Страсть, секс, любовь

Сяо Чжань не боится мотоциклов, он их просто не любит. По крайней мере, именно это он говорит Ван Ибо, когда тот в очередной раз просит посмотреть хотя бы одну его тренировку. Сяо Чжань отговаривается усталостью, занятостью и, в общем-то, ничуть не лжет. Но, кажется, Ван Ибо понимает больше, чем Сяо Чжань хочет показать. Потому что однажды приезжает за ним прямо на мотоцикле и протягивает шлем, ослепительно улыбаясь. Сердце Сяо Чжаня испуганно сжимается, но вокруг куча народа, и у него просто не остается выбора. Сегодня он был занят только половину дня, успел с утра выспаться, и отговорок больше нет. Когда он оказывается на мотоцикле, тело напрягается до звона. Оно помнит то, что сам Сяо Чжань был бы рад забыть. Уговоры собственного рассудка о том, что Ибо — опытный мотогонщик, не помогают. Сяо Чжань слишком хорошо знает, что далеко не все зависит от мастерства. Но во всем этом есть один большой плюс. Он может прижаться к Ибо, даже обнять его, и не особо бояться, что кто-то про него, них, подумает не то. Жаль, что оценить возможность в полную силу не получается. Сяо Чжань напряжен, когда они еще только стоят; мышцы буквально превращаются в камень, когда они трогаются с места. Ибо едет хорошо, мягко, без крутых поворотов и на приемлемой скорости. Но она все равно чувствуется, и Сяо Чжань все сильнее стискивает его грудь, и даже не сразу замечает, что пейзаж вокруг изменился, и они едут по дорожкам старого парка. Когда-то здесь было многолюдно, но рядом построили новый жилой массив с другим парком, посовременнее, с фонтанами, качелями и удобными лавочками, и этот парк забыли. Его по-прежнему содержат в порядке, но теперь оценить его великолепие почти некому. Иногда забредают собачники, да пенсионеры прогуливаются по дорожкам. Раньше можно было увидеть бегунов, но сейчас и их почти не осталось. Зато где-то здесь, как рассказывал Ибо, иногда собирается молодежь, только-только начинающая осваивать байки, но у которой недостаточно денег на автодромы. Об этом же говорит и от руки сделанный указатель с изображением мотоцикла и стрелочки. Но Ибо сворачивает с дорожки раньше, чем они добираются до того самого места. Он ведет байк на самой минимальной скорости, мотор едва слышно урчит, и Сяо Чжань даже чуть расслабляется и начинает оглядываться. Деревья, деревья, деревья. Под колеса ложится трава и прошлогодние листья, ветер шумит где-то наверху. Здесь даже пахнет по-другому, и Сяо Чжань втягивает воздух с ароматом солнца, пыли, моторного масла, кожи и Ибо. Ибо пахнет чем-то сладким, как соленая карамель с нотками молока. Не узнать — невозможно. И когда мотоцикл останавливается, и Ибо выключает двигатель, Сяо Чжань первые две секунды даже не хочет слезать. Вместо этого он утыкается носом в шею Ван Ибо, и тот ощутимо вздрагивает. Сяо Чжань улыбается. Такой чувствительный. — Чжань-гэ? — Ван Ибо кладет ладонь на замок из пальцев, и Сяо Чжань вспоминает, что уже можно расслабить руки. — Все хорошо, — Сяо Чжань улыбается и даже вполне искренне и не через силу. И все-таки сползает с мотоцикла. Отступает, смотрит на Ибо и внезапно вспоминает, что сексом они не занимались вот уже недели две. А у Ибо охрененно длинные и красивые ноги, особенно, когда они так обтянуты джинсами и когда он так сидит. Ибо вообще невероятно красивый. Лохматый после шлема, чуть раскрасневшийся, с блестящими глазами и покрасневшими губами. Он их покусывал всю дорогу? — Что? — заметив его взгляд, Ван Ибо улыбается одним уголком губ, отчего его лицо приобретает хитрое выражение. — Ничего. Погода хорошая, — Сяо Чжань тоже умеет так улыбаться, но выбирает иную тактику. Отводит глаза, потягивается, даже зевает. Успевает заметить разочарованное выражение на лице Ибо и не выдерживает: тихо смеется. Ван Ибо тут же обиженно дуется, и Сяо Чжань шагает к нему. Берет в ладони его лицо и касается губами губ. Ибо фырчит, но уже через секунду отвечает, обнимает, тянет к себе. И бьет вопросом. — Почему ты боишься мотоциклов? Он держит крепко, Сяо Чжаню не вырваться. И смотрит цепко, прямо. Сяо Чжань напрягается и медленно выдыхает. В конце концов, ничего сверхъестественного он не скажет. — Однажды попали в аварию. Нас было двое. Я и… мой первый парень. Я оказался в больнице, а он погиб. Ван Ибо хмурится, но молчит. Про своих бывших, парней, девушек, романы, первые, безответные и детские влюбленности они никогда не говорят. Словно решили, что прошлое не должно иметь отношение к настоящему. Но что делать, если прошлое проникает в настоящее? Сяо Чжань только надеется, что Ибо не будет его ревновать. Так как ревнует тот остро, очень больно для них обоих. Слава всем богам, что происходит это нечасто. — Бо-ди… — Плохие воспоминания, — выдает Ибо, и Сяо Чжань немного расслабляется. — Да, — не отпирается он. — Пока я не узнал, что у мотоцикла отказали тормоза, мне казалось, что это я виноват. Отвлек. — Не представляю тебя способным отвлечь. Ты родился старичком с компьютером вместо мозгов и ледышкой вместо сердца. — Эй! — Сяо Чжань бьет его в плечо, но Ван Ибо только ухмыляется. — Зануда Чжань-гэ. Сяо Чжань замахивается, Ван Ибо перехватывает его руку, Сяо Чжань дергает к себе, мотоцикл шатает, и они оба оказываются на земле. От удара головой спасает подставленная рука Ибо, но от тяжести его тела не спасает ничего. И это слишком близко. — Слезь с меня. — Нет, — Ван Ибо осторожно вытягивает свою руку и нависает над Сяо Чжанем, а до того вдруг доходит, в какой позе они находятся. И когда он успел так раздвинуть ноги, чтобы Ибо между ними так удобно устроился? — Земля холодная, — делает попытку Сяо Чжань, которому на самом деле не холодно, а очень даже жарко. — Подстелить куртку? — Нас могу увидеть. — Здесь лет сто уже никто не ходил. — Бо-ди. — Чжань-гэ. — Нет. Не здесь, — выдыхает Сяо Чжань. Он хочет Ибо, еще как хочет, но точно не в парке средь белого дня и на голой земле. Он для этого… — Косточки боишься простудить? — Ван Ибо ухмыляется и не дает даже шанса возмутиться. Нападает на губы резко, вероломно, захватывает, подчиняет. В этом поцелуе и тоска, и жажда, и горькие нотки ожидания. Сяо Чжань тянется, обнимает мягко, ласкает в попытках убрать горечь. И Ибо подчиняется. Обмякает, губы расслабляются, и теперь это уже совсем другой поцелуй. Почти-нежный, почти-томный. Невероятно долгий. Они так давно не были вместе, что одежда раздражает, невозможность добраться до обнаженной кожи бесит-бесит-бесит! Поцелуй заканчивается и начинается другой. Торопливый, почти умоляющий, жаркий. Он громкий, непристойный и, кажется, даже у нависающего мотоцикла краснеет бензобак. Ван Ибо шипит в рот Сяо Чжаня и слегка прикусывает его губу, пока пытается справиться с его ремнем. Его движения чуть дерганые, он торопится, не хочет ждать, и Сяо Чжань ему ничуть не помогает. Только чуть приподнимает бедра, когда сражение с пряжкой, а потом и с молнией выиграно. Джинсы с бедер ползут неохотно, но когда на свет показывается крепкий, налитой член, Ван Ибо облизывается так, что у Сяо Чжаня вспыхивают даже уши. Ибо вообще любит его касаться. Метить, оставлять следы везде, где можно. Дома, в постели, когда у них впереди вся ночь и никакого раннего подъема, любовью они занимаются часами. Потому что Ван Ибо тактильный, жадный, ему нужно попробовать каждый сантиметр любимого тела. А еще он просто мастер в том, как доставить удовольствие Сяо Чжаню и с закрытыми глазами нарисует карту эрогенных зон его тела. Именно поэтому Сяо Чжань почти хрипит в свою ладонь, чувствуя, как погружается в горячий нежный рот Ибо. Неторопливо, в кольцо плотно сомкнутых губ, навстречу наглому языку. На самом кончике головки у него есть точка, от прикосновения к которой может либо прошить болью, либо достать разрядом удовольствия до самого позвоночника. Обычно Ибо оставляет ее «на сладкое», вдоволь измучив Сяо Чжаня состоянием «вдох до оргазма», но сейчас все по-другому. Может, потому, что вокруг парк, день и сырая земля, а, может, мстит за не вымытую утром кружку из-под кофе, но Сяо Чжань к такому определенно не готов. Он бьется, сдавленно стонет, задыхается, стискивает то волосы Ибо, то его плечи. Порывается двигать бедрами, но те жестко зафиксированы и силы хватает только на то, чтобы выгнуться немыслимой дугой, оставив на земле только ноги и плечи. Сяо Чжань вскрикивает, когда его накрывает. Изливается в горячий рот Ибо, беспомощно стонет, пока тот слизывает остатки со ставшего слишком чувствительным тела, и обмякает. Ибо целует его с нежностью, пока он приходит в себя, и улыбается, когда открывает глаза. Его улыбка широкая, яркая, но напряженная, и Сяо Чжань без слов скользит рукой вниз. Ван Ибо почти лежит на нем, и сейчас только слегка приподнимается, давая лучший доступ. И роняет голову на плечо Сяо Чжаня, когда в ладонь того ложится напряженный член с ярко выраженными венками. В белье неудобно, джинсы узкие, но Ван Ибо трясет. Сяо Чжань двигает рукой сильно, почти жестко, не жалея, целует шею, шепчет на ухо что-то о том, какой Ибо красивый, замечательный и весь его. В какой-то момент всего становится слишком много, и Ван Ибо стонет Сяо Чжаню в шею, кончая в его ладонь. Момент «после» Сяо Чжань обожает. Но сейчас вдруг остро ощущает, что земля и правда холодная, трава колется, и парк все-таки не настолько заброшенный. Но Ибо дышит тихо, как-то нежно, и Сяо Чжань, вытянув сжатый кулак, другой рукой гладит его по волосам. Молча. Ван Ибо выдыхает долго, сладко спустя почти три минуты. Приподнимается, ловит взгляд Сяо Чжаня и тянется за поцелуем. Этот поцелуй выходит таким откровенным, полным любви и благодарности, что прерывают они его только, когда воздух заканчивается совсем. Себя в порядок они приводят быстро. Сяо Чжань ворчит на неудобство, Ван Ибо дразнит его старичком и снова вспоминает его кости. Но когда приходит время садиться на мотоцикл, Сяо Чжань вдруг понимает, что больше его не боится. Что перед глазами стоит совсем другая картина. Парк, деревья, листья. Ибо, смотрящий на него полным обожания взглядом. — Ты это специально сделал? — спрашивает Сао Чжань, но на самом деле ему плевать на ответ. Даже если и так, это не имеет значения. — Чтобы заменить мои воспоминания? — У меня получилось? — Ван Ибо оборачивается к нему, улыбается, и Сяо Чжань улыбается в ответ. — Да. Но, думаю, надо будет закрепить. В глазах Ван Ибо черти разводят костры, и пламя пляшет в зрачках. Он не отвечает, но Сяо Чжань уверен, что вне дома и на голой земле он окажется еще не раз. Когда Ибо выезжает на дорогу, Сяо Чжань больше не жмется к нему в страхе. Он тянется, вскидывает одну руку, ловя встречный ветер и ликующе смеется, когда Ибо прибавляет скорость.