Как я был счастливым

      В гостиную особняка можно было попасть через две двери. Одна вела в коридор, а другая – на крытую галерею, которая опоясывала зимний сад. Я услышал этот разговор, проходя по галерее и замер от негодования. Заколебался, не зная как лучше поступить: просто плюнуть в рожу женишку или все же лучше ее разукрасить еще разок парой царапин? Было бы неплохо и кольцо швырнуть ему под ноги, но за ним придется бежать в свою комнату. Подарок Фарро я упорно не носил, хотя меня раз за разом спрашивали, почему я не надеваю такую красоту.       Не знаю, к лучшему все получилось или к худшему, но мое бездействие в течение нескольких секунд решило дело. У Дилани зазвонил телефон, и он покинул гостиную через другие двери. Можно было, конечно, влететь в зал и высказать Миллиану все, что я думаю об их семейке, но тут в дверном проеме появился «свадебный специалист» и мне пришлось уйти, глотая слезы обиды.       Непродолжительная прогулка по зимнему саду и вовсе погасила мой первоначальный порыв. Тоже мне откровение! Разве я услышал что-то новое для себя? Посмотрим еще, кто кого лепить будет. Скульптор нашелся!       О подслушанном разговоре я никому ничего не сказал, но старался всячески избегать членов семьи Фарро, особенно Дилани. Альфа по несколько раз в день пытался поймать меня в укромном уголке, чтобы обнюхать, поцеловать и потискать. А я всеми силами старался ему не попадаться. Выработал привычку прислушиваться и принюхиваться, прежде чем повернуть за угол или войти в комнату, а также почти вырастил глаза на затылке. Благо особняк был огромным и почти все помещения в нем, кроме спален и кабинетов, имели минимум два выхода.       Альфа обижался и пытался назначить мне свидание по телефону под самыми благовидными предлогами. То он хочет показать мне город, то в театре премьера, то в ресторане закрытая дегустация для ВИП-персон, то «погода просто чудная, почему бы не прогуляться?». Приходилось раз за разом изобретать уважительные причины, по которым, «очень сожалею, но вынужден отказаться».       Признаться, мне здорово надоели эти игры в прятки и догонялки, а еще с каждым днем приближения торжества увеличивалась нагрузка. Меня гоняли в косметические салоны как на работу, а выбор обуви, белья и прочих свадебных аксессуаров в бутиках и каталогах вызывали стойкое желание последовать примеру отца и сбежать ко всем чертям.       Миллиан заказал по моим меркам наряд у какого-то знаменитого кутюрье. Его должны были доставить накануне свадьбы самолетом. Бракосочетание начиналось в два часа пополудни, а к восьми утра должен был прибыть из самой Ростианы не менее известный парикмахер, которому предстояло сделать прическу мне, Миллиану, папочке и Симми. Рыжик согласился исполнить роль свидетеля с моей стороны.       Честно говоря, я не понимал, зачем платить бешенные деньги за эксклюзивный наряд от кутюрье, в котором я буду красоваться всего несколько часов. А тем более вызывать из столицы моды парикмахера, когда и здесь прекрасных мастеров навалом. Но свадьбу должны были освещать в СМИ, да и упасть в грязь лицом перед таким количеством важных гостей Фарро не могли. Престиж, блин, никуда не денешься. Как по мне, то лучше бы эти деньги перечислили в детский дом или приют для бездомных животных.       Я так уставал в последние дни перед свадьбой, что ослабил внимание и однажды-таки попался Дилани. Альфа, безумно счастливый от того, что смог меня подловить и зажать в укромном уголке, жарко дышал в шею и нагло мял ягодицы.       – Эли, золотце… Сокровище мое…       Кто о чем, а Фарро – о деньгах. А вот наглеть не стоило. Пришлось приложить жениха коленом в пах. Не ожидавший такой подлянки Дилани выпустил меня из загребущих ручек и с воем схватился за самое дорогое. А я благополучно сбежал.       – Ничего, скоро ты станешь моим полностью! – прошипел мне вслед альфа.       Наивный! Можешь тешить себя надеждой, что брачное свидетельство, кольцо на пальце и метка на шее сделает меня твоей собственностью. Я принадлежу самому себе и никому больше!       Во всех этих хлопотах незаметно подкрался роковой день. И вот, свадьба завтра. Мы с папочкой и Симми сидели в моей комнате, невольно любуясь шикарными белыми туфлями из мягчайшей кожи, в которых мне предстояло провести все завтрашнее мероприятие. Они были безупречны и совершенно не ощущались на ногах. Я уже их опробовал и пребывал в полной уверенности, что выдержу в них целый день без последствий.       – Нужно отдать должное Миллиану, – сказал папочка. – Тебе будет удобно в этих туфлях и не придется под вечер переобуваться в тапочки, как мне пришлось на моей свадьбе, – закончил он со смехом.       В это мгновение в дверь постучали, а затем слуга внес огромную коробку, перевязанную алым бантом. Прибыл мой свадебный наряд…       Распаковывали мы коробку в шесть рук. Наконец папочка извлек из ее недр нечто невесомо-белоснежное с множеством оборок и складок, а потом осторожно разложил на кровати. Кружева, шифон, тончайшая вышивка…       – О, Боже! – потрясенно сказал я. – Как это надевается?       – Может быть, – предположил Симми, – в коробке есть инструкция?       Конечно, никакой инструкции в коробке не было. Мы с полчаса ломали голову, где в этом шедевре портновского искусства верх, а где низ. По поводу переда и зада мнения тоже разделились. Спросить Миллиана мы не могли: будущий свекр еще за ужином заявил, что отправляется спать, чтобы «завтра хорошо выглядеть».       – Без Лести мы не обойдемся, – вздохнул рыжик. – Все, что касается моды – это к нему.       Пришлось вызвать Лести. На предстоящее бракосочетание я пригласил его и Мира. И, насколько нам было известно, они уже приехали и поселились в гостинице. Лес взял такси и примчался на выручку. С его помощью удалось все же определить верх-низ, но идентификация зад-перед вызывала сомнения.       – Меряй! – решительно потребовал Лес. – Разберемся по тому, как сядет.       Первая попытка показалась неудачной. Наряд морщил на спине, поэтому пришлось снять и надеть задом наперед. Так было лучше.       – Хм… – глубокомысленно произнес папа, разглядывая результат. – Об этом точно будут писать в газетах.       – Если я не запутаюсь во всех этих летящих тряпочках и не навернусь в самый ответственный момент, – проворчал я. – А если в туалет приспичит?       Симми захихикал.       – Придется терпеть! – хмыкнул Лести. – Красота требует жертв!       – Не понимаю только, почему этой жертвой должен быть я?       Улеглись мы далеко за полночь, предварительно перекусив на кухне и отправив Лести на такси обратно. Совершенно вымотанный (весь день провел в косметическом салоне с депиляцией-масками-маникюрами-педикюрами) я блаженно вытянулся на кровати. От усталости и постоянного нервного напряжения хотелось только одного – чтобы все поскорее закончилось.       Внезапный звонок мобильного разогнал начавшуюся дрему. Звонил будущий супруг. Фоном разговора звучала громкая музыка, хохот альф и омежий визг.       – Солнышко, – с трудом ворочая языком, изрек Дилани, – ты – лучший! Я тебя люблю!       И где это он так нажрался? А, точно, сегодня же «альфишник». Он предупреждал еще утром, что идет с друзьями в стрип-клуб. И так смотрел выжидательно. Думал, что буду ревновать? Устрою сцену или хотя бы губы надую? Да сейчас! Мне по барабану, где эта скотина таскается.       – Пошел к черту! – рявкнул я в трубку. – Разбудил, зараза!       И нажал отбой. Повернулся на бок и закрыл глаза. И тут же прозвенел звонок. Я подпрыгнул на кровати, костеря альфу последними словами, но тут увидел, что в комнате светло и лучи солнца пробиваются через неплотно закрытые шторы. Уже утро? Да, а звонил-то будильник. Семь часов, пора вставать. Сегодня я вступаю в брак. Б-р-р…       Принял ванну и спустился в столовую, где уже позевывали над кофе и бутербродами папочка, Симми и Миллиан. Последний был неожиданно хмур и прямо на пороге огорошил известием: самолет задерживается, и гуру парикмахерского искусства к восьми никак не успеет. Поэтому было принято решение меня одеть и отдать в руки стилиста, чтобы не терять времени.       Парикмахер появился только к одиннадцати часам и сразу потряс меня невообразимым хаосом горохово-малинового цвета на голове. Это что же мне соорудят? Он отогнал стилиста, который еще не закончил колдовать над моим лицом, смазал волосы какой-то пахучей субстанцией и заколол несколько заколок, а затем вернул меня в руки предыдущего мага красоты.       – Вы, жених, будете последним. Сначала сделаем причесочки счастливым родителям и свидетелю, – протарахтел он, летая по комнате и раскидывая на всех горизонтальных поверхностях флаконы, футляры с инструментами и множество других приспособлений.       Работал мастер очень быстро, ножницы, фен, щипцы и расчески просто мелькали в маленьких руках. Первым был готов Симми. Честно, я залюбовался рыжиком. Строгий костюм невероятно красивого фиолетового оттенка и такая же бархатка на шее дополнялись бархатной лентой того же цвета в волосах, аккуратно подвернутых вокруг головы. Казалось, что у Симми волосы очень густые и намного короче, чем на самом деле. Мастер за счет длины создал объем, да так искусно, что никто, ранее не видевший рыжика, не смог бы заподозрить такой хитрый финт.       Стилист уже закончил со мной и переключился на Симми, а парикмахер принялся укладывать темно-русые волосы папочки в изящную «ракушку», которая великолепно подходила к его бирюзовому костюму. Стилист поработал над ним раньше, так что вскоре был готов и мой омега-родитель. И выглядел он на миллион.       Стилист завершил свою работу и откланялся. Оставалось сделать прическу Миллиану, а затем мне.       – Симми, – прошептал я на ухо рыжику, – что делать? Я в туалет хочу!       – Пойдем, помогу, – кивнул друг.       Поход в туалет закончился катастрофой. То ли Симми что-то перепутал, то ли я слишком торопился и резко дернул ткань, но воздушное нечто, в которое меня облачили, порвалось в тот момент, когда завершив свои дела, я снова его натягивал. Мы в ужасе смотрели друг на друга и на висящие сбоку лохмотья вместо красивой оборки.       – О, Господи! Что теперь делать?       Пришлось звать на помощь папу.       – Без паники! – заявил он, оценив масштаб бедствия. – Ждите здесь!       Через минуту мой родитель вернулся с катушкой белых ниток, иголкой и ножницами.       – Симми, тебе придется прихватить нитки и ножницы с собой. Думаю, до вечера Эли еще не раз попросится «пи-пи», – распорядился он, ловко пристегивая кружево. – Вот тут, под мышкой узелок. Отрезаешь его и вытягиваешь нитку. Потом все зашиваешь назад. Увы, теперь этот наряд снять можно будет, только распоров по шву.       – Этот кутюрье, – ворчал я, – верно, думал, что шьет для ангела, которому в туалет ходить не надо.       Мы вернулись в комнату, где парикмахер все еще порхал вокруг Миллиана. Омега Фарро что-то недовольно ему высказывал, поправляя пряди на висках и гневно сверкая глазами. Мастер вздохнул и вновь взялся за расческу.       – Нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая, – тихонько шепнул мне Симми, косясь на моего без пяти минут свекра.       – По-моему, он безнадежен, – согласился папочка, глядя на монументальную фигуру Миллиана в чем-то многослойно-оборчатом и ядовито-сиреневом.       Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился перепуганный слуга.       – Там… уже приехали, – пролепетал он.       – Кто приехал? – гаркнул злой Фарро.       – Так… за женихом. Говорят, пора.       – Они очумели? – вскочил с кресла Миллиан. – Мы еще не готовы! Рано же!       И он вылетел за дверь. За ним с отчаянным криком бросился парикмахер, пытаясь на ходу спасти разваливающуюся прическу. Папа и Симми поспешили за ним. Я подошел к зеркалу и осторожно снял заколки, которые еще два часа назад заколол мастер, а потом неторопливо расчесал волосы. Они легли надо лбом красивой волной. Так же не спеша толкнул дверь, вышел в коридор, а затем на лестницу.       Внизу толпился и что-то шумно обсуждал народ. Парикмахер хлопотал возле Миллиана, который переругивался с мужем. Дилтар пытался втолковать разъяренному супругу, что пора выезжать, чтобы не попасть в пробку, так как лимузин слишком громоздкий и не на всякой улице может развернуться. Симми помогал парикмахеру, придерживая прядь волос. Папочка перевязывал галстук отцу, видимо, недовольный качеством узла. Свадебный распорядитель раздавал команды слугам.       В центре этого хаоса стоял Дилани в белоснежном костюме и золотистом жилете, с галстуком-бабочкой такого же цвета и букетом белых роз в руке, перевитом золотистой лентой. Вид у моего жениха был пришибленно счастливый. Его окружали несколько молодых альф в костюмах сливочного оттенка и с бутоньерками в петлицах, чьи лица выглядели слегка помятыми. Те самые друзья, с которыми вчера гулял? Должно быть, у бедняжек головы с утра побаливают, вон как морщатся от громких звуков.       И тут Дилани увидел меня. Он ахнул, распахнув сияющие глаза. Все повернулись ко мне. Ощутив волну момента, мое величество начало медленно и плавно спускаться по лестнице, пока на предпоследней ступеньке одна из летящих тряпочек не закрутилась вокруг ног, и я едва не запахал носом. Правда, отец, который стоял ближе всех, успел в последнее мгновение подхватить меня под локоть. Папочка всплеснул руками.       – Эли! Прическа, духи, драгоценности!       Надо сказать, что к моему наряду полагалось красивое колье и пара браслетов из белого золота с бриллиантами, которые должны были загадочно мерцать в разрезах широких рукавов. Гарнитур в белой бархатной коробочке доставили еще вчера утром в качестве свадебного подарка от жениха. У папочки округлились глаза, когда мы открыли коробку.       – Боже мой! – воскликнул он, указывая на крупный овальный камень в центре колье. – Это же знаменитый «Глаз Бога»!       Бриллиант рассыпал снопы искр в свете ламп, поражая чистотой и совершенством огранки. Даже я знал, что «Глаз Бога» – один из самых дорогих бриллиантов в мире, хотя и не самый крупный. Дилани сошел с ума? Да меня похитят вместе с этим камешком прямо со свадебной церемонии! Подобным вещам лучше лежать в надежном банковском сейфе. Но сейчас гарнитур сиротливо приткнулся на тумбочке у моей кровати.       – Поздно, папа, – одними губами улыбнулся я. – Нас уже ждут.       И протянул руку жениху. Дилани галантно коснулся запястья губами.       – Святые угодники, Эли! Ты великолепен!       Альфа вручил мне букет и повел к машине. Дальше все было как на обычной свадьбе. Разве что мы таки застряли в пробке и мэру города, который должен был проводить церемонию, а также двум тысячам гостей и почти такому же количеству обслуги, не считая журналистов, пришлось ждать почти полчаса. И, выходя из машины, я опять чуть не навернулся, зацепившись каблуком за одну из оборок.       Пожалуй, стоит упомянуть и черную кошку, которая неизвестно каким образом попала в поместье и вздумала гулять по празднично украшенным столам. А также омежку модельной внешности в умопомрачительно-откровенном розовом туалете, рыдающего на плече Дилани с возгласом «Как ты мог променять меня на этого!». Впрочем, какая свадьба обходится без подобной сцены?       Симми еще дважды помогал мне, распарывая и вновь зашивая наряд. Подвыпивший Лести напропалую кокетничал со всеми альфами, а Мир бесился и даже залепил ему пощечину. Пара омег из гостей сплетничали, не подозревая, что я их слышу: «Фарро просто скупердяи! Я даже не помню такой нищенской свадьбы!». А еще я случайно услышал, как один из гостей сказал Дилтару: «Твой сват-омега – настоящая конфетка! Надеюсь, ты уже его трахнул?». Но, само собой, папе я ничего не сказал.       Когда резали торт, из него вылетела пара белых голубей, один из которых нагадил на лысину мэру. Дилани под столом тискал меня за коленку, а мои губы опухли от бесконечных поцелуев под крики «Горько!». Одним словом – обычная свадьба.       Под конец я уже еле держался на ногах, поэтому вздохнул с облегчением, когда гости стали расходиться. Дилани решительно встал и потянул меня из-за стола.       – Эли, ты уже над тарелкой спишь!       Кстати, букет, как и предполагалось, поймал Лести. А я отрубился, едва мой новоиспеченный супруг перенес мое измученное тело через порог спальни и уронил на кровать. Последнее, что я слышал, было:       – Эли, не смей засыпать! У нас брачная ночь!