Вас удивить ничем нельзя, Но так считаете вы зря, Добро пожаловать, друзья, Верона рада вам.
Эскал — «Vérone»
Тибальт часто размышлял над причинами, которые побудили его поступить именно в Verona State University, а не в любое другое высшее учебное заведение. Пожалуй, на первом месте стоял престиж. «Верона» — так университет называли между собой преподаватели и студенты, — так вот она славилась своим высоким уровнем образования, одним из самых лучших во всей Италии. Если ты учился здесь, то ты принадлежал к одной из двух групп — либо ты баснословно богат, либо невероятно умён. По факту Тибальт относился к первым, однако ему нравилась мысль причислять себя ко вторым. Его обучение здесь было решенным вопросом ещё до окончания школы. Другое дело — способ поступления. Разумеется, стипендиальных программ с каждым годом становилось всё меньше, а количество желающих поступить неумолимо росло с каждым годом. У Тибальта не было и шанса. Щедрый дядюшка Капулетти был готов раскошелиться на образование племянника только при условии, если Тибальт в дальнейшем будет заниматься фирмой и всё своё свободное время он посвятит во благо процветания семейного бизнеса, поскольку крошке Джульетте были совсем не интересны все эти отчёты, договора и встречи. Именно поэтому родители Тибальта лелеяли надежду, что рано или поздно старый Капулетти отойдёт от дел и передаст бразды правления своему племяннику. Сначала Тибальту нравилась эта идея. Однако чем ближе подходило время поступления, тем отчетливее он понимал, что в ближайшие несколько лет он будет жить по принципу «кто платит, тот заказывает музыку». В деловых вопросах отец Джульетты слыл человеком властным, а поступление Тибальта рассматривалось как выгодное вложение. А синьор Капулетти очень не любил невыгодных вложений. Поэтому ценой бессонных ночей, целой армии репетиторов, курсов и вебинаров, но Тибальт получил стипендию. И эта была его маленькая победа. Конечно, факультет ему выбрать всё равно не дали, и пришлось идти на бизнес-управление, однако Тибальт утешался, что, по крайней мере, ему не смогут урезать спонсирование, если он вдруг вляпается в неприятности. А со своей импульсивностью чаще всего именно в них он и попадал. До начала занятий оставалось чуть больше двадцати минут, и коридор, по которому шёл парень, начал понемногу оживать, пропуская сквозь себя потоки всё ещё сонных студентов. Резко распахнулась дверь библиотеки, едва не ударив Тибальта по лбу, и оттуда, с мечтательным выражением на лице, буквально выпорхнула темноволосая девушка, нервно перебирая страницы учебника. — Побыстрее бы история Италии, — выдохнула она, будто не замечая ничего вокруг, — он всегда достаточно рассеян, а я буду рядом, чтобы подсказать… — Розалина! — осадил Тибальт сестру. — Не помню, чтобы в последнее время давал тебе повод для моего убийства. Однако это вполне может стать поводом для моего отмщения. От звука его голоса девушка вздрогнула, и несколько учебников выпали у неё из рук. — Это ты, братец, — констатировала она. — Доброе утро. Розалина демонстративно стояла, дожидаясь, пока брат соизволит поднять её книги, которые по его же вине она и уронила. Девушка выразительно смотрела на Тибальта, а он на неё. Эта игра в гляделки продолжалась несколько секунд, пока Тибальт не сдался. Упрямство было свойственной чертой характера в их семье, однако у них двоих оно не знало границ. Тибальт вздохнул и присел на корточки, потянувшись к ближайшему учебнику. Розалина, безусловно, была самой начитанной в их семье, и, как старший брат, была стипендиаткой, хотя успех её поступления под сомнение ни разу не ставился. В умственном развитии Тибальт перестал соперничать с ней ещё в пятом классе, когда Роза записалась на курсы по ментальной математике, а через несколько месяцев стала приносить одно призовое место за другим. Она была гордостью семьи. Собрав книжки, он протянул их сестре, задержав взгляд на названии. — Мне кажется, для тебя пока рановато читать такую литературу. Я думал, её на втором курсе проходят, нет? Слегка нахмурившись, Роза быстро забрала их и спрятала под множеством тетрадей. — Просто интересно. Ещё вопросы? — Да, — Тибальт скрестил руки на груди. — Кому и что ты собралась там объяснить по истории Италии? Слегка смуглые щёки Розалины мгновенно вспыхнули, стоило произнести ему эти слова. Она поджала губы и растерянно поправила прядь чёрных волос, упавших на глаза. — Да так, не важно, — пробормотала она. — Надеюсь, не один из Монтекки, потому что одна такая парочка уже есть, и дядя… Эй, Роза, стой! — прикрикнул Тибальт, однако сестрица уже растворилась в ближайшей толпе студентов, некоторые из которых с подозрением покосились на него. Пнув дверцу чьего-то шкафчика, Тибальт резко развернулся и зашагал в противоположную сторону. Помимо Капутлетти, ещё одной уважаемой и в равной степени богатой семьёй в их маленьком городке считались Монтекки. Всех тонкостей Тибальт не знал, однако то, что когда-то эта семейка являлась главным и очень серьёзным конкурентом их фирмы, он давно усвоил. В открытое противостояния это никогда не выливалось, и члены двух фамилий относились друг к другу с холодной почтительностью — так бывает, когда к тебе в гости заявляется незваный гость из высшего класса, которого без подпорченной репутации не выгонишь. Официально представители других кланов не должны были поддерживать ни одну из семей, но в скором времени все разбежались по разные стороны. Поэтому будучи подростком, Тибальт очень любил устраивать драки за школой, и чаще всего с ребятами, которые решили общаться с Монтекки. Нередко Тибальт и сам получал синяки от Бенволио, кузена наследника Монтекки (хотя тот имел безупречную репутацию местного миротворца), но иногда ему всё же удавалось победить его дружка Меркуцио Скаллигера, у которого была поразительная способность выводить людей из себя. Хотя, как показало время, обстоятельства вынуждают иногда идти на уступки. Так что Монтекки и Капулетти стали медленно, но верно идти друг с другом на контакт. И вот теперь у Тибальта появилась новая причина для беспокойства. Уже несколько недель по всей Вероне неумолимо распространялись слухи о том, что Розалина Капулетти встречается с Бенволио Монтекки (однако до этого момента Тибальт был твёрдо уверен, что это всё подлые россказни прихвостней Монтекки). И сейчас его вера пошатнулась. Тибальт рывком открыл дверь на улицу и быстро спустился по ступенькам. Сильный ветер никак не вязался с ярким солнцем, которое было хоть и тусклое, но всё равно слепило своим светом всех и каждого, и парень приподнял руку, в надежде хоть как-то защитить глаза. Он мельком взглянул на проходящих мимо студентов. К своему неудовольствию, Тибальт заметил среди них Бенволио, который время от времени с глупой улыбкой поглядывал в телефон. К своему ещё большему неудовольствию, он понял, что Бенволио заметил его. — Привет, Тибальт, — Бенволио приветливо протянул руку. — Не видел Ромео? Меркуцио сказал, ты отвез его домой вчера. — Привет, Бен, — Тибальт сдержанно пожал её, — нет. И вряд ли увижу, потому что после их вчерашней с Мерком попойки, сегодня Ромео будет очень и очень плохо. Учитывая то, что он даже пить нормально не умеет. Их поход в местный паб стал достоянием всей Вероны — у Меркуцио, когда он выпьет, просыпается излишняя тяга к самолюбованию и инстаграмму. Бенволио понимающе кивнул. Наверное, за столько лет дружбы он и не такое видел. — А почему его отвозил именно ты? Я думал, за ним приедет Джули. — Ну, а Джу свалила эту миссию на меня. Ты же знаешь, как она убеждает людей. А вот почему с ними не было тебя? Насколько мне известно, раньше вашу троицу было не разлучить. И я думал, что в вашей компашке именно ты тот самый друг, который развозит всех после бурной пьянки. Услышав вопрос, Бен немного замялся: — Ну… я… — его щеки вдруг покрылись лёгким румянцем. — Занимался. — Да ну? — с долей скептицизма произнес Тибальт. — Да… готовил доклад… по истории Италии. В этот момент вякнул его телефон, и даже не посмотрев на его экран, Бенволио поспешил прочь. — Мне пора! Иногда Тибальт думал, что они с Беном даже похожи. Оба были племянниками одних из самых влиятельных людей города, оба всю жизнь играли на вторых ролях, на обоих возлагали надежды их семьи. Они даже внешне были чем-то схожи, поскольку не так-то много в их регионе было итальянцев со светлыми волосами. Тибальт был похож на свою мать-северянку, в то время как Розалина уродилась в отца — коренного южанина. У Бена же мать была вовсе англичанкой, чем и объяснялись его яркие зелёные глаза и светлые волосы. Единственное, что говорило о наличии в нём итальянских корней — смуглая кожа. Надо ли упомянуть, что женская половина универа была от него просто без ума. — Если слухи всё-таки правдивы, — рассуждал Тибальт, пока брёл по одной из многочисленных дорожек в саду, — то Розу, наверное, стоит поздравить. Ему неприятно было это признавать, однако как человек Бенволио ему нравился. У него было развито чувство справедливости, он достаточно умный и спокойный, так что с Розой они составляли хорошую пару. Как и Тибальт, Бен из задиристого подростка стал рассудительным юношей, в отличие от своих закадычных дружков, один из которых был его незадачливым кузеном, чья влюбчивость едва не довела оба семейства до трагедии, а второй слыл пьяницей и любителем сомнительных удовольствий. Из-за цветника раздались голоса: какая-то девушка очень громко возмущалась. Прислушавшись, Тибальт понял, что его дражайшая кузина Джульетта вновь занимается своим излюбленным занятием — отвергает очередного жениха. — … ну сколько можно тебе повторять, — негодовала она. Желая узнать, кто попал под её раздачу в этот раз, Тибальт сошёл с аллеи и приблизился к цветнику, обойдя его со стороны. Однако его почти тут же постигло разочарование, поскольку в последние два месяца обитатели Вероны волей-неволей становились свидетелями подобных сцен. Разгневанная Джульетта, уперев руки в бока, укоризненно смотрела на парня, который в прямом смысле лежал подле её ног, схватив лодыжки девушки, тем самым не давая ей уйти. Этим парнем был не кто иной, как сам Парис. — Но Джули, — он вцепился в её ноги ещё сильнее, отчего Джульетта ойкнула и чуть пошатнулась, но удержала равновесие, — я люблю тебя, как ты не поймёшь?! Люблю и всё тут. — А почему ты никак не поймёшь, что твой поезд давно ушёл? Я не стану бросать Ромео только потому, что… да я даже не вижу объективных причин! Чем больше Тибальт наблюдал за ними, тем сильнее его подмывало заснять эту сцену на видео, а потом подшучивать над кузиной, поскольку выражение беспомощности на её лице было бесценно. — Тибальт, — заметив двоюродного брата, Джульетта активно начала размахивать руками, привлекая внимание. — Тииибааальт, помоги. Едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться, Тибальт всё же сделал недовольный вид и вышел из тени: — В чём дело? — спросил он, как если бы стал случайным свидетелем. Хотя отчасти так оно и было. Видимо, оставив попытки уговоров Джульетты на сегодня, Парис пусть и нехотя, но отпустил ноги девушки, отчего та лишь недовольно фыркнула. Несчастный парень, вставая, только вздохнул, одновременно отряхивая дорогой костюм от мелких травинок. — Прошу прощения, Тибальт, что ты увидел подобное. Однако в своё оправдание я лишь могу сказать, что безнадёжно влюблён в твою прекрасную кузину. Но я просто так не сдамся, — пообещал он, обращаясь к Джульетте, прежде чем уйти, — я не сдамся. Тибальту было даже его жаль, потому что отчасти его можно было понять. Парис был одним из самых выгодных женихов: высокий, красивый, из интеллигентной семьи — он был воплощением всего того, что так ценят родители, выбирая своим дочкам выгодную партию. «Сын маминой подруги» — это как раз про Париса. Синьор Капулетти познакомил его со своей дочерью, когда та училась в старшей школе, зато Парис был уже на втором курсе и имел хорошие связи в обществе. Если Тибальт всё правильно понял из рассказов Розы и своих личных наблюдений, Джульетта даже на какое-то время увлеклась выбранным кандидатом и более того — старый Капулетти как-то обмолвился, что эта сладкая парочка хочет пожениться, как только Джули закончит школу. Однако за несколько недель до свадьбы случилось одно непредвиденное обстоятельство. Капулетти, желая продемонстрировать весь свой престиж и богатство, закатили грандиозную вечеринку-маскарад, на которую, как казалось Тибальту, пришла добрая половина города. По несчастливой (преимущественно для Париса) случайности, в тот же вечер в город вернулся после годовой заграничной стажировки Ромео Монтекки, единственный наследник рода. Его друзья (хотя Тибальт был уверен, что это был всё-таки Меркуцио), уговорили парня прийти на праздник, и в итоге случилось так, что Джульетта практически публично унизила своего теперь уже бывшего жениха, спутавшись с отпрыском Монтекки. Тибальт до сих пор помнил, как однажды встретил Ромео на городской площади и, не совладав со своими порывами, стал открыто ему угрожать в надежде, что тот сорвётся, и Тибальт сможет хорошенько его проучить. Однако вместо Ромео на кулаки напросился Мерк, уж слишком рьяно защищающий честь своего друга. Забавно то, что не успел Тибальт насладиться тем, что втоптал заносчивого засранца в пыль, Ромео, который никогда не был конфликтным человеком, сделал то же самое с Тибальтом. В итоге оба оказались в больнице: Меркуцио со множественными гематомами и вывихнутым плечом, Тибальт — с разбитым носом и ушибом головы. Стоит ли говорить, что Тибальт уже плохо помнил о событиях, произошедших после этого инцидента (он слышал, что Ромео с Джульеттой грозились покончить с собой), однако в итоге обе семьи приняли (пускай и не сразу), такое положением дел, объявив перемирие. Шло оно, конечно, медленно, но тем не менее, уличные драки стали редким явлением, чего не скажешь о страданиях Париса. — Зря ты с ним так, — заметил Тибальт, пока они с кузиной брели по коридорам Вероны. Скоро начинались занятия. Джули перекинула свои длинные светлые волосы (как делала всегда, когда ей было не комфортно), а затем произнесла: — Я правда не хотела. Но моё решение о свадьбе Ромео не изменится. — О второй свадьбе с Ромео, ты хотела сказать? — поинтересовался Тибальт, явно намекая на тот случай, когда её жених сломал ему нос, перед этим радостно объявив, что тайно обвенчался с Джульеттой. Девушка хихикнула: — О настоящей свадьбе. С цветами, красивым платьем и прочей мишурой. Розалина будет моей подружкой невесты. Брат Лоренцо согласился снова провести обряд. А Меркуцио… — Бога ради, Джу, обязательно приглашать этого напыщенного мажора?! Кузина немного нахмурилась: — Ну, он лучший друг Ромео. И мне он нравится. Он ведь такой веселый, с ним приятно поболтать… — Прости, дражайшая кузина, но у тебя действительно ужасный вкус на мужчин, — тут последовал хоть и не болезненный, но весьма ощутимый толчок в живот: Тибальт даже не думал, что Джульетта на подобное способна. — Как скажешь, Кошачий царь, — Джу и правда вознамерилась его выбесить, выбрав прозвище, которое придумал Меркуцио мать его Скаллигер. Предательство на каждом шагу. Посмотрев в глаза сестры, Тибальт увидел в них недобрый огонёк. Такой был у неё в детстве, когда Джульетта хотела напакостить или её просто охватывал приступ безудержного веселья. Разумеется, ответственность за последствия Тибальт старался брать на себя, и синьора Капулетти до сих пор была твёрдо уверена, что малышка Джу была ангельским ребенком, пусть временами в неё и вселялся маленький дьяволёнок, о существовании которого её мать и не подозревала. Вздернув аккуратный носик, Джульетта объявила, что идёт на занятия, оставив кузена стоять посреди коридора. Смотря на её удаляющуюся фигуру, Тибальт лишь улыбнулся. Несмотря на все эти дурацкие ссоры, он радовался, что Джульетта ему доверяет, иначе бы не позвонила среди ночи вчера. Они оба знали, что могут положиться друг на друга в трудных ситуациях. Тибальт любил обеих своих сестёр, но с кузиной у них была прочная связь, основанная на взаимопонимании. Был даже период, когда он думал, что любил Джу по-настоящему, совсем не братской любовью. Разумеется, это было глупым наваждением, сейчас он это понимал, но тогда он испугался. Тибальт боялся не столько осуждения от общества, сколько быть отвергнутым Джульеттой. Он не хотел, чтобы она отдалялась от него, закрылась. Ему было важно, чтобы при любых обстоятельствах она была на его стороне. И её счастье стояло для него превыше всего. Потому что эта девочка росла на его глазах, она ему верила, и это было самым главным. Посмотрев на наручные часы, парень понял, что если сегодня он не хотел опоздать на пару по зарубежной литературе, то лучше всего начать выдвигаться прямо сейчас. Уже подходя к аудитории, он услышал безудержный смех, больше напоминающий коварный гогот безумного учёного. Все надежды на то, что занятие пройдёт спокойно разбились в прах — потому что в аудитории уже сидел он.