Гоблины: Охота на супергероинь. Часть 2

      -----//-----2.2       Где-то на безбрежных просторах Атлантического океана белел одинокий парус маленького деревянного кораблика. Ведомый твердой рукой он мчался к одному капитану известной цели. В роли «первого после Бога» на данном плавсредстве выступала черноволосая фигуристая красотка сурового вида, восседающая, словно на троне, на корме судна. Ее роскошные черные волосы развевались на ветру, а тиара, похожая на корону, сверкала в лучах полуденного солнца. Правая рука голубоглазой брюнетки, запястье которой было охвачено серебристым наручем, твердо лежала на рулевом весле, левая же, защищенная аналогичным образом, держала предмет, больше всего напоминающий компас, но, скорее всего, выполняющий другую функцию. Девушка с сосредоточенным видом постоянно сверяла направление и периодически жеско фиксировала руль в новом положении в случае необходимости, не позволяя игривому ветерку и его вечным спутницам - волнам менять заложенный курс.       Диана целеустремленно шла по следу своей подруги с отставанием не более чем на сутки. Однако эту картину «суровой амазонки, спешащей на выручку» портили учащенное дыхание, едва заметная испарина, даже не думающая пропадать под дуновением теплого ветерка, а также нездоровая бледность лица. И далеко не факт, что зеленоватый цвет последнего был обусловлен именно бликами отражения морских волн, а не иной причиной. В какой-то момент стало очевидно, что дела обстоят еще хуже, чем казалось со стороны.       Девушка перестала изображать непоколебимую статую и обмякла, расслабив мышцы, благо ее позор могла лицезреть лишь она сама. Уронив указующий артефакт и выпустив весло, Диана дрожащими руками вцепилась в борт и, склонившись на водой, попыталась с не эстетично громкими звуками исторгнуть из себя остатки невеликого завтрака, насильно впихнутого в себя по утру, напрочь позабыв, что те давно покинули ее желудок, еще пару подходов к воде назад.       Спустя несколько минут конвульсивных подергиваний, закончив мучить пустой желудок, она растеклась по сиденью с облегченным вздохом. Ее голубые глаза сами собой закрылись, а тело окончательно расслабилось, ловя столь редкие в последнее время мгновения покоя.       Через пару минут Диана взяла под контроль усталую тушку и с очередным вздохом выпрямилась, но торопиться с возвращением к управлению лодкой не стала, решив по уже выработавшейся за последние дни традицией сполоснуть рот и хоть в какой-то мере избавиться от осточертевшего кислотного привкуса. Девушка потянулась в сторону припасов за амфорой с вином, но тут ее взгляд случайно упал на один из копченых окороков, укрытых мешковиной. Как назло с ее стороны выглядывал кусок жирного бока, по причине наложения чар сохранности наплевательски относящийся к прямым солнечным воздействиям и прямо сверкающий белесым жиром в лучах колесницы Гелиоса не хуже, чем пресловутая тиара принцессы амазонок.       Глаза вроде всего на секунду выхватили эту картинку, а тело, уже наученное горьким опытом первых дней, когда приходилось отмывать дно лодки от «позывов души», заняло привычную позицию у борта.       - Буэ-э-э…       «На кой мне вообще сдалась эта злосчастная лодка?!»       - Буэ-э-э…       «Надо было своим ходом…»       - Буэ-э-э… Буэ-э-э…       В последнее время у девушки начали постепенно смещаться акценты с поиска подруги на поиск любой суши, на которой она могла бы вознести молитву Деметре и избавиться, наконец, от одолевшей ее хвори. Диана попеременно грешила то на подсунутый сестрами-завистницами кусок испорченного мяса, то на внезапную вспышку морской болезни. В пользу первого была участившаяся резь в животе и появление первых болей еще на острове, а в пользу второго – непрекращающаяся тошнота. Усиливающаяся слабость была общим симптомом, а потому в расчет не бралась.       Поскольку девушка, несмотря на свой возраст, не обладала опытом и знаниями в определенной сфере женских вопросов, то было не удивительно, что одна из возможных причин ее болезненного состояния прошла мимо нее. И, естественно, по закону подлости именно она оказалась настоящей.       Когда несколько дней назад девушка обращением к Матери-Земли избавилась от надутого живота, она не подозревала, что исчезла лишь видимая часть последствий разврата, устроенного Десмой. Увеличившиеся в количестве зародыши гоблинов, лишенные теплой, густой, жирной и как следствие питательной среды, столь старательно закаченной их безымянным зеленокожим карликом в недра матки, даже не думали никуда пропадать. Просто их развитие в связи с недостатком строительного материала сильно замедлилось, но не остановилось, поскольку у детей всегда есть два родителя, и коль от первого потомкам на память ничего не осталось окромя их непосредственного существования, то у них всегда имелась возможность забрать часть силы, энергии и питательных веществ у второго. Благо доступ к телу был самым близким из возможных.       Если бы Диана сняла нагрудник да посмотрела на себя в зеркало, то, без сомнения, заметила бы проступающую округлость на фоне рельефного живота, и, возможно, смогла бы определить источник недомогания. Но, увы, зеркал поблизости не наблюдалось, а броню, давным-давно ставшую неотъемлемой частью стиля, она предпочитала снимать в исключительных случаях, например, перед купанием или при прогулке по городу.       Едва амазонка пришла в себя после очередного кормления рыб и приподнялась на краем борта, как детишки снова напомнили о себе и живот скрутило острой режущей болью. Девушка с душераздирающим стоном снова рухнула плашмя на пропитанную теплом деревянную поверхность своей плавучей тюрьмы, теперь уже принимая ее наличие за благо, с ужасом представляя, чтобы случилось, если бы ее так прихватило во время полета…