***
Эдди возвращался с очередного дежурства у озера, осматривая свои руки. Как бы он ни старался прятаться в тени деревьев, ультрафиолет был беспощаден – кожа стала немного темнее. Наверняка ещё и веснушки на носу выделились ярче. Эдди не любил свои веснушки. Когда он вошёл в комнату, то с удивлением обнаружил Ричи, лежащего на нижнем ярусе их кровати. Тот листал книгу – тоже принадлежащую Эдди – в мягкой зелёной обложке. Керуак. Ричи лениво глянул на него поверх книги, прищурив глаза за стёклами очков. Он явно не собирался ничего объяснять. – Да, ты можешь взять почитать. Спасибо, что спросил, – Эдди сел на край своей кровати, сдвинув ноги Тозиера к стене. – Почитать? Ты же знаешь, я не тот тип парней, – Ричи пафосно усмехнулся. – Точно. Ты тот тип парней, которые зачем-то пытаются выглядеть глупее, чем они есть. Он смотрел на Ричи и усилием воли пытался заставить себя разозлиться. Ведь был отличный повод, посягательство на личное имущество, да ещё и кровать – Эдди аккуратно заправлял её каждое утро явно не для того, чтобы кто-то вот так просто устраивал беспорядок. Только злиться почему-то не получалось. Нормально ли вообще скучать по человеку, живущему с тобой в одной комнате? Эдди никогда раньше об этом не думал, да у него и поводов не было. Всё казалось предельно простым: ты скучаешь по кому-то, кто находится далеко. Он иногда скучал по друзьям, если они не виделись слишком уж долго; по маме, когда лежал в больнице со сломанной рукой; по своей кузине Грейс, когда она после летних каникул два года назад вернулась обратно в Бангор. А теперь Эдди соскучился по Ричи, который буквально всё время находился где-то поблизости. Эта мысль показалась ему бредовой, но вместе с тем и правильной. Тозиер убрал книгу на тумбочку около кровати, но всё так же продолжил лежать, глядя снизу вверх на Эдди абсолютно нечитаемым взглядом. Его волосы разметались по подушке, образовав некое подобие ореола. – Ты в порядке? – Эдди не выдержал. Вместо ответа Ричи протянул руку и ткнул указательным пальцем в кончик его носа: – У нас обоих веснушки. – Можешь хоть немного побыть серьёзным? – Поверь, тебе не понравится серьёзный Ричи. Никому не нравится, – он вновь усмехнулся, и от этой усмешки у Эдди словно сердце треснуло. Ричи, огибая его, слез с кровати, достал из-под своего матраса ярко-красную пачку и направился к двери. Потом остановился. – Кстати, завтра ты опять со своей колонизаторшей? Эдди удивился. Он ведь даже не упоминал при нём, чем занимается целыми днями, а тем более – с кем. Не то чтобы это было тайной, но они ведь не разговаривали несколько дней, а Ричи, казалось, был абсолютно индифферентным к происходящему вокруг. – Есть другие идеи? – Хотел позвать тебя в Хэмптонс Лэйк. Если хочешь, конечно. – Что это? – Точно, ты же новичок, – Ричи устало вздохнул, – вот завтра и увидишь. По рукам? – Да. Эдди не понимал, зачем согласился. Выражаясь словами Тозиера, он «не тот тип парней», которые вот так просто соглашаются на сомнительные авантюры с неизвестностью. Но гораздо больше Эдди не понимал, почему рядом с Ричи ему было настолько тяжело и так легко одновременно.***
– Это лагерь заброшенный, – ответил Майк, когда Эдди спросил его о Хэмптонс Лэйк. Они вместе дежурили в столовой и носили стаканы с мойки на кухню. – Заброшенный? А где он? – Рядом вообще, можно через забор перелезть. Мы туда раньше бегали в поисках адреналина, но сейчас уже вряд ли кто-то ходит. Да и не на что в Хэмптонсе смотреть, если только ты не младше десяти, – он усмехнулся. Если ты не младше десяти или тебя зовут не Ричи – подумал Эдди. Он с детства замечал, что у многих мальчишек в его окружении есть нездоровый интерес в отношении всяких заброшенных заводов, покинутых домов, замороженных строек. И никогда этого не понимал. Они лезли в грязные, замусоренные места, подвергая свои жизни опасности, убегали от пьяниц и наркоманов, там обосновавшихся, а потом рассказывали об этом, как о величайшем подвиге. Эдди считал это проявлением глупости, а не храбрости. Или так думала его мама, сейчас уже сложно было сказать. Эдди пялился в своё отражение над раковиной в столовой, намыливал руки по четвёртому кругу и пытался прогнать навязчивые мысли о грязи, в которой утопают ноги, клубах пыли, пробирающейся в дыхательные пути и паутине в дверных проходах. Он определённо не относился к нужному типу парней.***
Вечером ему позвонила Беверли. – Извини, – послышалось в трубке вместо приветствия. Сколько раз бы Эдди не повторял, что не обижается на её долгое отсутствие, на игнорирование сообщений и невыполненные обещания позвонить, она всё равно каждый раз извинялась. А потом снова пропадала. Это уже превратилось в традицию. – Привет, – он улыбнулся. Он снова сидел на крыльце домика, наблюдая за темнеющим небом и верхушками деревьев, которые покачивались от ветра. – Как ты? – Как всегда, работа заебала, – Беверли выдохнула в микрофон струю сигаретного дыма, Эдди почти мог почувствовать запах табака и виноградного ароматизатора. – Сегодня в банк твоя мама заходила. – Она была милой? Беверли фыркнула, и они оба засмеялись. Если бы у Сони Капсбрэк была такая возможность, она бы не задумываясь запретила сыну общаться с Беверли и от греха подальше изгнала её из города. Но Эдди уже слишком повзрослел, а мама несколько лет ходила на психотерапию, вследствие которой стала гораздо спокойнее. По крайней мере, внешне. В детстве она во многом его ограничивала. Беверли была совсем не похожа на самого Эдди. Она не очень-то часто посещала школу, работала сразу в двух местах: днём мыла полы в Центральном банке Дерри, вечерами брала официантские смены в забегаловке, чтобы оплачивать съёмную комнату. Много курила и легко могла сломать нос пьянице, который отказался платить за виски. И Эдди вполне мог понять, почему все эти вещи так пугают его маму. Но, что ещё важнее, он знал, какое доброе у Беверли сердце. К сожалению, не всем хорошим людям везёт на хорошие семьи, и им приходится выживать разными способами. – Как лагерь? – Нормально. Тебе бы не понравилось, тут довольно скучно. – Шутишь? Я бы умерла за возможность нормально поспать, ничего не делать целыми днями и есть по расписанию. Ты просто избалован, – это могло бы прозвучать обидно, но Эдди усмехнулся. – При рождении никто не спрашивал, нужна ли мне эта привилегированность. – Ой, бедный мальчик. Нашёл там новых друзей по своему уровню? – Я не ищу друзей. – Ну да, ты у нас одинокий волк, я совсем забыла. Они поболтали ещё немного, пока Беверли не заметила, что уже опаздывает на работу. Эдди сказал: спасибо, что позвонила. Она пообещала звонить чаще. Оба знали, что обещание не сработает.***
– Так что? – Ричи нагнал Эдди по дороге на завтрак следующим утром. – Что? – Он зевнул и потёр глаза. Уже которую ночь не удавалось нормально поспать, и Эдди был немного дезориентирован. – Хэмптонс. Ты со мной? – Да, договорились же. – Эдди старался не думать о том, куда они собираются и как ужасно там может быть. – А нам ничего за это не будет? – Не очень хотелось бы потом отвечать перед взрослыми, что стукнуло ему в голову и заставило покинуть территорию лагеря в компании Ричи Тозиера. – Не будь ребёнком, – парень закатил глаза, – тут всем вокруг похуй, пока кто-то не свернёт себе шею. И это прекрасно. Ладно, тогда после завтрака у нас в комнате. Эдди занял место рядом с собой для Лисбон, которая ещё не пришла, с раздражением наблюдая за тем, как Ричи повернул к вожатским столам и сел по правую руку от Саттон. Ему что, позволяют тут всё на свете? Возможно, Эдди просто завидовал.***
Ричи был уже в домике, когда Эдди вернулся с завтрака: болтал на крыльце с девочкой из соседней комнаты. Объяснял предназначение какого-то приложения в её телефоне, кажется. – Вот и всё, поняла? – Вроде. А что, если... – Эдди в нескольких книгах встречал фразу «лицо [имя героя] превратилось в вопросительный знак», но лишь сейчас понял, как это самое выражение выглядит. Точь-в-точь, как у этой девочки. – Слушай, давай не сейчас, хорошо? У нас дела, – Ричи указал в сторону Эдди, замершего на первой ступеньке. В его глазах читалось явное облегчение. Они вошли в комнату. – И почему всем вечно от меня что-то нужно? – Вздохнул Ричи, доставая со своей полки в общем шкафу клетчатую рубашку и повязывая её на поясе. Сегодня он выглядел, словно участник очередной из однотипных инди-групп, с этими торчащими во все стороны завитками волос и узкими джинсами. Даже очки не портили образ. – Знаешь слово «социоблядь»? Это про тебя. – А ты знаешь слово «задрот»? Когда взгляды мальчиков пересеклись, оба увидели, что по-дурацки улыбаются. Эдди взял с собой бутылку воды, Ричи – сигареты. И, очевидно, только у одного из них был план дальнейших действий. – И почему Хэмптонс закрыли? – Полюбопытствовал Эдди, шагая вслед за Ричи по направлению к футбольному полю. На улице было тепло, но не слишком жарко. – Лет двадцать назад туда несколько смен подряд приезжала одна девочка, над которой все издевались. Она была влюблена в красавчика из старшего отряда. А он, сговорившись с остальными, сделал вид, что отвечает взаимностью, чтобы потом прилюдно её унизить. После этого девочка повесилась в игровой комнате, а её призрак начал мстить, каждый год убивая самых красивых ребят. Тебя такая версия устроит? – Я похож на восьмилетнего? – Ну, это же явно интереснее, чем массовые отравления просрочкой. – Даже на страшилку для дошкольников не катит. – Много ты понимаешь в народном творчестве, – скривился Ричи и пихнул его локтем. Ричи, кажется, не предусмотрел возможности того, что на футбольном поле окажутся люди... играющие в футбол. Растерянность расплылась по его лицу, свела брови у переносицы, приоткрыла рот. Он задумчиво осмотрелся, а потом, что-то для себя решив, уставился на Эдди. – План Б. Эдди даже не успел ничего ответить, как Ричи схватил его за руку и потащил в заросли какого-то кустарника, окольцевавшие периметр поля. – Ты меня пугаешь, Тозиер, – проворчал Эдди наконец, уклоняясь от ветки, которая чуть не попала ему в глаз. Здесь была тропинка, но такая неявная, что ветки то и дело царапали оголённые предплечья и цеплялись за одежду. – Извини, – шёпотом отозвался Ричи, глянув на него через плечо и разжав пальцы. – Не хочу, чтобы кто-то знал, что мы в Хэмптонсе. – Это должно меня успокоить? – У тебя всё ещё есть вариант не идти за мной. – На это Эдди только закатил глаза и, конечно, продолжил пробираться вперёд. На самом деле, ему вовсе не было страшно, скорее любопытно. Оказывается, прикольно почувствовать себя нормальным ребёнком, каким ты никогда не являлся, даже если тебе уже шестнадцать. Минуя ещё метров сто злосчастного кустарника и еле заметный ручей, они вышли к высокому забору, выкрашенному облезлой, некогда синей краской. Футбольное поле теперь было с другой стороны от них. – Только не говори, что нужно лезть через забор. Для меня уже достаточно травмирующих событий на сегодня. – Эдди отряхнул одежду от прилипших к ней листьев. – Неженка, – Ричи сделал пару шагов вдоль забора, внимательно осматривая доски, потом зацепил пальцами одну из них и, нахмурившись от напряжения, кое-как сдвинул её в сторону. В открывшуюся щель, как показалось Эдди, может пролезть разве что маленький ребёнок, однако Ричи, развернув корпус боком, сделал это без видимых усилий. Эдди подошёл ближе и тупо уставился на Тозиера. У него было двоякое ощущение. С одной стороны, они находились сейчас на разных территориях, словно в разных мирах. С другой – высоченной деревянной преграды больше не существовало, стоило только протянуть руку. – Давай, Эдди. Ты более тощий, чем я, точно не застрянешь. Объяснять, что для него этот шаг был событием гораздо более масштабным и связанным вовсе не с физическим страхом застрять между досками (ну только если немного), Эдди не стал. Он и не смог бы объяснить это даже себе самому.***
– И это – лагерь? На заросшем травой холме, к которому они вышли, возвышался белый, будто неестественно белый особняк. Это место абсолютно не ассоциировалось с лагерем, летом и детьми, скорее было похоже на резиденцию какого-нибудь политика. – Лагерь для чутко оберегаемых деток богачей, если точнее. Тут явно не подавали консервированную кукурузу в качестве гарнира. – Вау. – Идём. Ричи начал взбираться на холм, в особо крутых местах цепляясь за стебли растений, напоминающих полынь. Эдди пытался поспевать за ним, но неизбежно отставал, тщательно осматривая место каждого своего шага на предмет змей, жаб, жуков-мутантов и прочих неприятностей, которые мог скрывать за собой высокий ковёр травы. Несколько раз он подумал, что зря в это всё ввязался, но такие мысли подозрительно быстро исчезали. Почти на вершине Ричи сорвал одинокий жёлтый цветок, вынырнувший посреди сорняка, и заткнул его себе за ухо, а потом повернулся к Эдди и подал тому руку. Они оба тяжело дышали, наконец стоя перед домом, который вблизи оказался не таким уж сияюще-белым. – Что дальше? – Эдди почти залпом осушил полбутылки воды. – Сейчас, я кое-что покажу, – Ричи махнул рукой и шагнул к крыльцу. Улыбнулся протянутой бутылке с остатками воды. – Спасибо. Когда они вошли в здание, изнутри пахнуло сыростью, и Эдди внезапно разволновался, тут же выдавая пулемётную очередь вопросов о безопасности нахождения здесь. Его голос эхом разлетелся по длинному тёмному коридору, отскакивая от стен, как попрыгунчик. Ричи ничего не ответил, лишь продолжил идти вперёд, к солнечному прямоугольнику дверного проёма.***
Огромное арочное окно, за которым виднелся склон всё того же холма, а дальше – лес, на многие и многие мили вперёд, заставило Эдди затаить дыхание. Его уже не очень-то заботило то, в каком аварийном состоянии находится особняк, сколько вокруг пыли и разных паразитов. Это окно в центре просторной комнаты, судя по ряду столов когда-то бывшей столовой, было самым красивым зрелищем в жизни Эдди. Он просто стоял в лучах мягкого полуденного солнца и не мог отвести взгляда. Ричи направился прямиком к окну, протащив ошарашенного Эдди через комнату за рукав футболки, и уселся на один из столов. Но тут же вернулся в исходное положение, будто бы о чём-то вспомнив, снял с пояса рубашку и, встряхнув ею в воздухе, застелил кусочек стола рядом с тем, где только что сидел сам. Пылинки закружились в воздухе. – Садись, – Тозиер вновь запрыгнул на прежнее место и повернулся к Эдди. – Зачем? – Тихо спросил тот, указывая на клетчатую ткань. – Ну, ты же не любишь грязь и всё такое. Эдди посмотрел на него, как на инопланетянина, совершенно не понимая его поведения. – Во-первых, не думаю, что найдётся много людей, которые любят грязь. А во-вторых, тебе не жалко рубашку? Она ведь тоже запачкается. – Забей, отстирается. Ещё немного помедлив, но так и не дождавшись другого ответа, Эдди всё-таки сел рядом с Ричи. Взгляд снова устремился за окно, к зелёному горизонту. – Это... – Эдди только покачал головой, не сумев подобрать нужного слова. – Круто, правда? – Очень. – Ещё стоя снаружи, Эдди видел на заднем дворе площадку с проржавевшими качелями и небольшой бассейн, но отсюда вид открывался только на природу. Было ощущение, что он находится в невесомости. – Я уже два года прихожу сюда, когда нужно побыть одному. В лагере невозможно спрятаться, постоянно кто-то наблюдает, а здесь... Просто так спокойно. – И зачем ты меня позвал, если это твоё место? – Не знаю, – Ричи повёл плечом, – подумал, что тебе понравится. – Мне нравится. – Вот видишь. Эдди смотрел в окно и думал обо всём подряд. О том, что мир гораздо огромнее и красивее, чем та часть, которая ему знакома. О том, что прекрасное – это не всегда про чистоту и аккуратность. О звучании гитарных аккордов, какао в термосе, запахе ароматизированных сигарет Беверли и воздуха перед грозой. О жёлтом цветке в волосах Ричи. О том, как всё детство провёл либо дома, либо в больницах; о маме и – впервые за долгое время – об умершем отце. Эдди не мог остановиться на одной конкретной мысли, они сменялись бурлящим потоком, и его так захватил этот процесс, что он не сразу заметил взгляд Ричи на себе. Эдди с трудом отвёл глаза от окна и повернулся к парню. Ричи смотрел странно, пристально и растерянно одновременно, как будто у него в голове в данный момент тоже бурлил поток, только свой. – Что? – Усмехнулся Эдди, смутившись такого долгого взгляда. – Ничего, просто думаю. – Ричи прикрыл глаза на мгновение, а потом вновь распахнул. – Думаю о том, что хотел бы тебя поцеловать. – И что тебе мешает? – Эдди услышал собственный голос приглушённо, словно издалека. Поток мыслей резко прекратился, превратившись в полнейшую пустоту. – Это неправильно. – Потому что я не девушка? – Нет, – Ричи, кажется, удивился этому вопросу, – нет. Я просто боюсь. – Он наконец опустил взгляд, тяжело вздохнув. – Боюсь, что мне будет слишком хорошо здесь, в то время, как дома происходит полный пиздец, и я... не знаю, это неправильно. Я не смогу себя простить потом. Возникла пауза. Пустота в голове Эдди прояснялась мучительно медленно. – Это всё звучит, как полный бред, правда? – Снова заговорил Ричи. – Да. Но ещё это звучит, как слова хорошего парня, переживающего за свою семью. – Не уверен, что я хороший парень, – он невесело улыбнулся. – С такой-то наследственностью. – Ты про отца? – Про кого же ещё. Мама с детства говорила, что я его копия – и внешне, и по характеру. – Ричи, твой отец может вести себя отвратительно сейчас, но это не значит, что он – какое-то стопроцентное зло. Тем более не значит, что ты перенял от него только худшее и не способен это контролировать. – У тебя есть какая-нибудь статистика на этот случай? – Нет. Могу придумать, если тебе полегчает, – Эдди улыбнулся. – Спасибо, – Ричи, тоже с улыбкой, достал сигарету из пачки и закурил. Только сейчас, когда Ричи вновь отвернулся в окну, выпуская дым в пронизанный лучами воздух, на Эдди обрушился смысл их разговора. Ричи Тозиер сказал, что хотел бы его поцеловать. Для Эдди до сих пор оставалась загадкой одержимость его ровесников поцелуями. Он целовался всего два раза в жизни и готов был признать, что для составления полной картины этого вряд ли достаточно, но с другой стороны – все вокруг начали грезить поцелуями ещё до того, как вообще попробовали. Впервые Эдди поцеловал Беверли на рождественских каникулах в восьмом классе, в качестве заранее согласованного эксперимента. И это было... странно. Просто странно, не противно и не приятно. Тогда он подумал, что целоваться с подругами – наверное, не очень хорошая тактика. Но второй раз прошёл примерно с такими же эмоциями, хотя Салли из класса информатики не была его подругой. Напротив, она ему действительно нравилась, и он сам пригласил её в кино, и был искренне рад, когда понял, что дело идёт к поцелую, но... это по-прежнему осталось лишь бессмысленным алгоритмом действий. Эдди не знал, была ли проблема лично в нём, или это люди вокруг переоценивали своё удовольствие от поцелуев. А теперь он услышал, что парень хочет его поцеловать, и эта информация не вызвала у него ни грамма отвращения или злости. Удивление, тревогу и растерянность – да. Он смотрел на профиль Ричи, жёлтый цветок в тёмных прядях, сигарету между пальцев, и весь поток мыслей теперь бурлил только вокруг нескольких: 1. Возможно, Эдди хотелось бы попробовать поцеловать не_девушку. 2. Возможно, Эдди хотелось бы поцеловать Ричи Тозиера.