Мне не больно.

Теория вероятности это всё, конечно,  хорошо, но практика жизни это отрицает. Ибо, что бы вы ни делали, ответа будет всего два — либо «Да», либо «Нет».

      Выбор — это принятие кем-либо одного решения из имеющегося множества вариантов. Каждый день мы выбираем. Каждый день выбирают нас. Начиная с элементарного: что есть на завтрак — кашу или блинчики? А заканчивая таким серьезным вопросом, как «кем я стану, когда вырасту?» Мне, в некотором смысле, с этим «повезло». За меня все решал другой человек. Когда я родился, мой дед был начальником одного из полицейских участков ЛА. Прям как я сейчас. До этого служил на морском флоте. Жесткий, даже тираничный. Несгибаемый. Суровый мужик. Ему невозможно было сказать «нет». Ведь когда-то дед потерпел неудачу с моим отцом. Тот, по его мнению, был неудачником. И спился. Поэтому дед полностью взял мою жизнь в оборот. Чтобы не допустить опять эту ошибку. В его мире я мог стать только копом. И должен был пройти такой же путь, как он. От начала и до конца. Это никогда не оспаривалось. Но в детстве, а затем и в юности, мне почему-то казалось, что это решение я принял сам и только сам. Сначала я грезил службой в армии. А затем Полицейской Академией. И знаете, какие выводы я сделал сейчас? На самом деле, это удобно, когда за тебя решает кто-то другой. Берет ответственность за все. Тебя ведут, а ты следуешь, как маленький послушный ослик. Тебе не нужно ни о чем думать. Вернёмся в настоящее. Меня зовут Джефф, и мне 30. Сегодня впервые я сам принял решение. Такое маленькое и такое важное. Я первый раз взял свою жизнь в собственные руки. Очнулся, словно после длительной комы. Я наконец-то выбрал. Я. ВЫБРАЛ. СЕБЯ. И, кстати, за это безумство в ответе производители того прекрасного шотландского виски, что я пил в баре. Надо прислать им благодарственную открытку: «С любовью от Джеффа. И спасибо за мой цирроз печени. Целую».       Сейчас в Лос-Анджелесе 5 часов 00 минут утра. Я сижу на пляже. Прям на самом песке. Он все еще теплый и хранит в себе солнце предыдущего дня. Смотрю на океан, как волны одна за одной разбиваются о берег. Такое умиротворяющее зрелище. Несмотря на то, что песок забился уже везде, где мог. Он уже в моих ботинках, в трусах. Но сейчас я стараюсь не обращать на это внимание. Ведь это такие мелочи. Не правда ли? Через пару часов моя жизнь кардинально изменится. Боюсь ли я этого? Если честно, до чертиков. Всегда страшно что-то менять. Особенно, когда это делаешь сам и в первый раз. Поэтому, чтобы немного привести мысли в порядок, я приехал сюда. Это, можно сказать, мое место силы. Здесь я впервые встретится со смертью лицом к лицу. Именно тут чуть не утонул в детстве. И впервые увидел, как дед плачет. Знаете, я тогда воспринимал его, как бессердечного тирана. Который помыкал мной. Который не давал сделать самостоятельно даже шаг. А тут он растаял. Наверное, в этот момент я перестал сопротивляться и полностью доверил свою жизнь деду. Сегодня я решил вернуть ее обратно. Несмотря на то, что деда давно нет со мной. Ему бы не понравилось мое решение. Но он бы понял меня. Я знаю это. А теперь мне пора. Вдохнув еще немного соленого морского воздуха в свои легкие, я с трудом поднялся с песка. Вытряхнув его из обуви, направился к своей машине. Ведь времени почти не осталось. Тик-так. 8 часов 00 минут. Департамент полиции США. Центральное бюро. Штаб-квартира на 100 W. 1st St., к югу от мэрии Лос-Анджелеса.       Я сижу на крошечном пластиковом стульчике в приемной и жду. А время тянется, как жвачка. Мну документы, что у меня в руках. Чувствую, как пот градом катится по моей спине. Возьми себя в руки, тряпка. Ты справишься! -Джефф, дорогуша? Хочешь пончик?  — А? Голос принадлежал секретарше. Энн. Такая милая старушка лет семидесяти, с седыми кудряшками. Почему-то я страшно нравлюсь пожилым женщинам. При виде меня у них просыпаются нездоровые материнские чувства и желание меня накормить. На столе Энн стояла огромная коробка этого пищевого разврата розового цвета с посыпкой цвета единорогов. Жир и сахар. Меня даже затошнило. Бррр.       — О, нет. Спасибо. Фигуру надо беречь, — улыбнувшись ей (лучше убрать), я покачал головой.  — Не кокетничай. С твоей фигурой можно ими одними питаться, — протягивая мне коробку.  — Честно. Кусок в горло сегодня не лезет. К счастью, меня спас звонок телефона. Секретарша ответила.       -Да, шеф. Уже здесь. Конечно, — прощебетала она в трубку. Повесив ее, Энн указала мне на дверь за спиной.  — Проходи, дорогой. Тебя уже ожидают.  — Спасибо, — я еле встал, чувствуя, что мои ноги словно стали деревянными. И они совсем перестали меня слушаться. Кажется это был самый длинный путь в моей жизни. Постучавшись, я открыл дверь в свою новую жизнь. -Джефф. Что это? Человек, сидевший напротив меня, оторвал взгляд от лежавшего перед ним листа бумаги. И внимательно посмотрел на меня. Я заерзал в своем кресле и покраснел, как школьница. Это был наш главный. Самый-самый. Шеф Департамента полиции города Лос-Анджелеса. Мишель Мур. Человек, достигший тех высот, которые мне точно никогда не светят. Эх. Прости меня, дед. Я не оправдал твоих ожиданий. Но у меня свой путь.  — Это… Это заявление на мою отставку. Я ухожу.  — Ты шутишь что ли? У тебя такой стремительный карьерный рост! Все же идет просто прекрасно! Дед мог бы тобой гордиться. Или ты все еще паришься из-за того случая с дракой? Мы уже давно все замяли. Ты ведь незаменим. Понимаешь это?  — Все мы заменимы. Я просто расходник. На мое место тут же придет другой. И круг опять замкнется.  — Джефф.  — Простите, сэр. Но я принял свое решение. Оно окончательное. Я эмоционально выгорел, сейчас приношу больше вреда, чем пользы. Я не этого хотел, когда становился полицейским.  — Позволь поинтересоваться, чем же ты займешься?  — Продам дом для начала. Перееду во Флориду. Начну носить отвратительные гавайские рубашки. Может, стану спасателем на пляже. Займусь серфингом наконец-то. Буду клеить красоток.  — Ты кому мозги пудришь? Я тебя с детства знаю. Ты же воды боишься. Как девчонка.  — Ладно. Подловили, сэр. Красоток-то можно оставить? Открою свой бар на побережье Тихого океана. Алкоголя я точно не боюсь. Даже наоборот. У нас все слишком взаимно.  — Давай так. Ты отдохнешь столько, сколько считаешь нужным. И мы поговорим об этом еще раз. Ты всегда можешь перевестись в другое место. Так что не руби с плеча, — он встал из-за стола, показывая, что наш разговор окончен.       — Но… —попытался возразить я, поднимаясь за ним следом.  — Никаких возражений. Выметайся из моего кабинета. Твоим заявлением я сегодня камин растоплю. Когда дверь за мной закрылась, мой внутренний стержень будто растворился. Я превратился в желе и стек на рядом стоящий стул, схватившись за голову. Блять. Первый раз и так облажался. Посмотрите на этого большого дядьку. Кто у нас тут маленькое ссыкло? Не будем показывать пальцем. Парой часов позже я собирал вещи в своем кабинете. Оглядев его, я вздохнул. Сколько лет я здесь провел? Ощущение, что мы уже неразделимы. Буду скучать по нему. Я провел рукой по его стенам и начал снимать награды и дипломы, бережно складывая их в коробку. Единственные доказательства, что я был. Мой взгляд задержался на рамке с фотографией, стоявшей на моем столе. Взяв ее в руки, я грустно усмехнулся. На ней были мы с Джиной. Я хорошо помню этот день. Это свадьба наших общих друзей. Какие же мы были тогда счастливые. Только начали встречаться. Казалось, что все у нас впереди. Скрипнула входная дверь, от неожиданности я выронил рамку из рук. Стекло в ней разбилось. Наклонившись, я начал собирать с пола осколки.  — Блять, — на пальцах проступили капельки крови. Я метнулся к столу в поисках салфеток.  — Джефф? Повернувшись, увидел Джину, стоявшую, на пороге моего кабинета.  — Что с твоей рукой?  — Что ты здесь делаешь? — спросил я, проигнорировав ее вопрос. Она смущенно уставила свой взгляд в пол.  — Ты… Ты обещал мне позвонить. Но не сделал этого. Поэтому я приехала сама. Почему ты не позвонил?  — Потому что я не захотел этого делать. Что здесь непонятного? — огрызнулся я.  — Такая резкая перемена в тебе. Что случилось? Сжав челюсти, я не ответил и продолжил складывать свои вещи в коробку.  — И… ты собираешь вещи? Что здесь происходит? -Я ухожу. Что ты занервничала? Я испортил какие-то твои планы?       — Нет. Просто неожиданно. Работа была для тебя всем.  — Ключевое слово «была». А ты… прекращай уже ломать эту комедию. Ты ведь поняла, что теперь я стал бесполезен.  — Ты думаешь, что я только из-за этого с тобой была? Из-за твоей должности?  — А как еще? Считаешь, я верю во всю эту чушь про любовь? Ты всегда знала, как найти подход к людям. Тут улыбнуться. Тут хвостом покрутить в короткой юбке. Тебе так все легко удавалось. И тут подвернулся я. Удобный такой. Наивный мудак. Еще и с работой помог. Пристроил, куда надо. А когда я перестал быть тебе нужен, ты меня просто слила. На что ты надеялась? Что меня посадят?  — Никто не смеет так разговаривать со мной, даже ты.  — Что, в Нью-Йорке ничего не удалось, и ты побежала обратно? Ведь Джефф — идиот и примет тебя обратно с распростертыми объятьями.  — Идиот, я вернулась, потому что люблю тебя, — закричала она. Расплакавшись, выбежала из кабинета, хлопнув дверью.       — Ты любишь только себя, — крикнул я ей в след. Дура. Второй день в моем кабинете ревут женщины и хлопают дверьми. Дежавю какое-то. В жопу их всех. Покидая участок, я встретил сержанта Дэна. Когда он увидел меня с вещами, его глаза увеличились в геометрической прогрессии.  — Эээ, шеф? — его голос заметно дрожал. Я, видимо, все еще пугаю этого пацана. Аккуратно взяв кактус, лежавший сверху, я торжественно вручил сержанту растение.  — Это Василий. Заботься о нем, он любит кофе. Черный. Без сахара. Но не чаще раза в неделю.  — А как же Вы? Куда Вы?  — А у меня все хорошо. Теперь я свободен, — улыбнувшись ему, я толкнул входную дверь и покинул полицейский участок. Все еще улыбаясь, я подставил лицо под солнечные лучи, которые встретили меня на улице, и пошел к своей машине. Я наконец-то был абсолютно счастлив.