Still Waters (В тихом омуте)

— Это была просто шутка, Аббаккио! И только! Харэ строить теории заговора! — улыбался Руджиеро. Если бы Леоне всё ещё не пылал праведным гневом, то, наверное, мог бы даже сказать, что напарник выглядит смущённым. Патрулировать улицы под палящим полуденным солнцем не было никакого желания, и счастье, что скоро маршрут уже должен был подойти к концу. Леоне страшно хотелось сгорбиться. Он отчего-то чувствовал себя виноватым, хотя и не сделал ничего плохого. — Ага, охуеть, как смешно, — пробормотал Леоне. — Я чуть не прибил того пацана. Супер-PR для нашей конторы был бы, нечего сказать. — Следи за языком. Мы при исполнении, — цыкнул Руджиеро. — Это традиция. Считай, прошёл посвящение. Ну, и потом, ты же выбрался оттуда сам. Так чего теперь ноешь? — последовала небольшая пауза, но, прежде чем Леоне успел открыть рот, он продолжил: — Кроме того, думаю, что Росси прекрасно бы с тобой справился, если бы мы тебя не удержали. Леоне бросил на его осуждающий взгляд. — Недомерок Росси в два раза ниже меня. Нет, он четверть от моего роста! Руджиеро заржал. Поднявшись по ступеням, он придержал дверь, пропуская Леоне вперёд. — Он — разносторонняя личность. Нужно как-нибудь при случае свести вас в спарринге. Убедишься. — Угу. Охотно ткну мудака мордой в пол. Там ему самое место, — буркнул Леоне, прошествовав мимо стойки регистрации. Улыбка на лице совершенно не вязалась со злобным тоном. — Слушай, а всё-таки… Кому ты заплатил, чтобы он спрятался в том тёмном поме… Лене замер, не договорив. На столе стояла маленькая белая картонная коробочка. — Серьёзно? — невозмутимо поинтересовался он, чувствуя, как лицо заливает румянец. На коробке красовался весёлый блестящий бант в горошек. Леоне оглядел офис. Все старательно отводили взгляд; некоторые прятали улыбки. — Может, сделаем вид, что я этого не видел? — Да брось! Это мило, — заявил Руджиеро, опускаясь на стул напротив Леоне. Леоне ответил ему мрачным взглядом. — Мы это делаем, потому что ты нам нравишься! — А мне кажется, что вы просто стремитесь раскормить меня, чтобы я перестал подметать вами пол на каждом тесте ФизО, — прокомментировал Леоне с гораздо большим сарказмом, чем планировал, и вытянул в сторону Руджиеро кулак. Настроение стремительно ползло вверх. — Три, четыре! Руджиеро вытянул кулак в ответ. — Камень-ножницы-бумага! — Ха! — Леоне щёлкнул сложенными на манер ножниц пальцами Руджиеро по носу. Руджиеро снова заржал, опуская руку. — Скажи спасибо, что ты избавлен от бумажной работы, бездельник, — поддразнил он, потянувшись, и затем извлёк чистые копии бланков из папки. — Тебе помочь с отчётом? — хихикнул Леоне. — Диктую. Пиши! 13.00: голубь перешёл улицу в неположенном месте. Гравитация помешала последовать за нарушителем. 15.30: офицеров Руджиеро и Абаккио в конец достало безделье, и они отправились есть мороженое. Руджиеро, нехороший человек, увёл последний мятный рожок. Потом его пучило… — Да ну тебя нафиг! — возмутился Руджиеро, швырнув в Леоне ручку. Хохотнув, тот проворно увернулся и продолжил: — Между прочим, офицер Руджиеро мог бы подумать о жене и напарнике! — Так! — зафыркал Руджиеро. — Иди-ка ты… с работы пораньше! — Охотно! — отозвался Леоне, будучи уже на пол пути к фойе. — Не забудь свой рождественский подарок! — крикнул ему вслед Руджиеро, стараясь игнорировать внушительный злобный оскал, который тут же продемонстрировал ему напарник. — Можете разделить между собой, парни, я не обижусь! — бросил Леоне через плечо. — Ага, и меня хватит приступ диабета. — Ну, сдайте тогда Шефу. — Чтобы наш щен соскочил с диеты? — Руджиеро выглядел искренне оскорблённым. Щенок, словно поняв, что речь идёт о нём, перекатился на спину, задрав лапы. Большие уши мотнулись, карие глаза жалобно уставились на Леоне. Руджиеро вытянул ноги и мыском почесал пузатый животик Шефа, тот кувыркнулся, как неваляшка. — Если ты продолжишь так его баловать, он не сможет идти по улице. На задержание будем катать его, как бочку. Густо покраснев, под смешки остальных сотрудников, Леоне подлетел к столу и сгрёб коробку вместе с ворохом лент. Руджиеро одарил его победной усмешкой. — Тебе повезло, что ты мне симпатичен, — проворчал Леоне. — Увидимся завтра, — весело отозвался Руджиеро. Леоне распахнул двери и спустился по ступеням в холл. На улице всё ещё нещадно палило яркое полуденное солнце. Но уж лучше жара, чем ежедневная сырость, которая, кажется, до недавнего времени решила обосноваться в городе. Идеальная погода. И пройти по такой пару кварталов до дома — не проблема. Автобус он так и так пропустил. Значит, есть время внимательно осмотреться. А то скоро станет настолько людно, что только и успевай, что расталкивать толпу. Леоне нравилось наблюдать за людьми. Когда он был в форме, провернуть подобный трюк было на порядок сложнее — нужно было тщательно следить за тем, как стоять и двигаться, если он не хотел никого вспугнуть. Но даже так, он мог наблюдать за тем, как и куда идут люди, как ведут себя, как общаются, что покупают, что продают и приносят. Да, ему всегда было интересно… Вот, например, старик с тростью. На нём брюки с высокой талией. Застарелый запах сигарет въелся ему под кожу и витает вокруг шлейфом. В уголках добрых глаз притаились смешинки. А там, поодаль, женщина. Она торопилась. Может, свидание? Но она явно не уверена в том, что хочет этого кого-то видеть. На вдохе носик её морщится и кривится. Она замирает у двери кафе, и проходит мимо низенького заборчика, устремляясь внутрь. Леоне не последовал за ней; притормозил на углу. На одном из высоких стульев сидел человек. Мужчина. Он смотрел в противоположную от Леоне сторону. Строгий белый пиджак был небрежно перекинут через морёное дерево спинки. Рубашка — кремово-белая с золотыми вставками — расстёгнута до середины груди. Со своего места Леоне не мог видеть лица, но руки, теребившие газетный лист, изящные пальцы, обхватившие чашку с кофе, острая линия челюсти — буквально притягивали взгляд. Волосы — сизо-чёрное вороново крыло, — казалось, переливались синим, отражая яркий солнечный свет. Ветер, заполонивший улицу, игриво подбрасывал пряди вверх. Красиво… Дрожь прошлась вверх по позвоночнику Леоне. Мужчина внезапно выпрямился, будто его хлопнули по плечу. Леоне похолодел, сердце сжалось от ужаса. Он и сам не понимал, почему вдруг был настолько уверен в том, что, когда мужчина повернётся, вместо глаз у него обнаружатся пустые чёрные провалы. А ведь там, на складе, Леоне почти утонул в таких же точно глазах… Мужчина развернулся и окинул взглядом улицу. Леоне вздохнул с облегчением. Мужчина оказался юношей, несколько моложе самого Леоне. И лицо, как лицо. Шикарное, словно с обложки модного журнала: тёмные точёные брови изогнулись над пронзительными глазами; округлые щёки и острые скулы, обрамлённые прямыми смоляными прядями, чувственные губы, на которых блестели капли кофе… взгляд его остановился на Леоне. Глаза… Они оказались синими, словно Леоне смотрел в самую глубокую океанскую бездну. В них искрилось изумление. — Какие-то проблемы, офицер? Опасность! Усилием воли Леоне отогнал возникшую не пойми откуда паническую мысль, и заставил себя сделать вдох. — Нет. Никаких. Прошу прощения, — поколебавшись, Леоне прижал руку к груди. Сердце обезумевшей птицей билось под кожей. Он шагнул вперёд. Ну, не говорить же, в самом деле, с расстояния в три метра? — Мы не встречались раньше? — Быть может, — мужчина скривил губы в намёке на улыбку. — Но у вас запоминающаяся внешность. Не думаю, что смог бы забыть кого-то вроде вас. Тепло глаз омыло Леоне солёной волной Средиземного моря. Леоне почувствовал, что начинает захлёбываться. — Меня выдали волосы? Мужчина засмеялся. — Не только, — свернув и отложив газету, он указал на стул перед собой. — Если вы голодны, я не откажусь от компании. Или… вы на дежурстве? Леоне колебался. Воспоминание о безликой фигуре боролось с обликом безобидного круглолицего юноши, сидевшего перед ним. Наконец, он решился. — Мой рабочий день закончился пару минут назад, — вздохнул он, шагая на территорию кафе. — О, тогда давайте что-нибудь закажем, — предложил мужчина, пока Леоне пытался усесться на стуле как можно грациознее. Жёсткая форма сопротивлялась. Наконец, умостившись, Леоне устроил коробку у себя на коленях. Мужчина бросил взгляд на официанта и тот вздрогнул всем телом. Моментально вынырнув из сонной дрёмы, словно у него над ухом прозвенел будильник, он поспешил к их столику. — Эспрессо, будьте добры, — сделал заказ Леоне. Мужчина с интересом наблюдал за ним. — Итак… м-м-м… — мужчина игриво улыбнулся и постучал пальцем по значку на груди Леоне. — Насколько грубым вы меня сочтёте, если я начну комментировать ваше имя? — Леоне фыркнул. — Ну, мы уже сидим за одним столом. — Значит, Аббаккио? Да? — О, как всё запущено… — вздохнул Леоне и, словно открывая величайшую в мире тайну, наклонился вперёд и шепнул: — Моё имя Леоне. И можно на «ты». — Быть не может. — Может. Лев и Ягнёнок, — Леоне поднял правую руку вверх, словно давал присягу. — Я родился в одной из тех самых семей. — И у тебя правда двенадцать братьев и сестёр? Вы служите мессы по десять раз в неделю, и исповедуетесь чаще, чем дышите? — Вообще-то, нас всего пять. Но празднование Рождества — та ещё мука. Все братья и сёстры собираются вместе, и мы идём в церковь, — едва заметно улыбнулся Леоне. Улыбка вышла скорее самоуничижительной, чем весёлой. Стоило ли оно того? — Ну, а потом мне выделили в напарники Руджиеро. Мужчина хихикнул, и прикрыл рот ладонью, словно пытался поймать смешок до того, как тот слетит с языка. — Р-р-руджиер-р-ро, да? — он согнул пальцы на манер львиной лапы и махнул рукой. Леоне рассмеялся и закивал. — Вот здорово! Просто потрясающе! Вернулся официант и принёс кофе. Леоне цапнул чашку, поставив её перед собой. Прежде чем он успел заплатить, мужчина напротив вручил официанту несколько ярких купюр. — Не стоило… — Почему нет? — хмыкнул мужчина, наблюдая, как официант спешит за сдачей. — Спасибо, — сказал Леоне, делая глоток кофе. Кофе был раскалённым, и потому стоило, наверное, о чём-то поговорить. Горечь эспрессо на языке и улыбка мужчины напротив — великолепный контраст. — Итак, Леоне Аббаккио, ты расскажешь? — сказал мужчина, постукивая кониками пальцев по потёртой древесине столешницы. Даже под страхом смерти Леоне не смог бы отвести от него взгляда. — Что в коробке? Леоне застонал. — Бабуля посылает домашнее печенье — буччеллати — каждому члену семьи на Рождество, — отозвался он. Поставив чашку, он подхватил коробку и поместил её между ними. — В мой первый год после академии она напекла целую гору. И привезла в участок… — Леоне смущённо вспомнил, как бабуля суетливо вилась вокруг его коллег. Годы спустя эта история всё ещё заставляла краснеть. — О… — кивнул мужчина. Леоне поднял взгляд и успел заметить, как тот прячет улыбку, прикусывая костяшки пальцев. — Это мило с её стороны, — выдавил он сквозь смех. — Это был самый неловкий момент в моей жизни, — простонал Леоне. Откинувшись на спинку стула, он указал на коробку. — Ну, в общем, с тех пор мои долбаные коллеги заваливают меня этим печеньем при каждом удобном случае! — Какая, всё-таки, потрясающе-вкусная хохма! Леоне потянул ленточку, и коробка распахнулась. Маленькие печенюшки заблестели в свете солнца сахарными боками. — Хочешь? Это будет честно, — кивнул он кружку с кофе. Мужчина бросил на него польщённый взгляд. — Что? — смутился Леоне. — Ничего, — сказал мужчина, покачав головой. Волосы взвились вокруг головы изумительным чёрным ореолом. Он скромно подцепил пальцами одно печенье и задумчиво уставился на него. На кончиках пальцев блестели крупинки сахара. — Что же, Аббаккио… — наконец сказал он. — Можешь звать меня Буччеллати. Он улыбнулся и сунул печенье в рот.

* * *

Той ночью Леоне снились глаза. Блестящие, как сахар. Они внимательно наблюдали за ним из темноты.