His demons

Раннее утро, на улице ещё темно. И вообще-то Уён не жаворонок, но ради такого, он готов просыпаться ни свет ни заря. Пальцы зарываются в чёрные волосы, Уён прерывисто дышит. Толчки медленные, но глубокие, чужой член каждый раз приятно проскальзывает по сладкой точке. Уён выгибается, кусает губу, но все равно не сдерживает стона. — Уён, тише! Голос Сана хриплый и раздражённый. Он передвигается на самый край кровати и укрывается одеялом с головой, как всегда крепко сжимая в руках одну из трёх подушек. После ночной смены парень пытается поспать хотя бы пару часов прежде чем снова пойти на работу. И Уёну его искренне жаль, но ему просто необходима утренняя порция горячего секса от хёна. Сонхва сгибает его ногу в коленке и входит под новым углом, рот Уёна вновь распахивается, но чужая ладонь тут же его закрывает, приглушая звуки. — Тише, засранец, — низкий шёпот Сонхва обжигает ухо, его движения становятся резче. Глаза Уёна закатываются, ему так хорошо, что он перестаёт ощущать себя в пространстве и времени, руки безвольно соскальзывают на покрывало, бёдра дрожат, а коленки разведены так широко, что Сан бы позавидовал. Смахивая катящуюся по виску каплю пота, Сонхва делает ошибку, убрав ладонь от его рта. — Нха-а... — стон громче предыдущего. —Сонхва-а-а! — истеричный выкрик Сана из-под одеяла. Уён собирается пошлым голоском пропеть сладкое «не ной, а присоединяйся», но длинные пальцы Сонхва обхватывают его шею, слова и стоны погибают в зародыше. Острая боль от давления на кадык пьянит еще сильнее, сознание плывет, и Уён впивается пальцами в чужую руку, сжимающую его горло, пытаясь хоть на йоту удержать себя в этом измерении. Через несколько мощных толчков он беззвучно изливается себе на живот. Сонхва выходит из обмякающего тела и сжимает одну из расслабленных ладоней парня вокруг своего члена. Всего пара движений и его тёплая сперма смешивается со спермой Уёна, пачкая пальцы. Уён тянет руку ко рту, но получает звонкий шлёпок по влажной коже и салфетки. Дуя губы, он ленится вытираться. Сонхва все делает за него. Старший уходит сначала в душ, после собирается, шепчет на прощание своё обыкновенное «люблю» и «до вечера» и исчезает за входной дверью. Уёна снова клонит в сон. Забравшись под одеяло к ворчащему Сану, он прижимается к нему все еще липким животом и засыпает. Через пару часов будильник Сана резко вырывает его из сновидений. Уён хнычет и утыкается в чужую шею. Сан пахнет слишком вкусно даже после вчерашнего двенадцатичасового рабочего дня — это должно быть запрещено законом. Будильник смолкает, и Уён вновь проваливается в сон, убаюканный пряным ароматом горячей кожи. Только после четвёртой трели смартфона, Сан начинает шевелиться, недовольно скидывая с себя чужие конечности. — Уён-а! Просыпайся, ублюдок мелкий! Мы опоздаем, если ты сейчас же не встанешь! — Сан пытается пяткой отпихнуть от себя младшего. — Санни, — тянет тот, удерживая парня в объятиях. — Уён-и хочет ласки. Сан резко разворачивается к нему лицом, и Уён чувствует, как по бедру проскальзывает чужой стояк. — Нет, — несмотря на возбуждение, хмуро бросает Сан в чужую ухмылку. Тепло тела Уёна смешивается с одеколоном Сонхва, он морщит нос, щурит раскосые глаза и уже гораздо тише и спокойнее продолжает: — Времени нет, и из-за тебя я не... — Санни, не злись, — мягко перебивает Уён, нежно касаясь пальцами влажной головки, растирая естественную смазку и дразня чувствительные места. — Ты невыносим, — шипит Сан в пухлые губы, так легко и просто поддаваясь. Уён слишком хорошо знает, что Сан не может обижаться на него, попросту не умеет, и нагло пользуется этим. Между долгими поцелуями он тихо шепчет «прости», тянет за отросший маллет, выкрашенный в сиреневый, оставляет красное пятно на ключице между родинками и просит взять его в душе быстро и страстно. Несмотря на то, что Сан проснулся на полчаса позже, чем должен был, и теперь времени у них впритык даже на душ, не то, что на секс, он соглашается на все, потому что это его Уён. И сейчас он весь такой горячий, мягкий и уже растянутый, только его. Стоны эхом отдаются от стен, выложенных голубым кафелем, и звенят в ушах, впечатываясь в память на целый день. Уён прогибается в пояснице, подаётся бёдрами назад и кончает, скользя ладонями по запотевшей стеклянной дверце душевой. Наглый, самолюбивый, страдающий постоянным сексуальным голодом Чон Уён так прекрасен в своём несовершенстве. Как такому отказать? — Я хочу попробовать кое-что новенькое, — говорит Уён, садясь на пассажирское сидение машины Сана и вырывая его из мыслей. — Наша жизнь втроём и так каждый день что-то новенькое и без твоих развратных авантюр, — Сан поворачивает ключи в замке зажигания и нервно поглядывает на часы, загоревшиеся на приборной панели автомобиля. — На этот раз никакого разврата, — Уён невинно хлопает глазами. — Честно, — но пальцы скрещены. — Предположим я поверил. Сан выезжает на трассу и, нарушая, обгоняет несколько машин по встречке. Сначала нужно завести Уёна в универ, а потом успеть на работу. Двигатель автомобиля радостно урчит, когда Сан вдавливает педаль газа в пол при очередном обгоне. — Я хочу устраивать яджа тайм раз в неделю. Загорается красный, и Сан резко тормозит на перекрёстке, так что ремень Уёна заклинивает, удерживая его в сиденье. Но тот не обращает на это внимания, привыкнув к стилю вождения Сана, ведь он водит так всегда, даже когда никуда не спешит. — Нам с тобой это не нужно, — Сан отрывает взгляд от дороги, прожигая Уёна. — Дело в Сонхва хёне, верно? — кожа руля скрипит под его пальцами. — Чего именно ты хочешь, Уён? Не поверю, что ты задумал это только ради того, чтобы услышать от него «хён» в свой адрес. После стольких лет вместе, Сан видит его насквозь. По их правилам все карты должны быть на столе, тогда, возможно, дело и выгорит. Но в этот раз Уён не может честно все рассказать. Это все испортит. — Сонхва хён мягкий, но отнюдь не податливый, — Уён выдыхает, начиная издалека и пытаясь тонко намекнуть. — Он старше, мы не можем отказать ему, когда он просит, но он может отказать нам. — Ты хочешь, чтобы раз в неделю ты мог с гордостью в голосе сказать ему «сам мой свою грязную посуду, Сонхва»? — усмехается Сан и возвращает взгляд на светофор, проклиная его, ведь через десять минут ему нужно быть на смене. — Точная причина? Я не верю, что только из-за этого. Сан нервничает, кусая губы. Уён знает, что тот винит себя за то, что снова не смог отказать и снова опоздает. И возможно сейчас не лучшее время, чтобы продолжать этот разговор, но Уён больше не может ждать. Он впивается пальцами в джинсы на своих коленках и выпаливает половину правды, которую не собирался говорить, но выбора не осталось: — Сонхва хён никогда не был пассивом, — дыхание перехватывает от влажных фантазий. Продолжая, Уён изучающе смотрит на лицо Сана, ожидая увидеть знакомую реакцию. — Он никогда не подчинялся нам. И не говори мне, что сам не думал об этом. Загорается зелёный, но седан не трогается с места — Сан будто окаменел. Сзади раздаются недовольные гудки машин. — Санни, зелёный... Уёну начинает казаться, что он все же перегнул палку. Эта затянувшаяся пауза посреди дороги, когда они спешат, заставляет его не на шутку напрячься. Но он все же видит, как в родных глазах вспыхивает тот самый огонёк. — Я думал об этом, — отвечает Сан, выходя из транса и переключая передачу. Он слишком резко давит на газ, и автомобиль трогается с места с визгом шин. — Но ты, видимо, неправильно понимаешь, что означает эта фраза. Яджа тайм — время неформального общения со старшими, а не «выебем хёна, пока он не может отказать». Это плохая идея, — отрезает он ледяным тоном, сворачивая в переулок и пробираясь к территории университета через дворы. Огонёк желания в его глазах потухает. Уёна расстраивает, когда Сан строит из себя взрослого и рассудительного, не соглашаясь с его гениально-безумными идеями. Он всегда ждёт от парня безоговорочной поддержки без осуждения. И когда его ожидания вдруг не совпадают с реальностью, его сердце колет, к горлу подступает обида, а к глазам слезы. Правые колёса аккуратно переваливаются через бордюр, и машина останавливается в паре метров от входа в университет под знаком «парковка запрещена». — Приехали. Давай, выметайся быстрей, у тебя ещё осталось несколько секунд до пары, а у меня, — Сан переводит взгляд на часы, а затем на Уёна. — Пять... Уён-и, ну ты чего? Вжимаясь в сидение и уставившись в одну точку, Уён прикрывает рот спрятанным в рукаве свитера кулачком, шмыгает носом и хмурит брови — не такого ответа он ожидал. Сан, будто забывая, что опаздывает, глушит мотор и отстегивает свой ремень. Его прохладные пальцы скользят по горячим щекам и смахивают с ресниц только что проступившие слезы. — Малыш, ты сегодня получил, что хотел, дважды, и никто не посмел тебе отказать, — Сан нежно убирает светлые кудрявые волосы за покрасневшие уши. — Но боюсь, на то, что ты просишь сейчас, Сонхва хён точно скажет нет. — Я всего лишь хотел попросить тебя поговорить с ним, — хнычет Уён, прижимая руками ладони Сана к своим вспыхнувшим щекам, охлаждая их. — Тебе он точно не откажет. Но ты... — Уён хлюпает носом. — Упрекаешь меня, отказывая первым. — Не откажет мне? — Сан дарит ему улыбку с глубокими ямочками. — Уён-и, ты такой милый и наивный. Да, Уён милый, но никак не наивный. Он хитрый манипулятор. Ещё в начале их отношений, когда они были только вдвоём, он понял, что в нежном и заботливом Сане живут запертые демоны. С тех самых пор он стал замечать, как на дне его темных глаз изредка начинал плескаться адский огонь. Но какие бы веревки он не научился плести из парня, он так и не понял, как высвободить эту дикую энергию. Как бы он ни выпендривался, ни истерил, ни клянчил и ни бесил, Сан никогда не выходил из себя и не показывал свою истинную сущность. Несмотря на редкую язвительность своих слов, он оставался слишком спокойным и беззлобным. Уёну же хотелось агрессивности во время секса, хотелось, чтобы Сан наплевал на правила и скоростной режим так же, как во время вождения. Постоянно требуя от Сана все большего, посылая постоянство к чертям, Уён продолжал бесстрашно искать его лимит. Именно тогда в их жизни появился Сонхва, и Уёну стало казаться, что он нашёл свою отдушину. От него в постели он получил граничащую с беспокойством и заботой такую желанную неистовость, которой он так и не смог добиться от Сана. Прошло немало времени, прежде чем Сан привык к тому, что теперь в его постели двое. Тогда огонь на дне его глаз стал разгораться все чаще, и Уён изо дня в день мечтал наконец-то сгореть в нем. Но Сан продолжал держать все в себе. Зажатый между их разгоряченными телами, он позволял им любить себя и любил их в ответ, но никогда не говорил, чего на самом деле хочет сам, создавая иллюзию идеальных полиаморных отношений. Сейчас Уён знает, что Сан всем сердцем полюбил Сонхва и наоборот. Но несмотря на все это сексуальное напряжение между старшими, когда они остаются наедине, то не прикасаются друг к другу. Уён замечает, как иногда рядом с Сонхва глаза Сана светятся дьявольщиной и диким желанием, но все же он не делает шаг вперёд, подавляя себя снова. А Сонхва... Кажется, он просто ждёт чуда, не замечая совершенно очевидных вещей. Уён не знает почему так, но устал от этого. Он уверен, что они все устали. И предлагая яджа тайм Сану, он надеялся на его немедленное согласие, ведь так все было бы гораздо проще, чем очередное многочасовое обсуждение их сложных отношений. Обкусанные губы Сана мягко касаются уголка его рта, и Уён тянется за большим. Язык, с привкусом выпитого кофе с лавандовым сиропом, проскальзывает глубже, и Уён мычит, опуская руки на чужие плечи и чувствуя под легкой курткой мышцы. — Санни, — он отрывается первым, понимая, что уже и так потратил слишком много его времени. — Яджа тайм. Раз в неделю. Поговори с ним. Щелкнув ремнем и не дождавшись ответа, Уён хлопает дверью машины и, не оглядываясь, направляется к КПП университета. Мимо него пролетает охранник, явно собираясь отчитать Сана за стоянку в неположенном месте. Но в следующую секунду раздаётся писк шин и рев движка, свидетельствующий о том, что охранник явно не успел. Уён улыбается сам себе и пытается унять бешено бьющееся сердце. В этот раз у него получится. В этот раз он увидит его демонов.