***
(Gavin James — Tired) — У нас есть какао? — Не думаю, — рассеянно бурчит Намджун, пока Хосок в исступлении мечется по кухне. — То есть как это… — ничего не понимает, ведь покупал его еще на прошлой неделе, не тронув упаковку ни разу. — Я думал, у нас на свидания приносят вино, а не детские молочные шалости, — язвит Юнги и тихо гыкающе смеется, утыкаясь в собственный телефон, куда робко, еле заметно заглядывает Намджун и усмехается в ухо друга. — А ты сам когда за вином пойдешь? И Юн, только что пронюхавший, что в его телефон нагло лупится сосед по квартире, тут же перестает беспечно удовлетворенно ржать. Блокирует смартфон и выпрямляет ссутуленную спину, фыркая недовольно. — Не понимаю, о чем ты, — отворачивает голову и делает вид, что не слышит тихий Хосоков смех от развернувшейся между старшими картины. — Как его зовут? — Намджун, очевидно, никогда не страдал такой проблемой, как отсутствие прямолинейности. Юнги гордо вымалчивает свою почти бесконечную минуту. — Чонгук. — Так где мое какао? — вмешивается Хоби, скрещивая руки на груди так, словно его на несколько миллионов вон обокрали. — Просто завари чай и не впадай в истерику, — вздыхает Намджун, но вздыхает как-то по-доброму, словно объясняет все это младшему брату. — Ага, будто он сюда чай пришел пить… — тихо шебуршит Юнги, за что моментально получает тычок в ребра от светловолосого парня, сидящего рядом. ЧонХо волнуется не меньше спешащего на встречу Тэхена. Даже несмотря на то, что еще пару дней назад он скачал фильм на ноутбук и морально подготовился к тому, что он сможет провести на одной территории с Кимом Тэ несколько обалденных, классных часов. Пожалуй, это именно то, о чем он так долго мечтал.***
Юнги смотрит на Намджуна злющими глазами, едва ли не раздувается на манер рыбы-шар, готовый залить Джуна кофе или же — ядом. — Ну, что, доволен? Нам усмехается и пожимает плечами. — Да забей ты — все круто. — Этот сопляк выгнал нас из собственного дома! — Юнги произносит это на всю кофейню, хватается в исступлении за свою чашку с крепчайшим американо, которое в качестве компенсации купил ему Намджун. — Пусть пару часов посидят одни и посмотрят свой долбанный фильм — потом тихо вернемся. — Такая нянька в тебе умирает, — закатывая глаза, бурчит Ги, прихлебывая горький напиток, — и хули ты работаешь переводчиком? Шел бы в детский сад. — Я больше не стану переводить тебе статьи о развитии музыкальной индустрии, — ни с того, ни с сего заявляет Намджун и делает глоток из чашки с капучино. Мин недовольно корчится, забавно сморщивая нос. — Ладно-ладно, беру свои слова назад, — признает с некоторым недовольством, — пусть мелкие развлекаются. Джун улыбается умиротворенно. Он так привык к этому бубнежу под ухом. Он так привык ко всем ним.***
— Так ты живешь здесь один? — восхищенный совершенно обыденными вещами Тэхен медленно проходит в квартиру, не забыв стянуть с себя влажные от дождя кроссовки. — Вообще-то, нет, — улыбается Хосок, удерживая парня за длинный рукав кофты, наполовину скрывающий его пальцы, — просто соседи ушли на какую-то встречу — они не предупредили меня, — нагло врет и не краснеет за свою маленькую неправду, потому что сам все спланировал, уговорил и пообещал золотые горы и месяц убирать всю кухню, лишь бы старшие дали по съебам хотя бы на два часа. И не потому что он чего-то там хотел с Тэхеном. Просто чтобы младший не смущался от присутствия чужих людей и совершенно спокойно насладился просмотром фильма, который так хотел увидеть еще неделю назад. — У тебя здесь уютно, — улыбаясь, замечает КимТэ, только зайдя в комнату Хоби. Небольшая, кажется, полуторная кровать, ковер на полу, зеленовато-желтые, немного пыльные на цвет обои, едва горящие гирлянды желто-светлого цвета, придающие комнате чарующе-мрачной атмосферы тепла, горящий монитор ноутбука, где уже открыт необходимый фильм, валяющийся поодаль клюквенный теплый плед. Кажется, Хосок тоже переживал — неслабо подготовился, и Тэхену приятно знать, что он желанный гость этой съемной комнаты.***
Они валяются вместе под теплым клюквенным пледом. Эмилия Кларк, играющая главную роль, трепетно целует еще одного не менее главного героя. Хосок видит, как младший улыбается, приложив тонкие ладони к щекам. Видит, как искрятся его глаза, такого тонкого и хрупкого лежащего на полу с этим чертовым пледом. Он обнимает его крепче, подтаскивая к себе, трется кончиком острого носа об острую скулу мальчишки и тихо шепчет, пытаясь не отвлекать Тэхена от фильма: — Хочешь так же, эй? — улыбается, как самый глупый и самый счастливый человек на свете. Тэхен молчит, но улыбка сама собой просачивается на малиновые яркие губы. Иногда Хосоку просто не нужен ответ. Достаточно того, что шатен поворачивает голову и приоткрывает губы в мягкой улыбке. «Первая мысль — лучшая мысль.» Хосок, закрывая глаза, целует его. Замирает на доли секунды, чувствуя, как сильные тонкие пальцы вплетаются в его волосы и зажимают, заставляя почувствовать тонизирующую боль, заставляя вкладывать в поцелуй агрессию, заставляя его хотеть… большего. Беззаботный Тэхен совсем не понимает, как сильно играет с чужим мировосприятием. — Фильм, — сквозь поцелуй шепчет КимТэ, сам не понимающий, как тянет парня за шею ближе к себе, как чуть приподнимается, оперевшись на локоть одной руки. — Она говорит, что любит его, — в перерыве между прикосновениями губ отвечает Хосок. Они оба начинают срываться и забывать о том, зачем назначили встречу дома у Хо. Они оба начинают чувствовать, как легко потягивает внизу живота. Тэхен вспоминает, как стыдливо онанировал по ночам в собственной спальне, Хосок — по вечерам в душе. К просмотру «До встречи с тобой» удается вернуться с трудом. Ближе к концу Тэхен тихо еще более стыдливо плачет. Хосок, в отличие от младшего, застывает с непроницаемым лицом, забыв даже о том, что гладил мальчишку по талии под пледом цвета уютной клюквы. Главный герой, парализованный, обездвиженный, собирается покончить с собой. Главная героиня, любящая его, никак не может разлюбить. Взгляд касается орехово-карамельных волос Тэхена, пальцы сжимаются на его кофте под плоскостью пледов-одеял. Неужели Хосок и правда его так отпустит? — Мне кажется, — уже после титр, выждав несколько минут на подсыхание мелких, но частых слез, начинает Тэхен, — что они оба просто очень глупые, — сложив руки перед собой, он укладывает на них подбородок. Медленно приходит в себя, слава Богу, не замечая, как у Хосока постепенно бледнеет лицо. — Быть может, она просто уважала его выбор? — предполагает ЧонХо. Предполагает совершенно автоматически, чувствуя, как что-то неотвратимо меняется внутри при каждом (не)лишнем взгляде на этого беззащитного и такого прекрасного Ким Тэхена. — Нет, — Тэхен переходит на возбужденно-эмоциональный шепот, — он попросту эгоист. Все замирает в неловком молчании. Сидящий под плоскостью пледа Хосок смотрит на младшего. Младший, повернувшись на бок, смотрит на него. Словно они могли бы понять друг друга совершенно без слов. — Постой, а сколько времени? — внезапно оживляется Тэхен. — Кажется… — Хосок сворачивает экран просмотра фильма и всматривается в системную панель ноутбука, выглядывая заветные цифры, — да, сейчас почти одиннадцать часов, — Тэхен затупленно смотрит на него не меньше полуминуты. — Вот черт! — такой спокойный и плюшево-милый Тэхен резко садится на полу, с него слетает плед и становится видно, как от валяния, на жесткой поверхности измялась футболка и кофта, какой он растрепанный и смешной. — Я не успею домой, — почти хватается за голову, пока глаза лихорадочно мечутся по комнате. — Черт, твою м… — Ты можешь остаться здесь, — первое, что приходит на ум, выпаливает старший. Повисает очередная непроходимая тишина. Оба пялятся друг на друга, как на статуи времен ренессанса. Первым из ступора выходит Тэхен. — А… — раскрыв рот, выдает первое, что приходит на ум. — Ага, — по буквам собирает не слишком объясняющее что-то слово. Хосоку хочется себе врезать. — Правда… — Чон мнется, закусывая щеку изнутри, — правда, у меня только одна кровать, так что я могу поспать на по… — Тогда я позвоню родителям, и… н-нет, лучше не им… — уже переключившись с парня на телефон, Тэхен бурчит себе под нос, выискивая контакт лучшего друга, то ли не расслышавший последние слова Хосока, то ли попросту не придавший им должного значения. — Чимин?.. да, это… нет-нет, мне отсюда до дома больше часа — я не могу вернуться так поздно, иначе… в общем, скажи им, что я у тебя, чтобы они не волн… д-да, спасибо… да-да, я… хорошо… — во время разговора мальчишка мнется, нервно облизывает губы и трет шов черной футболки, надетой поверх кофты. — Я же… — Тэ-Тэ вновь возвращает внимание светловолосому парню, поднимает на него большие раскосые глаза, — я же могу сходить у тебя в душ?***
(Selena Gomez — Only you) Тэхен собирается с мыслями под потоком горячей воды, удачно игнорирующим сухие волосы. Руки упираются в кафельные стенки маленькой душевой кабины. Он остается ночевать у него. Он. Остается ночевать. У Него. — Черт… — КимТэ сглатывает и опускает глаза вниз, под ноги, где по полу к сливу стекает вода. А если они лягут спать в одну, полуторную кровать? А если он не сможет уснуть? А если Хосок тоже не сможет? Облизывая губы, парень закрывает глаза и запрокидывает голову назад, чувствуя, как напрягается шея. Черт бы побрал, и как он должен выглядеть? Лечь спать в джинсах? Попросить какую-нибудь одежду у Хо? Довольствоваться своей длинной футболкой и нижним бельем? А что, если они… Только открывший глаза Тэхен снова их закрывает. Краснея от собственных мыслей, в попытке себя успокоить трет до побеления боковую сторону шеи. На пробу ведет ладонью ниже, между грудных мышц. Чувствует легкую твердость пресса. Указательный палец несмело дотрагивается до аккуратного, короткого и мягкого волоса под пупком. Вообще-то, Тэхен следил за собой, но сейчас, стоя в душевой, в квартире собственного парня, во всем чувствовал себя неуверенно. В комнате он появился через несколько жалких минут, пахнущий чужим гелем для душа, с чуть влажными, но быстро сохнущими концами волос и каким-то общим нервозным состоянием. — Держи, — до невозможности продуманный и понимающий состояние других Хосок протягивает ему персиково-рыжие шорты, которые даже неплохо смотрятся с тэхеновой черной большущей футболкой. — Ты правда не против, чтобы я остался… здесь? — Тэхен ловко меняет желаемое «с тобой» на безобидное «здесь». И этот момент кажется ему таким похожим на то, что они видели сегодня в фильме. — Я отдал тебе свои любимые шорты, — пытается пошутить Хосок, даже улыбается искренне и тепло, — думаешь, я серьезно бы выгнал тебя в такую темноту? В ночь? Дальнейшие вопросы отпадают сами собой. А Тэхен даже не сразу заметил, что большая часть гирлянд за его отсутствие ненавязчиво выключилась — Хосок оставил гореть только ту, что поодаль, почти не оставив освещения в комнате. — Устал? — ЧонХо чувствует, как тяжело становится связывать диалог, как каждый из них все больше и больше замыкается внутрь себя, думая о том, что должно или не должно случиться. И почему-то ему кажется, что стыдливо думают они об одном и том же. — Немного? — Тэхен отвечает так, будто пытается предположить свой ответ. И, пока Хосок убирает ноутбук и плед с пола, раскладывая все по своим местам, младший успевает забраться под одеяло и, слишком глупая затея, отвернуться на бок, к Хосоку спиной, уткнувшись взглядом в стену, к которой придвинута небольшая полуторка. Будто на стене был какой-то ответ на повисший в воздухе очевидный вопрос. КимТэ закрывает глаза, когда чувствует, как под весом второго человека медленно прогибается кровать. И все-таки вздрагивает, когда под одеялом его по талии обнимают утонченные Хосоковы руки. — Я просто хочу обнять тебя, — тихо шепчет блондин, утыкаясь носом в загривок мальчишки, — я полежу так немного и уйду. — Хорошо… Это похоже на какую-то игру. На попытку обмануть или обмануться, потому что… Тэхен никогда не скажет, но вообще-то он не против, чтобы Хосок не уходил. ЧонХо никогда не признается, но он не хочет спать на полу, когда может спать с Тэхеном в своей кровати. Аккуратно, медленно, но Тэ поворачивается к старшему лицом. Моргает пару раз, всматриваясь в глаза черного цвета в теплеющей от мелких гирлянд темноте. ЧонХо улыбается едва заметно. (BTS — Serendipity (Full Length Edition)) — Ты такой красивый, — шепчет с все той же улыбкой, пока пальцы касаются лба и оправляют спавшие на лицо волосы. — Сегодня? — Тэхен спрашивает будто специально, не замечает и сам, как придвигается чуточку ближе. Хосок облизывает губы и качает головой. — Всегда. В этот раз Тэхен целует первым. Кладет ладонь с длинными пальцами на шею парня, упираясь большим пальцем в уголок челюсти, плавно и медленно скользит губами по губам, зная, что Хо через секунду подхватит и поведет действие на себя. И старший не отказывает: раскрывает рот чуть шире, опуская узкую ладонь на талию Кима, прижимая его к себе чуть более резко, чем следовало бы. От неожиданности Тэхен как-то совсем неправильно вздыхает. И этот вздох отдает Хосоку под правый реберный свод. — Твои соседи, кажется, должны будут… — Забей, они не придут, — за рекордные полминуты их дыхание летит к чертям. ЧонХо готов проклясть себя за то, насколько уже сейчас теснеет в домашних шортах. Один поцелуй. И много-много мыслей. Очевидно, Тэхен чувствует себя как-то так же, как и он. Второй поцелуй оказывается более смелым. Теплые ладони шатена скользят по плечам старшего, нога проскальзывает между ног Хо. Тэхен придвигается к нему сам, придвигается сильно — вплотную. Еще немного, и у Чона не будет никакой возможности скрыть невесть откуда так резко взявшееся, нарастающее возбуждение. Рука неуверенно и аккуратно спускается с талии Тэ на поясницу. Пальцы младшего заскальзывают за плечи и проводят ногтями по футболке на спине. Хосоку от этого — душно и жарко. Словно проверяя пределы, ладонь ползет еще ниже от поясницы — пальцы осторожно сжимают упругую ягодицу. Они оба, кажется, сейчас сойдут с ума. Они оба трогают друг друга под этим чертовым одеялом, целуются и определенно точно знают, что уже успели получить моральный оргазм. По крайней мере, за исполнение всех сегодняшних желаний. У Тэхена внутри странно вязнет и густеет — в голове становится так прекрасно и пусто. Все внимание сосредотачивается вокруг Хосока с его этими руками, губами, взглядами, хоть Тэ почти и не смотрел на него — чувствовал его взгляд на себе. И путался в своем и чужом желании. Хосок замечает, как робкий младший смелеет: ставит широкую ладонь слева от головы блондина, пытается перенести вес на руку и оказаться сверху, но Чон оказывается быстрее. Ухватившись за плечи, резко и быстро сваливает парня на спину и прижимает к матрасу грудиной. В очередной раз сталкивает губы в поцелуе, путаясь в своей и Его одежде, чувствуя, как Тэхен пытается отвести бедро, толкает его в живот коленом, чтобы провести ногу дальше и стать еще более раскрытым. Он улыбается в поцелуй и слышит Тэхенову слишком говорящую усмешку. Чон держится на руках из последних сил, пытаясь не соприкасаться с телом мальчишки полностью. Чувствует по обе стороны от своих бедер худые горячие бедра младшего — если ничего не сделает, то сейчас точно умрет. — Давай… — малыш Тэ-Тэ уцепляется пальцами за края хосоковой светлой майки, тянет ее вверх, снимая и откидывая за пределы несчастной полуторной кровати. Ладонь с длинными пальцами тут же ложится на едва заметные при таком свете кости грудины — Ким чувствует одновременную хрупкость Хосока и его силу в напрягающихся грудных мышцах, когда он, оперевшись на одну руку, пытается снять с Тэхена футболку второй. Младший даже слишком охотно помогает. И с губ обоих срывается нетерпеливый выдох, полный чего-то томительного и ждущего, когда ЧонХо опускается немного ниже, прижимаясь обнаженной кожей к грудине шатена. Тэ вздрагивает, когда впервые за ночь чувствует горячую твердость, упирающую ему между ног. Поднимает глаза на Хосока. Тот просто целует его где-то над веком, словно просит не смотреть, но… вряд ли Тэ-Тэ сможет закрыть глаза и пустить все на самотек. Он почти теряет Хосока, когда тот опускает голову, едва не скрываясь под одеялом, он почти теряет себя, когда ощущает прикосновение влажных губ к разгоряченной от мнимой температуры шее. Пальцы скользят по плечам светловолосого парня над ним, тело инстинктивно гнет в разные стороны. Тэхен не понимает, что с ним происходит, но так отчаянно хочет большего. Он тихо стонет, когда очередное прикосновение губ заканчивается засосом, и Хосок вторит ему, ощущая, как дергающийся мальчишка невольно трется об него. Эрекция становится почти невыносимой. КимТэ напрягается, только когда чувствует, как настырные пальцы Хосока постепенно спускают с него шорты, кажется, вместе с бельем, настойчиво тянут вниз. Поглаживающие руки вцепляются в светлые с розоватым волосы, но Чон, кажется, больше не слышит. Приникает губами к худой грудине и кусает шутливо, совсем возле темного ореола, заставляя вздрогнуть, заставляя потеряться только на жалкий миг до прикосновения к твердеющему соску горячего мягкого языка. Прогиб в спине перерастает в тихий стон низкого голоса — шорты вместе с бельем настойчиво спускаются вниз, и Тэ почти что не чувствует, как остается ни в чем перед собственным, доведенным до ручки от возбуждения парнем. Щеки вспыхивают, только когда тонкие пальцы Хосока скользят по внутренней стороне бедра, медленно отводя ногу. Под одеялом он просто не видит, но — вздрагивает и раскрывает черные от темноты глаза, тут же ловясь на успокаивающий взгляд старшего. — Спокойно, Тэ, — наклонившись к младшему, он шепчет это, смотря ему прямо в глаза, почти уткнувшись лбом в лоб, — ты ведь тоже этого хочешь? И Тэхен теряется — вспыхивает по щекам алым и стыдливо молчит. С вопросом, повисшим прямо над ними, оба замирают, смотря друг другу в глаза. Пока аккуратные пальцы Тэхена не цепляют чужие шорты и не забираются прямо под них, касаясь Хосока слишком откровенно и открыто, тут же перехватывая и сжимая кольцом, упирая большой палец во влажную головку до чужого красноречивого и тихого стона. Чон тянется к подушке и шарит под ней, ловя краем взгляда легкую улыбку Тэхена, помешанную с каким-то призрачным удовольствием от того, что он может позволить себе так безнаказанно трогать Его — Чон Хосока — а то, что мальчишка его трогает, он прекрасно чувствует, ловя стайки мурашек по пояснице и по спине. Раскрывать колпачок тюбика смазки приходится зубами — ЧонХо старается аккуратно, боится каждым лишним жестом напугать мальчишку, лежащего под ним. На пальцы выдавливается приличный объем вязкого геля. — Если что-то будет не так, — медленно начинает Хосок, скрывая руку под одеялом и снова вплотную нависая над Тэхеном, который, чуть осмелев, начал стаскивать с него шорты, — ты мне об этом скажешь, хорошо? — Хорошо, — повторяет Ким и в одно мгновение напрягается, стоит лишь почувствовать движение чужой руки между бедер. Он вздрагивает, когда влажные пальцы с чуть нагревшимся гелем едва ощутимо касаются промежности — вцепляется в плечи блондина и переходит на волосы на затылке. — Все хорошо, — Хосок совершенно не знает, как в таких ситуациях принято успокаивать. Средний палец притирается к судорожно сжимающемуся колечку мышц и, стоит Тэхену поднять глаза на старшего, проникает одномоментно и резко, погружаясь на всю длину под удивленный вздох шатена. Чон сглатывает судорожно. У него внутри так горячо… так узко… так… это невозможно описать словами. — Тэ?.. — Да, я… — Тэхен облизывает губы, словно не знает, куда себя деть, — я в порядке. Он больше не смотрит в глаза Чону — словно ему стыдно смотреть от того, что сейчас происходит. Чужой палец внутри ощущается немного бо́льшим размером, чем на самом деле. Ким чувствует собственное напряжение, но улыбается уголками губ и расслабляет хватку рук на чужом затылке, показывая, что все действительно хорошо. Даже если немного страшно, узнать, что будет потом, хочется — больше. В том, что Хосок не профи, но чертов аккуратист и виртуоз, младший убеждается почти сразу: он жмурится и кусает губы на втором пальце, ожидая, что будет больно и страшно, но ни того, ни другого не происходит. Светловолосый двигает пальцами аккуратно, но настойчиво прямо внутри него, с завидной частотой целует его легкими касаниями в губы и трется носом по выстриженному виску, тяжело дыша на ухо. Горячая мокрая головка ощущается приятно-теплыми мазками на внутренней стороне согнутого бедра. Тэхену и хорошо, и плохо, а Хосоку — лучше и хуже всех: в его руках, прямо под ним, в его постели, парень, в которого он безумно влюблен, и которого он взаимно до сумасшествия хочет. И, собственно, почти берет. И это — самое охуенное в мире чувство: быть с тем, кто тебе внезапно дорог, и быть тем, кто дорог кому-то еще. — Ты в порядке? — Хо спрашивает, когда Тэхен внезапно вздрагивает и замирает, успев только молча раскрыть рот. Рука старшего замирает почти испуганно, но Ким только выдыхает и резко вдыхает, прося сделать это еще раз, а Хосок… не понимает, что он такого сделал, вернее… как. Он совершенно не запоминал последовательности прикосновений. Когда к пальцам добавляется третий, у Тэ-Тэ на груди проступает испарина, а Чон ощущает мокрые капли на затылке. В паху начинает монотонно и нарастающе ломить. Слишком долгое ожидание, слишком сильный выплеск гормонов. Тэхен просит не сбавлять темпа и тянет старшего прямо на себя, уверяя, что все в порядке и это даже приятно. Почему-то Хо кажется, что он не врет. Возможно, потому что у Кима огромные черные зрачки и нездоровый блеск в глазах? Или потому что он так охуительно дышит? Наверное, это лучшее, что произошло и произойдет с Чон Хосоком за целую жизнь. Особенно, когда эта жизнь настолько временна. Тэхен почти пропускает момент, когда исчезает ощущение наполненности: мышцы внезапно сводит спазмом, настолько неприятным, что начинают сходиться колени — бьет дрожь. Блестящими глазами он следит за тем, как Хосок где-то там, внизу, раскатывает резинку, обтягивая латексом головку малинового цвета. Он засматривается совершенно случайно; ему стыдно, но он не может отвести взгляд. Заметивший Чон Хосок улыбается. Если им повезет, они когда-нибудь попробуют что-то иное. Если успеют. Хосок никогда не забывает об обстоятельствах. Но Тэхен выглядит таким счастливым… — Готов? — спрашивает блондин, наваливаясь на младшего сверху и опуская руку вниз, удерживая вес на одной. — Помни, что ты всегда можешь… — Готов, — перебивает его Тэхен, чувствуя, как быстро бьется сердце. Хватает пальцами за плечи и смотрит в глаза, потому что чувствует интуитивно — так будет лучше. Так можно понять, что именно стоит делать. И Хосок делает: обхватив член в скользкой резинке, толкается внутрь, входя настолько аккуратно, насколько может. Его обхватывает почти невозможно горячим — изо рта вырывается мокрый вздох, пока ногти впиваются в плечи. Тэхену страшно, немного тесно изнутри, но… не больно. Адреналин гонит по венам со скоростью, заставляет часто дышать, обнажая и скрывая мышцы пресса — У Чона этого гормона в крови не меньше. — Ты… — Хосок улыбается, — ты такой… — не успевает сказать «охуенный», как вдруг Тэ, посильнее обхватив плечи парня, заканчивает за него и опускается сам до основания — полностью. Стонет удивленно и зажмуривается. ЧонХо готов вечно слушать этот низкий тягучий, как конфета, голос. — Ты большой… — Тэхен шепчет хрипло, и теперь совершенно не выглядит, как юный парень, скорее — как искуситель. Темная кожа мокро блестит на свету одинокой гирлянды, голос ухает куда-то под сердце, а одна рука скрывает локтевым сгибом глаза и часть лица. — Аккуратно… — и несмотря на то, что Тэ в этой постели смотрится ужасно порочно, Хосок чувствует его смущение. Утыкается носом в скулу и легко целует, обещая, что будет осторожным. В конце концов, это их первый раз. И по тому, как у Кима дрожат коленки, старший ощущает, что тот хочет в той же степени, в которой боится первым сделать шаг. От первого толчка крышу сносит тоже первому — Хосоку. Тугие мышцы Тэхена непроизвольно сокращаются на каждый вход и выход, поднимая температуру, разгоняя кровь. Смазка, оставленная пальцами, хлюпает до неприличия звонко, но у Чона от всего этого — сносит голову. Свободную руку он устраивает на дрожащей коленке любовника, который, свернув голову в сторону и закрыв глаза сгибом плеча и предплечья, тихо стонет, словно боится быть услышанным. Блондин не видит красных щек или слез, но чувствует по легкой пульсации изнутри мальчишки, что им обоим здесь — хорошо. — Х-хен… — Тэхен успевает сказать только самую малость, задыхаясь от попыток вести себя тише, — Я хочу… — Сильнее? — взъерошенный и тяжело дышащий Хосок, которого едва ли не впервые назвали хеном так внезапно сексуально, от удивления бросает первую мысль наугад, но делает это так уверенно, что сам едва ли замечает. Ничего не говоря, Тэхен кивает и протягивает руку, искусывая губу, зажимаясь раз от раза, от чего Чону приходится замедляться, потому что… он закончит слишком рано, если Тэхен не перестанет так тихо пристанывать и сжимать его внутри. — Здесь, — выдыхает младший, пропихнув руку блондина между его поясницей и матрацем. Хосок, понимая, напрягает пальцы, чтобы чуть приподнять спину мальчишки, создавая прогиб. И с первого же толчка ощущает, как туже и горячее становится внутри, а Тэхен внезапно вздрагивает, приподнимая согнутую в колене ногу под одеялом, и замирает, не дыша, в ломаной позе, но Хо чувствует, как беспорядочно внутри дрожат его мышцы. — Тэ… — Хосок понимает, что волнуется зря, только когда Тэхен поднимает на него слезящиеся глаза, дрожа коленями и бедрами. — Хен, я… уже скоро… — и больше он не говорит ничего, сбитый с толку и выбитый из колеи чужим напором: ЧонХо срывается на быстрый неглубокий темп, плотно держа поясницу младшего изогнутой в дугу: он чувствует, как каждый раз сжимается и стонет Тэхен, он ощущает, как его мокрая горячая головка, зажатая между телами, трется о низ его живота — и это определенно лучшее, что с ним происходило. Оргазм подкатывает к горлу и проходится от висков до пальцев ног, заставляя последние поджиматься: стоны оказываются непозволительно громкими, но они не замечают — им будто закладывает уши; по кровеносному руслу с огромной скоростью циркулирует преисполненный удовольствием ток эритроцитов и плазмы, где-то внизу раскручивается долго тянувшая спираль, и они падают на постель, мокрые и обессиленные. Хосоку чудовищно печет шею и плечи, Тэхен изнывает от истомы и ощущения вновь накатывающей пустоты. Завтра, наверняка, придется завтракать стоя. Но сегодня они оба засыпают счастливыми, и Хосок, обнимая, темноволосого Тэхена, на пару жалких часов забывает о том, что каждое утро, день или ночь, могут быть чем-то последним. Вселенная относительна. Но до его последнего вздоха в ней есть одна константа — темноволосый и кареглазый Тэхен.