Heathers Falls

      Около трёх недель близнецы свыкались с новым положением. Около трёх недель Хезерс свыкались с Мэй. Она была слишком активной, слишком разговорчивой, слишком не вписывалась в привычную атмосферу и по этой причине не особо много времени проводила с девчонками, а чаще бегала «по поручениям», чего будто бы совсем не замечала. — Мэйбл! — Грэнда неуверенно обращает на себя внимание подруги. — Ты потрясно выглядишь сегодня… и в последнее время в общем…. — Спасибо! — Девчонка привычно улыбается. — Но я всё таже внутри, и это главное. — Игриво толкнув подругу в бок, смеётся девушка. — О, ты… ты правда считаешь так? — Наступает неловкая пауза.       Мэй нервно перебрасывает с руки в руку бутылку минералки, ища, что ответить. — Слушай, мне правда жаль, что так вышло с тем вечером, но я правда была очень… Очень сильно занята. — Девчонка выглядит настолько искренней, насколько это возможно. Да и не подумал бы никто, что она может лгать. — Может соберёмся чуть позже? К Хеллоуину? Было бы неплохо, ты так не считаешь? — Если ты не будешь занята снова.       Диппер, как всегда, стоит в стороне, не мешается и тихо надеется, что сестрёнка вспомнит, что Хезер не особо любит, когда та задерживается.       Как всё раздражало. Они с сестрой были не разлей вода от младенчества, а что стало потом? На душе было паскудно. Сколько он уж так стоит? Не в прямом смысле. Сколько он наблюдает со стороны? У них будто бы появилась оглашенная договорённость — если один из них попал в беду, другой скрывается. Мерзко. Сколько раз он подставлялся под удар ради сестры, сколько раз чем-то ради неё жертвовал. Ради чего? Ради того, чтобы в один день просто устать от этого? Неправильно. Чертовски неправильно. — Хезер сказала тебе подойти к ней. — По какой причине теперь она хочет свалить с уроков? — Шатен прячет руки, отводя взгляд от Чиу. Ему уже успело поднадоесть писать бесконечные записки и справки. — Меньше слов и больше дела, Пайнс. — С каким-то особым отвращением она произносит фамилию, от чего тот скрипя зубами выполняет «просьбу».       Хезер сидит на парте, свесив затянутые в белоснежные гольфы ноги. Класс пустой, только за некоторыми партами покоятся рюкзаки, и Хезерс, словно стервятники, следящие за добычей. И добыча здесь только один бурый мышонок. — Садись-садись, и постарайся в этот раз. Должно быть совсем не отличить!       Нортвест кладёт на одну из парт аккуратную тетрадь в чистейшей обложке. Диппер заваливается за ту парту, вглядывается в ровный почерк и даже ужасается — такое ему подделывать ещё не приходилось. Легче всего давался врачебный почерк — раз-два и дело с концом. Чем почерк аккуратнее, тем больше на него уходило времени. — Кхм-кхм, — Кордрой прочищает горло, и самым сладостным и мерзким тоном начинает зачитывать текст. — «Уже который год я разрываюсь от чувств, переполняющих меня, о если бы я мог закричать об этом во всеуслышание! Я знаю, для тебя это будет новостью, но я никогда бы не смог забыть того, что между нами было. Один твой вид заставляет моё сердце биться чаще, как бы мне хотелось высказать тебе это лично, но так не хочу напугать тебя… потому, давай начнём с малого. Как на счёт вечеринки этим воскресеньем? Уверен, ты уже успела услышать об этом. Ты бы скрасила мне этот вечер, прошу, приди.». Записал?       Закончив последние слова, Диппер выдохнул, откинувшись на спинку стула. — На его почерк мне понадобится больше времени. — Потирая кисть, прошептал шатен. — У тебя времени ровно до звонка, иначе причину, почему мы опоздали будешь объяснять сам.       Кордрой смотрит требовательным взглядом, а парню только то и остаётся — беспомощно сжимать кулаки. «Девочек бить нельзя» — передразнивает он слова матери у себя в голове и тяжело вздыхает. Такую бестию язык не повернётся «девочкой» назвать. — Для чего вам это? — Отдавая готовую версию, он немного медлит. — Продолжишь любопытничать и лезть в наши дела и ваша с сестрёнкой репутация опустится на дно. — Она вырывает из его рук письмо. — Иначе говоря, вернётесь к привычной жизни. — Она ласково улыбается, Хезерс смеются и все выходят из класса.       Не сдержавшись, парень ударяет кулаком о стену, после чего сразу же жалеет о содеянном. Разумеется, стенке ничего страшного не грозит, а вот руку мог и сломать. К счастью, отделался парочкой царапин. — Мэйбл, Звёздочка, у меня для тебя поручение, такая малость… — О, твоя газировка. — Да, точно. Спасибо. — Кордрой недовольно смотрит на протянутую бутылку, но всё же натянуто улыбается. — Всегда пожа- — Так вот, — перебивает её Хезер, — мне нужно чтобы ты отдала кое-что твоей… подруге.       Кордрой протягивает шатенке письмо. Разумеется, будь это кто-либо другой, она бы сделала это сама, но если бы кто-либо увидел её рядом с рюкзаком или шкафчиком Грэнды они бы точно заподозрили неладное, а подобные пятна на репутации Хезерс не переносили. — Что это? — Девчонка осматривает запечатанный конверт с искренним любопытством. — О, не волнуйся, это крошечный презент. В честь нашего терпимого к ней отношения. — Ну ладно. — Девчонка хмурится, но прячет письмо. — Только у меня есть просьба. Это ведь сюрприз так что, было бы неплохо, если бы ты незаметно подложила его в в рюкзак. Или закинула в шкафчик. На твоё усмотрение. — Хорошо. — Она непонимающе моргает глазами, но ни на каплю не сомневается в чистоте намерений подруги. Ведь зачем её обижать Грэнду? Та ей ничего плохого не сделала.       День плавно подходит к концу, остаётся всего последний урок, а пока… пока перемена. Все стоят группками, и только единицы стараются слиться со стеной, бездумно втыкая в телефоны. «Не провоцировать». — Мэйбл! Мэйбл! Ты не поверишь! — Пухлая девчонка вся светится от счастья.       Диппер, стоящий поодаль, уже понимает, что произошло. Он понимает, что эта «безобидная издёвка» явно зашла дальше, чем-то было раньше. — Мэриус пригласил меня на вечеринку. — Она говорит это совсем шёпотом, сама не верит в произошедшее. — Ты понимаешь? Это значит, что он не забыл меня! Он даже написал, что не забыл! Можешь поверить в это? — Воу…       Мэйбл наивная — совсем ребёнок. Любит молоко с печеньем на завтрак и устраивать пижамные вечеринки с твистером и мультфильмами. Она любит розовый цвет и до сих пор мечтает о пони на новый год. Верит в любовь с первого взгляда и до «умерли в один день».       Мэйбл — по-детски наивная. Но не глупая. И она понимает, что если это единственное письмо, о котором говорит подруга, значит это именно то письмо, которое она же ей подкинула. Но это письмо было не от Мэриуса. Оно было от Кордрой, и это не могло быть иначе. Мэриус сам бы мог его подкинуть, Кордрой могла бы сказать, что он струсил. Но этого не произошло. — Кордрой сказала тебе срочно подойти. — Чиу обменивается с Грэндой неловкими взглядами и обе отворачиваются. — Сейчас,? Но я немного- — Никого это не волнует. Кордрой сказала — ты выполняешь. Живо!       Мэй даже дёргается от выкрика, но пообещав вернуться к разговору, тут же уходит. — И о чём вы так мило болтали? — Кордрой спокойна, довольна. Всё прошло замечательно.       Коридор совсем одинокий — пустой и холодный. Такие местах и предпочитает Хезер, когда нужно поговорить «один на один». — Я так не играю! Это совсем не смешно! — Шатенка топает ногой и еле как удерживает равновесие. — Так категорично. — Она хмыкает, глядя на девчонку сверху вниз. — Но это тебе свойственно, поэтому я совсем не злюсь. Видишь, мы подруги и мы понимаем наши отличия. И ты должна понимать, что мы разные, пусть и похожи. — Она делает паузу. — А вот с Грэндой мы не похожи. — У тебя нет никаких причин обманывать её. — Мэй злится, хмурит брови, дуется, выглядит совсем как ребёнок, что играет ужасным контрастом, выделяя Хезер как старшую. Главную. — Посмотри правде в глаза, это единственное приглашение, которое ей светит. Она всё равно никогда не подойдёт к нему, так пусть хоть помечтает.       Мэй резко разворачивается, собирается уходить. — Я расскажу ей правду. — Звёздочка, ты либо с нами, либо против нас. И, поверь, если ты выберешь второе — до уровня Грэнды тебе придётся ещё подыматься. И она тебе руку не подаст.       Девчонка медлит, хочет ответить, но не успевает. — Ты можешь и дальше верить во все эти «дружба — это магия», либо же ты можешь открыть глаза и понять, что дурнушки за принцев не выходят. — Вмешивается Чиу, чем заслуживает уничтожающих взгляд Кордрой. — Прости, Хезер. — Хезер права, Мэйбл. Только мы можем дать тебе всё, чего ты хочешь. Все любят тебя. Разве тебе хочется снова стать никем?       Шум — это звон стекла. Шум — это стук копыт. Шум — это треск идеалов и моральных уставов. — Хорошо. Я не скажу ей. — Ловит требовательный взгляд рыжей бестии. — Обещаю. — Умная девочка. — Хезер издаёт смешок.       Шум — это звонок, зовущий всех на урок. Шум — это подошва о пол. Шум — это навязчивые мысли о вине.       После уроков Грэнда вновь подбегает к подруге, уже не такая взволнованная, но всё ещё вне себя от счастья. — Уже больше пяти лет прошло, а он всё помнил, представляешь? — Да ты сама о нём грезила. — Пытается поддержать разговор Мэй, избегает зрительного контакта, нервничает. Она и не могла представить, как это будет, когда придётся лгать. — Жду не дождусь воскресенья! — Она взволнованно сжимает кулачки и улыбается ещё шире. — Да, я тоже. — Натянуто улыбается шатенка, но подруга не замечает.       На выходе дети разделяются и, попрощавшись, уходят по домам.       Мэй молчит до середины пути, но потом её самообладание иссякает. — Я такая ужасная! Я просто отвратительна! Я подкинула ей то чёртово письмо и ничего не сказала! Как я вообще могла не понять? — Она обнимает себя за плечи и еле сдерживается, чтобы не расплакаться.       Диппер, до этого весь в своих мыслях, ошарашен. Он не сразу находится, что сказать. Конечно, он видел все эти представления, но не особо обращал внимание. — Поздно уже себя винить. Разве ты знала, что в письме? — Он аккуратно приобнимает сестру, но та кидается ему на шею, прижимая к себе. — Т-тихо, чего ты…       Он понимает, что сам виноват, но от того не легче. Даже если это семья, даже если самый родной человек — всё равно неприятно. Волна разрежения тут же проходит по всему телу, но Пайнс умело подавляет её. Не время злиться. — Не знала, совсем не знала… Если я сейчас расскажу ей… Она расстроится, да? — Всё будет в порядке, не думаю, что она действительно придёт на вечеринку. Так что ничего страшного, ладно? Ты не виновата. Ты ведь не могла знать.