, мистер Тоун. Отдыхайте. Как только толстая металлическая дверь за ней с лязганьем захлопнулась, Барбара устало привалилась к стене, пытаясь перевести дух и прийти в себя от впечатлений. «Кажется, мы даже вполне неплохо поболтали», — пришла она к выводу, повторив в голове их разговор. — «А он вообще довольно интересный собеседник. Ещё бы, ведь он столько всего знает…» Оторвавшись от размышлений, девушка взглянула на часы и с удивлением вспомнила, что пришла пораньше и официально её рабочий день ещё даже не начинался. «Быстро сделаю отчеты и подремлю. А то жуть как хочется спать!» Проходя мимо поста надзирателя, она даже не взглянула в его сторону, но Шиник (кажется, так его назвал Тоун) сам напомнил о себе грубым голосом. — Брукс, постой! Девушка остановилась и с вопросительным видом уставилась на встававшего из-за стола мужчину. — Постарайся, что никто не видел, как ты сюда заходишь и выходишь, — надзиратель, подходя ближе, перешёл на заговорщицкий шёпот, что было для него странно. — А иначе… Он прервался, но Барбара и так всё поняла. Произвол в «Стальных вершинах», что мы уже упоминали, отнюдь не являлся чем-то порицаемым, но, как ещё раньше заметил Эобард, он был особенным заключённым, а потому за подобного рода выходку надзирателю грозило ответить по всей строгости. — А почему бы мне сейчас не пойти и не сдать вас начальнику? — иронично спросила она, отстраняясь. — Может, тогда вы наконец окажетесь по ту сторону решетки, по которую заслуживаете. — А потому, — его крепкие пальцы неожиданно поймали и до боли сжали её запястье. В чёрных глазах промелькнуло нечто, отчего по спине у девушки пробежал холод. — Что в таком случае тебя рано или поздно найдут, и тогда ему уже никто не сможет помочь. Почувствовав, как к горлу подходит комок, а дышать становится всё труднее, Брукс с силой попыталась вырваться, но хватка у надзирателя оказалась слишком крепка. — Ты всё поняла? Лишь когда девушка, сдерживая рвавшиеся наружу рыдания, едва заметно кивнула, Шиник нехотя освободил её руку, оставляя на коже красные пятна. — Вот и хорошо. Надеюсь, ты поступишь благоразумно. — Вы чудовище… Слёзы застилали глаза, мешая разглядеть дорогу к выходу из мета-крыла. Невнятный шепот проклятий, адресованных надзирателю, тонул в быстром стуке каблуков, эхо от которых гулко разносилось по пустынному коридору, заглушая мысли. Всё, о чем сейчас мечтала Барбара — поскорее добраться до своего кабинета: единственного здесь места, где можно было не сдерживать чувства. Приблизившись наконец к заветной двери, девушка, небрежно утерев глаза, без раздумий приложила пропуск к сканеру. — Ну же, давай, — нетерпеливо поторапливала она, как ей казалось, слишком медленную систему распознавания. Но, едва переступив через порог, Брукс тут же застыла, не в силах больше сделать ни шага. Прямо перед ней, с нескрываемым удивлением во взгляде, стоял тот, кого ей сейчас меньше всего хотелось видеть. — Д-дэн?..