MINE

      Чулли очнулась с последним воспоминанием в своей жизни о жуткой аварии, в которую угодила сама, оттолкнув лучшего друга в сторону, но не успела отбежать. Затем жуткая боль, больница и ужасный запах медикаментов, собственные слабые стоны имени «Чимин» и сознание, то приходящее, то уходящее в никуда.       Как будто вернувшись в страшные моменты четырехгодичной давности, Пак первые минуты не понимала, где находилась и какой сейчас год. Такой же белый потолок, зеленоватые стены, пикающий звук где-то справа, дикая боль по всему телу… Только спустя несколько минут девушка осознала, что не потеряла воспоминания и что «последние» воспоминания старые, а «новые» медленно всплывали в голове.       Чулли спускалась по лестнице, торопясь на благотворительный вечер, так как уже опаздывала. Но не прийти было в миллион раз хуже. Неожиданно свет везде погас и, что странно, экран мобильного замигал, после чего также выключился. Попытки реанимировать ознаменовали еще один факт — двигать пальцами стало трудно, их покалывало, а чувствительность потихоньку угасала. Тело стало настолько тяжелым, что девушка схватилась за перила лестницы, чтобы удержаться на ставших ватными ногах, но и в руках силы быстро исчезали.       — Что проис… — не успела договорить, как кубарем покатилась вниз и вмиг потеряла сознание.       Очнулась в больнице с абсолютно пустой головой.       — Что произошло? — не с первого раза получилось произнести вслух вопрос, но и эти два слова отдавали болью во всем теле. Пак повернула голову в сторону в поисках хоть кого-то живого или хотя бы кнопки, чтобы этого живого вызвать.       В поле зрения возник тот, кого Чулли никак не ожидала увидеть. Чонгук выглядел по-настоящему обеспокоенным, хотя Пак предпочла думать, что это ей казалось. Чтобы человек, желающий зла и аналогичной Ёндже участи, неожиданно пожалел о своих желаниях, которые неоднократно озвучивал. В красках.       — Где Хёк? — отвернувшись, задала следующий вопрос.       — Хёк дома, прислал машину, — Чон продемонстрировал ключи, которые от волнения перебирал туда-сюда, — но врач сказал, что тебе лучше несколько дней побыть в больнице.       — Не делай вид, что тебе меня жаль, — выдавила Чулли, сдерживая слезы, скатывающиеся по лицу. — Позови врача лучше. Мы поедем домой.       — Но… — чуть было не начал Чон.       — Это так сложно? — не выдержала Пак, резко дернувшись и посмотрев на парня. — Как еще мои слова можно интерпретировать, чтобы не делать, как я сказала?       — Сейчас, — на этот раз без возражений согласился Чонгук и вышел из палаты. — Доктор Кан, Вас зовут, — обратился к мужчине, флиртующем с одной из медсестер.       — О, очнулась? — воскликнул он и, подмигнув девушке: — Мы вернемся к этому разговору, — поспешил к пациентке. — Ну, что тут у нас? — игриво спросил он, закрывая за собой дверь. — Капризничаем?       — Просто выпишите, что нужно, и я поеду, — стояла на своем Чулли, даже не смотря на врача и гипнотизируя потолок.       — Я бы настоятельно посоветовал остаться в больнице, Вам необходимо наблюдение, мисс Пак.       — Значит, назначьте ответственного, пусть приезжает. Или живет, мы выделим комнату.       Доктор Кан тяжело вздохнул и, будто ища помощи у пожимающего плечами Чонгука, ничего не смог придумать, кроме как выполнить желание пациентки не оставаться в больнице на ночь.       Подозвав Чона, мужчина подробно начал объяснять, где и как можно просмотреть рекомендации по уходу, пока медсестры готовили девушку к вынужденной выписке. Когда Чулли выкатили на инвалидной коляске, она выглядела еще хуже, чем когда лежала. Кожа побледнела, губы потрескались, на лице выражение муки и боли от каждого прикосновения или движения — ничего не осталось от элегантно одетой богатой особы, что безмятежно спешила на вечеринку.       Чонгук даже боялся прикоснуться к Пак, пока вез ее к машине, старался катить коляску максимально аккуратно, избегая выступов и других неровностей.       — Нужно было остаться, — решился произнести Чон, поднимая девушку на руках и усаживая на заднее сидение.       — Пристегнуть не забудь, — проигнорировала совет парня, терпя боль.       — Угу, — отозвался тот перед щелчком ремня безопасности.       Чулли про себя отметила странную послушность подчиненного, но старалась беречь силы, которых и так не было. Часы на приборной панели показывали второй час ночи, а значит, рабочий день Чонгука давно закончен, но он терпеливо выполнял поручения, данные ему. Очень странно, если не подозрительно.       Но поведение водителя не волновало девушку так, как ужасная ноющая боль по всему телу. Это, конечно, хорошо, ведь боль — чувство, а значит, основная проблема позади. Только шевелить конечностями все еще трудно, лишь кончики пальцев слегка подрагивали, но это стоило таких усилий, словно поднять тяжелый чемодан, полный камней.       Сдавшись от бесконечных попыток и решив отдохнуть, Чулли начала гипнотизировать окно, а именно следить за каплями дождя, собирающимися в одну и стекающими вниз. Почти уснула, но внезапно звонкий голос Чонгука разбудил и заставил вернуть голову в изначальное положение.       — Выглядишь ужасно, — не сдержался от комментария парень, открыв дверь со стороны, где сидела Пак, и тут же осекся, понимая, как неэтично это звучало. — Прости.       — Чувствую себя еще ужаснее.       — Почему не осталась в больнице? — скорее, сам себя спросил Чон, отстегивая ремень безопасности и придерживая девушку за плечи, чтобы та не упала. — Готова?       — У… — почти закончила возглас, как за считанные секунды ее подняли, вытащили из машины и усадили на коляску, сразу пристегнув.       — …гу, — договорил Чонгук. — Сейчас я доставлю тебя комнату.       — Не говори со мной как с больной, пожалуйста.       Чонгук на некоторое время остекленел. Слово «пожалуйста» прозвучало так естественно, так безупречно, так искренне, будто оно часто использовалось в личном словаре Чулли. Парень очнулся, зевнул, ущипнул себя (на всякий случай), хотя слух тоже бы лучше проверить. Вдруг показалось. Голова соображала на несколько жалких процентов — сказывалась усталость за день. Парень ведь так и не смог поспать, пока дожидался прихода Пак в сознание. Так, вздремнул, но снов не видел.       Как тут уснуть, когда такое натворил. Признался себе, что врагу бы не пожелал подобной участи, хотя вообще не в курсе, при каких обстоятельствах Чулли потребовалось дорогое устройство в позвоночнике.       Было любопытно, хотелось спросить, но не решался. Во многом из-за отношений между хозяйкой дома и ним — далеко не близкие люди, доверие ниже уровня нуля, понимание и того ниже.       Справившись с, как парень изначально думал, последним заданием на день или первым за следующие сутки, так как стрелка часов перевалила за полночь, Чонгук устало вздохнул и покинул комнату Чулли, оставив ту в тишине. Чувство вины жгло изнутри и не давало расслабиться ни на секунду, пока не появится уверенность, что все обошлось.       Рабочий день Чона закончился несколько часов назад, так что его помощь исключительно на добровольных началах. Настолько добровольных, что сам не понял, как оказался на кухне и варил кашу, причем не для себя. Пару дней назад его бы стошнило от подобного поведения, но тело двигалось само, а чувства подсказывали, что так правильно.       Поставив небольшую чашку с кашей на поднос-каталку, стакан воды и упаковку с лекарствами, предоставленными больницей, Чонгук направился в комнату Чулли, надеясь, что девушка еще не уснула. Надеясь. «Надеясь», — еще раз подумал парень и устало вздохнул.       Докатился.       Оказался прав — Пак не спала. Чонгук застал ее за попытками пошевелить конечностями, однако двигать удавалось по-прежнему только пальцами. Девушка даже слезы на глазах не могла вытереть, они так и засыхали на щеках, стягивая кожу.       — Зачем ты пришел? — простонала Чулли, отворачиваясь от двери в противоположную сторону. — Я же просила не вести себя со мной как с больной.       — Ты просила не говорить как с больной, — отлично помнил чужие слова Чон.       — Почему нельзя просто сделать? Почему обязательно надо извращать все, что я сказала? — хныкала девушка, в то время как Чонгук подкатил поднос и пытался разобраться в пульте для кровати, чтобы поднять верхнюю ее часть.       — Тебе надо поесть и выпить лекарства, — только произнес Чон, зажав нужную кнопку.       Часть матраса у изголовья начала медленно подниматься. Чулли скривилась от боли и попыталась остановить самоуправство, но физически сделать ничего не могла.       — Ты пришел пытать меня? — выдавила из себя девушка, тяжело дыша. — Хватит!       — Ты не сможешь есть лежа.       — Я не хочу есть.       — Надо. Еще немного, — Чонгук продолжал жать на кнопку, но механизм отказывался подчиняться, остановившись на полпути. — В чем дело?       — Тут предел шестьдесят градусов, — объяснила девушка.       — И что теперь делать? — сам себя спросил Чон.       — Положи меня обратно и проваливай.       — Так, мой рабочий день закончился, так что командовать мной ты не имеешь права.       — Чего ты хочешь?       — Накормить тебя.       — А я не хочу.       — Ага-ага, я уже понял.       — Ну так выполняй, — хныкала Чулли.       — Ладно, — опять сам себе сказал Чон, кое-что придумав.       Он подошел к кровати, взял девушку за плечи и начал медленно и аккуратно поднимать под аккомпанемент стонов, которые успешно игнорировал.       — Ты что делаешь? — тратила последние силы на свой вопрос Пак.       — Пытаюсь тебя убить, расчленить, а останки закопать в саду, — с этими словами Чонгук сел сзади девушки, при этом придерживая ее спину, в конце концов оперев ее о свою грудь. Под свою же спину подложил одну из подушек и, приняв более менее удобную позу, подкатил поднос к кровати.       Одна из сторон мини-столика отсутствовала, чтобы его можно было легко подкатить к кровати сбоку.       — Удобно?       — А ты как думаешь? — язвительно отозвалась Чулли.       — Я думаю, да.       — Пф, самоуверенный.       Чонгук взял ложку, зачерпнул немного каши и поднес ко рту девушки, которая не собиралась поддаваться.       — Ну же, до этого у тебя рот вообще не закрывался, а сейчас ты решила встать в позу? Выражаясь не символически, — сразу исправился, поднеся ложку еще ближе к губам Пак. — Давай. Если горячо, можешь подуть.       Не долго длилось сопротивление. Чулли немного приоткрыла губы и слегка подула на порцию каши, от которой тонкой струйкой поднимался пар. Если это единственный способ заставить парня уйти и оставить ее в покое, то она хотела побыстрее разделаться. Каша оказалась очень жидкой, но, на удивление, вкусной.       — Молодец, — не оставил без комментария Чон. — Видишь? Твой рот в моей власти.       — Послушай, ты!       — Ложечку за маму, — продолжал издеваться парень.       — Я тебя… — не договорила из-за того, что очередная порция оказалась во рту.       — За папу, — набирал третью ложку. — Отлично.       — Что ты…       — Самолетик летит в пещерку. Открой пошире.       — Ятбяненвижу, — с набитым ртом говорила Чулли.       — Не болтай, глотай.       Пак подавилась.       — Прости, вырвалось.       — Прекрати, — сквозь кашель выговорила девушка. — Я согласна есть, но ты можешь делать это без этих глупых фраз?       — Я не специально. Ну, пятьдесят на пятьдесят.       Некоторое время оба молчали. Чонгук неспешно кормил девушку, та, в свою очередь, не сопротивлялась, отказываясь признавать несколько вещей. Во-первых, она действительно хотела есть. Во-вторых, то ли от голода, то ли Чон и правда хороший повар, но каша просто неимоверно вкусная. В-третьих, вибрация от того, когда парень говорил, была настолько приятной, что Чулли не знала, что ей нравилось больше — мурашки или тот факт, что они есть и она может их чувствовать.       Вообще, согласно словам доктора, чувствительность и полный возврат подвижности должны вернуться постепенно. Пока двигались только пальцы, об остальном же еще рано говорить.       — Могу я кое-что спросить? — Чонгука мучили несколько вопросов, и он не мог подобрать нужного момента, чтобы их задать. Не знал, насколько будет правильно или этично задавать их именно сейчас, но решил рискнуть.       — Да, — согласилась девушка, заранее зная, о чем будут вопросы.       — Так, — не мог выбрать, что спросить первым. — Что… случилось? Почему ты… у тебя…       — Только что вел себя так отвратительно развязно, а вопрос сформулировать не можешь, — хмыкнула Пак. — Скажешь нормально — отвечу.       — Ты не в том положении, чтобы торговаться.       — Хоть раскаленным утюгом пытай, это тебе нужны ответы.       — Ты же поняла, о чем я.       — Нет, — обманывала Чулли, заранее празднуя победу, хотя казалось бы, над чем. — Если перестанешь кормить, знай, что именно этого я и добивалась изначально.       В конце концов, Чонгук сдался.       — Что произошло, раз у тебя в позвоночнике чип?       — Меня переехал автомобиль в режиме автопилота. Мы до сих пор не знаем, специально он был направлен на меня или это случайность, но в тюрьму мы виновника засадили.       — Погоди, что значит «не знаете, случайность или нет, но в тюрьму посадили»? А вдруг он невиновен?       — Важно не то, виновен он или нет, а то, что наша сторона и сторона виновного можем доказать.       Чонгук задумался. Это ужасно, когда ты становишься инвалидом по чье-либо вине, но в то же время несправедливо, когда случайность выставляют как преднамеренное действие. Парень не знал всех подробностей, о которых Чулли намеренно умалчивала, поэтому ему трудно быть объективным. Но сделанного не вернуть, здоровье не восстановить. Не столько уже важно, кто совершил ошибку. Все в прошлом и там и останется.       Время для следующего вопроса.       — А виновного, случайно, не Чимин звали? — прозвучало неуверенно, но внятно.       — Что? Откуда ты знаешь это имя? — испуганно, на счет Чона, воскликнула Чулли, резко повернув голову в его сторону.       — Ты… повторяла его в больнице раз сто, прежде чем очнуться.       — А, — коротко отозвалась Пак, и закрыла глаза. Воспоминания снова нахлынули снежной лавиной, только на этот раз сбежать не получилось. Девушка слишком слаба, чтобы в очередной раз сопротивляться им.       — Чимин — где он сейчас? — Чонгук сделал вывод, что ответ на предыдущий вопрос положительный.       — Не знаю, — пожала «воображаемыми» плечами девушка.       — И почему у меня чувство, что ты обманываешь? — хмурился Чон.       — Себя спроси.       — Амира! — не выдержал парень, позвав виртуального помощника Чулли. Та сразу отозвалась, и темная до того комната озарилась ярким голубым светом от экрана, появившемся посреди комнаты напротив кровати. А Пак удивилась, что для того, чтобы обратиться с ее помощнице, достаточно чужого голоса.       — Что за?       — Слушаю.       — Кто такой Чимин? — спросил Чон, радуясь, что внес свой голос в базу, когда настраивал систему безопасности в доме.       — Вот, что мне удалось найти по Вашему запросу, — отвечала Амира, выводя на экран бесчисленное количество изображений. — Всего пять тысяч шестьсот четырнадцать людей с именем Чимин, живущих или когда-либо живших на Земле. Если Вы дадите больше параметров для поиска, список можно сократить.       — Мда, как все сложно, — бормотал Чонгук, пока Чулли довольно улыбалась. — Найди того, кто связан с Пак Чулли или ее семьей.       Результат не заставил себя ждать.       — Никого не найдено.       — Ты издеваешься надо мной?       — Ты не получишь ответ, если не знаешь правильный вопрос, — вмешалась девушка. — Спасибо, Амира, можешь идти.       — До свидания, мисс.       В комнате снова стало темно.       — Так и сказала бы, что тема запретная и что не хочешь, чтобы кто-то туда лез, — шикал Чонгук, признавая поражение.       — Как у тебя вообще получилось позвать Амиру? — возмутилась Чулли.       — Девушки от меня без ума, — усмехнулся Чонгук. — Давай, попробуй сама.       Парень положил ложку и этой же рукой коснулся руки девушки, побуждая ту к действиям. Смотря на слабые подергивания пальцами и легкое шевеление ладони по простыни, Чон понял, что еще не время полностью рассчитывать на возвращение подвижности.       — Я помогу, — произнес он, взяв руку Чулли и подняв ее над тарелкой. — Раз ты можешь двигать пальцами, бери ложку.       — Нет уж, докармливай до конца.       — Ясно, стоишь на своем, — вернулся к каламбурам Чон, вызвав тихий смешок.       Чонгук продолжил кормить, Чулли молча принимала еду. Только вот не все было так радужно, как казалось на первый взгляд. Легкое недоверие к поступку парня витало в воздухе, Пак внезапно осознала, что слишком быстро и излишне доверчиво согласилась на то, чтобы ее кормили «неизвестно чем». Это, несомненно, каша, других вариантов не было. Привкуса особого тоже не чувствовалось. Неужели все чисто и прозрачно? Неужели тот, кто клялся мстить, так заботлив к своему врагу?       — Ты туда ничего не добавил? — спросила Чулли.       — В кашу?       — Угу.       — Да, — ни секунды не думая, ответил Чонгук, заставив девушку напрячься. — Соль, перец и кусочки курицы. Хотел добавить яду, но у тебя иммунитет.       — Ха-ха, — наигранно посмеялась Пак.       — Хочу внести предложение, — обозначил Чон и замолчал. Об этом он думал минутами ранее, но не был уверен, импульсивно ли или обдуманно сейчас поступал. Как богачка воспримет данное предложение, каковы будут последствия и как вообще самому выполнять его? Чулли терпеливо ждала. — Но сначала… Не думаю, что то, что произошло сегодня, как-то повлияет на наши отношения. Имею в виду, взаимную неприязнь и так далее. Но… не хочу больше тратить силы и нервы на то, чтобы ругаться с тобой, особенно когда мы можем нормально разговаривать, как сейчас. Предложение. Давай не будем провоцировать друг друга, говорить гадости, лишь бы побольнее задеть.       Чулли молча выслушала и ответила:       — Хочешь сказать, что теперь ты не будешь ставить мне палки в колеса, а просто примешь и выполнишь все обязательства по контракту сестры, — это был почти вопрос, почти утверждение. Даже сама девушка не поняла, какую интонацию ей использовать.       — Не думаю, что это изменит тот факт, что ты стала причиной попытки самоубийства моей сестры, и я по-прежнему тебя ненавижу, но я обещаю постараться, — кивнул Чон.       — Тогда и я постараюсь, — согласилась Чулли, не обратив внимания на первую часть последнего комментария парня.       — У меня еще вопрос, — уже не спрашивал разрешения он. — Я давно заметил, что у тебя личный водитель…       — На сегодня вопросов хватит, — Чонгук не закончил мысль, но девушка уже перебила его.       Чулли чувствовала моральное истощение, и надо было остановить тот поток признаний, которые она уже сделала. Это выматывало. Не только из-за того, что девушка находилась в не лучшей форме для долгих разговоров, но и потому, что раскрывать тайны, о которых сама всем сердцем желала забыть, даже близкому человеку тяжело. Что уж говорить о том, кому доверять не стоит.       Чонгук молча воспринял отказ Пак от ответа, но принял его, чувствуя легкое неудовлетворение. У него было еще несколько вопросов, его мучило любопытство, от которого так просто не избавиться.       Положив ложку на поднос, парень распаковал лекарство, которое согласно инструкции нужно пить сразу после еды, поднес таблетку ко рту Чулли. Та послушно выпила ее, скривившись от горьковатого вкуса. И пока Пак пыталась избавиться от него, Чонгук, аккуратно придерживая девушку за спину, спустился с кровати и вернул ту в исходное положение.       — Ну что ж, спокойной ночи, — тихо произнес Чон, откатив поднос в сторону и направившись в сторону двери.       — Чонгук, — услышал парень, когда дотронулся до ручки.       — Что?       — Тут такое дело… — мялась Чулли. — Мне нужно в туалет.       Немного времени понадобилось Чонгуку, чтобы сложить одно с другим и выяснить, к чему клонила хозяйка комнаты.       — Я позову кого-нибудь, — попытался отмахнуться парень, но его быстро вернули с небес на землю.       — Два часа ночи, кого ты собрался будить?       Чонгук остановился, то нажимая, то отпуская ручку двери, хмурясь и борясь с собственными чувствами. Ему не хотелось будить прислугу и просить ту помочь Чулли с ее проблемой, но с другой это означало, что «отношения» между ним и богачкой перейдут на совершенно иной уровень (если это можно так назвать).       — Пожалуйста, — шепотом умоляла девушка, смотря в спину Чона.       — Но если кто-нибудь об этом узнает! — резко повернулся он и пригрозил указательным пальцем.       — Мне, знаешь ли, последним захочется рассказывать об этом кому-либо.       Через пару минут Чулли сидела на унитазе придерживаемая за талию. И Чонгук был рад, что смущение на его лице никто не видел.       — Не думала, что произнесу это вслух, но ты не мог бы снять с меня трусы? — произнесла Пак, краснея.       — Ну это уже не вписывается ни в какие рамки, — бурчал Чон, все-таки выполняя просьбу.       — Я надеюсь, — продолжала смущать парня Чулли, — ближе чем сейчас мы никогда не станем.       — Разумеется, — ни секунды не думая согласился тот.