His demons

Сонхва удобней устраивается в офисном кресле, поправляет очки на переносице и делает глоток остывшего капучино из картонного стаканчика. Рабочая почта завалена десятками непрочитанных сообщений от клиентов и начальства, ожидая по деловому сухого ответа Сонхва: первые — о сроках доставки, вторые — о проделанной работе. Сонхва знает свои обязанности как свои пять пальцев. Все как обычно — легко и ничего нового. Чего он не знает, так это как реагировать на свой телефон, экран которого загорается от сообщений Уёна уже в сотый раз за пять минут. Парень прекрасно понимает, что старшие заняты на работе, но его в очередной раз вывела из себя какая-то мелочь, и теперь он считает себя обязанным выплеснуть свои негативные эмоции на близких. Но когда младшего переполняет ненависть, Сонхва впадает в ступор. Переживая слишком сильно, он не знает, что сказать и что сделать, чтобы утешить его. Навязчивым движением он снова поправляет очки, убирает челку за ухо и подрагивающим пальцем пролистывает диалог. Среди сообщений Уёна, написанных капсом с кучей злых стикеров, он видит редкие ответы Сана без смайликов и знаков препинания. Его короткие фразы наполнены пониманием и поддержкой. У Сана есть стержень и выдержка, которых так не хватает Сонхва. Капс быстро сменяется сердечками и заканчивается взаимными признаниями в любви. Сонхва облегченно выдыхает и откладывает телефон. Работа в офисе утомляет своей обыденностью, но такой контраст с его личной жизнью, пестрящей нововведениями, неожиданно дарит некое чувство гармонии. Экран загорается снова. «Так и быть, Сонхва хён, тебя я тоже люблю, хоть ты и не отвечаешь.» — И я тебя люблю, засранец, — смеётся Сонхва, кликая мышкой на первое сообщение. Улыбка не сходит с его лица до самого вечера. А вечером после работы Сонхва заезжает к Сану в кафе, чтобы покормить его обедом, когда все уже ужинают, и насладиться временем вместе. Затем возвращается в их пустую квартиру, готовит ужин, и через ещё несколько часов слышит звонкий смех или такое же звонкое нытьё Уёна. Такая вот у Сонхва жизнь. И она его устраивает. Почти... Остановка располагается прямо напротив кафе. Сонхва выходит из автобуса, разглаживает ладонями брюки, одергивает пальто, поправляет челку и убеждает себя в том, что прихорашивается вовсе не для младшего. Когда он заходит в кафе, в нос сразу же заползает приятный, но новый для этого места, аромат свежей выпечки. Почти все столики заняты, официанты шныряют туда-сюда, бросая ему вежливые приветствия, а за стойкой стоит вечно сияющий лучезарной улыбкой Юнхо. — Хён, рад снова тебя здесь видеть, — с этими пушистыми волосами и светлой аурой парень похож на большого плюшевого медвежонка. — Он скоро выйдет. Латте? Сонхва радостно кивает, и через пару минут в его руках появляется чашка свежемолотого кофе с молоком и двойной порцией сливочной пенки. Через ещё несколько минут «скоро выйдет» от Юнхо превращается в «дай ему ещё немного времени». А когда Сонхва уже готов заказать вторую чашку, Сан появляется из ниоткуда. Его лицо испачкано мукой, в руке маленький круассан. — Сонхва, — он протягивает выпечку без приветствия. — Открой рот, хён. Сонхва слушается, делая вид, что не смущается от мыслей, что на прошлой неделе он просил Сана сделать то же самое, только в совсем другой ситуации. Еще тёплое тесто тает на языке, а чужой палец скользит по его губам, стирая сахарную пудру, и задерживается на подбородке. В пристальном взгляде блеск. — Как тебе? — сверкнув глазами, Сан обходит стойку, вытирает руки и лицо. — Очень вкусно! Вместо диковинного блеска вновь нежность и улыбка с ямочками на худых щеках. — Я хотел, чтобы ты попробовал свежий. Сердце пропускает удар, и Сонхва тут же прощает ему опоздание. Сан такой маленький и милый рядом с высоким Юнхо. Милый, пока не снимает фартук, оставаясь в белой рубашке, заправленной в темные джинсы, которые обтягивают узкие бёдра и слишком нагло демонстрируют подтянутую задницу. Сердце пропускает ещё один удар. Каждый раз Сонхва мечтает шлепнуть по ней, как бы он сделал без зазрения совести с оттопыренной попой Уёна. Но это Сан, и почему-то его он все ещё стесняется. Сан хочет чего-нибудь мясного, поэтому они идут в дешевый, но лучший ресторанчик в этом районе, где подают самый острый пульгоги. Сан всегда садится напротив, когда Уён плюхнулся бы рядом и прижался всем телом. Их ноги под столом слегка касаются друг друга, и это ощущается интимнее, чем когда Уён пихает свои шаловливые ручонки под его кофту в общественных местах. Такие разные на людях, они почему-то одинаковые в постели. Сонхва нравится, правда нравится, смотреть и слушать, как они изгибаются под ним, захлебываясь стонами друг друга. Но иногда хочется чего-то ещё. Их уже двое, как можно хотеть большего? Но хочется. Только он так и не понял чего именно. — Уён родил очередную дурацкую идею, — говорит Сан с набитым ртом, пытаясь прожевать остатки мяса, не выплюнув ни кусочка на стол. — Что на этот раз? — Сонхва не удивлён, в голове младшего та ещё свалка экзотических безумств, по большей части связанных с эротикой. — Он хочет устраивать яджа тайм, — Сан глотает, и Сонхва не отказывает себе в удовольствии понаблюдать за тем, как двигается его кадык, когда он запивает еду колой. — Раз в неделю. Я сказал ему, что ты будешь против. — Почему ты так решил? — Сонхва забывает про еду, сдавливая лодыжку Сана между своих ног и борясь с искушением проскользнуть ступней к коленке, а может быть и выше. Это предложение поменяться ролями посылает странный сигнал от головы к паху. Если это предложил Уён, то дело точно коснется секса. — Я, — обдумывая ответ, Сан запихивает в рот ещё один кусочек мяса обёрнутый в лист салата. — Я подумал, что мы ему и так много чего позволяем и... — А ты хочешь? — старший редко перебивает, оставляя эту привилегию Уёну, но сейчас подходящий момент изменить своим правилам. — Чтобы ты называл меня хёном? — в своей манере Сан вскидывает левую бровь и поднимает подбородок, его глаза вновь блестят. И даже сидя напротив него на одном уровне, Сонхва кажется, что тот смотрит на него сверху вниз. — Может быть и хочу. По спине Сонхва бегут мурашки, дыхание перехватывает, кровь шумит в ушах, а внизу живота ноет. Оставаясь с Саном наедине, он все чаще сталкивается с такой реакцией. Но не знает, что с этим делать. А Уён, видимо, знает. Тем же вечером, Сонхва говорит Уёну, что Сан уговорил его устроить яджа тайм на выходных, когда на деле все было наоборот. Младший радуется, виснет на нем и верещит что-то о демонах, которые наконец-то будут на свободе. Сонхва целует его в висок и просит вымыть за собой посуду. Сан пятый раз за неделю возвращается домой поздно ночью, сразу заваливаясь спать рядом с Уёном. Сонхва безумно хочется оказаться между ними, но он усмиряет свои желания, пряча нос под одеялом. Засыпает он только тогда, когда маленькая рука, с въевшимся запахом кофе, зарывается ему в волосы. Чего не ожидает Сонхва возвращаясь с работы на следующий день, так это увидеть спящего на диване в гостиной Сана. Чёрная футболка слегка задрана, руки лежат на обнаженном животе, домашние штаны слегка сползли, открывая взгляду маленькую татуировку чуть выше тазовой косточки. Сонхва облизывает вмиг пересохшие губы. На кожаном диване спать неудобно, и надо бы перенести его в спальню, но он все же решает ограничиться подушкой. Наклонившись к его лицу и аккуратно приподняв голову за шею, Сонхва пропихивает под неё подушку, и мягко опускает. Сан вздрагивает и открывает глаза. — Прости, что разбудил, — шепчет Сонхва, отстраняясь. — Почему ты дома? Вместо ответа Сан тянется к его губам, схватив за ворот водолазки и прерывая поток мыслей. Поцелуй один — нежное и мягкое касание губ, которое дарят лишь самому родному человеку. От такого тепло разливается по всему телу. Но Сонхва видел, как Сан целует при встрече Уёна, и нет, он не ревнует, но просто хочется так же властно, влажно, с языком. Иногда от Сана хочется не тепла, а пламени. — Я ждал тебя. Мы так редко бываем вдвоём. Посиди тут со мной, — Сан тянет Сонхва за рукав, усаживая на диван и кладёт голову ему на колени. Подушка оказывается на полу. — Я так устал. Сонхва перебирает темные волнистые волосы на его макушке, голова Сана тяжелеет, и парень снова засыпает. Может показаться, что Сан рядовой бариста в кафе, неудачник, опаздывающий на смены из-за своего непутевого парня, но это не совсем так. Точнее, это совсем не так. Кафе принадлежит ему. Он является полноправным владельцем и пашет, сутками пропадая на работе, желая держать все под своим чутким контролем. Это кафе — его детище, и даже Уён не говорит ни слова, когда они не могут дождаться его по вечерам. Недавно Сонхва стал свидетелем того, как Сан проводит собрания со своим персоналом. Тогда он впервые услышал сталь в его голосе, узнал про его лидерские качества, увидел уважение и восхищение в глазах его сотрудников. Сонхва смотрел на него с открытым ртом, а на лице стоявшего рядом Уёна расплывалась хищная ухмылка. — Хорош наш Санни, да? — тогда Сонхва мог лишь кивать как болванчик, поражаясь двойственности его характера, ведь дома Сан никогда не проявлял этих черт. Уён возвращается из университета через час, хлопая дверью так, что слышит весь подъезд. Сонхва закатывает глаза, а Сан, все ещё лежащий на его коленках, хмурится, но не просыпается. — Он дома? — удивленно шепчет Уён, скидывая с себя верхнюю одежду и кое-как забрасывая на вешалки. — Почему он дома? В его голосе и радость, и беспокойство, первое — потому что они не были втроём уже больше недели, второе — обычно в такое время Сан вкалывал на работе. — Скажи мне, что мы его разбудим, — Уён падает на колени перед диваном и влюблённым взглядом смотрит на подрагивающие ресницы Сана. — Давай разбудим ег... — Уён, тише! — шикает Сонхва. — Он так устаёт, а ты постоянно будишь его раньше времени. — Признай, твоя вина в этом тоже есть. Конечно есть. Сонхва жаль парня, так хочется дать ему поспать спокойно ещё пару часов. Но слишком часто он «случайно» позволяет Уёну стонать чересчур громко, надеясь, что Сан присоединится. Ведь он хочет его так же сильно. Поэтому он не останавливает младшего, когда тот скользит пальцем по кромке боксеров, выглядывающих из-под домашних штанов, и оставляет невесомый поцелуй на плоском животе. Ладонь Уёна легко ложится на пах Сана, но становится тесно именно в брюках Сонхва. Сан, не открывая глаз, шумно выдыхает: — Сонхва-я, — последний слог кончается стоном. Сонхва смотрит на Уёна. Уён пялится на Сонхва. — Ты разбудишь его, — на лице младшего снова появляется та самая ухмылка, и он убирает ладонь. Разумным будет сказать нет, но желание затмевает логику. Сонхва должен сказать нет, но вместо этого его рука медленно скользит по чёрной мятой футболке, пальцы, игриво щекоча татуировку, перебираются поверх резинки штанов и ложатся на возбуждение Сана. Под слоями ткани чувствуются очертания твердеющего члена. Сонхва проводит вдоль ствола, не сильно надавливая, но ответного стона не слышит. Закусывая губу, он повторяет действие. Чужая рука перехватывает запястье, и Сонхва испуганно дёргается. Сан, крепко сжимая его кисть, запускает её в своё нижнее белье. — Уверенней. Глаза Сана открыты и смотрят в душу, прожигая насквозь. Сонхва сглатывает, боясь отвести взгляд, и сжимает в кольце пальцев наливающийся кровью член. Уён стягивает с Сана штаны с бельём, позволяя двигаться без препятствий. И вроде бы все так же как и всегда, но в этот раз атмосфера другая. В этот раз Сонхва не чувствует себя хозяином ситуации, даже в том доминирующем положении, в котором находится. Как говорится, в тихом омуте черти водятся. А на него устремлены целых два чёрных как ночь омута глаз, и чертей там тьма. Сан смотрит снизу вверх, но Сонхва вновь кажется, что мир перевернулся, что на него смотрят сверху, забираясь под кожу и подавляя волю. По спине бежит холодок. Сонхва тонет. Бёдра Сана незаметно подаются ласкам навстречу. Уён устраивается между его ног на диване, закидывает одну себе на плечо и кусает за щиколотку. В его руках словно из воздуха появляется пакетик со смазкой. — Санни? — Уён трется носом о его коленку и шуршит пакетиком, на что Сан кивает и вздрагивает, когда палец Сонхва гладит головку. — Мы так скучали. Сонхва тянет невнятное «очень», в подтверждение свободной рукой задирает футболку Сана вверх, оголяя грудь, и подушечкой пальца скользит по соску. Дыхание Сана становится прерывистым, губы Уёна начинают оставлять красно-фиолетовые круги на внутренней стороне его бёдер, а ладонь Сонхва на члене задаёт плавный ритм. Целлофановый пакетик летит на пол, кожа дивана скрипит от впившихся в неё маленьких пальцев, слышится шипение Сана, а затем гневное «Уён» в унисон от старших. Уён — нетерпеливый ребёнок, вечно куда-то спешит, хочет всего прямо сейчас и никогда не церемонится с растяжкой, начиная с двух пальцев сразу. В его «прости» нет ни капли сожаления, но он всегда готов загладить свою вину ласками. Его пальцы ложатся поверх ладони Сонхва скользящей по члену Сана и останавливают её у основания. Уён наклоняется и касается губами головки, одновременно сгибая пальцы внутри парня. И это работает, всегда работает, мелкий засранец знает о всех рычагах давления. Гневная морщинка между бровей Сана тут же разглаживается, он жмурится и, подаваясь глубже в горячий рот, сладко стонет, елозя головой по коленкам Сонхва, так что его брюки натягиваются, начиная сильнее давить на запертое возбуждение. Сонхва еле сдерживает неожиданный порыв схватить его за волосы и прижать, чтобы не двигался, а потом наблюдать за тем, как из его глаз полезут черти. В эту секунду Сонхва понимает, почему Уён так любит доводить его. Младший знает, что в Сане скрыто нечто дикое, необузданное, то, что он сдерживает. Будто читая мысли, Уён поднимает на него взгляд, в то время как его язык влажно очерчивает головку члена. Младший любит смотреть в глаза во время минета, это его лучшая карта, высший козырь, бьющий наповал. Не разрывая взгляда, Уён трется о возбуждение Сана щекой и проводит кончиком языка по пальцам Сонхва, все ещё сжимающим основание члена. У старшего темнеет в глазах. Закончив с подготовкой, Уён перекладывает руку Сонхва на свой затылок и тянется к губам Сана, неуклюже ложась на него сверху. Сонхва млеет от влажных звуков целующихся на его коленях парней. Уён шепчет что-то Сану на ухо, после кусая и оттягивая мочку. — Ты уверен? — голос Сана непривычно низкий. — Пожалуйста, Санни, — Уён умеет просить так, что никто не в силах ему отказать. — Я хочу посмотреть. Сан на это «что-то» соглашается. Уён отползает в конец дивана, а Сан садится старшему на бёдра. У Сонхва перехватывает дыхание, а из груди начинает выпрыгивать сердце. Ему очень хочется расстегнуть офисные брюки. Сан снимает футболку, и ладони Сонхва тут же обжигает его горячая кожа, а губы опаляет дыхание. На чужом юрком языке чувствуется привкус Уёна. Поцелуй пламенный и страстный — именно о таком мечтал Сонхва. Сан зарывается рукой в его волосы и резко тянет, открывая себе вид на красивую шею. Оттянув ворот водолазки, он бросает хищный взгляд в сторону младшего, расстегивающего ремень на своих джинсах, — на шее Сонхва след, небольшой, но сиреневый. Сан оставляет поверх него новый. Честно говоря, Сонхва надоело ходить в водолазках, но младшие не прекращают оставлять засосы, вечно перекрывая метки друг друга. А фраза «хён, нам нравится, как кашемир обтягивает твою шею» не делает ситуацию лучше. Иногда Сонхва забивает и ходит на работу в рубашках, позволяя всему офису смотреть, как сирень распускается на карамельной коже. И только Ёсан знает, что эту красоту оставил не один человек. Умелые руки быстро расправляются с пуговицей и молнией на брюках Сонхва. Он вздыхает с облегчением, когда штаны и боксеры больше не мучают его возбуждение своим тесным пленом. В грудь прилетает ещё один пакетик смазки от Уёна. Сам парень удобно устроился на другом конце дивана с приспущенными штанами и рукой в трусах, будто собирается смотреть очередную серию порно, что, в общем-то, недалеко от правды. Влажные от смазки пальцы Сана скользят по члену, и Сонхва кажется, что он попал в рай. Сан ласкает неторопливо и с чувством, что в корне отличается от игривых движений Уёна. Но оба искусны в этом деле. Сонхва нетерпеливо сжимает пальцы на чужих бёдрах, что выдаёт его желание поскорей почувствовать жар чужого тела. Но Сан опускается на член слишком медленно, и не потому что боится боли. Сонхва видит издевку в его глазах и слышит звонкий смешок со стороны младшего. Он хочет толкнуться бёдрами вверх, но что-то в этом диком взгляде, останавливает, принуждая терпеть, заставляя подчиниться. Когда Сан садится до конца, от его бёдер до плеч проходит волна и он стонет, запрокидывая голову назад. Уён шумно выдыхает. Сонхва жарко, невыносимо жарко от этого горячего парня на его бёдрах, а ещё от тонкой, но шерстяной водолазки, которая все ещё на нем. Сан помогает ее снять. Но когда с головы сползает ворот, и остаётся стянуть вещь только с локтей, Сан прижимает ткань вместе со скованными руками Сонхва к спинке дивана за его головой. На лице ухмылка. Уён протяжно стонет. Свободной рукой Сан разворачивает подбородок Сонхва в сторону младшего. — Смотри, ему нравится, — горячий шёпот на ухо сменяется языком. — Мне кажется, он должен чаще смотреть на старших и учиться. Сонхва смотрит на раскрасневшегося Уёна, сжимающего в ладони розовую головку своего члена, и издаёт первый звук за вечер. И если обычно он низко и томно рычит на ухо одному из младших, подминая их под себя, то сейчас как никогда высокий стон заставляет его смутиться. А Уён кончает, вторя Сонхва своим звонким голосом. Сан самодовольно усмехается, оставляет поцелуй на щеке старшего и берет неспешный и тягучий, словно стекающий с ложки мёд, темп. И тогда Сонхва понимает, чего ему так не хватало... Ему не хватало ощущения, что он полностью находится в его безграничной власти.