Забудь сожаления

Любовь – действенная сила в человеке, сила, разрушающая преграду между человеком и его собратьями, сила, которая объединяет его с другими; любовь помогает человеку преодолеть чувство одиночества и отчуждения и вместе с тем позволяет ему оставаться самим собой, сохранить свою целостность. Парадокс любви в том, что два существа составляют одно целое и все же остаются двумя существами. Один психолог

      На следующее утро Вэй УСянь проснулся от того, что пахнущее сандалом тепло, которое его обволакивало, начало осторожно отступать. Еще сонный, он протестующе ухватился за ткань, что оказалась под рукой. Рука неожиданно послушно и цепко сжалась. Еще не до конца проснувшимся сознанием Вэй УСянь отметил, что долгий отдых, еда и целительная музыка восстановили его силы.       Тепло перестало отодвигаться.       - Вэй Ин? – тихо окликнул низкий любимый голос.       Вэй УСянь улыбнулся. Он поднял голову и открыл глаза.       И встретился взглядом с ним.       - Лань Чжань, - счастливо просиял он. – Что, уже пять утра? Не уходи! Побудь со мной еще немного! – полувесело-полусерьезно заклянчил он. Его тихий голос прозвучал необычайно нежно. После мига колебания и легкой улыбки Лань ВанЦзи лег обратно, снова обняв его, и Вэй УСянь устроился на его руке, как было. – Чжань-гэгэ, а ты стал гораздо чаще улыбаться, - заметил он и с проказливой задумчивостью добавил: - Неужели если с тебя снять налобную ленту, это дает такой эффект? Тогда мне лучше и правда назад ее тебе не возвращать. Ха-ха, - вдруг рассмеялся он. – Вот весь заклинательный мир изумится, если увидит такую твою улыбку!       Лань ВанЦзи ласково провел ладонью по его волосам. Вэй УСянь засветился. Его лицо сейчас хоть и по-прежнему пугало своей худобой, было снова лицом неунывающего улыбчивого ребенка.       - Вставай, - мягко сказал Лань ВанЦзи.       - Так и быть, - вдруг согласился Вэй УСянь. – Я отоспался как никогда!       Он попробовал сесть – и ему это легко удалось. Поднял руки, повращал запястьями.       - Лань Чжань, смотри! Силы вернулись!       Лань ВанЦзи тоже сел на кровати. Он протянул руку и собрал съехавшие с Вэй УСяня темные одежды, которые укрывали его ночью.       - Переоденься.       Вэй УСянь вспомнил, во что должна была превратиться внутренняя сторона белоснежных одежд, и запротестовал.       - Ну уж нет, Чжань-гэгэ! В твоих одеждах тепло и они хорошо пахнут, - Вэй УСянь состроил капризную физиономию. Затем проказливо прищурился и, улыбнувшись, посмотрел на Лань ВанЦзи исподлобья. - Раз тебе они все равно пока не нужны, ничего страшного, если я поношу их еще немного?       Лань ВанЦзи, словно пряча снова слегка тронувшую губы улыбку, опустил взгляд и покачал головой, как будто умывая руки. Вэй УСянь притворился, что не заметил в его опущенных глазах тень тревоги. Лань ВанЦзи поднялся, повернулся к двери. Когда он открывал ее, из-за спины послышалось:       - Снова мы тебя разбудили, да? – Вэй УСянь похлопал по голове Травинку, с несколько заспанным видом севшую на кровати. – Это все Лань Чжань! Чтобы я по своей воле когда-либо в такую несусветную рань вставал, не говоря уже о том, чтобы кого-то будил!       Лань ВанЦзи, усмехнувшись, вышел из хижины под чистое светлеющее небо и разливающиеся по траве новорожденные солнечные лучи. Яблочко почтительно фыркнул, здороваясь. Несмотря на позднюю осень, здесь, в южных краях, ночь была не слишком холодной, и ослик комфортно отоспался на свежем воздухе. Лань ВанЦзи направился к колодцу, когда вслед за ним из хижины выскочил бодрый и кипящий энергией Вэй УСянь.       - Умыться? Я тебе помогу!       Травинка проводила его взглядом. Она никогда за все месяцы, что они прожили вдвоем, не видела брата таким. Добрый, но отчужденный, подобно призраку, старший брат, который день ото дня уходил все дальше и дальше, теперь светился, как само солнце, говорил голосом, звенящим, как серебряные колокольчики в лавках мастеров на рынке, двигался, как неугомонный ручей. Теперь брат точно был здесь, рядом с ней. И она знала причину. Голосом, безмерно проникнутым нежностью, который она вчера впервые услышала от него, он разговаривал с братом в белом. Травинка слышала эти интонации прежде. В прошлой жизни… Потому она знала, что для брата значит этот немногословный мужчина, вырвавший его из бездны. И она была уверена, что для мужчины ее брат значит нисколько не меньше. Когда имя «Вэй Ин», оказавшееся именем брата, слетало с его уст, оно казалось самим его дыханием.       Травинка счастливо улыбнулась своим мыслям. Брат сказал, что брат в белом его муж? Она не была уверена, что понимала, – она никогда прежде не слышала о супругах-мужчинах. Но что она, деревенская девочка, знает? Да и разве не суть одно? Супруги – значит семья. И ее семья в этой новой жизни счастлива. И она… Она сделает все возможное, она сбережет ее в этот раз.       *       После завтрака ягодами и хлебом Вэй УСянь, к которому его прежняя неутомимая энергия вернулась, казалось, в удвоенном объеме, потянул Лань ВанЦзи охотиться в рощу, окружавшую холм и простиравшуюся дальше на горы. Он понятия не имел, есть ли в ней на деле хоть что-то, заслуживающее внимания в плане дичи, но в нем вдруг проснулось любопытство это узнать. Улыбающаяся Травинка осталась играть с изголодавшимся по вниманию Яблочком.       Они шли через рощу. Вэй УСянь, в белых одеждах, которые были немного длинноваты, но не настолько, чтобы мешать движению, со словно светящимся изнутри лицом расспрашивал Лань ВанЦзи обо всем, что изменилось в заклинательном мире, о людях, которые много для него значили. Лань ВанЦзи отвечал со свойственной ему беспристрастностью.       Цзинь Лин постепенно привыкал к роли главы клана. С поддержкой его дяди ни один старейшина не решался открыто заявить, что малец не имеет права на такой ответственный пост. Однако желающих занять его место, пусть и в качестве регента, было немало, и Цзинь Лину приходилось среди всего этого жить. Но юный глава ни разу за все время после принятия на себя обязанностей не покинул земель клана, чтобы спрятаться от трудностей в ордене ЮньМэн Цзян. Он часто – насколько могли позволить прочие навалившиеся на него заботы – отправлялся на ночные охоты. Как правило, вместе с молодыми адептами ордена Лань, дружба с которыми только укрепилась. А за учениками клана Лань, подобно хранителю, всегда следовал Вэнь Нин. И в Ланьлине, и в ГуСу он мелькал настолько часто, что люди волей неволей привыкли к соседству лютого мертвеца. Более того, люд часто наблюдал, как верный пес Старейшины Илина неловко дурачится с молодыми адептами и даже главой клана Цзинь. Улыбка, часто возникающая на малоподвижном бледном лице, также была далека от устрашающей. Пугающие слухи о нем все больше сменялись добродушными. Больше никто и не думал объявлять на Призрачного Генерала охоту – и теперь уже совсем не из страха.       В ордене ЮньМэн Цзян тоже все шло своим чередом. Об облавах заклинателей, практикующих темный путь, уже почти год не было слышно.       - Он беспокоится о тебе, - сказал Лань ВанЦзи.       Вэй УСянь посмотрел в землю, беззвучно усмехнулся, но ничего не ответил. Вдруг он поднял голову, замерев и прислушиваясь. Лань ВанЦзи также остановился. Из-за зарослей в отдалении выбежала куропатка.       - Ха-ха! Оказывается, здесь все-таки есть дичь! - тихо воскликнул Вэй УСянь. – Лань Чжань! – он весело повернулся к нему. – Смотри, как я ее поймаю!       Вэй УСянь беззвучно исчез за деревьями. Спустя некоторое время где-то впереди послышалась возня, шум хлопающих крыльев и веселый победный смех. Затем взгляду Лань ВанЦзи явился уже из-за других деревьев немного растрепанный и покрытый травой Вэй УСянь – на лице гордая детская улыбка, а в руках все еще не теряющая надежду вырваться и унести ноги куропатка.       Вэй УСянь сунул ее Лань ВанЦзи. Тот неловко принял подарок, явно не зная, что с ним делать. Вэй УСянь залился смехом.       - Это напоминает, как ты мне петухов однажды подарил, - отсмеявшись, объяснил он.       - Петухов? – непонимающе переспросил Лань ВанЦзи.       - Ах да, я же тебе не рассказывал! Помнишь, как мы однажды остановились на постоялом дворе, когда расследовали дело Цзинь ГуанъЯо, и ты напился? Той ночью тебя понесло прочь из гостиницы на чей-то двор. Ты забрался в их курятник, выловил двух петухов и вручил мне.       Глаза Лань ВанЦзи расширились.       - Почему ты мне тогда не рассказал? – щеки цвета нефрита, которые на памяти Вэй УСяня ни при каких обстоятельствах еще не теряли отстраненно-холодной белизны, слегка порозовели от стыда и вины. В глазах вспыхнуло самоосуждение.       - Чтобы ты не беспокоился из-за мелочей, к тому же таких веселых. – Вэй УСянь ободряюще улыбнулся. – Ладно тебе, Лань Чжань! Ты был пьян! К счастью, нас никто не видел. И петухов я им вернул, как были, можешь не переживать! Так что урона хозяева ни материального, ни морального, не понесли, – с самым серьезным видом добавил он. Вэй УСянь решил, что про надпись на столбе лучше действительно никогда не упоминать: пусть она и выглядела, в конечном итоге, как шутка хулиганов, могла все же нанести хозяевам существенный моральный урон, не говоря уже о том, что была явным вандализмом. – Кроме того, Лань Чжань, - весело продолжил он. - Теперь я понимаю смысл твоего подарка! – Он подступил на шаг, приблизил свое лицо к его лицу, пылающему мягким румянцем, и дразняще спросил: - Ты уже тогда думал обо мне как о спутнике в совершенствовании?       Куропатка в руках у Лань ВанЦзи, оказавшаяся замкнутой между двумя людьми, в панике забила крыльями и заголосила. Не ожидавший этого Лань ВанЦзи ослабил хватку, и птица вырвалась на свободу, поспешив раствориться в ближайших зарослях.       - Ну вот, Лань Чжань! – провожая добычу взглядом, с наигранным разочарованием воскликнул Вэй УСянь. – Ты ее упустил!       Вэй УСянь вгляделся в черты дорогого лица, которые все еще пылали в негодовании и досаде на самого себя.       - Лань Чжань, - мягко сказал он. – Не вини себя. Я клянусь, - он поднес руку к голове в торжественном обещании, - что никогда больше не позволю охмелевшему тебе сделать то, о чем ты потом пожалеешь. А тот раз оставь мне на память – я впервые видел тебя таким, и я рад, что узнал и такого тебя. Кроме того, - в серьезный тон прокрались игривые отзвуки, - это ведь был единственный и неповторимый момент в моей жизни, когда мне преподнесли петухов, да еще и мой будущий жених. – Вэй УСянь улыбнулся и, положив руки Лань ВанЦзи на предплечья, поглядел на него снизу вверх, пытаясь поймать сверлящий землю взгляд. Ему это удалось – Лань ВанЦзи поднял на него глаза.       - Ты принимаешь ее? – тихо спросил он.       Вэй УСянь выпрямился и просто ответил.       - Да. Ты принял решение. Мое сопротивление его не изменит. Да и оттолкнуть я тебя, похоже, - с грустью заметил он, - уже просто не смогу... - Вэй УСянь отвернулся и отошел на шаг, сложив руки за спиной. – Только знаешь, Лань Чжань… Я ведь много обещаний нарушил. Когда-то я обещал Цзян Чэну, что буду его правой рукой, помогу в восстановлении ордена, что мы будем двумя гордостями Юньмэна, в то время, как в ГуСу будет два нефрита. Я не сдержал слово. Я обещал Вэнь Цин и ее семье, что защищу их. Они верили мне, а я свел их в могилу. Я обещал тебе… - Вэй УСянь запрокинул голову вверх и поднял взгляд на полную жизни, салатовую в солнечном свете листву над головой. - Помнишь? Что не потеряю контроль над своими силами. В конце концов, контроль был перехвачен и я допустил это. – Вэй УСянь повернулся и посмотрел в глаза Лань ВанЦзи. – Даже если я дам тебе клятву, что буду с тобой всю свою жизнь, Лань Чжань, я могу ее нарушить.       Лань ВанЦзи лишь смотрел на него.       - Я хочу, чтобы ты ее дал. – В его голосе не было ни тени колебания. В глазах – ни толики сомнения. Лишь абсолютная вера в него.       - Хорошо, - мягко улыбнулся Вэй УСянь. – Пойдем, поищем место, где видно небо.       Вэй УСянь взял Лань ВанЦзи за руку и повел за собой. Они продолжили путь через рощу в тишине. Однако тишина не была давящей. Это было спокойное молчание, в которое вплетались пение птиц, шелест листвы и шорох одежд о траву. Вдруг откуда-то с запада донеслось журчание воды. Вэй УСянь направился в ту сторону.       Деревья расступились, и перед ними открылась стремительная, но неглубокая горная река, бегущая через покрытые травой берега. Солнечные лучи беспрепятственно наполняли бликами ее бурлящие воды.       - Как тебе это место, Лань Чжань?       Лань ВанЦзи кивнул. Вэй УСянь, глядя на поднимающиеся от воды брызги, тихо сказал:       - Здесь лишь Небо да Земля, Лань Чжань. Духи предков вряд ли найдут нас в этой глуши, чтобы засвидетельствовать наш им поклон. Здесь нет ни твоей семьи, ни гостей. А ведь свадьба Верховного заклинателя должна быть многолюдной, пышной, грандиозной… Со множеством подарков и пожеланий счастья…       - Это не имеет значения. – Руку Вэй УСяня, державшую Лань ВанЦзи за запястье, накрыла белая ладонь с тонкими длинными пальцами. Вэй УСянь поднял на него глаза. Лицо Лань ВанЦзи словно излучало спокойный и уверенный свет. - Двух поклонов пока будет достаточно, - произнес он. – Предкам и семье мы поклонимся, когда вернемся в Облачные глубины и попадем в ЮньМэн Цзян.       - Лань Чжань, - теперь была очередь Вэй УСяня качать головой. – Ты серьезно думаешь, что тебя не выставят из твоего ордена за подобный выбор – даже не спутницы, спутника? Я уже не говорю о том, чтобы кланяться Цзян Чэну! – Вэй УСянь фыркнул при мысли об этом. – Или о том, чтобы добраться до семейного святилища в Юньмэне – помнишь, как Цзян Чэн был рад нас там видеть? Хм, постой… - вдруг что-то припомнил он. – Думаешь, можно считать, что один поклон мы тогда уже совершили?… Погоди-ка! А помнишь ледяную пещеру? – взгляд Вэй УСяня задумчиво затуманился. – Правда, это было давно, ни у тебя, ни у меня и в мыслях не было…       Они обменялись взглядами.       В мыслях, и правда, не было. Но уже тогда что-то было в сердце. Вэй УСянь вспомнил голубую ленту, без промедления обвившую тогда его запястье. То, как его это обрадовало. То, как на него посмотрели тогда серьезные глубокие глаза. Эти глаза смотрели на него и сейчас, только теперь не отпускали, не опускали взгляда.       - Завершим начатое? – улыбнулся Вэй УСянь. Лань ВанЦзи кивнул.       Они молча встали на колени у воды, в которой отражалось ясное небо и играли солнечные блики. Лента заскользила на запястье Вэй УСяня, освобождая один конец и обвиваясь им вокруг запястья Лань ВанЦзи. Они переглянулись.       Легкая улыбка касалась губ Лань ВанЦзи. Глядя на его лицо, Вэй УСянь вдруг вспомнил ту ночь, когда они, преследуемые, пытались бежать из башни в Ланьлине. Их окружили, и, вместо того, чтобы отступить в сторону и сохранить лицо, Лань Чжань перед всем светом встал рядом с ним, гонимым и порицаемым, проклинаемым всеми Старейшиной Илина, основателем Темного культа. И после, когда их обступили войска всех заклинательных орденов, а затем – армия мертвецов, Лань Чжань был неизменно рядом.       Вэй УСянь тепло улыбнулся ему в ответ.       Они повернулись к воде. Подняли руки и отвесили один глубокий поклон, коснувшись лбом земли, обрызгиваемые водой с отраженным в ней небом.       - Небо и Земля, я клянусь, что буду подле Лань Чжаня, Лань ВанЦзи, пока моя дорога не свернет в бездну.       - Небо и Земля, я клянусь, что отныне буду идти по одному пути с Вэй Ином, Вэй УСянем, и потому буду всегда подле него, куда бы наша дорога ни вела.       Двое выпрямились. Повернулись друг к другу. Глаза Вэй УСяня сияли мерно горящим в их глубине пламенем, улыбка озаряла лицо. Лицо же Лань ВанЦзи было прекрасно как никогда, гладким без вечной хмурой тени и безоблачно светлым.       Они глубоко поклонились друг другу. Ни слова не было сказано. Не было нужды в словах.       Они выпрямились. Лань ВанЦзи наклонился к реке, зачерпнул воду руками и повернулся к Вэй УСяню. Лицо того засветилось пониманием, как у ребенка. Он кивнул и повторил за ним. Продев руки через кольцо рук друг друга, они выпили ледяную, освежающую и, как Вэй УСяню показалось, необыкновенно вкусную воду друг у друга из ладоней. На этом нехитрый обряд был завершен.       Они сидели друг напротив друга. Их связывала лента. Они улыбались. Вэй УСянь подумал, что этот обряд останется в его сердце навсегда, сколько бы он ни перерождался. Благодаря ему, благодаря клятве, принесенной ими, и ленте, соединявшей запястья, между ним и Лань Чжанем словно возникла почти ощутимая связь. Связь, которая за все прошедшее время после разлуки могла растаять в повседневных заботах, остаться лишь в воспоминаниях. Связь, противоречившая взглядам света, логике, благоразумию – настолько уязвимая еще несколько дней назад, что она чуть было не прервалась. Духовная связь, которая с самого своего возникновения питала и поддерживала его внутренний огонь, в конце концов едва не погасший. И эта связь теперь стала, казалось, нерушимо крепкой, чуть ли не видимой глазу, чуть ли не ощутимой прикосновением.       Чувство, настолько сильное, что ему никто еще в мире, как думалось Вэй УСяню, не дал названия, переполняло его, лилось из его глаз. И он видел это же чувство в глазах Лань ВанЦзи.       Вэй УСянь, приподняв белые подолы одежд Лань ВанЦзи, в которые был облачен, подполз к нему на коленях поближе. Это выглядело бы неловко и смешно, сделай это кто-то другой, но Вэй Ин, с его ясной детской улыбкой, светившейся на лице, был в своей стихии. Он уселся перед Лань ВанЦзи, скрестив ноги, и потянулся тыльной стороной ладони к застывшим на его подбородке каплям. Он стер одну. Лань ВанЦзи с улыбкой наблюдал за ним. Вэй УСянь улыбнулся шире. Нагнулся и слизнул оставшиеся капли с его подбородка. Затем проказливо посмотрел в глаза Лань ВанЦзи. Они как будто горели светом. Лань ВанЦзи поднял руку и медленно запустил ее в растрепанные, с запутавшимися травинками волосы Вэй УСяня и притянул его голову к себе. Их глаза закрылись. Губы встретились.       Нежный поцелуй. Первый и неуверенный. Просто соприкосновение губ. Просто касание языков. Но от счастья, разлившегося по телу до самой души от одной этой простой ласки, стало невыразимо легко. Не отстраняясь, они продолжили поцелуй, исследуя губы друг друга, полизывая их, посасывая, мягко покусывая, соприкасаясь кончиками языков… Как-то незаметно поцелуй углубился, и вот их языки уже внутри, скользят по небу, пробегают по ряду зубов, касаются щек… А затем переплетаются друг с другом… И это волшебно – быть вот так переплетенными в общей ласке. И они облизывают, и посасывают, и дразнят, и убегают, и догоняют, и снова посасывают, и прикусывают…       Сколько продолжался этот поцелуй, оба не смогли бы сказать. Дыхание давно сбилось. Воздуха стало не хватать. Лань ВанЦзи мягко оттянул Вэй УСяня за волосы. Другая его рука, незаметно освободившись от ленты, которая снова обвилась вокруг запястья Вэй УСяня, крепко прижимала его в объятии.       Быстро оценив обстановку, Вэй УСянь рассмеялся.       - Лань Чжань, Лань Чжань… Ты так сильно меня любишь! – Вэй УСянь с любопытством следил за тем, как щек Лань ВанЦзи снова едва заметно коснулась краска. – Как тебе был наш первый поцелуй? Ты все еще считаешь, что заниматься подобным постыдно?       - Не постыдно, - ответил Лань ВанЦзи, и Вэй УСянь обнаружил в его глубоком голосе чувственность, которой никогда прежде там не было. – Если это с тобой.       - Значит я особенный? – игриво улыбнулся Вэй УСянь. – Как твоего супруга, меня это ужасно радует. А с каких пор со мной это делать не постыдно? – с хитрыми огоньками в глазах спросил он.       Лань ВанЦзи опустил взгляд. Молчание затянулось. Даже когда глубокие глаза снова посмотрели на него, слова так и не сорвались с его уст. Вэй УСянь вспомнил, как когда-то так же Лань ВанЦзи безмолвно прятал причину шрамов, исполосовавших его спину.       - Лань Чжань? - посерьезнел Вэй УСянь.       - Думай сам, - получил он краткий ответ, после чего глаза снова опустились.       В сознание Вэй УСяня закралось подозрение. Если «думай сам», значит, он должен знать. Или суметь догадаться. Если Лань Чжань не говорит, значит, считает, ответ будет ему неприятен. Между тем, было еще кое-что, что Лань Чжань пытался защитить таким же образом.       - Лань Чжань, - ласково позвал он. – Ты помнишь, что ты мне обещал, когда мы расставались? – Лань ВанЦзи, подняв на него взгляд, кивнул. – Я играл ее столько раз, что точно заслужил право знать. Как же она называется, а, Лань Чжань?       Глубокие, полные внутренней силы глаза смотрели на него.       Это и есть то, что ты прячешь. Это и есть ответ.       Губы на нефритово-белом лице приоткрылись.       - Забудь (Ван) сожаления (Сянь), - тихо слетели с них, подобно шепоту ветра, два слова.       Глаза Вэй УСяня расширились. Челюсть упала. С выражением крайнего изумления он смотрел за статуей замершего Лань ВанЦзи, его лицо бледнее мрамора.       Это могло быть просто названием. Пожелание, вложенное в мелодию в момент, когда она была создана. Случайное совпадение иероглифов их имен. Но то, как старательно Лань ВанЦзи скрывал это название, то, как много для него значила эта мелодия, не оставляло сомнений.       - Лань Чжань, уже тогда? В пещере той черепахи-людоеда?       Лань ВанЦзи медленно кивнул.       - А я-то думал, это Мянь-Мянь… Так ты меня к ней ревновал? – вдруг осознавая, мягко улыбнулся Вэй УСянь.       Взгляд опустился. Для Вэй УСяня, хорошо знавшего Лань ВанЦзи, его опущенный взгляд был все равно, что громогласное признание.       Пока Вэй УСянь растерянно сидел, вспоминая все, что было до, во время и после той битвы в пещере, рука Лань ВанЦзи вокруг его талии разжалась и он отстранился.       - Лань Чжань?       - Вэй Ин, - тихо отозвался он. – Эта клятва не обязывает тебя к физической близости, - произнес он твердо. – Не заставляй себя.       - Вот, значит, в чем дело! – Вэй УСянь с нежностью смотрел в дорогое лицо. Он потянулся и накрыл своими руками ладонь Лань ВанЦзи, лежавшую на колене. – Я правда никогда не думал, что ты можешь испытывать ко мне подобные чувства. А мои… - он перевернул его ладонь и, склонившись, уткнулся в нее лбом. – Я признался в них шицзе, когда после свержения клана Вэнь мы вернулись в Юньмэн. Я не сказал ей, к кому у меня это чувство. Я даже сказал, что оно не очень сильное, иначе стало бы оковами. А она посмеялась надо мной и назвала карапузом… Подумать только, это и правда оковы. Такие же сильные, как семейные. Нет, даже сильнее… Тяжелее… Если не быть рядом, они превращаются в удавку, которая может свести с ума. Но… - Вэй УСянь вдохнул запах ладони, - эти оковы становятся невесомыми, когда ты рядом… Если это ты, я не против быть в них. Сейчас, когда ты рядом, Лань Чжань, я счастлив, что я ими опутан.       Его волос коснулась рука, ласково погладила по голове.       - Лань Чжань, - тихо спросил Вэй УСянь, - каково было тебе все эти годы жить в оковах? – Он повернул голову, положив щеку на ладонь любимого, и посмотрел в его лицо снизу вверх. Солнечные лучи падали на лицо Лань ВанЦзи, в глазах – печать неописуемой тоски и боли, таких знакомых ему самому. Вот только несколько месяцев и рядом не стояли с тринадцатью годами. Нет, куда там! Лань Чжань был в оковах гораздо больше…       Вэй УСянь выпрямился.       - Поцелуй меня, Лань Чжань, - мягко, но уверенно попросил он.       И вот он снова в кольце сильных рук – одна отчаянно прижимает его к груди, другая, запустив пальцы в волосы, приподнимает его голову, чтобы губы коснулись губ… И тут же доверчиво раскрывается рот, тут же радостной лаской отвечает на пламенную страсть язык…       Его снова оттягивают. Вэй УСянь, переводя дыхание, улыбается. На влажных губах Лань ВанЦзи тепло горит легкая улыбка.       - Лань Чжань! – возмущенно воскликнул Вэй УСянь. – Как ты так можешь? Ты даже не запыхался! Теперь моя очередь!       Он поерзал в объятиях Лань ВанЦзи, устраиваясь поудобнее. Наконец, он нашел удачное положение: Вэй УСянь уселся на землю между скрещенных ног Лань ВанЦзи, которые тот без промедления развел для него, обхватил его спину своими ногами, крепко обнял руками, плотно прильнул и потянулся к губам. Мягкие и теплые, они с готовностью встретили его. Пока Вэй УСянь игриво покусывал и посасывал его губы, язык Лань ВанЦзи, требуя к себе внимания, ласкал то его переносицу, то подбородок. Вэй УСянь улыбнулся сквозь поцелуй.       Сколько же в тебе страсти, мой милый Лань Чжань?       Стоило ему отпустить губы, как язык Лань ВанЦзи тут же нашел его собственный и пылкой лаской потребовал ответа. На который Вэй УСянь не поскупился.       - Ха-ха-ха, - запыхавшись, счастливо рассмеялся Вэй УСянь, когда поцелуй резко оборвали оттащившие его сильные руки. – Лань Чжань, ты великолепен! – Вэй УСянь довольно оглядел раскрасневшиеся его стараниями губы возлюбленного. – Может, - хитро начал он, - ты расскажешь мне, что еще со мной делать не постыдно?       Это можно было даже не считать за намек. Прижимаясь к Лань ВанЦзи всем телом, он не мог не заметить. Собственное тело внизу тоже горело и набухало. Вэй УСянь не мог и представить, откуда он, не спавший нормально и не питавшийся на протяжении долгого времени, нашел в себе силы так отреагировать.       Он лизнул влажные губы Лань ВанЦзи.       - Возьмешь меня, Чжань-гэгэ?       - Нет.       Неожиданный и незамедлительный ответ заставил Вэй УСяня отстраниться и вглядеться в лицо напротив. Чувственность, прозвучавшая в твердом отказе, не давала допустить и мысли, что его отталкивают.       - Но почему? Учитывая разницу в физической выносливости, о распределении ролей вопрос ведь даже не стоит. Почему же тогда?       - Это обесчестит тебя.       - Что? – челюсть отвисла на этом слове, и Вэй УСяню потребовалось взять себя в руки, чтобы поднять ее на место. – Постой-ка, Лань Чжань! Поцелуи с моей честью, значит, ничего не делают, а взять меня запрещается? Это что же, ты думаешь, принимающая роль такая позорная?       - Тебя будут спрашивать, обвинять, поднимут на смех, - тихо и серьезно произнес Лань ВанЦзи. – Ты сможешь с чистой совестью все отрицать.       Вэй УСянь покачал головой.       - Милый мой Лань Чжань, какое мне до этого дело? – Он посмотрел в глаза Лань ВанЦзи. Вэй УСянь видел, как на их дне бушевало пламя, и только железная воля сдерживала его порывы. – Тебе не стоит волноваться о моей чести. От нее и так ничего не осталось. Мне же самому разделить с тобой это чувство и получить возможность стать настолько близкими не кажется ни бесчестным, ни унизительным. От того, что я приму тебя в свое тело, я не стану ни меньше мужчиной, ни прекращу быть тем, кто я есть. Ты согласен со мной, Лань Чжань?       - Да, - ответ потоком воздуха коснулся его губ, за которым последовал полный пылкой нежности поцелуй. Однако прежде, чем Вэй УСянь успел с радостным энтузиазмом что-либо предпринять, Лань ВанЦзи добавил: - Не сегодня.       - Ну почему, Лань Чжань?! – взвыл Вэй УСянь.       - Ты ранен и слаб, - произнес любимый голос в его губы. – Это больно и требует сил.       - Лань Чжань! – по-детски капризно возмутился Вэй УСянь. – Ну почему ты такой! И откуда ты вообще знаешь, как это? – буркнул он.       - Прочел в книге.       - Похоже, я недооценил библиотеку вашего ордена, - хмыкнул Вэй УСянь.       - Не недооценил. Я прочел ее, когда был в Ланьлине.       - И ты не отбросил ее? Не порвал на мелкие кусочки? – поддразнивая, спросил Вэй УСянь. Лань ВанЦзи молча опустил взгляд. – Какая несправедливость, Лань Чжань! Какое незаслуженное почтение какой-то книге! Чем она лучше моих порнографических картинок? – Лань ВанЦзи не удостоил его негодующий вопрос ответом. – Лань Чжань, а Лань Чжань? – Вэй УСяня уже понесло дальше. – А в той книге все было подробно описано?       - Изрядно.       - Может, мне тоже ее прочесть? – игриво спросил Вэй УСянь.       - Нет необходимости. – Легкий поцелуй коснулся его губ, словно убеждая.       - Убеди меня получше, - прижавшись к Лань ВанЦзи всем телом и обвив его ногами и руками, промурлыкал Вэй УСянь. Его губы тут же накрыли другие, страстные. Глубокий поцелуй, невыносимо пылкий и нестерпимо нежный, пустил по его телу сладкую дрожь. Стон наслаждения вырвался из горла Вэй УСяня. Лань ВанЦзи, прикусив и лизнув его нижнюю губу, мягко отстранился.       Вэй УСянь тяжело дышал. Внизу живота словно сосредоточился весь жар, что был в его теле, приняв твердую форму. Слабость, рассудил он, сделала его крайне чувствительным.       - Не сегодня? – безнадежно переспросил он.       - Не сегодня, - тихо, но твердо ответил Лань ВанЦзи.       Вэй УСянь решил, что благоразумнее не настаивать. В его нынешнем состоянии он не мог поручиться, что не потеряет сознание, испортив им удовольствие и заставив Лань Чжаня чувствовать себя виноватым. Однако уступи он просто так – и Вэй УСянь не было бы его именем. Надувшись, он поднял взгляд на освещенное легкой улыбкой лицо Лань ВанЦзи, ласково смотрящего на него. – Ладно, я уступлю тебе, - по-детски насупившись согласился он. - Но при одном условии.       - Каком?       Вэй УСянь просиял:       - Пошли купаться!       Прежде, чем Лань ВанЦзи смог как-либо отреагировать, Вэй УСянь подхватился на ноги и потянул его за собой в реку.