После прощения.

Заставлю полюбить меня… Заставлю… Полюбить… Меня… Я попыталась в очередной раз выбросить из своей головы его шепот. Но каждый раз, едва ветер начинал бушевать в моих волосах, чувствовала чье-то горячее успокаивающее дыхание. Оно достигало ушной раковины, проникало вглубь мозга, задевало каждый нерв, каждый сосуд. Меня кидало в лютый холод, а затем в адский жар. Становилось не по себе. На ватных ногах я добралась до дома после отделения полиции. Нарушила правила? Да, знаю. Но я не могла довериться Арсению и попросту пустить всё на самотек. Не в этот раз! Не в этом случае! Открыв дверь дрожащей рукой, всматриваюсь в каждый предмет интерьера гостиной. Нет, ничего не изменилось, всё до сих пор на своих местах. Это значит что люди Жуликова тут не побывали, а мои родные сейчас спокойно продолжают поедать попкорн за просмотром любимого сериала. Но что-то было явно не так… этот аромат, витающий в напряженной атмосфере, почему-то уносил мой разум далеко в прошлое. В ту самую ночь, когда были лишь мои крики, моя мольба и неконтролируемый поток боли. Замираю лишь на мгновение, ощутив как меня тянет прочь из этой квартиры. Даже крикнуть и позвать своего любимого ангела не было сил. Я хотела открыть рот, но челюсть словно колючей проволокой обмотали. Хотела кричать, но в горло заливали раскаленную лаву. Хотела пошевелиться, но тело обдало электрическим зарядом тока. Эта адская боль прошлась по всем закоулкам разума, пронзила каждую вену, выкрутила каждый сустав. Больно. Неконтролируемо, панически, депрессивно. Я уже умерла за эти десять секунд, пока наблюдала как знакомая тень приближалась ко мне. — Мамочка! — даже объятия сына не смогли меня отвлечь. Смотрела только на него. Строго ему в ледяные глаза. — Мама! Где ты была?! Посмотри кто у нас в гостях! «НЕТ! ПРОЧЬ» — Не надо! Ну пожалуйста! — Где ты была? — он говорил грозно. Пусть сыну это не показалось, но я уже знала, как меняется голос Арсения, когда тот зол. Помню его тембр голоса, помню каждую высокую ноту, помню как он рычал, словно дикий зверь, когда вторгался в меня. Помню… Всё помню. — Что ты здесь делаешь?! Убирайся прочь! — я говорила совершенно дрожащим голосом. Меня начало трясти, как и при вчерашней встречи. — Федя, иди к своей тете скажи ей, пусть собирает вещи. — Что, мы опять переезжаем? — Я ведь обещал тебе показать какой у меня в доме бассейн, верно?! — Он улыбается. Чертов насильник улыбается моему ангелу своей дьявольской улыбкой… Мой любимый сынок словно теряет свои ангельские крылышки, едва подчиняется тьме и бежит в сторону своей комнаты. Мы остаемся одни, и пожалуй, это самое опасное, что могло случиться. Просканировав меня своим взглядом, Арсений еще раз сделал шаг ко мне и резко хватает за горло, велев прижаться к входной двери и слегка приложиться к ней затылком. — Я предупреждал тебя, Ксюша, чтобы ты не лезла в это дело, — он приблизился ко мне слишком быстро. Горячее дыхание обжигает мои искусанные из-за страха губы. Дышать… мне нужен был кислород, иначе грудная клетка могла попросту взорваться от такого сильного напряжения. Я хотела вопить, хотела ударить его своим канцелярским ножом, что лежал у меня в кармане. Хотела воткнуть это лезвие ему в ледяные глаза, заставить их залиться кровью. Заставить его чувствовать то, что чувствовала я! Некогда невинная девушка стала жертвой насильников и едва не была убита строго по его вине! — Ты глупая идиотка. Ты подставляешь не меня, Ксюшенька, ты подставила Нашего сына, — снова проговаривает это слово, от которого у меня в груди вспыхнула ярость, — ты подставила сестру, ты подставила себя. — Они пообещали разобраться… — мой жалобный писк, и Арсений едва не взрывается от смеха. — И ты поверила?! Наивная идиотка! — сильнее сжав моё горло, он скрипнул зубами. Резко отпускает, заставив меня снова приложиться затылком об дверь. Сделав несколько шагов, хватается за голову и задумчиво выдыхает. Волохов несколько минут молчит, а я наконец могу расслабленно вдохнуть, прежде чем ощутить еще один выброс адреналина. Он снова оказывается рядом со мной. Стремительно, словно я была ему необходима именно в эту секунду, хватает за предплечья и прижимает к себе. От его действия сносит крышу. Ноги подкашиваются, собираюсь уже упасть. Обессиленная своим страхом, своими эмоциями и тем, что только что произошло, я не могу нормализировать давление в сосудах. — Чокнутая дура! Ты хоть понимаешь, что натворила?! А? Понимаешь? Обхватив мое лицо ладонями, заставляет поднять подбородок и посмотреть в глаза. — Так сильно хочешь наказать меня, что ставишь под удар жизнь и здоровье нашего Ангела. — Он мой! — Он твой, пусть так, — соглашается блондин, — а ты Моя. Эти слова выстрелом пронзают мой мозг. Придуманная мною пуля входит в височную долю, преодолевает расстояние и выходит под углом сорок пять градусов. Ощутив резкую боль на своих губах, я готова была поклясться, что он кусает их. Терзает, как и в прошлый раз… Но этот едва уловимый поцелуй был куда сильнее, чем мои успокоительные. — У тебя десять минут чтобы собрать вещи. Они уже в пути… И я подчиняюсь. Беспрекословно… Уловив момент, когда Ангелина также засыпает, после двухчасовых слез, я смогла наконец закрыть глаза. Притвориться спящей куда лучше, чем снова ловить взгляды Арсения. Наблюдая краем глаза на то, как Волохов трет свои сонные глаза, я так и не решалась сказать ему. Просто молча смотрела на дорогу, слишком часто поглядывая на спящего сына. — Поговори со мной, — внезапно звучит его голос, и я распахиваю глаза, — иначе я засну. Напряженно поерзав ягодицами на пассажирском сидении иномарки, я растерялась. — И не ерзай так! Сейчас я должен думать о дороге, а не о другом. Его ухмылка заставила моё сердце сжаться. От злости хотелось крикнуть, но вместо этого я лишь сильнее прикусила свою губу изнутри. — Почему бы не остановиться в мотеле, чтобы ты выспался? — И ты стащишь ключи от автомобиля и попытаешься сбежать?! — Я не умею водить! — Одно другому не мешает, — пожимает плечами Волохов и на долгое время закрывает глаза. — Эй… — я шепчу, ибо не могу повысить на него голос. — Арсений! Открывает их так же внезапно, как и закрыл. Он слегка дергает руль вправо, но быстро выравнивает автомобиль. Попутная машина нам сигналит и скрывается в этой ночи. — Приятно слышать своё имя. За столько лет обращались ко мне только по фамилии. — Как ты смог выжить?! — А ты? После таких ран, после такой боли… я думал ты сломишься раньше… — Ты вызвал скорую… вызвал полицию. Почему? — Почему? — усмехается Волохов и тянется к пачке сигарет, лежавшей на панели автомобиля. — А почему ты выстрелила в меня? — Я думала, что ты пришел продолжить! — Непременно бы продолжил, но не в тот день. Дождался бы, когда все разрывы зарастут. Дождался бы, когда ты перестанешь меня ненавидеть, и с удовольствием бы вошел в тебя снова. Мне плохо от его слов. Какая-то надежда на то, что он всё-таки мог измениться, резко пропала. Больно, обидно, хочется плакать, но я сдерживаюсь изо всех сил. Как только блондин закурил, снова смотрю на него, но не в открытую. — Злишься на эти слова? — А ты злишься на меня? — Да. Я впервые в жизни попытался сделать что-то хорошее, а ты хладнокровно хотела меня убить. Да, Ксюша, злюсь. Неимоверно злюсь. Хочется прямо сейчас остановить машину, выволочь тебя в поле, оттрахать, как и тогда, во все дыры и бросить умирать! А затем повторить то же самое с твоей молоденькой сестренкой! Но сына я заберу, воспитаю его таким же безжалостным подонком, как и я, чтобы он знал, что все… — Заткнись! — я кричу, отчего тут же чувствую, как машина останавливается. Оборачиваюсь и смотрю на заднее сидение, шокировано поняв, что сынок и сестра не проснулись от моего крика. Уже в это мгновение замечаю, что Арсения нет на водительском сидении, а моя пассажирская дверь открывается. Его крепкие руки вытаскивают меня во мгле этой ночи и с силой толкают куда-то в сторону от дороги. Упав на свои колени, сдираю кожу до мяса. От боли хотела застонать, но помню, как его возбуждали мои стоны. Затыкаю рот собственной ладонью, почувствовав, как Волохов наматывает мои волосы на свой кулак. Страх прошелся по всем косточкам. Выкрутил каждый сустав, исколол острым кинжалом каждый орган. Заставив меня плеваться едва ли не кровью. Заставив меня снова молить о пощаде, молить о смерти… — Больно тебе? Обидно? Злишься на меня? Он наклонился к моему лицу и заставил посмотреть себе в глаза сквозь пелену слез. Они душат меня, терзают, заставляют выпустить себя на свободу. Слабачка, трусливая дура, которая снова стоит перед ним на коленях и испытывает адский страх. — А какого было мне узнать, что ты не послушалась моего совета и поперлась в полицию?! Ты теперь не одна, Ксюша, у тебя есть сын, у тебя сестра, которая нуждается в твоей поддержке! А вместо этого ты побежала искать защиту у тупых продажных оборотней! — Отпусти, прошу! — Просишь?! А я не просил не делать глупостей?! А? Отвечай! — сильнее дернул мои волосы, отчего я едва сдержала вопль. — Отвечай мне!!! — Да! — И почему ты не послушалась! — Я не доверяю тебе! — Не доверяешь мне? Я пошел против своих друзей! Я пошел против своих принципов! — Нахуя ты это сделал?! А? Я не просила тебя спасать меня! — Не просила?! — усмехается и резко отпускает мои волосы, обхватив лицо ладонями. Арсений не побоялся выпачкать свои белые брюки. Присев на колени напротив меня, он всмотрелся в глаза, из которых бурным потоком полились слезы. — А меня и не надо просить, глупая. Тсс, не стоит плакать. От этих слов истерика накатила новой волной. Я уже не видела его лицо перед собой. Всё было размыто, как клякса на белоснежном холсте бумаги. — Это в моих же интересах, чтобы вы были в безопасности. — Почему?! Зачем тебе это?! — Потому что там, — он кивает на машину, — мой сын. А ты… ты моя, Ксюша, и только моя. Я не позволю чтобы какой-то мудак снова сделал тебе больно… — Даже ты сам? — А за меня речи и не шло. Я буду делать всё, что мне только вздумается. Ты должна мне десять лет моей жизни. Ты должна мне два литра моей крови. Ты должна мне, Ксения. — Нет… — Да, моё милое безумие, да! — снова повторив это, он шепчет уже в губы, а затем снова невесомый поцелуй, после которого я едва не теряю сознание. — Мама? — голос моего ангела заставил тут же втянуть в себя воздух и резко повернуть голову. — Что происходит? Сын собирается выйти из салона автомобиля, но голос Волохова останавливает его. — Маме просто плохо, мой хороший. Она сейчас подышит воздухом и мы поедем дальше. Федор понимающе кивает, в то время как я, отвернувшись, вытираю слезы со своего лица. Дверь захлопнулась. Волохов встал на ноги. Он смотрит на меня сверху-вниз и выжидает, когда же я успокоюсь. Выдох-вдох, и так несколько раз… Дыхание нормализовалось, как и давление в черепной коробке. Подняв глаза на блондина, всматриваюсь в татуировку на его лице. Передо мной протянутая ладонь, за которую я берусь и принимаю его помощь. Я сама лично вступила в игру с этим Дьяволом, согласившись на его условия. В адском котле находиться невыносимо… Сжирают два желания изнутри… Довериться… И Убить.