Часть 3.
24 августа 2021 г. в 21:00
Бабушку свою Тоуки любила безмерно. Сузуме Кохана входила в разряд тех родственников, каждая встреча с которыми превращалась в праздник. Такие люди, как она, кажется, высмеивали само существование старости. В свои семьдесят с «хвостиком» Кохана была в состоянии дать форы любому подростку.
Несколько лет назад, устав от скучного, как она выражалась, пригорода Токио, Кохана вздумала переехать. Сей процесс Тоуки без смеха вспоминать не могла. За свою долгую жизнь эта восхитительная женщина накопила столько имущества, что без помощи обойтись не получилось. Осознав проблему, Кохана решила по такому случаю запрячь единственного сына. То есть, Кенкичи.
Кенкичи в свою очередь тоже потребовалась группа поддержки. Поэтому, героически поднявшись с постели в пять утра, Харуми и Тоуки забрались в салон их старенького семейного авто и отправились разгребать последствия веселого настроения бабушки вместе с ним.
Сколько комичных ситуаций произошло во время тех сборов! Особенно девушке запомнилось, как бабушка резво бегала за отцом по всему участку, воинственно замахиваясь мокрым полотенцем. Семнадцатилетняя Тоуки находила эти воспитательные меры вполне справедливыми, Кенкичи же предложил выбросить две коробки ее дражайших виниловых пластинок.
— Ишь чего удумал, бесстыдник!
— Мама, пожалуйста, успокойся!
— Это он зря, — скучающе заявила Харуми, помогавшая Тоуки в упаковке набора для чайной церемонии.
— Да уж, — согласно проворчала Сузуме, отрезая длинный кусок воздушно-пузырьковой пленки. — Предложить вышвырнуть коллекцию виниловых пластинок… За них же сейчас целое состояние отхватить можно!
Харуми улыбнулась.
— Дело не в цене, Тоуки-чан. Эти пластинки — ее молодость. Для бабушки они значат ровно столько, сколько для тебя гимнастические чешки в шкафу.
Тоуки прикусила губу и задумалась. За чешки она бы кого хочешь поколотила, стало быть, все разумно.
— Тогда тем более, — резюмировала девушка. — Сам себе могилу выкопал.
— Как думаешь, догонит?
Девушка вскинулась и, прищурившись, посмотрела, как бы говоря «ты что, сомневаешься?». Это же Сузуме Кохана, мастер спорта по прижучиванию всех великовозрастных детей! Словно в подтверждение ее словам, с веранды донеслось поверженное:
— Мама!..
— Ну все, наглец, ты попался!
Послышались звуки ожесточенной борьбы. Добрых тридцать секунд Харуми и Тоуки безмолвно смотрели в сторону коридора, где проходило суровое сражение. А после одновременно захихикали, не сговариваясь.
Кохана перебралась в Сидзуоку. Тоуки не знала, имел ли здесь место какой-то коварный план, но такому положению дел обрадовалась. Миэ-сама никогда не отказывала ей и Аой в посещении базы и всегда их принимала как дорогих гостей. К тому же в Сидзуоке жил родной брат Харуми со своей семьей, к которому Сузуме в период свои усердных подготовок часто заглядывала на выходные. Причин посещать эту префектуру у нее прибавилось.
Да и вообще, Тоуки любила Сидзуоку. Может быть, потому что целая глава ее истории была намертво привязана к этой местности, а может быть — за атмосферу. Синие воды залива Суруга, вид на величественную гору Фудзи, горячие источники вблизи устья реки Абэ. Тоуки понимала бабушку — здешний пейзаж радовал ее сильнее перегруженного Токио. Кохана остановилась в уезде Сунто, купила небольшой домик в традиционном стиле, разбила сад и записалась в танцевальную группу, куда ходила дважды в неделю.
А сколько друзей у нее появилось на новом месте! И это Кенкичи переживал, что в Сидзуоке ей будет одиноко… Тоуки же не сомневалась, что именно от бабушки ей передалась чрезмерная тяга к общению.
В последний раз Сузуме была у нее в гостях весной. Выкроив пару деньков на Золотой Неделе, она собрала небольшую дорожную сумку и вприпрыжку понеслась на станцию. Сидзуока в конце апреля выглядела просто прекрасно.
А Тоуки нужен был совет насчет одного вопроса, помочь с которым могла лишь бабушка.
— Ты привезла с собой солнце, милая, — мелодично промурлыкала Кохана, блаженно улыбаясь. — Целую неделю было так облачно, что и не чувствовалось весны. Я уж боялась, что опять ливни пойдут, и это еще не июнь!
Они как раз возвращались с собрания их танцевального кружка. Сузуме была там впервые, но сразу попала под огромное впечатление. Она привыкла к энергичности Коханы, но еще десять человек ее возраста и ее принципов жизни удивили девушку до глубины души.
Всем им было по шестьдесят-семьдесят, но их бодрость буквально ломала все стереотипы. Эти милые бабушки и дедушки вырастили своих детей, вышли на пенсию, некоторые уже вынянчили внуков и теперь просто отдыхали на полную катушку. Ходили в театры, встречались на фестивалях, устаивали турниры по сёги.
«Если старость, то только такая», — мысленно отмечала Тоуки. И тут же мотала головой: ей о таком думать рановато.
— Я и есть солнце, — совсем не заносчиво ответила девушка и, прикрыв веки, подняла лицо к небу.
Скоро лето. Быстрее бы.
— Если бы, — язвительно поддела ее женщина. — Для солнышка у тебя слишком хмурые брови, девочка. Давай, колись, что там такое стряслось.
Тоуки потрепала между пальцами кончик собранной наспех косы.
— Следующей весной я выпущусь из университета. Грустно немного.
За спиной было уже три года. Три самых невообразимых года, приготовивших ей целую кучу сюрпризов, как приятных, так и не очень. А в марте все закончится, начнется новый раздел. И Тоуки, чего греха таить, боялась его.
Как лихо может развернуться ее привычный мир?
— Время летит быстро, когда оно счастливое, верно? — ухмыльнулась Кохана. — Боишься, что растеряешь друзей? Не бойся, Тоуки-чан. Вас может раскидать по разным уголкам страны, а то и всего мира, но воспоминания останутся всегда. Память — самое ценное, что было, есть и будет у человека.
Женщина ностальгически улыбнулась, но девушка по глазам поняла, что бабушка вспомнила что-то грустное. И приблизительно предположила, что именно, из-за чего молча себя и отругала.
Она же как раз планировала об этом поговорить.
— Давно хотела спросить у тебя, — вздохнула Тоуки, нервно покрутив кулон на шее. — Как быстро у вас с дедом все завертелось?
Кохана не замедлилась, но внезапно поменялась в лице. Она оглянулась на внучку и прищурилась так, что Сузуме вдруг стало ужасно неудобно.
Не сказать, что дедушка был в их семье запретной темой. Всякий раз, говоря о нем, Кенкичи переполнялся воодушевлением. Кохана тоже рассказывала про мужа только с улыбкой. В детстве Тоуки любила доставать их расспросами, но со взрослением к ней пришли осознание и тактичность.
Дедушка погиб еще до рождения отца.
Сузуме и вообразить не могла, какую боль тогда, пятьдесят лет назад, перенесла бабушка. Как Кохане вообще удалось это пережить.
— Так, — пугающе серьезно начала женщина, — стоять. Ты что, удумала учебу закончить и перья в эту свою Фукуоку навострить?
Девушка так смутилась, что ее прошибло на пот. Вот же, как всегда в цель!
— Ба, ну ты чего…
— В отличие от твоего отца, я умею пользоваться Интернетом, милочка! И уж поверь, я прекрасно понимаю, о чем у тебя все мысли. Не такого полета птица, конечно, но опыт похожий был!
Дед Тоуки был героем. Мелкий факт ее биографии, о котором Тоуки практически никому не рассказывала. Не знали даже ни Санго, ни Шио, ни Исаму. Никто, кроме, что ожидаемо, Аой.
Ирония судьбы? Бесконечный цикл? Родовое проклятье? Только Богу известно, чем это являлось. Но в одном Сузуме была уверена безоговорочно: в сложившейся ситуации Кохана понимала ее лучше всех.
— Мы на людях, давай отойдем в более уединенное место.
Конечно, Сунто и близко не походил на оживленный мегаполис, но Тоуки привыкла перестраховываться десять раз. Не хотелось, чтобы до чьих-то любопытных ушей доходила приватная информация.
— Ладно, полупубличная персона, уговорила.
И они свернули в сторону зеленого скверика.
— Сколько вы там знакомы?
— Чуть больше года.
Кохана в задумчивости поднесла пальцы ко рту.
— Я была младше тебя. Только закончила школу и поступила в колледж. Кен-чан постарше, он тогда работал в паре с Клинком. Слышала о нем?
Девушка кивнула. Слышала как раз от отца. Клинок сложил с себя геройские обязанности около тридцати лет назад из-за тяжелой травмы. Кенкичи всегда отзывался о нем, как об очень приятном человеке.
— Хороший был парень, помогал нам по первости… Да не суть. Помню, я тогда ходила между занятиями в закусочную возле нашего колледжа, подружка со мной еще была. Не спрашивай ее имя, я не скажу. Кажется, Юри. А может быть, и Юки — какая разница? Слишком давно это было.
Тоуки могла бы сказать, что эта деталь ее совсем не интересует, но не рискнула открыть рот, чтобы исключить любую возможность сбить бабушку с рассказа.
— Так вот, Кенкичи тоже туда приходил вместе со своим другом из агентства. Я заметила их сразу, они нас, как оказалось, тоже. Около двух недель мы обедали в этой закусочной, украдкой подглядывая друг за другом. А потом там появился злодей.
Сузуме все-таки не сдержалась.
— Как в фильмах.
— Не совсем. То был и не злодей вовсе, а так, мелкий мародер. Подкрался к кассе и приставил к шее кассирши нож. Ух, какой кошмар там поднялся! Девушки плачут, этот псих орет, все в шоке! Моя подружка моментально сырость развела, но я… Нет, ты бы поверила, чтобы и я сорвалась звать матушку?
Не поверила бы. Не в бабушкином стиле. Но Тоуки никто и не дал ответить.
— Я не дрогнула. И, знаешь, не зря я называю этого идиота психом, потому что он заметил мою ровную спину и потребовал, чтобы я подошла. Представляешь, из всего зала точнехонько меня? Вот тогда я остолбенела. Честное слово, Тоуки, это было впервые, когда меня действительно сковал страх. Я не знала, что он собирался делать со мной. Не знала, что он может сделать, если я его не послушаюсь. Поэтому я встала на ноги.
Они петляли по узеньким дорожкам, не думая присесть на лавочку или хотя бы остановиться. Чем дальше заходил рассказ, тем сильнее Сузуме поджимала плечи. Жуткая история.
— В моей сумке лежал баллончик лака для волос. После я подумала, что можно было бы использовать его, но сумка осталась висеть на стуле, а я шла к преступнику буквально без всего. На мне была блузка и новый твидовый костюмчик — юбка и пиджак с кармашками. В одном из них — сотня йен и ключи от дома.
— И дедушка не вмешался?
— Тише! Да, меня мучили те же вопросы. Неужели никто не поможет? Все будут стоять и смотреть, как беззащитная девушка пойдет прямо в лапы этому неадекватному? Остановиться я тоже не могла, у бедной продавщицы от слез и страха смазалась вся косметика. И, делая первый шаг, я услышала громкий птичий крик.
Пауза показалась целой вечностью.
— Грабитель, да и все оглянулись в сторону окон. Мы находились почти в центре города, откуда там взяться чайкам? А это была именно чайка! Я тоже повернулась, но позже, сумев совладать со своим телом. Поэтому только я заметила, как сидевший за своим столом Кенкичи открыл рот, и чаячий визг повторился опять. Этот человек отшвырнул бедную заложницу в сторону и отошел от стойки. В этом была его главная ошибка: он приблизился к их столу, и Акихико — вспомнила, так звали друга Кен-чана — напал на него.
Бабушка наконец выдохлась и замедлила шаг. Тоуки быстро сообразила, что делать, и взяла ее под локоть.
— Давай присядем, ты устала.
— Да уж, — надтреснувшим голосом согласилась Кохана. — Эти танцы меня утомили.
Сузуме прекрасно понимала, что проблема заключалась не в танцах, но бабушку до лавочки довела молча. Историю ее знакомства с дедушкой Тоуки никогда не слышала, и, пусть ей было любопытно узнать все до конца, она решила попросить Кохану остановиться.
Ведь последнее, чего хотелось девушке, это расстраивать бабушку.
Тоуки порылась в сумке и достала оттуда бутылку с водой:
— Ба, слушай, если ты не хочешь продолжать…
Кохана оборвала ее строгим взглядом, буквально вырвала бутылку из рук внучки и, сделав глоток, выпалила:
— Парни обезвредили его, кто-то из посетителей вызвал полицию. После того, как грабителя арестовали, я подошла к Кенкичи и поблагодарила его. Мною двигал аффект, я не могла связать и двух слов, руки трясло. А он приобнял меня и сказал, что это его работа. Все будет хорошо. Тут я и поняла, что влюбилась в него по уши.
Они снова помолчали, слушая шум листвы над головами. Тоуки нарушила тишину первой:
— Получается… С первого взгляда?
Лицо Коханы разрезала хитрая улыбка.
— Тебя это удивляет? Разве не любые чувства людей зарождаются в тот момент, когда они впервые встречаются? Ты можешь не знать, что это, но сразу чувствуешь, что встретила необычного во всех смыслах человека.
Сузуме хотела возразить, что любовь с первого взгляда существует только в сказках, но неожиданно осеклась. Сразу чувствуешь, что встретила необычного во всех смыслах человека…
И не поспоришь.
— Ты родила отца в двадцать один год.
— Да, — покачала головой Кохана. — Спустя две недели после нападения, ко мне в закусочной подошел Акихико и от лица Кен-чана пригласил на прогулку. Твой дед не любил выставлять чувства на показ и был в этом плане очень стеснительным. Мы тайно встречались урывками два года. В те времена за личной жизнью героев следили еще не так бдительно, но Кен-чан сам по себе был довольно скрытным, да и его работа… По большей своей части он был диверсантом и не хотел подвергать меня опасности. Но едва стукнуло мое совершеннолетие, как Кенкичи поволок меня расписываться.
Женщина усмехнулась одними губами.
— Это была такая любовь, Тоуки-чан. Я не думала толком над его предложением — согласилась сразу же. Здесь и колледж полетел к черту, и все друзья… А через полгода из беззаботной невесты я превратилась в молодую вдову.
Сузуме Кенкичи-старший погиб во время исполнения задания, так и не дожив до двадцати шести лет. У бабушки в шкатулке хранился его почетный Орден Героя. Отец много рассказывал ей о нем, да и девушка самолично видела его не единожды.
Тоуки поняла, что выпала из реальности на какое-то время, почувствовав, как чужие руки мягким прикосновением заправили ей волосы за ухо.
— Ну вот, — чуть ли не рассмеялась Кохана. — Ты расстроилась еще сильнее меня. Не буду тебе ничего рассказывать больше.
— Как ты справилась с этим? — полушепотом спросила девушка.
Кохана сцепила пальцы на животе.
— Кен-чан не ушел бесследно. В конце концов, он оставил мне напоследок частицу себя. Когда я узнала, что беременна… У меня опустились руки. Наше скрытничество привело к тому, что семья Кенкичи прогнала меня с порога. Я не злюсь на них — сложно поверить малознакомой подружке вашего сына, которая заявляется через месяц после его смерти и говорит, что ждет его ребенка. Было тяжело, но… Я не жалею. В итоге у меня родился очаровательный сынишка, который вырос прекрасным человеком. И который позже подарил мне тебя.
Сузуме вскинулась и непонимающе взглянула на бабушку. А она-то здесь причем?
— У вас двоих его фамилия и его глаза, — Кохана улыбнулась шире, и Тоуки показалось, что она вот-вот расплачется. — А конкретно у тебя, к тому же, еще и его причуда. Глядя на тебя и твоего отца, я вижу его. Думается, вы бы поладили.
Окончательно расклеившись, Тоуки упала бабушке на плечо и крепко-крепко зажмурилась. Кохана же погладила ее по длинным темным волосам и продолжила:
— Герои — опасная профессия. Два года я жила как на пороховой бочке — вернется он или нет, была ли наша встреча последней или будет тысяча новых. Никто не знает этого, Тоуки-чан. Время играет не в нашу пользу, надо уметь распоряжаться теми крохами, что у нас есть. Пересмешник и близко не стоял рядом с Ястребом, проблем у тебя будет побольше, чем у меня, но если тянет — переезжай. Собирай вещи и уезжай в эту несчастную Фукуоку! Но помни об одном…
Здесь она ниже наклонилась и прошептала прямо на ухо:
— Для всех людей возвращение героев — это данность. А вот для нас — уже чудо.
@good.sparrow сделала новую публикацию.
@good.sparrow: Просто наблюдайте за мной.
@therealsango: БОГИНЯ! АФРОДИТА! ВЕНЕРА!
@therealsango: А М А Т Е Р А С У
@krstnkrstn: Какая же она все-таки чудесная)
@tobehizuroo: Здоровенная, худющая… Хотя на лицо вроде бы приятная. Единственный недостаток это ее нос.
@green.arrow: Королева бала в рот вас всех… А впрочем и так все понятно хд
@amathsunn: @tobehizuroo единственный недостаток Сузуме — поехавшие фанатки Ястреба :)
@yoneekensh: Ну что, год Ястреба прошел, теперь будем год со Старателем под ручку гулять?
@oopssev: Кажется, кто-то вчера все же смотрел чарт с:
@marthaahight: Ну блииин, а я так надеялась, что ее засекут на съемках. Птенчики так давно вместе нигде не появлялись (((
@vesselloff: @oopssev ну там вся страна его смотрела так-то:/
@_hngkng: Чего за тобой наблюдать-то? Блог свой ты заморозила, с Ястребом не светишься. А смысл?
@savannaaah: @_hngkng видимо, смысл есть. Ты же после всего этого как-то оказалась у нее в профиле (:
@_hngkng: @savannaaah, пришла на хайп. Как и все вы здесь после такой-то годной рекламы.
@savannaaah: @_hngkng я слежу за Сузуме-сан около трех лет. Так что не равняй всех под одну гребенку, пожалуйста.
@_hngkng: @savannaaah, ага, конечно. Да до прошлого лета никто и знать-то не знал вашу эскортницу.
@nrocinurm: @_hngkng ЭЙ ТЫ НА СУЗУМЕ НЕ ГОНИ ЗДЕСЬ
@alcewonder_: Звучит как анонс. Вопрос в том, радоваться или бояться. Ладно, я в этом фандоме готова уже ко всему.
@mimimialexander: Боже, как же я хочу, чтобы она возобновила работу блога…
Цифровой таймер сменился нулем, и поток ультрафиолета в лампе погас. Тоуки нетерпеливо вынула руку и приблизила ее, чтобы рассмотреть результат, но Шио вдруг подалась вперед и притянула кисть к себе.
— Дай сначала мне!
Сакурай сидела по другую сторону узкого кухонного столика, обложившись со всех сторон десятком флаконов лака для ногтей, разрезанными ватными дисками и целым набором разнокалиберных пилочек. Волосы подруги были собраны в неопрятный пучок, из которого давным-давно выпала непослушная каштановая челка, что сделало ее еще больше похожей на сумасшедшую ученую.
Во всяком случае, получившийся маникюр она рассматривала с таким усилием, словно хотела обнаружить там по меньшей мере неизведанное чудо генной инженерии.
— Ну… — Шио выпустила из стальной хватки пальцы своей «клиентки». — Думаю, вышло ничего так. А ты как считаешь?
Тоуки положила ладонь на край столешницы прямо перед собой и сузила глаза.
Она всегда любила, когда подруга вызывалась красить ей ногти. Порой Тоуки казалось, что Сакурай была как минимум квалифицированным профессионалом, а не студенткой, занимавшейся маникюрным искусством забавы ради. Сузуме определяла Шио как латентную перфекционистку — сначала казалось, что девушка делала все лишь бы как, но при глубоком анализе реальность прояснялась. Сакурай не бросала дело, пока самолично не ставила на нее метафорическую метку «превосходно». Пусть это была и такая незначительная деталь, как рисование стрелок.
Каждый ноготок был образцово подточен под мягкий квадрат, слой лака нанесен так ровно, что можно было сверять по линейке, а все десять торцов прочно запечатаны базой, цветом и топом. Работа мастера, не иначе.
— Потрясающе, — тихо сказала Тоуки. — Ты слишком талантливая.
Давно у нее не было такого темного маникюра. Глубокий фиолетовый, почти черный, разрезаемый вихрастой полупрозрачной полоской сирени. Будто космос, подобный тому, что тек по венам Шио.
Да и она в целом давно не обращалась к ногтевым мастерам. Все как-то не до того. Но приятно побаловать себя после бесконечной полосы неудач.
— Ну так, — беззаботно повела плечиком Сакурай. — Готовлюсь к своей будущей профессии.
Прозвучало это легко, точно девушка пыталась отшутиться. Но Сузуме знала, что подруга говорила на полном серьезе.
— Ты опять об этом?
Шио скривилась и принялась самозабвенно собирать все свои маникюрные штучки.
— Тоу-чан, давай не начинать. Ты ведь понимаешь, какая в нашей специальности конкуренция. В лучшем случае журналистом работать будешь одна ты. И Санго, если повезет.
Учеба давалось ей тяжело. Насколько Тоуки была осведомлена, Сакурай никогда отличными оценками не блистала. Зато сильно старалась. И проваливалась в настоящую пучину отчаяния при неудаче. Маскировала, естественно, но особо наблюдательные зрители всегда это замечали.
— Так нельзя, Шио. Ты и шанса себе не даешь.
— Почему же? Очень даже даю! Научусь делать красивый маникюр, потом с бровями начну работать. Закончу курсы стилистов еще! А журналистика… Это не моя мечта, помнишь?
Тоуки помнила. Про всю ее семейную ситуацию помнила, про вечно грызущихся разведенных родителей и бедную пока-что-школьницу Шио, которая пыталась одновременно угодить и отцу, и матери. И все равно ей было обидно за потенциал Сакурай, который она сама же так нещадно закапывала.
— До выпуска далеко, — хмыкнула Сузуме, поправляя рукава кофты. — Никто не знает, как сложится будущее. Не загадывай.
— Про твое я знаю точно. Станешь легендарнейшим журналистом нашего времени.
Девушка страдальчески закатила глаза.
— И с чего ты это взяла?
Закрутив один из бутыльков, Шио оглянулась на подругу и ответила:
— Потому что ты лучшая, Тоу-чан.
Это ее самый сильный аргумент, которым заканчиваются все перепалки. Спорить бесполезно — Тоу-чан лучшая и все тут. После него любые доводы со звоном рассыпались, как при ударе о кирпичную стену.
Пусть эта самая Тоу-чан и лучшей-то была исключительно на словах. Судя по всему.
— Ладно, пускай так, — сдалась Сузуме, решив спустить все на тормозах. — Лучше напомни, как этот эффект называется?
Она взмахнула рукой, показывая рукодельнице Шио ее же работу.
— А… Кошачий глаз.
Тоуки слегка усмехнулась и подумала, что Канеко-сан бы оценила. Отправить ей фотографию, что ли? Или нет. Не стоит.
— Давай-ка я тебе помогу, — предложила девушка, резко поднимаясь со стула. — А то ты так одна и до Нового Года не управишься.
В четыре руки подруги быстро свернули прообраз «салона красоты имени Сакурай Шио» и приступили к тому, ради чего собрались.
В гости к Шио Тоуки наведываться любила, но в силу обстоятельств заглядывала крайне редко. Во-первых, их квартиры разделяло внушительное расстояние. Во-вторых, Сузуме понимала, что если они останутся в одном помещении дольше, чем на полтора часа, коэффициент полезного действия от этих посиделок с каждой последующей минутой начнет стремительно падать ко дну.
Зато ему в обратную пропорцию вырастет профилактика стресса. И Тоуки пришла к выводу, что взять небольшую передышку важнее. В этом семестре она достаточно хорошо поучилась, чтобы позволить себе поваляться на диване и посмотреть какое-нибудь глупое шоу. Может быть, даже набрать из-за этого парочку долгов…
С другой стороны, Сузуме снова чувствовала какой-то подвох.
Вряд ли телевизионщики специально для нее придумали прокрутить в программе весь первый сезон «Риццоли и Айлс» — старенького детективного сериала, горячую любовь к которому они с Сакурай единогласно разделяли. Но вот то, что Шио вызвалась взять над ней суточное шефство на следующий день после чарта, это определенно не зря.
Эта гиперопека… Неудивительно, если окажется, что где-то рядом со своим синдромом виноватого затесался и Санго.
Она помассировала виски и помотала головой. Сегодня ей не хотелось об этом думать. Только полицейский процедурал и калорийная еда. Потом лечь спать поздней ночью, совершенно не выспаться и, сонно зевая, поехать на учебу.
Прекрасный план. Прекрасный план, которому не суждено сбыться, потому что хозяйкой своей судьбе Тоуки перестала быть давным-давно.
Девушка в очередной раз убедилась в этом, когда, прихватив с кухни здоровенную миску с приготовленным заранее попкорном, взяла в руки пульт и включила телевизор.
— Срочные новости! Новое неожиданное нападение в центре города…
Она могла бы забыть свой первый поцелуй. Или какой подарок сделал ей отец на шестнадцатилетие. Или имя нового мужа матери, они все равно были женаты пару месяцев.
Но Шио точно никогда бы не забыла свою первую встречу с Сузуме Тоуки.
Переехать в Токио мать заставила ее практически силой. Для Сакурай это решение стало роковым: в Киото у нее осталась вся жизнь. Жизнь, наполненная теми немногочисленными моментами, которые делали ее по-настоящему счастливой. Друзья, места, воспоминания. Однажды Шио услышала разговор отца с другом: Сакурай-сан признался тому, как неосторожно бросил бывшей супруге, что их единственная дочь лучше свои самые дорогие ботинки съест, чем переедет к ней.
Наверное, поэтому мама и присела к Шио на уши с темой переезда. И не поскупилась оплатить обучение в столичном университете. Оставалось сдать вступительные экзамены.
Матушка была женщиной совсем уж эксцентричной, а Сакурай так и не научилась ей противостоять. Пришлось молча паковать чемоданы и роптать на судьбу себе под нос.
Но могла ли она представить, что ни разу не пожалеет о смене своего местожительства?
Сначала Шио познакомилась с Исаму. Они встретились еще в первый университетский день, но впервые заговорили аж через неделю. Там случилась одна не самая приятная история с женским туалетом, потерянным ингалятором и искусственным дыханием, но именно она стала катализатором всего. На следующий обед гордый и принципиальный одиночка Хаяши зачем-то потащил ее с собой.
В общем кафетерии, куда, повинуясь стадному чувству, стекались студенты в перерывах между занятиями, Исаму остановился.
— Хаяши-кун, ну подожди ты, я ничего не понимаю, — проскулила Сакурай, врезавшись тому в сутулую спину.
Он ответил не сразу, был занят — беспокойно вертелся в разные стороны, из-за чего его угольно-черные кудряшки не переставали подпрыгивать. Запоздало Шио поняла, что юноша кого-то искал. Слишком запоздало, после того, как чей-то звонкий голос в гуще человеческой толпы выкрикнул:
— Исаму! Мы здесь!
Услышав этот зов, парень мягко взял ее за запястье и, предварительно заглянув чуть ли не в душу, сказал:
— Пойдем, нам туда.
Сакурай не поняла, куда, собственно, но ей не оставалось ничего, кроме как поковылять следом. И спустя пару крутых поворотов они дошли до тех двоих, что ждали ее необычного нового знакомого.
— Господи, мы уже и волноваться начали… Ой. Так ты не один.
«Да здесь же сантиметров сто десять, не меньше, — подумала Шио, первым делом вылупившись на материализовавшиеся перед ней ноги. — Если не все сто пятнадцать».
В ту же секунду обладательница этих самых ног вдруг подошла ближе, заставив девушку поднять взгляд выше.
— А ты же спасительница нашего Исаму, верно? Спасибо большое! Меня зовут Сузуме Тоуки — «Сузуме» как «воробей», а «Тоуки» как «персик» и «дерево», приятно познакомиться!
Она не была писаной красавицей. Ростом не меньше самого Хаяши, тонкая, как цветочный стебелек, с вьющимися темными волосами, овальным лицом, широко распахнутыми серыми глазами. Скромное платье до колен, легкий кардиган без пуговиц, аккуратный макияж. Простенько и со вкусом.
Так можно было описать всю Тоуки.
— Сакурай Шио, — заторможено представилась Шио в ответ. — «Сакурай» как «сакура» и «колодец», «Шио» — как «соль».
Высоченный шкаф с шапкой бронзово-рыжих волос, стоявший за спиной Сузуме, хмыкнул:
— Повторюсь, это максимально странное приветствие.
Тоуки сжала длинные тонкие пальцы в кулаки и, зажмурившись, выпалила:
— Я представляюсь так всю жизнь, и пока никто не жаловался. Кроме тебя, — она помедлила, оглянувшись на парня, прежде чем обратиться к нему: — Сэкигучи.
Сэкигучи выдавил из себя довольную улыбку. Такую, с какой смотрят на маленьких детей, когда у тех в силу возраста что-то не получается. Позже Шио узнает, сколько у Санго младших сестер, и придет к выводу, что улыбался он чисто профессионально.
— Вы долго еще? — хрипло спросил Исаму, напомнив о себе. — У нас время ограничено, если что.
— И то верно, — согласился Сэкигучи. — Пойдемте, а то перерыв скоро закончится.
Все трое развернулись, намерившись вновь раствориться в море снующих туда-сюда людей. Сакурай стояла на месте, провожая их взглядом, пока Сэкигучи вдруг не повернулся к ней и сказал:
— Эй, ну ты там застыла, что ли?
Тоуки обернулась вслед за ним. Постояв так мгновение, она сорвалась с места, в три широких шага нагнала Шио и, беспардонно обняв ту, повела за собой.
— Идем, — весело сказала девушка, пока Сакурай пыталась подстроиться под темп ее ходьбы. — Обычно мы обедаем за одним столиком все вместе, присоединяйся. Считай это нашей благодарностью за то, что спасла Исаму.
Шио морально приготовилась вырываться и лепетать что-то про личное пространство, но внезапно поняла, что не хотела этого. Ребята ей понравились, напомнили давних друзей, оставленных в Киото, и Сакурай в первый раз за все пребывание в Токио не чувствовала душное одиночество.
Исаму и Тоуки учились вместе в одной школе. Они были едва ли не местными — сорок минут на поезде от центра города. С Сэкигучи Санго Тоуки познакомилась так же, как и Шио с Хаяши, на первых занятиях. Санго тоже был приезжим, но в отличие от Сакурай, его жребий забросил еще дальше — семья Сэкигучи жила аж в Кюсю, и Шио наконец поняла природу того странного диалекта, на котором он говорил.
Сузуме стала их клеем. Невидимой нитью, которая связала четверых абсолютно разных подростков воедино. У Тоуки постоянно находились слова, чтобы поддержать любую тему. Ее креативности и энтузиазма хватило бы на самую невероятную идею, а запасы пылились на складе на десять лет вперед. И одновременно с этим характер девушки позволял ей в нужный момент остановиться, схватить друзей за ворот и твердо сказать: «Все, ребята, баста».
В каждой компании есть свой заводила. У них это был Санго, а Сузуме скорее играла роль педалей. То газ, то тормоз: она умело балансировала на границе взбалмошности и благоразумия, не давая друзьям порасти мхом или загреметь в участок.
А другая ее удивительная черта крылась вот в чем.
— Итак, значит, ты у нас без трех минут олимпийская чемпионка?
Шио пришла к этой информации совершенно случайно. Совершенно случайно вышла на блог подруги, который та не афишировала, но и особо не скрывала, покопалась в комментариях, сделала в поисковике парочку нужных запросов.
А как бы вы отреагировали, если бы узнали, что более полугода общаетесь с человеком, который имеет личную страницу в Википедии? Четыре года как не обновляемую, но страницу!
— Я ее удалю, — скрипучим голосом пообещала Тоуки, и, отпив немного молочного коктейля, добавила: — Нет, точно удалю.
Не соврала — позже она действительно ее удалила. И весьма вовремя, но об этом позже.
— Не понял, — вмешался Санго, не прожевав до конца свой гамбургер. — Какая еще олимпийская чемпионка?
Сузуме устало вздохнула, предвкушая разбирательства.
— Почему ты боишься? — проворчал Хаяши, вытирая пальцы влажной салфеткой. — Это не то, чего стоит стыдиться.
— Я не боюсь и ничего не стыжусь.
— Да о чем речь-то?!
— Тоу-чан выступала за национальную сборную по художественной гимнастике, представляешь? И молчала об этом!
— Во дела… Сузуме, объяснись.
Тоуки стукнула дном бумажного стаканчика по столу.
— Начнем с того, что не прошла я в сборную, уровень не тот. А с гимнастикой завязала в пятнадцать лет. Все это дела минувших дней.
— Тебя тренировала Миэ Киноко, это дорогого стоит!
— Шио, будь другом, угомони тарахтелку. Миэ кто?
На узкую осведомленность Санго в вопросе большого спорта Сакурай совсем не обижалась. Более того, она ее прекрасно понимала, потому что всю представленную информацию сама вычитала в Интернете вечером накануне.
На уроках истории в школе учителя рассказывали ей, что до распространения причуд Олимпийские игры были мероприятием, объединяющим все нации. Игры проводились и до сих пор, но популярность их угасла и ушла на задний план. Теперь люди восхищались силами сверхспособностей, а не возможностями человеческого тела.
— Миэ Киноко в прошлом была одной из самых выдающихся гимнасток Японии. На ее счету две золотых медали с Олимпиады! А еще она тренировала следующее поколение олимпийских чемпионов, и наша Тоу-чан выступала вместе с ними.
— Ее называли Птицей, что летает без крыльев, — между делом вставил Хаяши. — Из-за высоких воздушных прыжков.
— Вы меня сейчас либо засмущаете до смерти, либо доведете до бешенства.
Она продолжала сидеть с ними за столом так, словно они обсуждали кого-то другого. Не хвалили ее и не восхищались ею. Казалось, что шлейф популярности Сузуме не волновал вообще. И впоследствии Шио убедилась: так оно и было. Тоуки смотрела на мир сквозь призму приземленности: будь ты обычным студентом с факультета журналистики или героем номер три.
Подзатыльники получите одинаковые.
— Художественная гимнастика, говоришь? — задумчиво протянул Санго. — А ногу за голову закидывать умеешь?
Шио и Исаму переглянулись.
— Господи, ну идиотина…
— Что и ожидалось от Сэкигучи.
— Да в смысле? Я задал вполне логичный вопрос!
— Во-первых, она не занимается уже три года! Само собой, растяжка не та. А во-вторых…
— Ну вообще-то, — подключилась к разговору Тоуки, — с моей растяжкой все в порядке. И ногу я закинуть могу. Даже две.
Сэкигучи цокнул языком.
— Да ну? Брешешь, Сузуме, брешешь.
— Стоп. Это ты меня на слабо взять хочешь?
— Кишка тонка, мать. Не согласишься, струсишь.
— Ребята, давайте не здесь, — громким шепотом попросил Хаяши. — На нас все смотрят.
В ближайшую пятницу Тоуки, облачившись в спортивные леггинсы и обтягивающую футболку, под аплодисменты довольных Шио и Исаму отбила у Санго все желание ставить под сомнение ее физическую подготовку. С того дня он и начал называть Сузуме Птицей. И приноровился отпускать свои глупые шутки про гимнасток в постели.
Они пережили вместе достаточно необычных ситуаций — таких, что при всем желании с пустого места не придумаешь. Трехдневная поездка в Йокогаму на втором курсе? Госпитализация отчима Шио? Перевоз вещей Санго в квартиру Исаму? Всю палитру эмоций Сакурай увидела на примере подруги — тревогу, злость, восторг, удовлетворение и бешенство. Но душащую призрачными руками грусть заметила только этой осенью.
В этом состояла ее извечная проблема: ловя малую долю негатива, Сузуме уходила в себя. Хоронила все отрицательные эмоции глубоко внутри, отравляя собственную душу и тело. А вытянуть из нее хотя бы что-то представлялось возможным всего-то под угрозой расстрела.
По этой причине минувший сентябрь стал для них тяжелым испытанием. Тогда Тоуки заперла все двери, пропустила более двух недель занятий и перестала отвечать на чьи-либо звонки. Гром среди ясного неба — по крайней мере так видели картину Исаму и Шио.
— Санго знает куда больше нашего, — сказал Хаяши в один из вечеров, провожая подругу домой.
Сакурай остановилась, чувствуя прилив жгучей злости.
— Тогда почему он ничего не говорит?!
Исаму рассеяно моргнул.
— Я уверен, у него есть на то причины.
— Причины?! — взвилась девушка. — Какие к черту причины?! Мы друзья или кто?! Если он что-то знает, он обязан нам сказать! Как нам помочь, если мы и отдаленно не представляем…
— Я представляю, — глухо перебил ее Хаяши.
Он терпеливо выждал, пока сознание подруги прояснится, затем перехватил ее взгляд и тихо, как ругательство, выдохнул:
— Ястреб.
Шио потратила пятнадцать секунд, пытаясь совладать с нервно хлопающими, как крылья бабочки, ресницами.
От слова «Ястреб» у них в этом году появлялись одни проблемы. Тоже мне герой, да от него убытка выходило больше, чем пользы.
— Петух, — мстительно прошипела девушка, с неожиданной прытью потопав вдоль дорожки дальше.
Всю ночь она потратит на пересмотр всей прессы, попавшей в мировую паутину за последний месяц. Лишь в четыре утра выйдет на одно из недавних интервью. И как раз оно подкинет половину деталек к этой таинственной мозаике.
— Нет, — с насмешливой полуулыбкой произнес Ястреб, сидя вполоборота к камере. — В данный момент у меня нет девушки. И вряд ли предвидится, потому что, знаете, мною уже управляет другая женщина. Работой называется, очень ревнивая!
Подробностей их отношений Шио не знала. Вообще-то, в их компании темы всяких пернатых героев старательно огибались. Сакурай особенно нравилась такая политика — не лезь в чужую личную жизнь, лучше своей займись. Но без «убойных» шуточек тоже не обходилось: травить те самые анекдоты про гимнасток Санго принялся еще усерднее и, не боясь этого слова, с истинным удовлетворением.
Казалось бы, он поистине, грубо говоря, ловил кайф с того, что познакомил тех двоих.
Что по этому поводу думала Шио? Конечно, стадия принятия поглотила ее полностью. Лучшая подруга? Да с Ястребом? Та самая подруга, с которой они каждое утро катались на учебу, с которой сидели в кафе, смотрели глупые шоу и, пошатываясь, возвращались из Сибуи после очередного веселого застолья?
А потом Шио сообразила — кто, если не Сузуме? Кто, если не та, чей внутренний свет сочился из каждого слова, движения, жеста? Свет, к которому люди притягивались как мотыльки. Или другие крылатые покрупнее.
В конечном счете Тоуки была просто влюблена, и это не заметил бы только слепой. То, как она застенчиво улыбалась, скованно пожимала плечами, с фырканьем называла глумящихся друзей придурками и краснела мочками ушей. Влюбленность пылкая и, судя по частоте путешествий Сузуме в Кюсю, вполне себе ответная. По ряду причин непростая и проблемная, но…
Счастливая.
Даже герои имеют право на несколько украдкой заимствованных часов блаженства, верно ведь?
Так считала Сакурай, пока ровно через сутки после разговора с Исаму Санго не притащил их к квартире Сузуме. План намечался незамысловатый — сломать дверь, разбить окна и напугать соседей.
— Птица, клянусь, не откроешь — я тебя оттуда выкурю, — басом крикнул Сэкигучи, не переставая стучать кулаком по шершавой железной поверхности.
Хаяши, сбросив тысячный бесполезный звонок, обреченно покачал головой.
— Тоу-чан, — присоединилась к завываниям Сакурай, — пожалуйста, просто выйди! Мы беспокоимся о тебе!
Видимо в то мгновение остатки нервов у Сузуме и сдали. Дверь распахнулась с такой силой, будто ее подтолкнули с ноги. На пороге стояла Тоуки, но близко не та, которую все собравшиеся хорошо знали.
Потрепанные мешковатые штаны, безразмерная футболка, заляпанная разномастными пятнами, спутанные волосы, бледное лицо и синяки под глазами. Шел пятый день «затворничества», а девушка выглядела так, точно провела в карцере больше месяца.
Беспристрастно оббежав друзей взглядом, Тоуки скрестила руки на груди и демонстративно небрежно привалилась к косяку.
Тишина обрушилась феноменальная.
— И? — бесцветным голосом спросила девушка, когда всеобщая загрузка ощутимо затянулась.
Шио, Санго и Исаму дар речи потеряли от такого выпада. Каждый отреагировал на выходку по-разному: Сакурай принялась постепенно закипать, Хаяши обескураженно остекленел и один Сэкигучи отозвался на незримую команду «голос»:
— Сопли подотри. В прямом смысле.
Прозвучало резко. Слишком — от услышанного с Шио схлынула вся спесь и желание злиться. Исаму осторожно кашлянул в кулак, намекая, что друг взял чересчур крутой вираж.
Но Тоуки не шелохнулась, и Санго увидел в этом что-то схожее с зеленым сигналом светофора.
— Ты на улицу когда в последний раз выходила? — громыхнул он, приблизившись к подруге. — Или ударилась в аскетизм? Не замечал за тобой такого, не замечал…
— Если это все, — хрипло прервала его Сузуме. — Вам пора.
Она уже собралась нырнуть обратно в помещение, но недовольный подобной идеей Санго схватил ее за руку и притянул к себе. Девушка поддалась легко, как тряпичная кукла, чего не ожидал и сам Сэкигучи.
— Или у тебя в холодильнике запас провизии на месяц? Да не шути, не поверю.
— Мне больно, — шикнула на него Тоуки. — Отпусти меня, Санго.
— Санго! — с упреком воскликнула Сакурай, чувствуя, как атмосфера накаляется.
— Достаточно, не перегибай палку, — сказал Исаму твердо, коснувшись локтя парня.
Прикосновение подействовало на Санго отрезвляюще, и он разжал пальцы. Но острый взгляд не смягчился совершенно.
— Чем ты питаешься, а?
Сузуме вместо ответа растерла пострадавшее запястье.
— Так нельзя. Он не стоит того, Тоуки.
— Я, — неожиданно встрепенулась девушка, толкнув Сэкигучи в грудь, — сама разберусь, кто и чего стоит!
На последнем слове голос ее преобразился, и в нем проявились нотки нарастающей истерики. Она очень долго терпела, прежде чем сорваться.
Санго по инерции отлетел на несколько метров назад и врезался в решетку перил. Лицо его исказилось от переполняющих все существо эмоций.
— Тоуки, мы просто хотим…
— Тоу-чан, ты же понимаешь…
— Оставьте меня в покое! — взревела Сузуме. — Выметайтесь вон! Или я к чертовой матери вызываю полицию!
Девушка задрожала как осиновый лист и с диким грохотом захлопнула дверь, отрезав от себя окончательно потерявшихся друзей.
Шио кое-как заставила себя перестать беспомощно хватать ртом воздух.
Раньше во всех провокационных интервью Ястреб юлил, избегал односложных ответов и мутил воду.
Они расстались. И явно не с инициативы Сузуме.
Позади послышался металлический скрежет — контуженный Санго по перилам сполз на пол и, опустившись на корточки, обхватил руками щеки. Сакурай мягкой поступью подобралась к нему и положила ладошки на рыжую макушку.
— Что ты делаешь? — одними губами спросила она у Исаму, который вновь уткнулся в телефон.
— Звоню Аой, — мгновенно ответил он.
— Нужно ли… — пробормотала Шио.
Санго руки от лица и, побитым щенком уставившись на дверь, выдохнул:
— Если не сможет помочь Кацуя, не сможет никто.
С Кацуей Аой Шио была знакома номинально. Лично они не встречались, но фотографии с этой блондинкой в профиле у Тоуки появлялись с завидной периодичностью. Говоря честно, Сакурай ее недолюбливала. Причиной тому служила банальная ревность — Кацуя училась в Осаке, но Исаму говорил, что в школе она с Тоуки была не разлей вода.
Всех своих подружек из старших классов Шио до единой растеряла, у нее осталась только Сузуме, поэтому эмоции брали над девушкой верх. И все же Тоуки никогда не отдавала явного предпочтения кому-то одному, чудным образом разделяя равное внимание между всеми друзьями. Волшебство, не иначе.
Волшебницей была и Аой. Шио не знала, что конкретно Кацуя натворила, но через неделю Тоуки появилась в университете. Опрятная, отдохнувшая и с новой стрижкой. И начала слезно просить прощения за свое странное поведение.
Обиды забылись, и все стало постепенно возвращаться на прежний лад. Но путь реабилитации у Сузуме оказался непредвиденно долгим.
Он продолжался для нее до сих пор.
— Я знаю, мы договаривались о газировке, но я тут нашла бутылочку мирина. Не удивлюсь, если он здесь с февраля стоит, — хихикнула Шио, материализуясь в дверях. — Ты что будешь, Тоу-чан? Тоу-чан?..
Тоуки стояла в центре комнаты, одна рука крепко прижимала к груди чашку с попкорном, другая, опущенная, держала пульт от телевизора. Который почему-то работал.
Подруга не откликнулась, и Сакурай решила подойти.
Бегущая строка оповестила ее о том, что шел экстренный репортаж. Телевидение показывало сомнительного качества видео, снятое, похоже, с воздуха. Последние этажи высотного дома были разрушены и дымились, как верхушка факела.
Шио жадно осмотрела всю предложенную информацию, но так и не поняла, в каком городе происходил такой ужас.
— Это Фукуока, — как будто прочитав ее мысли, безучастно промолвила Сузуме. — Почти центр. Я там бывала как-то.
Сакурай почувствовала, как вниз по позвоночнику скользнул холодок.
Ни для кого не секрет, что Тоуки была чуть-чуть зависимой от Интернета. Проблема поколения, что удивительного? Шио тоже ругала себя за то, что тратила на соцсети больше положенного.
Но Сузуме развлекалась в объятиях всемирной паутины еще дольше. Сначала прикрывалась тем, что вела блог, потом выставляла на обозрение новые фотографии. А каких нервов друзьям стоила ее привычка постоянно крутить в руках телефон!
Но все изменилось.
Резко, как бросают курить, Тоуки перестала круглосуточно находиться в онлайне. Перестала прокручивать свои ненаглядные видеоролики бесед с Про-героями. И смотреть новости, от которых раньше девушку отдирали за уши.
«Все, чтобы не видеть его», — рассудила Шио.
Неизвестно, верны ли ее суждения, но в нынешних условиях Тоуки становилось лучше. Изолировавшись от призраков прошлого, она стала чаще улыбаться, шутить, разговаривать.
— Появившийся без предупреждения злодей продолжает сеять хаос по всему городу. Также был замечен класс модифицированных людей, известных как…
— Ному, — закончила за телевизор Сузуме.
Двоюродный брат Тоуки в этом году поступил на геройский факультет в Юэй. Как Сакурай поняла, именно его одноклассники весной стали мишенью для злодеев. Так что о подробностях той битвы Сузуме знала из первых рук.
— В данный момент герои сражаются с ним и занимаются эвакуацией. Но Старатель, который первый вступил в битву, был…
Тоуки рассказывала, что во время столкновения в Юэй Всемогущему пришлось здорово попотеть, сражаясь с одним таким уродом. На улицах Фукуоки разбесился целый «класс». И ни одного Всемогущего. Никого, кроме нового Номера Один.
Который безбожно проигрывал первый раунд.
Нужно переключить канал. Шио возбужденно забегала глазами, пытаясь отыскать пульт, но прервалась. Экран озарило вспышкой яркого огня, оповещавшего, что Старатель не собирался сдаваться. Желание променять развернувшееся зрелище на скучную сводку погоды сошло на нет.
Чудо натурально пылало воочию. Сакурай ощущала, как в груди у нее расширялось чувство истинного трепета — оно просыпалось всякий раз, стоило героям пойти наперекор злодеям. Как динамичный боевик, поставленный по проверенным голливудским канонам.
Девушка искоса посмотрела на Сузуме.
Внешне Тоуки не поменялась. Отрешенность во плоти: взгляд спокойный, губы сложены в ровную линию, мерно вздымающаяся грудь. Однако Шио заметила одну мелочь: на руке, державшей попкорн, побелели костяшки.
Ни разу не шелохнувшись, они стояли как вкопанные, завороженные происходящим на экране. Но когда Старатель вышел из режима сверхновой звезды, Сакурай отшатнулась и, помассировав виски, выдала:
— Абзац, — она запустила пальцы в волосы, пытаясь прийти в себя. — Нет, этот мужик реально крут… Прям Первый. С большой бук…
Договорить ей не дал другой огненный всплеск, перекрывший обзор на новоявленного Символа Мира.
— Это Даби, член Лиги Злодеев! — прокомментировал репортер. — Он выстроил стену из синего пламени, которая окружила Старателя и Ястреба!
Шио не прилипла к телевизору вновь по единственной причине: рядом с ухом раздался звон битой посуды. Она подпрыгнула на месте, глядя на разлетевшийся по полу попкорн. А в следующую секунду рухнула Тоуки. Как марионетка, которой разом обрезали все ниточки.
Как подруга дышит, Сакурай расслышала до чертиков отчетливо. И все сомнения покинули отяжелевшую голову: такое сбивчивое и рваное, различимое без усилий дыхание не предвещало ничего хорошего. Шио охватило параличом, горло скрутил спазм.
— Тоу-чан! — натружено пискнула она.
Но Тоу-чан не реагировала, а от былой невозмутимости не осталось и следа. Она побелела, напряженные брови взлетели вверх, лоб изрезало морщинами. И одни глаза неотрывно следили за происходящим в эфире.
Случился-таки рецидив, случился!
Срочно надо было что-то делать. Но что? Шио изо всех сил напрягла извилины. Что бы на ее месте сделали ребята?
«Включили мозг», — проворчала подкорка голосом Исаму.
«Воды! — дико заорал Санго. — Воду тащи, идиотка!»
— Тоу-чан, я сейчас! — торопливо сказала Сакурай и вылетела из комнаты.
В темпе безумных скачек Шио метнулась на кухню и опрометью вернулась обратно. Сузуме все еще сидела в сугробе воздушной кукурузы. Некрасиво сгорбившись, она склонилась над телефоном и закусила губы.
— Выпей, — без излишней нежности приказала Шио, упав рядом.
Руки Тоуки било мелкой дрожью. Смартфон трясся так, что Сакурай, никогда не жаловавшаяся на плохое зрение, не могла рассмотреть, что именно девушка с ним делала. Шио поставила бокал с водой на пол и пододвинула его ближе к подруге.
Но та вдруг отшвырнула смартфон в сторону и уткнулась в ладони.
— Номер, — прогнусавила она, так и не разогнувшись.
Сакурай показалось, как комок каши на месте ее расплавленного мозга начал закипать.
— Что?..
— Экстренный номер! — рявкнула Тоуки так, что Шио испугалась и схватила несчастный гаджет обеими руками.
Уточнять, какой именно номер был нужен, она не рискнула и просто зажала клавишу двойки. На дисплее высветилось лаконичное «Канеко-сан», затянулись низкие размеренные гудки. Шио поднесла телефон к уху.
Сузуме смотрела на нее так, словно готовилась в любое мгновение разрыдаться.
Но на звонок не ответили.
— Ну? — от волнения голос Тоуки упал на целую октаву. — Что там?
Глядя на девушку с полнейшим бессилием, Шио опустила трубку на колени. Сузуме хлопнула ресницами, и Сакурай увидела на них влажный блеск.
— Тоу-чан…
— Обстановка… — проскрежетал всеми забытый репортаж. — Даби отступил… Враг… Испарился!
Девушки синхронно повернули головы. Там, где еще недавно бушевал необузданный лазурный огонь, расходилась призрачная дымка. И угадывались три фигурки, похожие на миниатюрных карикатурных человечков.
Тоуки сделала хлюпающий вдох.
— Это… Победа? — нерешительно промямлила Шио.
— Знаю, что герои не смогут услышать меня, — ликующе подхватила догадку пресса. — Но позвольте мне это сказать!
Сакурай почудилось, что с плеч упал целый горный хребет. И что она только что разгрузила целую фуру с диванами в одиночку.
— Шио.
Девушка оглянулась на подругу.
— Извини, — беззвучно произнесла Сузуме.
Вымученно подняв уголки губ, Сакурай потянулась к девушке и мягко ее обняла.
— Все хорошо, Тоу-чан. Не переживай.
Тоуки прижалась к ней и судорожно втянула воздух.
«Мы расстались, — ей потребовался гребаный месяц, чтобы выдавить эту фразу. — Наши пути разошлись, Шио».
Сказки на то и были сказками, чтобы существовать в своей вымышленной вселенной. В реальности после слов «долго и счастливо» редко наступал счастливый финал. Даже такие слова всплывали далеко не у всех.
Потрясающая Сузуме Тоуки не стала исключением. Ее сказка оборвалась так же внезапно, как и началась.
«Мы расстались».
«Все кончено».
«Между нами ничего больше нет».
Разве может что-то подобное стереть целый год? Десятки часов поездок на синкансенах, тысячи бессовестных папарацци, тонны ненависти от людей, которых ты даже не знаешь в лицо?
И бессчетное количество ночей, проведенных с мыслью, что будет завтра?
Шио почему-то вспомнила давно прозвучавшее откровение своей матери.
«Любовь — это наркотик, — говорила она, женщина с опытом из трех браков и двух разводов, разливая по бокалам красное полусладкое. — Она дает тебе кайф, развязывает руки и облучает всем спектром ощущений. А потом лишает сна, аппетита, рассудка. Вызывает зависимость. И просто разрушает изнутри».
Закрыв глаза, Тоуки сморщилась и грязно выругалась. Ненависть к собственной жалости зловонной желчью стекала по горлу вниз, заставляя проглатывать ее и травиться этой гадостью еще больше.
Она же простила бы. Все, что угодно, простила. Если бы он сейчас появился перед ней.
Живой и невредимый.
«Когда-нибудь ты снова не возьмешь трубку, и мое сердце остановится. Уже навсегда».