Heathers Falls

      Шум. Всегда он. В этом мире нельзя избежать его. Даже собственное дыхание, собственное биение сердца — это шум. Невыносимый, назойливый, давящий и постоянный. Преследует с самого рождения и до могилы.       Шум — это наша жизнь. Мы можем слышать его — когда смеёмся или плачем, мы можем видеть его — когда порывы ветра бередят листву, мы можем чувствовать его — когда что-то падает и сотрясается земля.       Шум — это все наши чувства, это мы сами. И потому ни у кого нет иного варианта, кроме как смириться с ним. Стать его частью и влиться в его мелодию.       Шум — это звон упавшего подноса, шум — это тяжёлый вздох, шум — это шорох одежды. Шум — это навязчивая мысль ударить обидчика. — Мудак. — Младший Пайнс уже привык к подобным выходкам, даже не было обидно, просто беспомощность безжалостно давила на самооценку. — Что ты там вякнул?       Темноволосый задира — с виду тот ещё эмарь и хиляк, но первый взгляд всегда обманчив. Возможно, если бы не его подружка — он никогда бы не обзавёлся репутацией хулигана, держащего в страхе всю старшую школу. — Ничего. — Пайнс отступает, не желая близко стоять к столь мерзкой персоне. — Я слежу за тобой, малявка. — Он пристально смотрит на младшего, после чего разворачивается и уходит, по пути толкая бедняжку Гейба.       «Здесь никто за тебя не заступится.» — Читается насмешливая фраза в глазах случайных свидетелей. — Зачем ты снова нарываешься? Можно было бы просто промолчать. — Обеспокоенный взгляд близняшки отрезвляет затуманенный яростью разум. — О, Мэй, я весь день тебя ищу! — Довольно полная девчонка с низким голосом подбегает к подруге.       Возможно, она могла бы изменить себя к лучшему, возможно, она могла бы получить репутацию получше, но на большее, нежели кличку «самосвалка», она будто бы и не претендовала. Она могла дать сдачи обидчику и этого ей было достаточно. — Я буду ждать за столиком.       Диппер уходит, так как снова стоять в очереди — то ещё удовольствие, а перебиться бутербродами с арахисовым маслом можно всегда. До конца дня ведь остаётся не так много. — Я просто хотела напомнить о ночи кино. Ты ведь придёшь? — Тёмные глаза сияют надеждой. — Да, конечно! — Девчонка лучезарно улыбается, и подруга даже забывает, в каком Аду находится. Так Мэй действует на всех. Всех, кто хочет, чтобы на него так действовали. — Только с тебя закуски. — Но не успевают ей ответить, как атмосферу будто бы на осколки разбивает такой уже знакомый шум. Звон упавшего на кафель подноса. — Тебе пора прекратить столько жрать! Она скоро сожрёт нас всех! — Шум пробивает электрическим разрядом. От затылка до кончиков пальцев. Смех толпы неестественен.       «Мистер» Фандшхаузер Младший — папенькин сыночек и самый завидный парниша школы. В его семье водится столько денег, что некоторые до сих пор удивлены, почему его отец просто не купил школу, ведь в том, что подкуплены учителя — никто не сомневался. Ну не может ведь кто-то настолько эгоцентричный, помешанный на собственных репутации и внешности быть гением во всех науках. — Извинись сейчас же! — Мэй делает резкий выпад, её ореховые глаза горят праведным гневом.       Фандшхаузер удивлённо оборачивается, оценивающе смотрит на серую мышь, которая посмела повысить на него голос. Толпа заинтересованно замолкает. Ожидается зрелище. — За правду не извиняются. — Толпа повторно одобрительно шумит.       Подбежавшего Диппера останавливает Мэй. — Они должны хоть раз ответить за сказанное! — Он весь на нервах, сжимает кулаки, вот-вот сорвётся. За себя стерпит, но не за близких. — Ответят. Когда-нибудь ответят. — Девчонка хмуро улыбается, беря брата за руку. Втроём они идут за столик.       Невыносимый шум — как быстро стучит сердце, как легко туманятся мысли. В этом месте нет тишины. Нет покоя — только беспрерывная смена тональности: от писка до грома.       Никто никогда не молчит. Все боятся. Они в ужасе от мысли о том, что их могут не услышать. Но никто и не слышит. Они безмолвно кричат о помощи, но никому нет дела. Правь или подчиняйся — но для первого, тебе нужно быть громче. Громче остальных, всегда говорить так, чтобы тебя видели и слышали. Говорить лишь то, что хотят слышать. Для этого нужно быть хитрее, смелее и сильнее. Не каждый способен на это, не каждый способен быть змеёй, но каждый, кто сейчас хищник, когда-то был и мышью.       В столовую заходят главная тройка школы — «Хезерс». Поговаривают, что у одной из них на самом деле иное имя, но у кого именно — не знает никто. К тому же это просто слухи, а кто верит слухам кроме сплетников? Ведь сплетни — лишь шум. Самый раздражающий.       Девушки гордой походкой проходят мимо очереди — все расступаются, никто не осмелится перечить, ведь и дурак поймёт, что переступить им дорогу то же самое, что подписать собственный смертный приговор.       Хезерс не спеша идут к своему столику, все взгляды присутствующих прикованы к ним — все знают, что ни одна из них не споткнётся, ни одна не облажается. Любой желал бы хоть раз сесть к ним, а особо смелые хотели бы дружить с ними. — Ой! Чёрт-чёрт! — Девчонка замечает, как случайно испачкала джемом пиджак, пока увлечённо говорила с подругой. — Я сейчас прибегу! — Меньше минуты до урока, ты в своём уме? — Брат пытается остановить её, но та не слушает.       И снова шум. Звонок зовёт всех на уроки, и ему совсем плевать на задержавшихся. — Тебе пора кончать с этим, Хезер! — Раздражённый голос раздаётся из кабинки.       Его обладательницу узнать крайне просто — резкий требовательный голос, такому не сможешь не подчиниться. Хезер Кордрой — рыжеволосая бестия. Её отец крайне внезапно поднялся «из грязи в князи», как говорится. Стоило этому случиться, как девчонка обрела невероятную самоуверенность и организовала собственную «банду». — Хезер права, может, тебе стоит сходить к врачу? — Тихий голос, почти шёпот.       Хозяйка привыкла не выделяться и плыть по течению, но влияние Кордрой и наставления родителей — хозяев сети ювелирных магазинов — вынудили её во всём быть лучшей. Хезер Нортвест — капитан команды черлидеров, кроме того — лучшая ученица, в «свободное» время занимается музыкой, любит читать. — Заткнись, Хезер.       Хезер Чиу — темноволосая, среднего роста. Ничем не примечательная девчонка, если бы не её отец, заплативший за операцию по увеличению груди — никогда бы на неё Хезер не взглянула.       Мэй пыталась оттереть злосчастное пятно, когда дверь резко открылась. — Итак… Неужели звонок действительно лишь для преподавателя?       Мисс Амундсен — психолог, классный руководитель выпускного класса — того, в котором учатся все перечисленные «герои». — Бросьте, мы всего лишь помогаем Хезер в её… нелёгком деле. — Кордрой мило улыбается, глядя на учителя. — Дамы, я уверенна, что Хезер прекрасно справилась бы с этим сама. У вас даже нет никакого освобождения. — Вообще-то, Мисс Амундсен, мы были у медсестры. — Мэй вежливо вклинивается в разговор, протягивая преподавательнице записку.       Пройдясь по ней недоверчивым взглядом, Амундсен отдаёт записку обратно. — Что же, в таком случае, заканчивайте с этим побыстрее. Знания не ждут. — Она снова пристально оглядывает девчонок и уходит.       Кордрой, шокированная произошедшим, вырывает записку из рук Мэйбл. — Что это ещё значит? — Она оценивающе смотрит на девчонку и хмыкает. — Пайнс? — Угу. — Мэй неловко кивает, сцепив руки за спиной в замочек. — Мэйбл Пайнс. — Знаешь… Для невзрачной простушки ты обладаешь очень даже неплохими качествами… и талантами. — На последних словах в глазах рыжеволосой недобро сверкают огоньки. — В-вообще-то… Это Диппер умеет под-- то есть, копировать почерка. — Кто? — О, ой, то есть... Мэйсон, ха-ха… — Она нервно смеётся, перекачиваясь с пятки на носок. — Мой брат.       Кордрой оборачивается к остальным Хезерс, они обмениваются взглядами — будто бы у них один разум на всех, — и Кордрой снова поворачивается к Мэй. — В любом случае, ты оказала нам огромнейшую услугу! И мы, разумеется, просто обязаны тебя отблагодарить! — Она резко меняет тон, обращаясь к Нортвест. — Хезер, расчёску, живо! И тушь! — Потом она снова возвращается к льстивому тону. — У тебя замечательная внешность, тебе кто-нибудь говорил об этом? — Не дожидаясь ответа, она смеётся. — Конечно же нет! О чём это я? Но ты бы хотела, не так ли? Чтобы тебя наконец заметили. Я могу помочь. — Мы можем! — Врывается в разговор Чиу. — Заткнись, Хезер. — Прости, Хезер. — Так о чём это я? Ах да… Я никогда не обращаю внимание на сброд, но ты особенная. Алмаз среди куч графита… Так почему бы тебе не сиять с нами? — Кордрой по-собственнически потрепала шатенку за щёчку.       Нортвест подала Кордрой расчёску, заслужив уничтожающий взгляд. — Ты ведь хотела бы, да? — Но от этого речь бестии ни на каплю не изменилась. — Угу. — Только и смогла выдавить из себя девчонка. Нельзя было сказать, что ей не по душе идея, просто чувствовала она себя вкрай неуверенно, находясь рядом с «идолами».       Когда звонок уже в который раз трезвонит, сообщая о начавшейся перемене, Хезер одёргивают «нового члена команды». — Тц, не спеши. Расправь плечи, я только что тебе что говорила? — Она безнадёжна… — Вздыхает Чиу. — Заткнись, Хезер. — Шипит Кордрой. — Мы уже начали, а победители не сдаются! Стой ровно!       Услышав выкрик в собственную сторону, Мэй вытягивается как струна. — А теперь опусти плечи, вот так. Идеально.       Кордрой облегчённо вздыхает, поправляя выбившуюся прядь и первой выходит на коридор.       Снова привычная картина — Хезерс идут медленно и гордо, под взглядами всех учеников, только теперь сбитых с толку. — Четвёртая? Их троих слишком много было… — Слышится недовольный взволнованный шёпот.       Мэй неуверенно шагает на высоких каблуках, синяя юбка совсем короткая, а пиджак с талией будто бы на пару размеров меньше, но Хезер сказали, что так и должно быть., а кто она такая, чтобы не доверять им? — Какого чёрта ты творишь? — Взяв за руку сестру и оттянув в сторону, шепчет парень. — Мэйбл, звёздочка, добудь мне содовую. — Ласково «просит» Кордрой. — Позже объясню! — Мэй тут же срывается с места, но осознав, что в такой обуви не побегаешь, переходит на быстрый шаг.       Пайнс недовольно смотрит на девушек, делая шаг к стене. Словно три гиены, собравшиеся разорвать и без того еле живую добычу. — Она спасает твою репутацию, а если хочешь спасти её — слушайся старших и не рыпайся.       Диппер сжимает за спиной кулаки, понимает, чем это обернётся. Как обычно — его сестра заваривает кашу, а ему расхлёбывать. Но в этот раз она будто бы перешагнула какую-то черту, из-за чего братцу было удобнее смириться, нежели противостоять. Слишком страшно. — Мне нужна всего лишь мелочь — твой крошечный талант подделывать почерка. Одна птичка напела, что почерк медсестры — не конец твоих способностей. — И почему я вообще должен соглашаться?       Кордрой смеётся, глядя на «загнанную в угол мышь». Эта смелость только забавляет. — Потому что твоя сестрёнка достойна большего, нежели столик в самом забитом углу столовой. — Кордрой делает жалостливое лицо, надув губки. — Или ты так не считаешь?