Как я был счастливым

      Не буду подробно описывать все баталии, которые пришлось выдержать, прежде чем брачный договор был согласован. Нам очень помог Этан Каллен, истинный Симми.       – Очень хорошо, что вы обратились ко мне, – сказал этот строгий, полный достоинства альфа в безупречном деловом костюме. – Я как раз специализируюсь на подобных вещах. И лично знаю Дилтара Фарро, а также некоторых его юристов. Не скажу, что это сильно упростит дело. Слишком уж сложные требования ты выдвинул, мой мальчик. Но некоторые плюсы добавит.       Каллен объяснил многие подводные камни моего положения и настоял, чтобы в проект документа были вставлены пункты, в которых оговаривалось минимальное денежное содержание в супружестве, возможность развода по моей инициативе, права в воспитании ребенка, безопасность и многое другое.       – Ты ведь не хочешь, чтобы тебя, к примеру, обвинили в психическом расстройстве или алкоголизме и отстранили от воспитания ребенка? – пугал юрист.       – Боже, неужели это возможно? – ужаснулся папа.       – Были прецеденты, – хмуро кивнул Каллен. – Поэтому настаиваю на медицинском обследовании как Элиара, так и Дилани до заключения брака. Чтобы не было потом проблем. И необходим пункт, в котором супруг обязуется обеспечить лучший медицинский уход как для омеги, так и для ребенка в случае потери здоровья.       – Альфа способен бросить своего больного ребенка?! – зарычал отец.       У него в голове подобное не укладывалось.       – Вы слишком благородны, господин Ротти. За фасадом богатых респектабельных особняков частенько скрываются такие неприглядные вещи… – вздохнул юрист. – Мы должны предусмотреть все и не оставить Фарро ни единой лазейки. Обеспечить вашему мальчику максимально возможную защиту. Увы, кое в чем, не особо важном, придется уступить. Конечно, требовать будем, но без уступок не обойтись. Давайте заранее обговорим, какие пункты из договора можно будет убрать, а в каких смягчить формулировки. Поверьте, Фарро будут биться за каждую букву просто из принципа. Учитывая это, лучше ввести намеренно требования малозначительные для вас и заготовить несколько вариантов каждого пункта. Предупреждаю, битва предстоит нешуточная. И основной удар придется на тебя, Элиар. Потому что ты – основное, но самое слабое звено. Не обижайся, если смотреть правде в глаза, так и есть. У тебя нет ни юридических знаний, ни жизненного опыта. Поэтому никаких обсуждений и даже намеков на тему брачного договора без моего присутствия. Тебя могут подловить просто в беседе за ужином, надавить и вынудить признать какую-нибудь, на твой взгляд, пустяковую уступку или изменение формулировки. А потом, ссылаясь на твое согласие, включить в договор. И кажущийся тебе в тот момент пустяк может обернуться катастрофой.       Я заверил юриста, что все понял и без него слова не скажу о брачном договоре, а, заслышав такой разговор от других, уйду или откажусь продолжать беседу.       Благодаря Каллену я многое узнал о своей будущей семье. Оказывается, у Фарро была не только личная охрана, больше напоминающая мини-армию, но и собственная служба безопасности с весьма широкими полномочиями и множеством специалистов в самых разных сферах: от хакеров до шпионов и умельцев по подделке документов. Прикормленные чиновники, полиция и СМИ прилагались. Этан заверил, что ко мне и моим родителям приставлены несколько телохранителей, которые одновременно выполняют функции соглядатаев. А то, что мы их до сих пор не заметили, говорит лишь о высоком профессионализме персонала Фарро. И что моя комната, одежда и другие вещи напичканы «жучками», а телефон, без сомнений, прослушивается.       По правде говоря, я нечто подобное подозревал, но масштабы меня все же впечатлили. И ужаснули. Если каждый мой шаг контролировался, а разговоры прослушивались, то Фарро-старшие все знают о моей псевдо-беременности, которая неожиданно стала настоящей? И как жить под таким «колпаком», когда, кажется, не только поступки, но и все мысли немедленно становятся известны?       Впоследствии я частенько добрым словом вспоминал Этана Каллена. Он уберег меня от многих неприятностей. Но тогда меня интересовали только выдвинутые требования, да еще пара пунктов об участии в воспитании ребенка, которые я первоначально упустил из виду. Просто не пришло в голову, что Фарро могут поступить подобным свинским образом. Я ведь привык измерять семейные отношения в совсем другой системе координат.       В конце концов все утряслось, и мои требования были удовлетворены, хотя и не полностью. Пунктом о скромной свадьбе пришлось пожертвовать как не самым принципиальным. Мы согласились с Калленом, что пережить это одноразовое мероприятие можно и по сценарию семейки миллиардеров. Большинство омег вообще не поняли бы моей скромности в данном вопросе. Лести, к примеру, выслушав жалобы по этой теме, обозвал меня придурком.       – Эли, миллионы омег по всему миру мечтают о такой роскошной свадьбе, а ты делаешь трагедию на ровном месте.       Пришлось согласиться и махнуть на скромный обряд рукой.       Второй уступкой был пункт об учебе во время беременности. Фарро встали единой стеной, заявляя, что первый год обучения очень сложен психологически. Недаром после первого курса отчисляется наибольшее количество студентов. Поэтому учебные программы первогодок всегда самые легкие, но и это не всем помогает. «Подвергать беременного омегу таким стрессам недопустимо!» – кричали они. Сошлись на том, что учебу придется отложить, пока я буду вынашивать и рожать маленького Фарро.       Остальные пункты удалось отстоять, хотя и с тяжелыми боями. Особенное сопротивление вызвало нежелание взять фамилию супруга. Альфы были оскорблены до глубины души, а Миллиан даже усомнился в моем здравом уме. Но существующему законодательству и практике это не противоречило, поэтому никаких зацепок не нашлось и пункт все же внесли в брачный договор. Правда, пришлось выдержать несколько скандалов, но, с подачи папочки, я быстро научился их пресекать, напоминая, что мне нельзя нервничать.       Упоминание о моей беременности производило на Фарро просто магическое действие. Они сразу затыкались и даже шипели друг на друга, обвиняя в нежелании получить здорового наследника. Зато моим родителям досталось по полной.       Отец проявлял удивительную стойкость и хладнокровие, я бы даже сказал мудрость, не поддаваясь на явные провокации будущих родственников. Он держал твердую позицию, которая базировалась на двух принципах: «Эли – мальчик умный и имеет право сам решать свою судьбу», а также «Все на благо моего ребенка и будущего внука». Спорить Фарро могли только с первой частью первого принципа, пытаясь выставить меня глупеньким и непоследовательным, но отец выдвигал железный аргумент: «Я лучше знаю своего сына и уверен в нем на все сто».       А папочка демонстрировал просто чудеса изворотливости и дипломатии, ускользая от прямых ответов и прячась за железобетонным авторитетом отца. При этом с милой улыбкой раз за разом он с аристократическим изяществом макал носом Дилтара в его же хамство, а Миллиана – в двуличие и эгоизм. Я до этого уважал и любил своих родителей, а теперь просто стал ими гордиться.       В героических сражениях за мое будущее незаметно промелькнули две недели, и однажды утром папа вручил мне тест на беременность. Руки у меня дрожали, пока я, закрывшись в ванне, использовал его по назначению и ждал своего приговора. Две полоски, кто бы сомневался…       Я сел на пол и горько заплакал. По моей реакции папа сразу понял ответ.       – Эли, надеюсь, ты от счастья плачешь? – строгим голосом спросил он. – Потому что ребенок, да еще от истинного – это счастье! Тебе каждый омега скажет.       – Я – не каждый, – размазывая по щекам слезы, возразил нестандартный омега в моем лице.       – Правильно, – покладисто согласился папа. – Ты – мой сын. Поэтому, будь добр перестать разводить сырость и нервировать моего будущего внука. Хочешь, чтобы вырос омега-истеричка или альфа-скандалист? Тебе же с ним потом мучиться.       – Не хочу, – стараясь взять себя в руки, пробормотал я. – Только обидно. Так глупо залететь, как в дешевой мыльной опере.       Папочка хмыкнул.       – Залететь от красавчика-миллиардера, да еще и своего истинного – действительно глупо. И сильно смахивает на банальный омежий роман. Но мы, Ротти, рождены, чтобы сказку сделать былью.       Я невольно улыбнулся. Всегда умилительно было слушать, с какой гордостью папочка произносит нашу фамилию. Хотя он родился с фамилией Маррино и отец не был его истинным, папа никогда не противопоставлял себя семье мужа, как делают многие омеги в браке. Один дедушка часто ворчал «ох, уж эти Маррино», другой при случае говорил: «Хвала Всевышнему, у моего сына от Ротти только глаза и фамилия». А вот папа – никогда не называл себя Маррино. Он всегда был Ротти, мы все были Ротти – единое целое. И только сейчас я смог по-настоящему это оценить. Я никогда не смогу сказать: «Мы, Фарро…». И слава Богу!       Нелегко было смириться с ситуацией, но что делать? Ночью, конечно, поплакал в подушку, пока никто не видел, а потом взял себя в руки. Что толку в слезах?       Зато Дилани, услышав о результате теста (а какой смысл было скрывать?) просто растаял от счастья. Пока шла «утряска» брачного договора, случалось всякое. Он и злился, и рычал, и дулся, и пытался давить на меня, а то старался улестить или обхитрить, атакуя своими феромонами и едва не облизывая. Но теперь, когда все было позади и «диагноз» его чувствительного носа подтвердился, альфа носился со мной как с хрустальной вазой и едва не лопался от гордости и самодовольства. С одной стороны, его почти щенячий восторг льстил, с другой – безумно раздражала гипер опека. Я не чувствовал себя беременным, пока никаких признаков еще не ощущалось, поэтому не видел необходимости в чем-либо себя ограничивать.       Как только война за договор закончилась, и стало ясно, что свадьбе все же быть, назначили дату, и началось форменное сумасшествие. Миллиан пригласил какого-то едва ли не всемирно известного специалиста по организации подобных торжеств. Они сутками просиживали в гостиной, обложившись каталогами и неустанно пялясь в планшет, бурно обсуждая то цвет ленточек для букета, то дизайн пригласительных билетов, то форму фонариков, которыми будет освещаться в вечернее время парк. Кстати, празднество было решено проводить в загородном поместье, где было достаточно места, чтобы разместить все две тысячи (!) гостей.       Поначалу меня также пытались привлечь к этому безумию, но я скромно отказался, сославшись на свой провинциальный вкус и неопытность, а также на то, что подобные разговоры меня нервируют и утомляют. И добавил лести: мол, я полностью доверяю тонкому вкусу Миллиана и такого крутого специалиста.       Альфы дружно отстранились от свадебных хлопот, отговариваясь срочными делами. Даже мой отец поспешил вернуться домой, оставив омег самим разбираться с предпраздничной кутерьмой. Ему, конечно, предоставили отпуск на месяц, но на заводе уже накопилось столько проблем, которые требуют немедленного решения!       Короче, отец сбежал, а папочка остался. Он «не мог бросить своего беременного ребенка на растерзание этой своры хищников» по его собственному выражению. Сперва папа не хотел вмешиваться в приготовления, но пару раз послушал разговоры, которые вел «штаб» торжества, и пришел в ужас. «Я не могу позволить превратить свадьбу моего единственного сына в балаган!» – заявил он и вступил в бой. И, несмотря на превосходящие силы противника, вполне успешно вел военные действия, иногда используя меня в качестве тяжелой артиллерии.       В мои обязанности входило в нужное время и в нужном месте надуть губы и заявить: «Я терпеть не могу оранжевый цвет!» или «Мне тошнит от запаха лилий!». Ну, или что там другое требовалось по сценарию. В особо сложных случаях следовало захватить с собой Дилани и произнести необходимую фразу, апеллируя к нему и добавляя совершенно убийственное «дорогой» или «милый». Спорить с беременным омегой под злющим взглядом сына не решался даже Миллиан.       А еще я случайно подслушал разговор между своим женихом и его родителями, и он окончательно испортил мне настроение, если бы там было что портить.       – Не понимаю, Дилани, твоего упорного желания жениться на этом пустоголовом щенке. Таком же никчеме и ничтожестве, как и вся его семейка. Если бы не дурацкая идея найти истинного, ты давно был бы женат на приличном омеге из нашего круга.       – Папа, я уже достаточно взрослый альфа, чтобы самому определять свою судьбу. А истинный – это, во-первых, непревзойденный секс, во-вторых, здоровые и умные дети, в-третьих, абсолютно никаких измен. Элиар не так уж и плох. Он упрямый, но молоденький и наивный. И я вылеплю из него то, что мне нужно.