заново

      Бэкхен улыбается, когда чувствует нежное касание к самой шее. Пухлые губы оставляют чувственные поцелуи, ведут вниз, а сильные руки поддевают тонкую ткань пижамы омеги, тянут вверх. Бен улыбается, хочет повернуться лицом к альфе, но ему не дают, еще крепче прижимая к матрасу сильным телом. У парня невольно срывается полустон с губ, когда руки находят чувствительные сосочки, теребят их. Губы продолжают свои исследования, уже переключившись на покатые плечи, с которых сползает лямка. Бэкхен выгибается, касаясь задницей напряженного паха Чонина, слышит как едва рычит альфа ему в ушко. Он целует его тоже, кусает тонкий хрящик, и дыхание омеги становится прерывистым и нетерпеливым. — Чонин, — выдыхает Бэкхен, когда альфа отстраняется. Тянет омегу к себе за узкую талию, вжимаясь в аппетитные ягодицы пахом и трется. Тонкая ткань пижамы почти не прерывает остроты ощущений, и Бэкхену это так нравится. Альфа наконец стягивает с него пижаму и входит плавно, покусывая тонкую шейку. Бэкхен стонет во весь голос, пуская электрические разряды по телу Чонина, который прикрывает глаза в наслаждении. Узость чужого тела, его жар и влага просто сводят с ума, Чонину хочется каждое утро слушать эти стоны Бэкхена, и надо сказать, он имеет на это полное право. Бэкхен принадлежит только ему одному, всегда будет принадлежать, потому что они действительно созданы друг для друга. Альфа толкается глубже, до упора, Бэкхен выгибается так сильно, что Чонину открываются виды, способные скрутить последние его винтики, и надо сказать, винтики скручиваются. Да с такой скоростью, что Чонин рычит еще больше, почти придавливая омегу под собой к матрасу.       Чонин ускоряется, врываясь в тонкое тело под собой еще яростнее и быстрее, а стоны омеги становятся в разы громче. Бэкхен улыбается, но улыбка быстро сменяется стонами и прерванным дыханием, он буквально не успевает глотать воздух. Член Чонина так глубоко в нем, что хочется сойти с ума от этого чувства, но Бэкхен лишь толкается навстречу альфе, каждый раз чувствуя рельеф вен всем своим нутром, и каждый раз как головка задевает ту самую точку, Бэкхен чуть не теряет сознание. Пальчики на ногах поджимаются, а сам омега цепляется за простыню, норовя разорвать ее в клочья. Будь они сейчас в другой позе, омега точно бы исполосовал широкую спину, оставив на ней красные следы. — Ты просто невозможен, — хрипит Чонин в шею Бэкхена, снова лижет его метку, а потом цепляет зубами, покусывая сверху. У Бена дрожат ноги, шлепки становятся громче, а толчки все чаще и быстрее. Наконец, Чонин толкается последний раз, и они кончают одновременно. Омега чувствует, как сперма заполняет его полностью, но Чонин не спешит выходить из него, утыкаясь лбом во взмокший затылок омеги, дышит терпким бергамотом, который окутывал его всего с головы до пят. Ким обожал запах своего омеги, даже если они не были истинными, Чонин все равно считал бергамот — единственным ему нужным и вкусным. От этого запаха крышу рвало в моменте, особенно, когда у Бэкхена была течка, как сейчас. У Кима желваки играли от одного только этого запаха, что щекотал обоняние, в секунду разгоняя все нужные гормоны по телу. Иногда Чонину думалось, что природа где-то ошиблась, Бэкхен и есть его единственный истинный и неповторимый омега. Ким Чонин не мог ошибаться, этот парень был идеален для него, в нем все было безупречно. — Я люблю тебя, — шепчет альфа, наконец падая на подушки рядом с Беном. Бэкхен тяжело дышит, едва ли может двигать конечностями. Он тоже поворачивается к Чонину, ярко и блаженно улыбается. Альфа тянет его к себе, целует в лоб, в щеки, в нос, останавливаясь на любимых, таких бесконечно любимых пухлых губах. У Бэкхена даже губы были особенные, напоминающие два идеальных равнобедренных треугольника, они венчались маленькой родинкой под ними. Чонин как архитектор все сводил к геометрии, и даже тут не мог не отметить эту симметрию. Бог точно создал этого человека для него. — Я тоже люблю тебя, Чонин, — прошептал омега. — Больше жизни. Чонин снова увлек его в поцелуй, буквально сцеловывая яркую улыбку, что всегда была его путеводной звездой. Ким любил ее так сильно, как и ее обладателя.       Бэкхен резко открывает глаза. Сердце колотится в груди как бешеное, он поворачивает голову на вторую половину кровати, но там… Пустота. Бэкхена захлестывает такой глубокой тоской, он прикрывает глаза и медленно выдыхает. Чонин мертв, по-прежнему, а Бэкхен лишь видел сон, который еще более жесток, чем те, где его муж разбивается в аварии. Бэк прикрывает лицо ладонями, садится в кровати, а потом удивленно округляет глаза. Он резко сдергивает с себя одеяло, выскакивает из постели. Голова начинает кружиться и ощутимо болеть, Бэкхена подташнивает, но главное это то, что его штаны залиты смазкой, как и постельное белье. Бэкхен глубоко удивлен по нескольким причинам. До течки было еще две недели, во-первых. А во-вторых, он уже много лет не чувствовал какого-то дикого возбуждения, как сейчас, не истекал таким количеством смазки, и в общем-то, из всех признаков течки у него оставалась только боль. Бэкхен опирается рукой о стену, чувствуя почти уже забытую дрожь в конечностях, тугой узел, который завязывается внизу живота. Бэкхен сбит с толку и не знает, что ему делать. У него сегодня важное совещание, куча встреч, Кенсу и сеанс у Чондэ. Омега совершено не был готов к течке. Бэкхен стаскивает с себя штаны с бельем, сворачивает его вместе с простыней и кидает на пол. Бен оборачивает хрупкое тело в халат и направляется в ванную, буквально на цыпочках. Он надеется не разбудить Кенсу раньше времени, хорошо, что он не уложил его ночью с собой.       Бэкхен стоит под теплыми струями душа, пытаясь прийти в себя. В голове все еще этот сон, который был одним из лучших воспоминаний из прошлой жизни омеги. Все казалось таким реальным для него, Бэкхен даже сейчас чувствовал запах Чонина, будто альфа вот-вот и войдет в кабинку, прижмет его к стеклу, будет ласкать тело омеги, сцеловывая с покатых плеч капельки воды. Бен невольно приоткрывает рот в немом стоне. В глазах все еще темнеет, а ноги дрожат так сильно, и хочется почувствовать ту самую заполненность. Бэкхен понимает, что другого выхода нет, поэтому тянется к низу живота, обхватывает собственный член. Пару резких движений, и его простреливает таким ярким оргазмом, что омега и сам не ожидает. Бэк опирается рукой о стену, но все же ноги не выдерживают, они совсем ватные. Он опускается на кафельный пол. Оргазм яркий, но такой короткий, а глубокого удовлетворения нет. Бэкхен тяжело дышит. Надо просто добраться до таблеток и взять себя в руки. В конце концов, ему не впервой решать дела, умирая изнутри. Бэкхен делает так, как задумал. Закидывается целой горсткой таблеток, которые скрывают его запах, хотя омега уверен в том, что его и так никто не почувствует. С каждым годом он тускнел все больше, и Бена это даже радовало. Это избавило бы его от многих проблем. Омега варит себе кофе и, запивая им таблетки, вроде как приходит в себя. Лухан сегодня отпросился с утра, так что Бэкхен сам поднимает Кенсу. Омежка ярко улыбается папочке, обнимая его, прикладывает носик к шее мужчины. Дышит полной грудью, а потом отрывается от Бэкхена. — Как ты спал сегодня, Кенни? — Бэкхен смотрит на малыша, который трет сонные глазки кулачками. А потом зевает так широко, что у старшего омеги невольно улыбка расцветает на лице. И все же он никогда не устанет благодарить Бога за то, что подарил ему его маленькое и любимое чудо. — Хорошо, — кивнул Кенсу. — Папочка, мне в саду сказали, что нужно придумать костюм к Рождеству. Бэкхен совсем забыл. Он сначала удивленно посмотрел на сына, а потом едва выдохнул. Что же, сегодня было уже двадцатое декабря, и через пять дней настанет Рождество. Но для Бэкхена ничего светлого в этом празднике не осталось. Пять лет назад этот день обернулся самым большим кошмаром в его жизни. Но Бен прекрасно понимал, что не должен отбирать праздник у сына. Хотя, дома они никогда Рождество не отмечали. Однако, Кенсу растет, он теперь больше понимает, и наверняка, в один день, он задаст самый волнующий вопрос Бэкхену. Омеге от таких мыслей становилось не по себе. — Хорошо, сынок. Мы обязательно решим с тобой этот вопрос, — улыбнулся омега. — Сегодня мы с тобой поедем к Мин-хену. — Ура! — воскликнул Кенсу, который на каждый сеанс к своему психологу бежал как на праздник. Это Бэкхена радовало неимоверно. Кенсу открыто шел на контакт, что являлось хорошим признаком. Было бы в разы тяжелее, если бы он не захотел раскрываться даже психологу. Они выезжают из дома вовремя, и Бэкхен отвозит сына в сад. По привычке целует, вручает пушистого единорога и смотрит ему вслед, когда Кенсу отправляется к своим друзьям. — Чонин, быстрее! — Бэкхен нетерпеливо мнется в коридоре, пока альфа копошится в гостиной. Кажется, он решает какие-то деловые вопросы по телефону, но даже это не является веской причиной, чтобы опаздывать на работу. Особенно учитывая, что весь коллектив уже сплетничал за их спиной. Альфа выныривает из комнаты, улыбаясь Бэкхену. — Не волнуйся, Бен Бэкхен, я не оштрафую тебя за опоздание. — В том и проблема, — усмехается Бэкхен, разглядывая, как мужчина накидывает на себя пальто. Бровь Чонина вопросительно ползет вверх. — О чем это ты? Бэкхен улыбается. Чонин не знал о том, что говорили у них за спиной. Особенно за спиной омеги. В офисе уже все давно были в курсе их далеко не деловых отношений, замечая, что Чонин и Бэкхен приезжают на работу вместе. Заместитель директора фирмы проводил с этим директором слишком много времени, и многим это не нравилось. Почти все считали, что Бэкхен получил свою должность через постель босса, хотя, на момент назначения, они с Чонином даже не встречались. Альфа взял Бэкхена на эту должность, потому что Бен хорошо себя зарекомендовал, являясь отличным юристом, что с толком и расстановкой решал любые вопросы. Он очень быстро поднялся до начальника отдела, ловко разбираясь с делами фирмы и резко выделяясь среди других. У Бэкхена был острый ум и деловой подход ко всему, да и плюс, он являлся трудоголиком от мозга до костей. Прямо как сам Ким Чонин, поэтому альфа и не мог упустить такого человека. Ему нужна была «правая рука» с умениями как у Бэкхена, чтобы не слишком сильно забивать себе голову бюрократией и контрактами. Чонин больше был за архитектуру, хотя, ни в одной из областей своего дела не был слаб. Просто так было проще, с навыками Бэкхена дела компании пошли куда лучше. Но люди игнорировали все эти факты, не прекращали коситься на Бэкхена и даже пытались устраивать ему подлянки, подставляя перед Чонином. Слава Богу, омеге хватало ума, чтобы перехватывать все эти нелепые отчеты раньше, чем они доходили до стола альфы. Просто людям всегда проще думать, что для остальных открыты легкие обходные тропинки, а они сами обречены брести по огромной пыльной дороге. Спотыкаясь и падая. — Ни о чем, — отмахнулся Бэкхен. — Поехали, сегодня правда много работы. Опоздание — непозволительная роскошь. Чонин притянул Бэкхена к себе, целуя сначала в уголок губ и ловя яркую улыбку омеги. Бен поддался и ответил уже на полноценный поцелуй от альфы, наслаждаясь любимыми объятиями и запахом. — Что бы я без тебя делал, Бэкхен-а? — прошептал Чонин, глядя в глаза омеги. Тот хитро улыбнулся, напоследок чмокнул мужчину в губы и похлопал по широкой груди, облаченной в черную рубашку. — Постоянно опаздывал бы на работу, — усмехнулся омега, практически силком утягивая альфу из дома.       Сехун почувствовал, как его кто-то потрепал по плечу, промычал что-то невнятное и перевернулся на другой бок. Однако нарушитель его спокойствия не собирался сдаваться, и Сехун только через несколько мгновений смог различить голос сына над ухом. — Чанель? — прохрипел альфа, едва продирая глаза. — Отец, мы опоздаем! Ты проспал, — голос сына был довольно спокойный. Сехун тут же продрал глаза, вытягивая мобильник с тумбочки. И правда, он провалялся в постели лишних двадцать минут, а это было непростительной ошибкой для утреннего делового Сеула. — Боже, прости, — выдохнул Сехун, зарываясь пятерней в волосы. — Я приготовлю завтрак, собирайся, — Чанель вышел из спальни, закрывая за собой дверь, а Сехун несколько мгновений смотрел ему вслед. Что же, обычно их утро начиналось ровно наоборот. Это Сехун, как ответственный родитель, поднимал сына и готовил ему завтраки. Но сегодня явно все пошло не так. Сехун свесил ноги с кровати, откидывая одеяло. Он чувствовал странное напряжение во всем теле, а потом и вовсе изумленно уставился на штаны с мокрым пятном на них. Конечно утренний стояк не был новостью для мужчины вроде Сехуна, но не до такой же степени. Причем, О был уверен, он даже снов никаких не видел. Однако возбуждение оказалось довольно сильным, а О тяжело вздохнул. Он подумает об этом когда-нибудь потом, наверное. Сейчас совершенно нет времени. Сехун уже одет и сидит на кухне, поспешно запивая яичницу, приготовленную Чанелем, горьким кофе. Он смотрит на сына, который уже поел и, в полной готовности, что-то зубрит, уткнувшись в экран своего планшета. У него очевидно сегодня какой-то важный день, и Сехун понимает, что совсем перестал интересоваться делами сына. — Чанель, — Сехун заставляет младшего отвлечься от своего чтива. — У тебя что-то важное сегодня? — Я же рассказывал тебе, — в голосе Чанеля звучит раздражение и, кажется, даже обида. Он недоволен тем, что из-за своего нерадивого родителя ему, возможно, придется опоздать в школу. У них с этим было строго, и мальчик не хотел отхватить замечаний. Их классная плешь проедала потом еще неделю. — Прости, сын, — Сехун осознает, что вообще не помнит, в чем дело. Он даже не помнит, чтобы Чанель ему что-то рассказывал. Просто у него были сумасшедшие две недели на работе, которые выливаются в сумасшедшую третью. Сехун закопался в делах компании, потому что там правда был завал. Новые проекты, госзаказ и куча внутренних заморочек, разгребать которые входило в прямые обязанности заместителя директора. Сехун радовался, что ему хотя бы не нужно подчищать за своим предшественником, потому что дела у Исина правда были налажены. О также был рад, что Бэкхен взял Минхека в штат, ведь парень действительно нашёл много спорных деталей, но соединить их в какую-то общую картину пока у них не выходило. Бэкхен, на удивление, был спокоен, а вот Сехун чуял какой-то подвох во всей этой ситуации. Поэтому решил разбираться сам и потихоньку, а это приходилось делать исключительно во внерабочее время. Он допоздна засиживался в офисе, а дома сил хватало только на пару фраз с сыном, душ и ужин. — На работе сейчас слишком много дел, — выдохнул старший. На что Чанель лишь усмехнулся, вставая с места. Он закинул свою кружку в посудомоечную машину и, забрав свой планшет со стола, повернулся к отцу. — Я подожду внизу. Просто закинь все в машинку, я приду со школы, помою. Сехун тяжело вздохнул, слыша, как хлопнула входная дверь за сыном. По затылку прокатилась нервная дрожь. Он совсем не хотел превращаться в того самого родителя, который перекладывает на ребенка все заботы, пропадая на работе днями и ночами. Однако они с Чанелем были вдвоем, и по-другому было очень сложно устроить жизнь. Но альфа не терял надежду. Можно просто стараться лучше.       Он сделал все, как сказал Чанель, поспешно натянул пальто на широкие плечи и вышел из дома. Младший О стоял у машины на парковке под домом, продолжая что-то читать. Сехун открыл двери, и сын, не дожидаясь особых приглашений, юркнул на заднее сидение. Сехун внимательно смотрел на него в зеркало заднего вида, они в молчании выехали с парковки. О напряженно перебирал в голове все их последние диалоги, и наконец что-то щелкнуло. — У тебя сегодня переводное сочинение, да? Чанель отвлекся, усмехаясь. — Ты вспомнил? Удивительно, — выдохнул парень, наконец выключая свой гаджет. Сехун крепче сжал руль в руке. Ну, собственно, чего он ждал. Чанель был подростком и вел себя, как типичный подросток. — Следи за тоном, когда со мной говоришь, — спокойно, но довольно твердо произнес Сехун. Чанель на это ничего не ответил, уставившись в окно. Переводное сочинение было важным этапом для средней школы. Оно писалось зимой и допускало к летним экзаменам. Сехун чувствовал вину за то, что забыл про такое, а Чанель между тем готовился, кажется, сам и молча. — Ты ничем от него не отличаешься, — вдруг заговорил Чанель, когда они уже подъезжали к школе. Сехун вопросительно посмотрел на младшего. — О чем ты? — О папе, — О младший сжал в руках лямку рюкзака. — Вы оба одинаковые и вам нет до меня дела. — Чанель! — Сехун лишь успел уловить, как сын вылетел из машины. — Удачи на сочинении, — все же крикнул ему вдогонку альфа, но в ответ был лишь громкий хлопок дверью машины. Сехун тяжело вздохнул, глядя на то, как сын обменивается рукопожатием с Тао. Что же, О сам виноват во всем, что услышал сейчас.       Сехун каким-то чудом успевает на работу вовремя. Он и сам удивлен, поднимаясь на этаж в забитом и шумном лифте. Сотрудники здороваются с ним, за месяцы работы его уже знают абсолютно все, но еще поглядывают с интересом и шепчутся за спиной. Альфа, как человек, который долгое время работал в больших коллективах, да еще и на руководящих должностях, прекрасно понимал этот интерес и знал, что по-другому никак. Корпоративная культура Кореи, да и в целом, азиатских стран сильно отличалась от Запада. Сехун знал об этом не понаслышке, потому что вел, и не один раз за свою карьеру, дела с представителями большого бизнеса разных стран. В их общей с Бэкхеном приемной все было по-прежнему. Инсон, конечно же, был на рабочем месте, что-то увлеченно печатал на ноутбуке. Он поклонился Сехуну, и О ответил тем же, вдруг осознавая, что в приемной появился какой-то странный и яркий аромат, похожий на запах чая. Но у него не было времени думать об этом дольше нескольких мгновений, так что перекинувшись с ИнСоном парой приветствий, альфа скрылся за дверьми своего кабинета. Еще один загруженный и неимоверно тяжелый день, а на периферии сознания все еще крутился инцидент с сыном. Да, Сехун точно должен как-то исправлять ситуацию, но он, взрослый мужчина тридцати семи лет, совершенно не имел никакого понятия, что должен сделать. Тут бы ему, наверное, понадобилась помощь бывшего мужа, но увы, Суен оказался не из участливых родителей. Сехуну даже думать не хотелось о том, что этот человек имеет отношение к его семье, но вычеркнуть его из своей жизни и тем более из жизни сына просто не мог. Он тяжело вздохнул, вешая пальто в шкаф, принялся завязывать галстук. Мысли перетекли от семейных проблем к рабочим, и альфа начал перебирать всю ту информацию, которую вчера вычитал.       Сехун решил начать с основ. Когда он шел на работу в Kim Constructions, он достаточно подробно изучил информацию об этой компании, но вчера осознал, что упустил одну вещь. И надо сказать, очень важную вещь. Сехун совершенно не копал информацию про остальных акционеров компании, а узнал только про Бэкхена и семью Ким. Но теперь он решил взяться за дело основательно, потому что загорелся желанием найти крысу, что сливала информацию. По сведениям Минхека, сейчас этот человек перестал что-либо делать, видимо, он был в курсе того, что в фирме открыли «охоту на ведьм». Сехуну не нравилось все, что происходило вокруг этой истории. Не нравилось даже то, как вел себя Бэкхен. У альфы было отличное чутье, особенно в делах бизнеса, так что он был почти уверен в том, что его многоуважаемый директор что-то не договаривает. И потому Сехуну нужно было быстрее довести все это до ума и найти концы этого запутанного клубка. О не собирался делиться своими опасениями и подозрениями даже с Минхеком. Не то что бы он не доверял альфе, просто такие вещи лучше держать в голове, пока не будешь уверен на сто процентов. Так что прокрутив про себя всю информацию, Сехун сел за рабочий стол и первым делом решил закончить со срочной документацией. За всем этим пролетело время до самого обеда, и Сехун даже не заметил этого, потому что с головой ушел в работу. Это было главным кайфом любого трудоголика, отвлекаться на работу так, что остальные проблемы не влезали в голову. Наконец, перебирая очередной документ, Сехун замер и внимательно вчитался. Вроде все как обычно, ничего подозрительного, но все же Сехуна что-то остановило, зацепило его взгляд. Он перечитал документ несколько раз. Это было два указа об увольнении сотрудников фирмы. Подписи директора и зам. директора пустовали, конечно же, да и дата стояла старая. Сехун понятия не имел, почему эти документы сохранились в базе, но было странно даже не это. А то, что имена альфе показались безумно знакомыми, только среди бесчисленного списка людей, что крутился и хранился в его голове, Сехун не мог вычленить нужные. Он сохранил файлы себе, а потом откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Голова пухла от количества информации. Сехун развязал злосчастный галстук, чувствуя, что ему стало вдруг нестерпимо душно. Он посмотрел на время, обнаруживая там как раз обеденный час. Вздохнул и поднялся с места, накидывая пиджак. Ему срочно нужно было прогуляться. Альфа открыл окна в кабинете перед выходом, потому что этот аромат из приемной добрался и до его рабочего места, и это уж было совсем странно. Захватив пальто, Сехун вышел в приемную, где Инсон тоже собирался идти обедать. — Инсон, — Сехун едва улыбнулся. — Не составишь мне компанию на обеде? Альфа был несколько удивлен, но все же кивнул. — А вы точно хотите этого? — улыбнулся парень. — Я просто в нашу столовую хожу. — Ты думаешь, что я в столовых не ем? — Сехуна потянуло на смех, но он ограничился лишь широкой улыбкой. Инсон явно был сбит с толку всем этим. — И кстати, что за запах у тебя тут с утра? Купил какой-то новый сорт чая для директора? Инсон непонимающе посмотрел на своего начальника. Он, честно говоря, ничего не чувствовал и даже принюхался к собственному запаху и парфюму. Вот их он как раз прекрасно улавливал, но все еще не знал, о чем говорит О Сехун. — Простите? Я ничего не чувствую и я не покупал никакой чай для директора. Сехун вопросительно выгнул бровь. Он — то ощущал все это слишком остро и сейчас не мог понять, кто из них двоих не в порядке. Однако О решил не заострять внимания на всем этом. — Ладно, видимо, показалось, — усмехнулся старший. — Пойдем? — Да, конечно. Инсон был очень воодушевлен тем, что начальство решило обедать с ним. Он был уверен, что в офисе об этом будут судачить еще неделю, и эго молодого альфы получало ласковые поглаживания по голове от этого факта. Как и любой в этой системе, Инсон мечтал о повышении, росте в карьере, так что такие вещи, как обед с зам. директора фирмы не были лишними.       Они устроились в общей столовой, взяв подносы с обедом, и, надо сказать, референт не ошибся. Все без исключения удивленно смотрели на них, но Сехун как будто не замечал этого. Он продолжал расслабленно болтать с Инсоном на разные темы, узнавал о его жизни и готовился задать главные вопросы. Но О знал, что парень не глуп, и, кажется, предан своему боссу, так что действовать стоило осторожно, если Сехун хочет получить нужную ему информацию и при этом не вызвать никаких подозрений. — Инсон, скажи, пожалуйста, как долго документы хранятся в базе? Парень задумался лишь на мгновение. — Ну, смотря какие. Сами понимаете, некоторые документы отправляются в архив согласно законодательству, но есть и те, что уничтожаются сразу за неимением надобности. В основном это те, что не были подписаны директором и не имеют никакой юридической силы. — Да, понял. В принципе, как и везде, — кивнул Сехун. Конечно, он и без Инсона знал об этих вещах, простая арифметика любой управляющей системы, однако ему нужно было аккуратно подобраться к главному. И проще всего это сделать, прикинувшись дурачком, чтобы ослабить бдительность собеседника. — Но бывает, конечно, что мы что-то не доглядели, и даже мусор может храниться какой-то срок. Особенно если директор решает что-то попридержать, — Инсон буквально выдавал всю информацию сам. Сехун кивал и внимательно слушал. — Попридержать? Это как? — Ну, недавно он, например, попросил меня написать указы на увольнение некоторых сотрудников, а в итоге так и не подписал их. И я, честно говоря, был в таком завале после, что даже не знаю, остались они в базе или нет. Так и не подписанные, конечно. Кстати, хорошо, что вы напомнили. Стоит подчистить такое, пока у меня есть немного времени. Сехун про себя обрадовался, что сохранил указы себе, а то пришлось бы устраивать сейчас с Инсоном гонки. Отлично, вот значит как, все-таки Бэкхен кого-то хотел уволить, но передумал. Это было странно для человека принципов и правил Бен Бэкхена. — Интересно, конечно, работать с нашим директором, — едва улыбнулся Сехун. — На самом деле, — Инсона, видимо, распирало сегодня на откровения. — Директор Бен очень хороший человек. Тут многие за его спиной любят разные гадости говорить, но я почти единственный, кто работает с ним ближе остальных, и я знаю, какой он человек. Он умный и рассудительный, и я не знаю еще кого-то, кто смог бы выстоять в его ситуации. А еще он много раз помогал мне. Сехун слушал внимательно, а потом словил себя на мысли, что кулаки под столом сжались, а в груди откуда-то возникло раздражение. Инсон говорил с таким восхищением, а Сехун усмехнулся. Надо же, этот парень точно без ума от Бен Бэкхена. — Люди любят судачить о том и о сем, — пространно ответил Сехун. Инсон понял это как намек на то, что альфа не желает продолжать тему обсуждения личности их босса, так что быстро перескочил на другие темы.       У Бэкхена голова шла кругом от количества дел и информации, что росли просто в геометрической прогрессии. Он сегодня целый день рассматривал новые проекты, которые ему предложил проектный отдел. Нужно было подумать, стоит ли вообще браться за них или нет. Бен тяжело выдохнул, морщась от боли, которая была не такой сильной после таблеток, но все равно отзывалась во всем теле тянущим ощущением. Бэкхен просто радовался, что не было возбуждения, как утром, потому что с этим справляться было бы куда сложнее. Как же невовремя эта течка наступила. Омега едва вздохнул, прикрывая глаза. В момент все силы покинули его разом, оставив лишь оболочку из тела, которое болело каждой своей клеточкой. У Бена внутренности скручивало, хотелось закрыть глаза и оказаться хотя бы в своей постели, потому что в таком состоянии вести дела и строить из себя босса было неимоверно тяжело. Однако бизнес ждать не будет, в нем не бывает больничных, плохих самочувствий и отсрочек. Стоит лишь моргнуть — и твои деньги у другого человека, а это оборачивается большой катастрофой всегда. Поэтому Бэкхен мог позволить себе лишь секунду передышки, а потом снова брать себя в руки и продолжать работу во что бы то ни стало. Омега так и поступил. Он вновь уставился в экран компьютера, когда внезапно открылись двери и на пороге появился Инсон. У референта было несколько обеспокоенное лицо. — Директор, — Бэкхен поднял голову на альфу, вопросительно выгнул бровь. — Уже время, директор. Бэкхен не совсем понял, время для чего. Он продолжал непонимающе смотреть на Инсона, а тот явно был шокирован некой рассеянностью своего начальника. Обычно Бен Бэкхен был предельно собран. Но сегодня с ним, кажется, и правда было что-то не так. — Время чего? — У вас и господина О назначена встреча со вторым подрядчиком для проекта строительства парка. Бэкхен прикрыл глаза на секунду. Точно! Как он вообще мог о таком забыть? Они ведь так долго шли к этому госзаказу, шаг за шагом, а у Бэкхена сегодня с утра день не ладился, и совершенно все из головы вылетело. — Прости, я совсем забыл. Ты сообщил Сехуну? — Он ждет вас в конференц-зале вместе с остальными. — Хорошо, я сейчас буду.       Сехун внимательно перечитывал условия договора, который они должны были обсудить сегодня с второй стороной. Их будущим подрядчиком выступала фирма строительных материалов, и одним из условий получения госзаказа было сотрудничество именно с ними. Если они откажутся от этого контракта, то о строительстве парка Kim Constructions могли забыть. О внимательно изучил подноготную этой компании, пришел к выводу, что они давние партнеры Ли Тэена. Сехун сталкивался с ними не первый раз, был осведомлен об их методах работы, когда Сехун последний раз виделся с директором Dosan, тот буквально кормился с руки Ли Тэена. Они наладили хорошую систему монополий на все крупные заказы от государства в стране, так что было удивительно наблюдать Ким Енсена в кресле напротив, в зале прямого конкурента Golden Building. — О Сехун, — голос директора Кима отвлек Сехуна от его чтива. — Не ожидал вас тут увидеть. — То же самое могу сказать о вас, директор Ким, — просиял дежурной улыбкой Сехун, но его глаза выражали одну только серьезность. О ненавидел всю эту свору, которая пыталась подмять под себя систему, насмехаясь над всеми остальными. Во главе этой своры стоял Ли Тэен, а Ким Енсен был его приспешником. Так что сейчас не было никакого желания вести диалоги с ним, но выбора у О не было. Он был на рабочем месте, и сейчас ему придется сделать все, что угодно, только бы получить этот договор. Или хотя бы благосклонность Ким Енсена. — Почему же вы так удивлены? — усмехнулся мужчина. Он был старше Сехуна, кажется, лет на десять. Невысокого роста, упитанного телосложения, с очень ехидной улыбочкой, которая почти никогда не сползала с его лица. Сехуна это всегда раздражало, однако последние годы в Японии дали ему возможность отдохнуть от всего этого. — Приятно встречаться с такими людьми, как вы, даже когда меняешь место работы, — Сехун улыбнулся ярче. — Понимаете, людей, которые разбираются в нашем деле, редко встретишь. Ким Енсен тут же расплылся в улыбке, явно оценив комплимент от Сехуна. Такой тип людей обожал лесть до посинения, и Сехун не брезговал подобными вещами, когда дело касалось бизнеса. На кону стояла судьба Kim Constructions, так что он не видел ничего страшного в том, чтобы дать Ким Енсену немного почувствовать себя на коне. — В этом ты прав, О Сехун, — мужчина придвинулся чуть ближе к столу. Они сидели напротив вокруг круглого стола. Кроме них в зале еще была команда из юристов и экономистов. И все они ждали прихода Бен Бэкхена, чтобы наконец начать обсуждение договора. Сехун сначала даже удивился тем, что Ким Енсен согласился приехать, а потом прочитал, что одним из условий тендера было посещение выбранным подрядчиком всех участников. Так что от приказов государства не мог ускользнуть даже Ким Енсен. — Ваш новый начальник, кажется, не совсем пунктуален, — Ким вновь перешел на официальный тон. — Хотя, что взять с омеги, не так ли? — с его губ сорвался смешок, а остальные его подчиненные решили поддержать эту «остроумную» шутку их начальника. Выражение лица Сехуна, напротив, посуровело в раз, он вперился взглядом в Ким Енсена. Тот даже перестал смеяться, замечая недобрый огонек в глазах альфы. — Директор Бен пунктуальнее многих альф в нашем бизнесе, господин Ким. Но разве мы тут собрались обсудить это? — тон альфы был спокойный, но полный металлических ноток. Енсен хотел было ответить, но тут в зале появился Бэкхен. — Простите за опоздание, — Бэкхен сдержанно улыбнулся, кланяясь Киму и его команде. Они ответили тем же, и Бэкхен первый протянул руку альфе. Тот вопросительно посмотрел на омегу, но Бэкхен снова улыбнулся. — Ее можно пожать, господин Ким. Енсен явно такого не ожидал, но пожал руку Бэкхену. Сехун наблюдал за всем этим с легкой улыбкой. Что же, за месяцы работы на Бен Бэкхена ему уже стоило привыкнуть к подобным вещам. У Бэкхена была одна очень отличительная черта: то, что он омега, Бен использовал с большим умом, обращая эту якобы слабость в свою силу. Никто и никогда не знал, как поведет себя Бен Бэкхен в той или иной ситуации, потому его так боялись конкуренты. В их бизнесе все привыкли знать друг друга в лицо и заранее угадывать шаги наперед, но Бэкхен, несмотря на пятилетний стаж работы, был лицом относительно новым. И очень закрытой личностью, что не вела ни с кем близкой дружбы. Все эти Большие боссы просто не знали как к нему подступиться, вот в точности как сейчас, когда Ким Енсен был сбит с толку тем, что ему пришлось пожимать руку омеге. — Я рад, что вы почтили нас своим присутствием, — Бэкхен улыбался и вел себя достаточно непринужденно. На его идеальном лице не было ни единой эмоции, он словно надел маску. Сехун едва улыбнулся кончиками губ, опуская взгляд в текст первой страницы договора. Что же, это будет очень интересная встреча. — Можем приступать к обсуждению?       Процесс обсуждения любого договора всегда был долгий и муторный, и очень сложный для той стороны, которая в его заключении нуждалась более всего. В основном, диалог вел Сехун, так как это входило в его прямые обязанности, с заместителем Ким Енсена. Обстановка была достаточно напряженной, и Сехун с Бэкхеном время от времени переглядывались, понимая, что дело принимает не самые благоприятные обороты. — Скажите, пожалуйста, кто согласился быть вашим инвестором? — прозвучал вопрос Ким Енсена. Он смотрел прямо в глаза Бэкхена. — Как уже ранее сказал господин О, это Sonhwa Group, в лице господина Со. Енсен на это вдруг фыркнул, посмеиваясь. Бэкхен вопросительно выгнул бровь. — Вы правда собираетесь браться за заказ, надеясь на инвестиции от этого Со? — Простите? — Бэкхен был несколько удивлен таким тоном мужчины. — Sonhwa Group — один из крупнейших инвесторов в стране, они взялись за несколько наших проектов, государство и вы можете быть уверены в устойчивости нашей компании. — Правда, что-ли? — Енсен вдруг протянул руку, и его заместитель вложил в нее какую-то бумагу. — А мои данные говорят об обратном. Копии документов были переданы на стол Сехуну и Бэкхену. О внимательно вчитался в отчет, едва усмехнулся. Ну конечно, он бы тоже зацепился за это, если бы очень сильно не хотел идти на сотрудничество. Чтобы принять решение в пользу какой-то стороны, у Dosan должны были быть весомые аргументы. Он дальше пробежался по цифрам, а потом поднял взгляд на своего директора. Бэкхен и Сехун сейчас думали об одном и том же, этот отчет Ким Енсену слили, потому что тут присутствовали цифры, которых в открытом доступе ни у кого не было. Бэкхен уже открыл рот, чтобы ответить Ким Енсену, но Сехун опередил его. Он улыбнулся, распрямляя широкие плечи. Бен заметил, что сегодня Сехун выглядел как-то иначе, то ли костюм ему так подходил, то ли что-то еще. Но в нем чувствовалось столько уверенности, что омега даже почувствовал, как мурашки ползут по затылку. От осознания этого он сжал подлокотники кресла незаметно для остальных. Тело все еще болело, но омега ощутил, как по нему прокатилась знакомая волна жара. Что было совершенно не к месту. — Господин Ким, я бы хотел, чтобы вы подробнее объяснили, к чему нам в обсуждении этого вопроса отчеты нашей компании за прошлый квартал? Сехун отрицательно мотнул головой, прекрасно зная, что омега хочет предъявить Киму за то, что тот оперирует конфиденциальной информацией, которую явно достал нечестным путем. Однако Сехун знал эту схему слишком хорошо, чтобы позволить Бен Бэкхену попасться на эту удочку. — А разве вы не понимаете? — усмехнулся Енсен. — Хорошо, тогда я объясню. У вашей компании задолженность в размере нескольких миллиардов вон. Даже если Со согласился инвестировать в ваши новые проекты, вам все равно не хватит ресурсов, чтобы закрыть все долги. Кажется, корабль Kim Constructions тонет. Бэкхен чувствовал, как сердце бьется слишком быстро в грудной клетке. Он к такому был не готов, потому что эти отчеты были действительно недоступны никому. Кажется, он упустил момент, и их «крыса» слила куда больше информации, чем должна была. Омега понимал, что сейчас срочно надо что-то придумать, но ситуация была слишком внезапной, а голова не хотела подкидывать никаких новых решений. — Ваша информация, господин Ким, слегка устарела, — вдруг озвучил Сехун. — Хотя я удивлен тем, что вы вообще ее получили, ведь она является конфиденциальной. Но в любом случае, это не важно. Ведь мы уже решили эту проблему. Бэкхен понятия не имел, о чем вообще речь. Он вопросительно смотрел на Сехуна, стараясь удержать лицо, чтобы не выдать своего удивления. А альфа лишь улыбнулся, отыскал в бумагах перед собой какой-то документ и поднялся с места. Он обошел стол, положив перед Кимом и его заместителем документы. — Уважаемый директор Ким, думаю, вам совершенно ни к чему беспокоиться о долгах нашей компании, ведь один из фондов Sonhwa Group также оплатит эту сумму, отрывая Kim Constructions от отвлекающих факторов. Бэкхен готов был ловить свою челюсть на полу, однако, он лишь сжал корпус ручки крепче. Он ничего не знал ни о каком фонде и тем более не знал, что Сехун вел какие-то дела с господином Со за его спиной. Внутри вскипел целый вулкан негодования. Омега не за тем нанимал Сехуна на работу, чтобы тот строил свои планы. Однако Бен также понимал, что он никакие документы не подписывал, следовательно, что-то во всем этом было не чисто. Бэкхен лишь поплотнее сжал зубы, а когда словил на себе удивленный взгляд Кима и его сотрудников, снова холодно улыбнулся. — Но… Как? Как такое возможно? Господин Со никогда не шел на подобные вещи, — Ким Енсен почти потерял дар речи, а Сехун улыбнулся. Бэкхен заметил некое самодовольство в этой улыбке, широкие плечи снова распрямились. Сехун поправил пиджак, едва взмахнув рукой, на которой, как и всегда красовались часы, и пожал плечами. — Что же, директор Ким, жизнь полна сюрпризов. Бэкхен крепче вцепился в подлокотники своего кресла, потому что волна жара перешла в тугой узел, скручивающий абсолютно все, там, внизу. Он сжал бедра, едва поерзал на стуле и незаметно выдохнул. Как же эта течка была не вовремя. — Раз уж мы выяснили интересующие вас моменты, господин Ким, — Бэкхен все же взял себя в руки и звучал довольно твердо. — То продолжим обсуждение? Господин Ким явно был недоволен сложившейся ситуацией. Если так пойдет и дальше, то ему придется сделать выбор в пользу Kim Constructions ведь по срокам и суммам их проект был более выгоден государству, чем то, на что рассчитывал Golden Building. Они явно проигрывали в проектировании, но выигрывали в таких аспектах, как репутация, гарантия качества, финансовая устойчивость. — Я думаю, что на сегодня нам нужно закончить и отложить остальное до следующей встречи, — Ким поднялся с места, Бэкхен и Сехун встали за ним. — Хорошо, господин Ким, — Бэкхен улыбнулся. — Приятно было с вами работать. — Взаимно, господин Бен.       После ухода будущих партнеров, Бэкхен тут же изменился в лице. Сехун уже был готов к выволочке и ряду вопросов, потому что он действительно не согласовал все эти действия, но все равно был собой доволен. Иначе сейчас они бы точно оказались в проигрыше. — Все свободны, — прозвучал голос Бэкхена. — Кроме вас, Сехун. Остальные сотрудники переглянулись, но все же поспешили покинуть зал, наконец оставляя Бэкхена и Сехуна вдвоем. — Директор, — Сехун хотел начать первым, но Бэкхен лишь вскинул руку вверх, заставляя О замолчать. Омега явно был зол, а Сехун крепче сжал кулаки, следя за тем, как омега берет в руки документ, который предоставил О Ким Енсену, читает его, а затем медленно поворачивается к Сехуну. — Значит, мой заместитель ведет у меня за спиной дела с нашими инвесторами? — усмехнулся Бэкхен. — Я понятия не имел, что он даст свое согласие, Бэкхен, — Сехун смотрит омеге прямо в глаза. — Я просто решил попытаться, и сегодня перед этой встречей получил этот документ. — А мне рассказать вы не хотели перед тем, как принимать подобные решения? Знаете, Сехун, я все еще ваш начальник. — Простите, — Сехун едва поклонился. — Я понимаю, что не должен был так поступать, нужно было согласовать с вами до того, как рассказывать обо всем Ким Енсену, но у меня не было выбора. Никто из нас не ожидал, что у него будет эта информация, я импровизировал. Бэкхен выдохнул. Внутри было странное чувство, Бен вдруг осознал, что очень резко переключился и теперь даже не злится. У О Сехуна не было другого выхода, и надо быть идиотом, чтобы это отрицать. Однако Бен все равно не мог стерпеть то, что Сехун взял на себя такие полномочия, как заключение дополнительного договора с инвестором. — Сехун, — Бэкхен смотрел альфе прямо в глаза, и в этом взгляде не было ничего привычного. Это был твердый взгляд босса Бен Бэкхена, который готов был сделать ради своего бизнеса все, что угодно. И он не прощал ошибок. — Вы прекрасно знаете, как сильно я не люблю, когда за моей спиной проворачивают какие-то махинации. Поэтому потрудитесь объяснить все более детально, иначе я начну думать, что вы действуете в каких-то своих интересах. Альфа едва сжал кулак, потому что впервые в жизни почувствовал страх перед своим директором. Так или иначе в своей жизни Сехун был уверен только в одном — в своих знаниях и профессионализме. Так что, что бы он ни делал и на какие риски бы не шел, О никогда не проигрывал. В конце концов, начальство всегда оставалось довольным его действиями. Но сейчас, работая с Бэкхеном, Сехун понимал, что столкнулся с неординарным человеком, не терпящим быть в неведении. Когда он шел на эту сделку с господином Со, Сехун здорово рисковал, но также понимал, что без этого они проиграют. — Я и собирался вам все объяснить, — Сехун сделал шаг к омеге. — Мы с вами ведь уже обсуждали проблему этой задолженности, я задумался над тем, что мог бы сделать. Самым действенным способом было попросить инвестора Со закрыть этот долг. — Безусловно, — усмехнулся Бэкхен. — Но чтобы он согласился на подобное, вы должны были пойти либо на сделку с дьяволом, либо придумать что-то еще. Сехун на этих словах омеги едва усмехнулся. Ну конечно, Бен Бэкхен был далеко не дурак. Он прекрасно понимал, с кем они имеют дело, и что Со не стал бы делать что-то просто так. Альфа выдохнул, снимая очки, едва потер переносицу. Бэкхен вопросительно смотрел на него, понимая, что, кажется, сейчас услышит нечто неприятное. Судя по виду Сехуна, мужчина собирался с мыслями, прежде чем озвучить это все своему начальнику. — Я ведь говорил вам, что когда работал на Ли Тэена, не раз сталкивался с инвестором Со, хоть он и сделал вид при нашей первой встрече, что не может меня никак вспомнить. Бен уже в тот день понимал, что Со просто развернул перед ними театр одного актера, но все же сейчас был несколько удивлен. — И насколько часто вы сталкивались? — У Ли Тэена я был не только директором японского филиала. Когда я только начинал работать в Golden Building, я решал много внеурочных вопросов для него. Например таких, как сбор расширенной информации про будущих партнеров. Бэкхен усмехнулся. Оправдывались все его предположения. Именно такого он и боялся, этого двойного дна в своем заместителе, которое вскрывалось в самые неподходящие моменты и совершенно неожиданно для самого Бена. Как сейчас, к примеру. — То есть, если говорить простыми словами, вы были личным шпионом Ли Тэена? Сехун на это снисходительно улыбнулся. — Шпион… Слишком громкое слово. Просто я умею видеть то, что обычно не замечают остальные. Прямо как вы, Бэкхен. На этой фразе омега тоже искривил губы в усмешке. Ну конечно, Сехун был очень наблюдательным, именно поэтому он так сильно настораживал Бэкхена с самого первого дня. Такие люди всегда скрывали намного больше, чем от них ожидаешь. — Хорошо, — Бэкхен кивнул, понимая, что сейчас они стоят даже слишком близко друг к другу. — Какое это все имеет отношение к данной ситуации? — Самое прямое, — вздохнул Сехун. — В то время я нашел и припрятал в рукаве несколько козырей, которые могли бы мне помочь в будущем с инвестором Со. Я не собирался распространяться о них никому, особенно Ли Тэену, а тут они пришлись очень кстати. Бэкхен сжал кулаки. Такие игры он терпеть не мог. Сехун тут же заметил, как в глазах омеги блеснула ярость, он подошел к альфе вплотную. — О Сехун, моя компания не участвует в грязных играх. Кажется, я уже однажды говорил вам об этом. — В этом деле не было ничего, что нарушает закон нашей страны, поверьте. Я не стал бы вести подобным образом дела за вашей спиной. — А шантаж теперь считается законным делом? — усмехнулся омега. — Инвестор Со не из тех людей, кто стерпит подобное. Завтра он явится к нам с таким предложением, от которого мы теперь отказаться не сможем. Сехун на эти слова Бэкхена усмехнулся снова, вызывая новую волну раздражения в омеге. Он прекрасно заметил это по реакции Бена, по тому, как он сжимал в кулаки изящные пальцы. Взгляд карих глаз готов был прожечь в альфе дыру, испепелить его, обратив в кучку праха. Сехун вдруг словил себя на совершенно дикой мысли. Ему нравился такой Бэкхен. Альфа чувствовал, как усилилось сердцебиение, как челюсти сжались сами по себе, как вдруг снова вернулся этот странный аромат, что преследовал мужчину с самого утра. И только когда взгляд О упал на губы Бэкхена, а потом ниже, на тонкую шею, Сехуна прострелило осознание. Этот аромат исходит буквально от Бен Бэкхена. И теперь, когда омега зол до чертиков, мужчина так четко чувствует его запах бергамота с примесью чего-то еще. Совсем слабого. — С чего вы вообще взяли, что это был шантаж? — Сехун неожиданно обнаруживает, что голос сел и охрип. Он тяжело сглатывает, выдыхая. Говорить теперь почему-то очень тяжело. — А что тогда? — Бэкхен настроен скептично. Его глаза суживаются в неверии, а затем взгляд цепляется за дернувшийся кадык Сехуна. Бэк только сейчас понимает, что у альфы он очень сильно выражен, делая массивную шею еще больше. Бэкхен все еще чувствует слабость во всем теле, ноги ватные и плохо держат его тело, однако, Бен не подает виду. Он должен выяснить все до конца, потому что он правда не хочет думать, что доверил фирму не тому человеку. — Я обещал инвестору, что об этом никто не узнает. Это касается его личной жизни, его личная проблема, которую я смог решить. Бэкхену совершенно не нравится такой ответ. Он злится еще сильнее, только вот не успевает ничего сказать. Теперь в глазах темнеет, голова начинает кружиться, и омега слишком поздно ловит себя на мысли о том, что уже не может держать равновесие. Его тело становится таким тяжелым, а голос Сехуна звучит будто из другого помещения. Бэкхен падает, теряя сознание.       У Сехуна рефлексы работают очень хорошо. Потому что он умудряется поймать тонкое тело тут же, обеспокоено заглядывая в глаза. Бэкхен бледный, по виску течет капля пота, а запах слишком уж яркий. Настолько, что Сехун невольно задерживает дыхание, а сам на автомате подтягивает кресло и усаживает Бэкхена туда. Тут же зовет Инсона, просит вызвать скорую, пытается хоть как-то привести Бена в чувство, но у него под рукой нет даже нашатыря. Сердце снова бьется в груди как бешеное, и Сехун вдруг понимает, что боится за жизнь омеги. Прикрикивает на Инсона, чтобы тот быстрее набирал скорую, а сам щупает пульс на тонкой шее. Он у Бэкхена такой частый, и это не является хорошим признаком. И где же эта чертова скорая?       Бэкхен тихо стучит в двери кабинета, а потом, выдержав небольшую паузу, заходит внутрь. Чонин отрывает голову от бумаг перед собой, расплывается в своей широкой и манящей улыбке. У омеги от нее голова кругом вот уже который год, и ему так нравится, что такая солнечная и искренняя, эта улыбка посвящена ему одному. — Бэк, говорил же, перестань стучаться, — Чонин разворачивает свое кресло к подошедшему Бэкхену, оглядывает его с головы до ног обжигающим взглядом. — А вдруг у тебя важная встреча, — улыбается омега, прислоняясь бедрами к краю стола альфы. Чонин сейчас выглядит так невероятно сексуально, с закатанными по локоть рукавами рубашки и расстегнутой верхней пуговицей. На жилистом запястье часы, от него веет парфюмом и природным ароматом, и у Бэкхена действительно сдвиг по фазе. Он только сегодня утром проснулся в его объятиях, и они расставались на считаные часы в течение дня, но все же омега так сильно соскучился. — Брось, что может быть важнее тебя? — продолжает улыбаться Чонин, а Бэкхен закатывает глаза. Иногда Ким был любителем ввернуть подобные фразочки, что в начале Бэкхену казалось таким дурацким. Но кажется, именно такими вот своими чертами характера Ким Чонин и подкупил его. — Поздравляю с новым контрактом, — Бэкхен склонился к губам альфы, целуя его. Чонин улыбнулся в поцелуй, а потом встал с места. Ловко подсадил Бэка за талию на свой рабочий стол. — Что ты делаешь? — прошептал в самое ухо альфы Бэкхен, хотя совсем не был против. — Люблю тебя, — в тон ему ответил Чонин. — Без тебя у меня ничего бы не получилось. Сердце в груди застучало так быстро. В глазах Чонина плескалось такое огромное море любви, которое крыло Бэкхена своими ласковыми волнами, убаюкивало и прятало от всех проблем и горестей. Чонин мог успокоить его одним только взглядом и словом, и рядом с ним Бэкхену было так чертовски тепло. В его объятиях, окруженный искренней любовью. Да, Бену всегда думалось, что такое бывает только в фильмах. Но оно происходило прямо сейчас, в реальности, с самим омегой. — Я тоже люблю тебя, Чонин-а, — Бэкхен снова увлек альфу в поцелуй, а тот широко улыбнулся. — Где отметим Рождество? — спросил Чонин. — У тебя есть какие-то варианты? — Хотел пригласить тебя к нам, — Чонин продолжал улыбаться, но в его глазах была только серьезность. — Родители ждут тебя. Бэкхен смутился, не ожидая такого приглашения. Он опустил глаза, продолжая обнимать широкие плечи альфы. Что же, он уже давно не отмечал Рождество в кругу семьи. После смерти дедушки Бэкхену было просто не с кем это делать. И теперь его ожидало первое Рождество с Чонином. — Тогда я не могу отказать, — кивнул Бэкхен. А Чонин отразил его улыбку, снова целуя манящие губы.       Бэкхен с трудом открыл глаза. Голова гудела, перед глазами все расплывалось, а в теле была такая жуткая слабость. Бэкхену потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, где он и что вообще происходит. Белый потолок не дал ему особой информации, последнее, что омега помнил, это только то, как он говорил с Сехуном в конференц-зале. Омега повернул голову, наткнулся на собственную вытянутую руку. В вене стояла игла, с подключенной к ней системой. Ему что? Делают капельницу? — Господин Бен, вы очнулись, — незнакомый голос ворвался в сознание омеги. Бэкхен теперь сфокусировал взгляд, обнаруживая перед собой довольно миловидного омегу в медицинской робе. Кажется, это была униформа работника скорой помощи. — Как вы себя чувствуете? — Что произошло? — вздохнул Бэкхен. — Вы потеряли сознание, и ваши сотрудники вызвали скорую. Мы поставили вам капельницу с витаминами, но вам следует приехать в больницу для полного обследования. Ваш организм истощен и он не выдержал нагрузки в виде течки. Бэкхен выдыхает. Он удивляется, что доктор узнал о течке, уже хочет задать вопрос, но его опережает сам омега. — До скорой помощи я работал в гинекологии много лет, так что знаю симптомы течки, даже если запах не выражен. Из-за блокаторов. У вас проблемы со здоровьем, господин Бен. И простой капельницей вы ничего не решите. Бэкхен только сейчас понимает, что доктор все это время что-то писал. Наконец он вырывает лист из своего планшета и ставит на журнальный столик перед диваном, на котором лежал Бэк. — Это ваше направление, начните с завтрашнего дня. — Хорошо, — Бэкхену проще согласиться. В конце концов, ни сил, ни аргументов для спора у него нет. Он знает, давно знает, что ему нужно обследоваться, но списывает все на нехватку времени, в душе понимая, что просто не хочет ничего делать.       Доктор еще раз измеряет давление и температуру, дожидается пока закончится капельница и берет с Бэкхена письменный отказ от госпитализации. Наконец, когда бригада уезжает, Бэкхен садится на диване, сжимая локоть, и не может оторвать взгляд от одной точки. В голове так много мыслей, его все еще немного мутит, и он понятия не имеет, что вообще произошло. Этот день официально можно считать одним из самых паршивых, а впереди еще его вторая половина. Бэкхен тянется за телефоном, чтобы посмотреть на время. Он провалялся до трех часов дня. Упущена целая куча дел, вероятно. Бэкхену проще зарыться в работу, чем думать обо всем остальном, поэтому он хочет встать с места, но не успевает. Слышится стук, и двери кабинета открываются. Сехун стоит на пороге, внимательно оглядывает все еще бледного Бэкхена. Сердце, что все это время было не на месте, начинает биться более размеренно. — Как ты себя чувствуешь? — Сехун закрывает за собой двери и ловит удивление Бэкхена. Они ведь не общались на «ты», но именно сейчас Сехуну этот официальный тон казался таким неуместным. Он просто хотел знать, как там самочувствие Бэкхена. — Нормально, — выдохнул Бэкхен. — Ты напугал нас, — у Сехуна странный взгляд. Бэкхен не может определить что за эмоции видит в нем, но почему-то внутри разливается тепло. — Извини, — выдыхает Бэкхен. — Но вам не стоит бояться за меня, Сехун. У О сжимаются кулаки. Бэкхен говорит с ним ровным тоном, даже отчужденным, и снова переходит на это «вы». Альфа теперь идет прямо к Бэкхену, останавливаясь перед диваном. Он и сам не понимает, что делает, однако, садится рядом и снова внимательно смотрит в лицо Бена. В его глазах нет ничего, даже той злости, которую Сехун видел сегодня в конференц-зале. Бэкхен словно неживой, пустой, и у альфы мурашки бегут по спине. — Доктор сказал, что у тебя переутомление. Может, отвезти в больницу? — Все в порядке. Возвращайтесь к работе, Сехун. Мое здоровье не входит в круг ваших обязанностей. Завтра закончим наш разговор. Сехун понимает все слишком хорошо. Он едва усмехается, встает с места и кланяется Бэкхену. — Хорошего дня, директор. Альфа резко разворачивается и уверенной походкой выходит из кабинета, оставляя Бэкхена одного. Омега выдыхает, прикрывая глаза. Внутри снова все бурлит так сильно, а кориандр щекочет нюх. Бен только сейчас ловит себя на мысли о том, что зависает на запахе Сехуна. И сердце от него бьется чаще.       Сехун застывает перед зеркалом в туалете. Да что за день сегодня такой? С утра все идёт наперекосяк, словно О Сехун открыл глаза в какой-то альтернативной вселенной, где он перестал быть самим собой. Перестал владеть ситуацией и контролировать ее. Это так пугало. О смотрел на своё отражение, на лихорадочный взгляд, который бегал по собственному лицу, на каплю пота, что текла по виску. Он раздраженно развязал ненавистный галстук и умылся холодной водой, но жаль, она остужала только кожу. Разум альфы все ещё полыхал, загруженный сотней вопросов. О сыне, о работе и самом себе. Мужчина даже думать не хотел о том, что происходило с ним в конференц-зале, и о том, что было, когда Бен упал прямо в его руки. Запах бергамота все ещё стойко держался вокруг альфы. И самое странное было то, что никто, кроме самого Сехуна, его не чувствовал. О был в этом уверен. Бэкхена постоянно окружали альфы, и такой яркий аромат точно не ускользнул бы от них просто так. Однако они все вели себя совершенно спокойно, и один только Сехун его чувствовал, цеплялся за него, начинал раскладывать на нотки. В этом бергамоте было что-то ещё, что-то резкое, явное, трудно уловимое, но стоило Сехуну задуматься об этом, как эта нотка тут же давала о себе знать. Неужели, запах Ким Чонина? Даже спустя столько лет? Интересно, Бэкхен и Чонин были истинными? Альфа выдохнул. Он усмехнулся, глядя в собственное отражение. Почему его вообще интересуют все эти вопросы, словно ему правда заняться нечем? Бэкхен ясно дал понять, что не собирается посвящать альфу в свои личные проблемы. Да и Сехуну оно надо? У него вон своих бед вагон и маленькая тележка, разобраться бы с ними.       Сехун вытащил телефон, взглянул на время. До конца рабочего дня оставалось несколько часов. Все встречи сегодня были отменены, а по офису уже прокатилась волна обсуждений обморока Бен Бэкхена. Можно было считать, что день пошёл коту под хвост. Да, Сехун прекрасно понимал, почему Бэкхен не мог позволить себе даже дня отдыха. Он был словно сердце и мозг этой компании одновременно, выходит из строя он — и вся жизнь внутри останавливается. О тяжело выдохнул. Надо бы сыну набрать, спросить, как там сочинение. Он уже должен вернуться домой. Мужчина словил себя на мысли о том, что ему было страшно звонить Чанелю. Несмотря на то, что с сыном он пытался выстраивать доверительные отношения и у него почти получалось, альфа прекрасно понимал, что совершенно не знает Чана. Если бы у него было больше времени, возможно, он бы знал его лучше, но сейчас мужчина даже не мог придумать, что бы такого вечером купить ему. Не совсем взрослое и мудрое решение сглаживать конфликты подарками, но Сехун просто хотел, чтобы предстоящий разговор с Чанелем прошел чуть проще. Долгие гудки заставляли сердце в груди замирать. Ель, видимо, не был настроен на разговор с отцом и намеренно не брал трубку. Сехун вздохнул. Он скинул звонок и снова уставился на собственное отражение. Да, сегодня определенно был чертовски странный день.       Бэкхен сидел под дверью кабинета Минсока, пока психолог проводил занятие с Кенсу. Они немного опоздали, потому что Бэкхен задержался на работе. Из-за того, что он отключился сегодня, сорвалось много важных дел, но некоторые не терпели отлагательства, поэтому, Бэкхену пришло заняться ими, из-за чего он и задержался. Поднимать тему разговора об инвесторе Со с Сехуном Бэкхен больше не стал, оставив все до завтра, когда его состояние улучшится хоть чуть-чуть. Даже сейчас, сидя в психологическом центре Минсока, омега чувствовал себя не очень хорошо. Хотелось приехать домой и завалиться спать, но сеансы психотерапии Кенсу нельзя было откладывать. Иначе весь эффект терялся, поэтому Бэкхен привез сына, стараясь ни на секунду не показывать своего плохого самочувствия. Наконец двери кабинета открылись, и в них показался психолог. Он приветливо улыбнулся Бэкхену, и Бен ответил ему тем же, поднимаясь с места. — Мы закончили, Бэкхен. Вы хотели поговорить со мной? — Бэкхен до начала занятия попросил Минсока уделить ему несколько минут после. -Да, спасибо, — Бэкхен вошел в кабинет. Кенсу сидел за столом и что-то увлеченно рисовал, он даже не заметил папу, настолько все его внимание было сосредоточено на его занятии. Минсок предложил Бэкхену сесть в кресло, и Бен благодарно кивнул. — О чем вы хотели поговорить? — Бэкхену очень нравилась манера разговора Минсока. Омега был всегда учтив и спокоен, и любую, даже самую сложную информацию, умел преподносить максимально доходчиво и мягко. Бэкхен, как человек, который привык очень тонко чувствовать все тоны и полутона в речи собеседника, не мог не отметить эту особенность Кима. — Как успехи Кенни? Есть какие-то изменения? — Бэкхен не часто задавал этот вопрос, так как еще в самом начале, Минсок ясно дал понять, что ничего легко не решится. Но сейчас, когда Кенсу уже привык спать один, и кажется, намного легче шел на контакт с другими людьми, Бэкхен хотел услышать что-то хорошее. В конце концов, он просто хотел услышать, что хоть что-то в его жизни начинает налаживаться, потому что все остальное рушилось как карточный домик на ветру. — Думаю, что изменения есть, — улыбнулся Минсок. — Кенсу взрослеет, в его возрасте, даже от месяца к месяцу в психике можно проследить значительные изменения. Нейроны в его голове образуют все новые связи, так что да, Кенсу однозначно движется вперед. Но есть кое-что, — лицо Минсока посерьезнело, Бэкхен напрягся невольно. — Что не так? — Кенсу часто говорит о дяде Хуне. А еще называет имя Чанни, с его слов, я понял, что это ваш коллега и его сын? — на этих словах психолога, у Бэкхен сердце пропустило два удара. Он крепче вцепился в подлокотники кресла, совсем не ожидая подобных слов. Ведь ему самому Кенсу ничего не говорил. Бэкхен был уверен, что сын уже давно забыл кто такой О Сехун. — Да, это мой коллега. Кенсу виделся с ним несколько раз, кажется, они хорошо поладили. — Даже очень хорошо, — улыбнулся Минсок. — Он много мне рассказал про дядю Хуна, сказал, что хочет снова с ним встретиться, потому что дядя покупает ему сладости и катает на своем кресле. — Мой коллега был очень любезен, — едва улыбнулся Бэкхен. — В любом случае, Кенсу прикипел к этому человеку и хочет с ним еще раз увидеться. Я не знаю насколько это возможно, но думаю, что Кенсу было бы полезно общение с ним. Он смог расположить малыша к себе, это большой прогресс для Су, который был очень закрыт. Вы ведь и сами знаете. Ему важно общение и контакты с другими людьми, и чем больше их будет, тем лучше. — Не вижу особой необходимости, — в голосе Бэкхена послышались нотки стали. — Сехун всего лишь один из моих сотрудников, а Кенсу общается с кучей другой людей. Разве этого недостаточно? — Я не говорю, что это обязательно и необходимо, Бэкхен. Просто хочу отметить, что Кенсу говорит об этом человеке почти на каждом сеансе. Я все это время ничего вам не рассказывал, потому что думал, что это банальный детский интерес к новому человеку, который вскоре исчезнет. Но сейчас я понял, что все несколько серьезнее. Кенсу скучает по дяде Хуну, понимаете? Бэкхен снисходительно улыбнулся. Для него было просто невозможно то, что его сын, увидев О несколько раз в жизни, мог по нему заскучать. Просто какие этому могли быть причины вообще? — И он чувствует, что вам эта его затея не слишком нравится. Это может стать проблемой в будущем. Бэкхен едва перевел дыхание, прикрывая глаза. Что вообще за чертовщина происходит? Он сейчас смотрел на Минсока, и действительно не верил в то, что слышит. — Да, мне не нравится эта идея, Минсок. Я буду с вами откровенным. О Сехун — чужой для Кенсу человек, и то, что они столкнулись было абсолютной случайностью. Мне сложно понять, каким вообще образом четырехлетний ребенок может скучать по кому-то, кого видел пару раз в жизни. Но тем не менее, даже если это так, я никак не могу дать возможность Кенсу общаться с О Сехуном больше, просто потому что все наше взаимодействие с этим человеком ограничено лишь деловыми отношениями. И в конце концов, я родитель Кенсу, и пока он маленький, мне решать с кем ему общаться или нет. Как все это может стать проблемой в будущем, я не понимаю. Минсок спокойно выслушал Бэкхена, а затем едва улыбнулся. — Все дело в том, что Кенсу выстроил с этим человеком доверительные отношения. Для обычного ребенка, это бы не значило так много, но в случае Кенсу, все по-другому. Он изначально настроен очень скептично по отношению к этому миру, хотя, его детское сознание даже до конца не осознает всего этого. Вспомните, как вы рассказывали, что он не хотел по началу идти на контакт даже с вашими близкими друзьями, ведь так? Бэкхен на эти слова омеги молча кивнул. Чунмену и Исину пришлось постепенно входить в круг доверия Кенсу, хотя, омега знал их с самого рождения, можно сказать. С Сехуном все получилось как-то удивительно быстро легко, но Бэкхен списывал это на то, что Кенсу подрос и теперь понимает больше. Именно эту мысль он и озвучил Минсоку. — Да, вы правы, Кенсу вырос и все воспринимает иначе, но тем не менее, ему все еще очень сложно со взрослыми людьми. Общение с детками ему дается лучше, конечно, но взрослые для него представляют куда большую угрозу, точнее, для его подсознания. Поэтому тот факт, что он впервые самостоятельно, быстро и без вашей поддержки нашел контакт со взрослым человеком значит многое. Если вы сейчас будете рвать этот контакт, для Кенсу это не останется незамеченным. Он решит, что сделал неправильное решение, и мы снова вернемся к вопросу о его самостоятельности. Понимаете, Кенсу, конечно, еще очень мал для каких-то самостоятельных контактов, но тем не менее, именно в его возрасте выстраиваются зачатки всего этого. — Но ведь он ребенок, и он не отдает себе отчет в том, что это доверие может быть ошибочным и неправильным. Разве я, как родитель, не должен ему указать на это? — Конечно должны, но конкретно в этом случае, его доверие и правда ошибочно? Ваш коллега — плохой человек, с которым Кенсу не стоит взаимодействовать? Бэкхен такого вопроса почему-то не ожидал. Но среагировал моментально. — Нет, с О Сехуном все в порядке, это… Моя проблема. Сказав это, Бэкхен вдруг замолчал. В голову пришла мысль, из-за которой по затылку пробежались крупные мурашки. Неужели, Ким Чондэ был прав, и Бэк действительно сравнивает Сехуна с Чонином? И именно поэтому так сильно боится взаимодействий своего зама и сына. — Я не хочу настаивать, Бэкхен, в конце концов, Кенсу — ваш сын, а тот человек именно ваш коллега, и только вы знаете обоих, но все же, я должен был сказать вам об этом, потому что это моя работа. — Да, я думаю, я понял вас, — выдохнул Бэкхен. — Спасибо. — Повторюсь, это моя работа, а значит, не нужно меня благодарить. — И все же, — Бэкхен улыбнулся. — Благодаря вам, Кенсу меняется. — Это командная работа, где вы тоже играете большую роль. Кенсу меняется, потому что что-то меняется в вас. Бэкхен на это ничего не ответил. Он в себе никаких изменений не чувствовал. Все такой же пустой, все такой же зацикленный на работе и Кенсу, да ему и не нужно ничего большего. И последнее было самым страшным. — Хорошо, тогда, мы с Кенсу поедем? — Конечно, — кивнул и улыбнулся Минсок.       Су без конца лепетал о своем дне, пересказывая его Бэкхену в мелочах, пока крепко держал родителя за руку. Они шли к парковке, где Бэкхен отыскал свою машину и усадил сына в детское кресло. У малыша было хорошее настроение, впрочем, как и каждый раз после сеансов с его психологом. Кенсу даже подарил папе свой рисунок, и Бэкхен ласково поцеловал его в маленький лобик и улыбнулся. Наконец, этот день подходил к концу, можно было отправиться домой и отдохнуть. Бэкхен уже подъезжал к дому, когда у него зазвонил мобильник. На определителе высветилось «отец», и Бэкхен невольно улыбнулся. Он принял звонок, приставляя телефон к уху. — Здравствуйте, отец, — Бэкхен пытался придать голосу как можно больше бодрости. — Привет, Бэкхен-а! — Бэкхен продолжал улыбаться, потому что голос Ким Джунсо уже давно стал родным и радовал слух. — Я не отвлекаю? — Нет-нет, я с Кенсу, едем домой. — Как поживает мой Сахарочек? — Бэкхен кинул взгляд на Кенсу, который уже понял, что звонит его любимый дедушка, навострил ушки, крепче сжимая в руках плюшевого единорога. — Все хорошо, отец. Спасибо. Как вы? Как ваше здоровье? — У меня тоже все отлично, Бэкхен-а. Я звоню, чтобы пригласить вас на Рождество к себе домой. Уж очень соскучился по моим дорогим омегам. Бэкхен удивленно замолчал. Отец Чонина не отмечал Рождество с того самого дня, впрочем, как и Бэкхен. И сейчас, подобное приглашение от него было очень странным. У омеги дрожь прокатилась по телу. — Отец, я… Вы хотите отметить Рождество? — Не думай, Бэкхен, что у старика уже крыша едет, — едва вздохнул мужчина на том конце телефона. Бэкхен уже хотел возразить, что у него и в мыслях такого не было, но Джунсо заговорил быстрее. — Просто, я думаю, мы не должны отнимать праздник у Кенсу. — Мы у него ничего не отнимали. Это судьба так распорядилась, — в голосе Бэкхена невольно прозвучали стальные нотки. Джунсо знал, что услышит нечто подобное. — Однажды он подрастет и узнает правду, Бэкхен-а, но до того дня, не стоит отнимать у него детство. Ничего страшного, если Кенсу проведет этот день в кругу своей семьи и найдет парочку подарков под елкой, понимаешь? Чонин не хотел бы, чтобы его ребенок и муж грустили в Рождество, ты знаешь, он обожал этот праздник. На этих словах у Бэкхена ком встал в горле. Да, какая ирония судьбы, но Чонин и правда обожал Рождество. И оно же забрало альфу у людей, которых он любил так сильно. Бэкхен крепче сжал руль в руках. — Отец, можно я подумаю над вашими словами? — тихо произнес Бэкхен. — Я правда… Не готов ко всему этому. — Конечно, сынок. Это только твое решение, хорошо? В любом случае, я жду вас к себе в гости. Хочу поиграться с внуком. — Спасибо, — омега улыбнулся, сглатывая комок в горле. Главное, не расплакаться перед Кенсу, который во все глаза смотрел на папу. — Я обязательно позвоню вам. Берегите себя, мы тоже скучаем! — Ты тоже, Бэкхен-а, береги себя! Пока. Джунсо скинул звонок, а Бэкхен отвел телефон от уха и прикрыл глаза. Секунда, другая, ему нужно перевести дух, чтобы продолжать жить дальше. Как же все это не вовремя на него навалилось.       Сехун смог вернуться домой сегодня раньше обычного, что было довольно удивительно. Чанель сидел в своей комнате, но все же вышел навстречу отцу. О старший улыбнулся сыну, однако, не получил ответной реакции. Чан подпирал дверной косяк плечом, оглядывая старшего альфу таким взглядом, будто тот действительно совершил самый большой грех на этом свете. — Привет, — Сехун поставил пакет с продуктами на пол, а Чанель тут же взял его в руки. — Привет, — ответил подросток, направляясь в сторону кухни. В его голосе не было никаких эмоций, и это сильно напрягало Сехуна. Он правда не знал, что должен был сказать сыну, однако, он все еще единственный взрослый тут, и от ответственности разрулить ситуацию не убежишь. Сехун сначала переоделся и принял душ, а уже потом показался на кухне. Чанеля в ней не было. Альфа тяжело вздохнул, и все же, взяв себя в руки, пошел в сторону комнаты сына. Куда такое годится, чтобы его игнорировал собственный ребенок? Мужчина постучал в двери комнаты Чанеля, и услышав разрешение войти, открыл двери.       Парень сидел за компьютером, очевидно, зависал в соцсетях. Сехун не знал с чего начать, но все же решил поинтересоваться по поводу того, как обстоят дела у младшего в школе. — Ель, — выдохнул Сехун. — Как сочинение? — Хорошо, — коротко кивнул парень, даже не повернув на отца голову. Сехун понял, что нет ничего больнее, чем подобное отношение собственного ребенка, особенно, когда ты знаешь, что виноват перед ним. — Сын, прости меня, я должен был помнить про твой важный день в школе, — наконец выдохнул Сехун. Чанель замер, кажется, даже не дышал. Вероятно, он не ожидал такого от старшего, даже перестал водить пальцем по тачпаду своего ноутбука. Сехун прекрасно заметил все это напряжение сына, он подтянул к себе стул с письменного стола подростка и сел рядом с Чанелем. — И я совсем не хочу ранить тебя, Чанель. Мы с твоим папой совершили много ошибок, и возможно, продолжаем совершать, но я очень прошу тебя дать мне еще шанс. О младший, наконец, повернулся к отцу, заглядывая в его глаза. Он скучал, он очень сильно соскучился по старшему за эти недели, потому что почти не видел. Чанель не мог и не хотел этого признавать, ведь он уже взрослый парень, он не должен скучать по родителям, но факт оставался фактом. Парень снова начал бояться, что отец забыл о нем, ведь папа так делал частенько. Впрочем, отец был не лучше, уехав в другую страну, он видел сына очень редко. И Чанель боялся, что снова станет не нужен старшему. — Результаты сочинения скажут завтра, но я думаю, что написал хорошо. Так что, с допуском к экзаменам не будет проблем. Сехун улыбнулся на ответ сына. Он знал, что Ель не станет кидаться ему на шею и признаваться в любви, и именно такой ответ означал, что парень оттаял. — У меня выходные в Рождество, как хочешь его провести? Чанель тут же оживился, глядя на отца. В его глазах загорелся огонь, он придвинулся к старшему. — Честно-честно? Мы правда проведем его вместе? — Чан, — Сехун продолжал улыбаться, глядя на сына. — А с кем еще нам его проводить? Если не вдвоем? Чанель понял, что, вероятно, сказал какую-то глупость. А потом опустил глаза, замешкавшись. — Ну так что? Есть идеи? — Хочу покататься на борде. Поедем в Чонли, на Доулемейди? — Чанель слышал об этом курорте от Тао, когда тот восторженно пересказывал о достопримечательностях своей Родины. Мальчишка был там совсем ребенком, когда дядя повез всю семью на отдых, и с тех пор, не мог забыть. Как оказалось, Хуану тоже нравилось кататься на лыжах, но особенно на борде. Они с Чанелем вообще во многом находили общее. — Это где? Китай? — Да, мне Тао рассказывал. Мы ведь уже были в Японии, но в Китае не были. Давай поедем? — А какие там преимущества? Просто, Японию я знаю куда лучше, чем Китай, сын, — Сехуну и правда было бы комфортнее поехать в страну Восходящего Солнца, нежели чем в Китай. Хотя бы потому что, Сехун знал японский в совершенстве, а в китайском был полный профан. Оставалось надеяться на английский. — Я тебе сейчас ролик на ютубе покажу. Оказывается, блогер, про которого я тебе рассказывал, был там. Помнишь? Ну этот, который еще делал обзоры на Исландию, мы вместе смотрели. Сехун припоминал нечто такое, поэтому уверенно кивнул. Чанель так быстро увлекся своей идеей, тут же залез на ютуб, в поисках нужного видео. Старший альфа невольно улыбнулся, глядя на сына. В этом была особенность его ребёнка, он легко прощал людей, что свидетельствовало об огромном сердце этого парня. В такие моменты, Сехун думал, что в будущем, должен помочь ему не обжечься из-за этой своей черты характера. — Представляешь, пока Тао не рассказал мне, я даже не обращал внимание на этот выпуск, хотя думал, что уже все у него посмотрел, — Чанель с довольным лицом включил видео, а Сехун весь обратился во внимание.       Выпуск про горнолыжный курорт и правда оказался интересным, так что Сехун решил, что нужно больше узнать про это место. Они с сыном оба любили зимние развлечения, так что сам старший О был не против именно так провести Рождество. Это стало их семейной традицией несколько лет назад. Суен не всегда ее поддерживал, в основном, Сехун просто забирал сына к себе. Чанель расстраивался, что иногда папы с ними нет, а Сехун не подавал вида, что прекрасно догадывается почему его мужа нет. Но ему было, по большей части, уже плевать на все это. Он скучал по своему ребенку, и ни с кем другим свое Рождество проводить не хотел. Родители привили ему самому большую любовь к этому празднику, и после того, как их не стало, Сехун все еще предпочитал проводить эти дни исключительно со своей семьей. В последние годы, своей семьей он считал только Чанеля. — Хорошо, Чанель, мне нравится твоя идея. Я узнаю насчет билетов и все такое. Если хочешь, мы можем взять Тао с собой, — улыбнулся Сехун, прекрасно понимая, как сильно привязался к своему, возможно, первому в жизни лучшему другу его сын. — Правда? — удивился Пак. — И ты не против? — Почему я должен быть против? — Сехун потрепал сына по макушке. — Если тебе так будет веселее, то я буду рад видеть Тао, он кажется славным парнем. — Он правда хороший, — кивнул Чанель. — Но я думаю… Он поедет в Пекин, к родителям. Не знаю, в общем, я спрошу его. — Спроси, — кивнул Сехун, а затем кинул взгляд на время на экране монитора. — Пойдем поужинаем, что ли? Ты ел сегодня? — Я ждал тебя, — выдохнул Чанель, и Сехун улыбнулся. — Говорил же, не жди меня. А если бы я и сегодня задержался? — Сехун поднялся с места, возвращая стул на место. — Пойдем. Сехун направился к выходу, и у самой двери, Чанель вновь его окликнул. — Отец, — тихо сказал парень, Сехун повернулся к нему. — Прости меня. — За что? — За то, что сказал утром… Я не хотел обидеть тебя. Сехун на это улыбнулся. — Все хорошо, Ель. Я не обижаюсь на тебя, просто, впредь, всегда помни, что слова имеют самую большую силу. Взвешивай каждое, прежде, чем произнести. Чанель только кивнул, опуская глаза в пол. Сехун открыл двери комнаты. — Жду на кухне.       Бэкхен приехал на сеанс к Чондэ, конечно же, минута в минуту, потому что пунктуальность всегда была одной из самых характерных черт омеги. Он припарковался перед зданием Центра и направился к стеклянным дверям, едва выдыхая. Что же, кажется, ему снова предстоял очередной тяжелый разговор с психологом. Несмотря на то, что каждый сеанс шел со скрипом, и Бэкхену приходилось бороться с чудовищным сопротивлением, омега все же осознавал, что терапия Ким Чондэ значительно отличается от терапии других специалистов, у которых бывал Бэкхен. И мужчина не до конца понимал в чем именно дело. В том, что Ким Чондэ особенный профессионал, или, все-таки, Бэкхен стал взрослее и осознаннее, и точка кипения была достигнута. Так что, заехав домой и оставив Кенсу с Луханом, Бэкхен собрался с мыслями и приехал на сеанс. Бен очень хотел отменить сегодняшний сеанс, учитывая его отвратительное самочувствие и все то, что успело приключиться за этот долгий день, но все же не стал. Терапия эффективна вдвойне, если не пропускать ее. Сбежать от трудностей всегда проще, Бэкхен был человеком совершено иных правил, и как бы тяжело ему не приходилось, он всегда смело смотрел проблемам в лицо.       Кабинет психолога встречал его простором и ярким освещением. В Сеуле уже стемнело, и, вероятно, Бэкхен был последним пациентом Чондэ на сегодня. Омега улыбнулся, здороваясь с альфой, уселся в привычное кресло. Психолог устроился напротив. Сегодня он был без своего привычного ежедневника, и кажется, чуть более расслаблен, чем обычно. А может, Бэкхену просто это показалось. — Здравствуйте, еще раз, Бэкхен, — улыбнулся Ким. Бэкхен отметил, что у альфы была очень солнечная и располагающая улыбка. Не то, чтобы психолог улыбнулся ему первый раз за все это время, просто Бэкхен впервые обратил на это внимание. — Здравствуйте, — кивнул Бэкхен. — Как ваши дела? Как Кенсу? — Думаю, у него все хорошо. Он меняется с каждым днем все больше, — спокойно ответил Бэкхен. — Взрослеет? — улыбнулся Чондэ. — Кажется, это нормально, для деток его возраста? Хотя, я не специалист в детской психологии. — Да, безусловно нормально, просто… Думаю, мне тяжело даются эти изменения в нем, — Бэкхен был удивлен тем, что так легко смог выдать одну из вещей, что беспокоила его. Разговор с двумя психологами за день, кажется, был делом не из легких. — Правда? — Чондэ подпер подбородок рукой, что опиралась на подлокотник дивана. — И каким же образом? Бэкхен задумался, не зная, как именно обо всем рассказать Чондэ. А потом пришел к выводу, что скрывать ему ничего не стоит, и надо рассказать все так, как он это видит и чувствует. Так что ситуация с Кенсу и Сехуном была пересказана Чондэ во всех подробностях. Альфа все внимательно выслушал, а затем задал вопрос. — Так что конкретно вам не нравится в этой ситуации? То, что Кенсу тянется к незнакомому ему альфе, или то, что этот альфа — О Сехун? Бэкхен замер, понимая, что не задавался этим вопросом. Он просто не моргая смотрел на Чондэ, будто пытался прочитать ответ в глазах альфы. Наконец, омега выдохнул. — Я не знаю, что вам ответить. Правда, кажется, мне нужно время, чтобы это все обдумать, потому что я не имею ничего против О Сехуна. Возможно, я не доверяю ему до конца, потому что слишком мало знаю, но в то же время, у меня нет каких-то причин, чтобы считать его плохим человеком. — Что же, в таком случае, вам правда стоит подумать об этом больше, — кивнул Чондэ. Альфа едва улыбался кончиками губ, а Бэкхен понял, что на самом деле, прямо сейчас, он и начинает находить ответ на этот вопрос. Однако это сложно сказать вслух, и даже сложно до конца в этом себе признаться. Во всяком случае, слишком глубоко и лично, даже для его психолога. — Но с другой стороны, мне не нравятся некоторые вещи в его поведении. Точнее, они меня бесят порой, — все же высказал Бэкхен. Чондэ заметил как тонкие пальцы сжали обивку дивана. — Бесят? Он раздражает вас? — Некоторые его черты. Знаете, мы ведь просто коллеги, и ему не нужно знать о моем самочувствии, и прочее. Но он все равно интересуется, — Бэкхен ловил себя на мысли о том, что никому до этого, даже самому себе, в подобном не признавался. Однако Ким Чондэ он выкладывал все как на духу. — Иногда и коллеги интересуются здоровьем друг друга. Что же в этом плохого? — Не знаю! — воскликнул Бэк. — В том и проблема, вопросы от других моих коллег такого раздражения не вызывают, я могу это воспринять вполне спокойно. Может, дело в том, что Сехуна я знаю относительно мало, и мне подозрительно все, что он делает. Он умный, даже слишком, я бы сказал, и я будто боюсь, что я могу упустить что-то, и это сыграет ему на руку. — На руку? — выгнул бровь Чондэ. — Знаете, звучит так, будто вы его в чем-то подозреваете. — Может быть, — едва улыбнулся Бэкхен. — Он получил должность моей правой руки, понимаете? И время от времени, выкидывает вещи, по части бизнеса, которые удивляют даже меня. А меня очень сложно чем-то удивить, доктор Ким. В голосе Бэкхена и правда звучало раздражение и недоверие, и Чондэ буквально видел такой огромный спектр самых разных эмоций в его глазах. Однозначно, этот О Сехун слишком сильно волновал его пациента, и Чондэ думал, что это уже большой прогресс. Бэкхен думает о чем-то, кроме свой трагедии, и не зарывается во все это с головой. — Значит, выходит, вы не доверяете ему должность, на которую его приняли? Тогда зачем вы взяли его на работу? Бэкхен снисходительно улыбнулся, делая глоток воды из стакана, что стоял на столике перед ним. — Потому что так работает бизнес. Сначала ты читаешь личное дело и резюме человека, обнаруживаешь, что он профессионал, принимаешь на работу. А следующие месяцы внимательно наблюдаешь за ним. По крайней мере, так делают все работодатели, которые не хотят иметь у себя в штате никого лишнего. Мир большого бизнеса кишит теми, кто зарабатывает на жизнь продажей информации. Она, знаете ли, самый ценный ресурс в нашем мире. Чондэ отметил, что прямо сейчас перед ним сидел не обычный человек Бэкхен, перед ним сидел тот самый владелец огромного бизнеса, который слишком хорошо знал свое дело. Такие метаморфозы в Бэкхене несомненно впечатляли Чондэ, однако, он был сейчас психологом, и все свои впечатления должен был оставлять за дверьми кабинета. — Значит, вы проверяете О Сехуна? — Да, — кивнул Бэкхен. — И сколько бы ни старался, ничего найти не могу. Слишком идеальный, так не бывает, это и бесит! — Идеальный? — Чондэ специально сделал акцент на этом слове, брошенном Бэкхеном, на которое сам омега даже внимания не обратил. Но сейчас он встрепенулся, вопросительно посмотрел на Чондэ. — Я хотел сказать, что он слишком «чистый». — Однако, вы сказали другое, — улыбнулся Чондэ. — Почему вы цепляетесь к словам? — тут же ощетинился Бэкхен. Чондэ развел руками. — Ничего такого, Бэкхен. Я просто подумал, что это довольно забавно называть человека, к которому вы испытываете лишь только раздражение, идеальным. — По-моему, просто оборот речи, — фыркнул омега, отворачиваясь к окну и смахивая несуществующие пылинки со своего колена. Чондэ нравились эти изменения и слова Бэкхена, потому что казалось, что лед тронулся. Бен был откровенен со своим психологом ровно настолько насколько мог вообще на данном этапе, и это не могло не радовать. — Ладно, возможно, вы правы, и это только оборот речи. Бэкхен вздохнул, поворачивая голову к Чондэ. На самом деле, был еще один вопрос, самый большой, который он хотел обсудить с психологом, но будто не решался. — Чондэ, — все же начал Бэкхен. — У меня есть к вам вопрос. — Да? И какой же? — Стоит ли отмечать с Кенсу Рождество, если его отец разбился в этот праздник? Чондэ не знал таких подробностей. Альфа никогда не перестанет удивляться тому, насколько могла быть порой жестока эта жизнь. Прослушав сотни историй разных жизненных перипетий своих пациентов, мужчина все еще бывало поражался таким вещам. — Не думаю, что я должен отвечать на этот вопрос, Бэкхен. Это тот случай, когда вам нужно решить самому. — Но я не могу, — тихо прошептал Бэкхен, вновь отворачиваясь к окну. — Совсем не могу. Раньше он был маленьким, и даже не обращал внимание на то, что люди отмечают этот праздник. Но с каждым годом он растет, понимает больше, ходит в детский сад. Он попросил меня подготовить ему костюм на утренник в саду, а я растерялся. Представляете? Я в таком тупике, не могу перестать думать об этом. — Что именно вас беспокоит в этом вопросе, Бэкхен? Чего вы боитесь? Бэкхен снова задумался. Он и знал, и в то же время, совсем не знал ответа на этот вопрос. — Просто, Рождество отобрало у него самого важного человека… Кенсу, конечно, еще не знает об этом, но все же… Разве так правильно? — Ваш сын еще маленький, Бэкхен. Рано или поздно, к нему придет осознание, и даже если будучи взрослым, он выберет не праздновать или праздновать Рождество, это будет его личным выбором. И вам придется с ним смириться. И это не будет означать, что Кенсу не чтит память отца, разве нет? — Я понимаю это все головой, — выдохнул Бэкхен. — Но сердце не хочет отпускать эту ситуацию. — Ваш муж всегда будет в вашем сердце, Бэкхен. И в сердце вашего сына, вне зависимости от того, празднуете вы Рождество или нет. Бэкхен на это ничего не ответил. Ему было нечего говорить. В любом случае, это еще одна вещь, которую он должен был решить в одиночку. Так что омега только тяжело вздохнул. Что же, делать тяжелый выбор ему было не впервой.       Сехун засиделся за ноутбуком до поздней ночи. Он потер глаза, чувствуя в них резь, и думал уже о том, что нужно закругляться. Завтра не хочется снова проспать, и судя по всему, завтрашний день тоже обещал быть тяжелым. Альфа бросил взгляд на часы, обнаруживая, что уже полночь, широко зевнул и потянулся. Он ломал голову над теми заявлениями, которые нашел сегодня. Просто почему-то они не хотели отпускать его сознание, а те два имени казались уж слишком знакомыми. Наконец, альфа набрал номер Минхека, понимая, что утра не дождется. — Минхек, привет, — тихо сказал альфа. — Двенадцать ночи, О Сехун, у тебя все хорошо? — Да, прости, пожалуйста. Но до утра это ждать не может. — Тебе повезло, что я сегодня провожу ужасно скучную ночь, — усмехнулся альфа. — Что там у тебя? — Я тебе скину сейчас два файла, пробьешь, что к чему? — Да, хорошо, — кивнул Минхек. — Тебе утром отчитаться? — Я подожду тебя часок, если не успеешь, то оставим до утра, — Сехун смотрел в окно, на освещенный двор жилого комплекса. — Хорошо. Думаю, я быстро управлюсь. Сехун отложил мобильник и вновь вернулся за ноутбук. Он почему-то не сомневался в способностях Минхека, и после того, как скинул ему файлы, вновь продолжил работу. Следующий час надо было как-то убить. Мобильник зазвонил уже когда Сехун собирался отправляться спать, потеряв надежду на то, что Минхек успеет. Альфа принял вызов, прикладывая телефон к уху. — Ну? — нетерпеливо спросил О. — Откуда эти указы, Сехун? — Почему ты спрашиваешь? Что нашел? — Эти люди и есть те, кто сливал информацию, понимаешь? То есть, крысы были обнаружены уже давно, судя по датам на указе? Сехун силой сжал корпус телефона, пытаясь переварить в голове всю эту информацию. Шестеренки крутились со скоростью света, и озарение пришло тут же. О усмехнулся, чувствуя как сердце бьется чаще. Что же, Бен Бэкхен и правда держал его за дурака? — Похоже на то, — выдохнул Сехун. — Возможно, их хотели уволить по какой-то другой причине. В любом случае, спасибо, Минхек. — Да не за что, — ответил альфа. — До завтра. Сехун скинул вызов и уставился немигающим взглядом на погасший экран монитора. Завтра и правда предстоял сложный день.