***
Десять лет спустя.
— Юнги! — Джин еле сдерживает свою злость, влетая в дом, как фурия. — Мин Юнги, я с тобой разговариваю! Но черноволосая макушка на громкие крики старшего омеги так и не шелохнулась, продолжая трястись под музыку в наушниках. Мужчина пыхтя себе под нос ругательства на своего сына-подростка, стянул с себя обувь и просеменил в сторону дрыгающегося в гостиной Юнги. Младший омега тренировал одно из движений в танце его любимого айдола, и в наушниках совершенно не заметил, что тот дома уже не один. Но Джину хватает лишь пары секунд, чтобы подлететь к сыну и вырвать из его ушей треклятые провода. Юнги застывает на месте и несколько секунд непонимающе всматривается в красное от злости лицо папы. — Пап? — Я ещё раз повторяю, какого черта Мин Юнги? — цедит через зубы разгневанный омега. — Почему меня вызывают в школу только потому, что ты с кем-то подрался? — Я просто пнул этого Джисона разок. Он заслужил! — Пнул? — Да! Он меня раздражает. Постоянно пытается отобрать у меня все, что мне нравится. Юнги хмурится и скрещивает руки на груди. — Но ведь это ещё не повод, чтобы драться! Юнги, ты омега! — восклицает Джин, взмахивая руками в воздухе. — Мы с отцом растили тебя, чтобы ты уж точно не дрался в школе и не вел себя, как альфа. — Ну извини, пап, что у меня такой ужасный характер! — вскипает подросток и обходит родителя, чтобы уйти к себе в комнату. — Мы ещё не договорили, — злится Мин старший, — Юнги! Будешь сидеть у себя в комнате всю оставшуюся жизнь, понял меня? Придет отец и мы с тобой ещё раз поговорим! — Ага… — бурчит омега, громко хлопая дверью своей комнаты, как только переступает её порог. — За что, прости господи, мне приходится воспитывать этого ужасного ребенка моего несносного мужа? — Джин заходит на кухню и включает чайник.***
Юнги со злости швыряет телефон на кровать и падает на колени, переваливается и утопает в большом мягком ковре, чтобы в позе зародыша проваляться так весь вечер. То, что его отругает папа, омега знал, но что его не поймут, вселяло в него обиду. Обиду вселенского масштаба. Да, он омега. Но если бы его спросили, хочет ли он жить такой жизнью и терпеть эти ужасные течки раз в два-три месяца, когда тело ужасно изнывает и хочет лишь одного, то Юнги точно бы не выбрал вообще родиться. Парня невероятно раздражало каждое причитание папы о том, что он ведет себя не так и эдак. И вообще омега должен быть слабее, обладать шармом и чарами, которые будут привлекать к себе не только окружающих, но и потенциального альфу. Юнги плевать на это хотел. Все, что он хочет, так это заниматься танцами, путешествовать, есть вкусную еду, много спать и быть кому-то нужным. Не потому что он омега, а потому что это просто он. Поэтому он не подпускает к себе этих противных до ужаса омег, вроде Джисона и отпугивает от себя альф, которые своими попытками его закадрить, действуют ему на нервы. Но больше всего его бесит лишь один человек. И свезло же ему с ним всю свою жизнь проводить, в одной школе учиться, на каждом празднике фальшивую улыбку ему выдавливать. Родители так и не оставили свои попытки сдружить Юнги с Чонгуком. И каждый раз, когда Юнги в силу своего характера, устраивал им великий скандал, Намджун и Сокджин это сразу же пресекали. Почему Юнги должен мило улыбаться и терпеть Чонгука, парень до сих пор не понимает. Омега шмыгает носом и вытирает тыльной стороной ладони прослезившиеся глаза. Он устал. Так сильно устал, что хочется выть. Юнги часами заучивает хореографию всевозможных танцев, что видит по видео и все равно считает, что он бездарный. Но ещё больше он почувствовал себя таким, когда увидел, как в зале для школьного клуба по танцам, Чонгук отрабатывает связку движений из танца, которую Юнги до сих пор не может идеально отточить. Злость бурлила в омеге с неподдельной силой. Все, чтобы он не делал, у Чон Чонгука выходит в сто раз идеальнее, чем у него. Казалось, альфа может взяться за любое дело и в тысячный раз доказать Юнги, что тот просто бездарь, на свою голову родившийся. Ещё больше раздражало омегу то, что Чон брался за все, чем бы не занимался он сам. Из-за чего Юнги постоянно приходится сталкиваться с ним во время репетиций или занятий. Будто специально выводит его из себя. Но несмотря на то, что Чонгук для Юнги всегда остается самым раздражающим его пятном на футболке, именуемой жизнью, омега не мог отрицать, что мелкий действительно вырос. Альфа заметно вытянулся и даже является чьим-то объектом для воздыхания. Мину казалось, что тот навсегда останется тем самым мелким мальчиком, но время беспощадно напоминало омеге, что тот просчитался. И это тоже так сильно раздражает. Юнги вздыхает и приподнимается на локте, чтобы нащупать на кровати свой телефон. До прихода отца с работы остается ещё пару часов и парень решает, что все это время он проведет за чтением фанфиков и разглядыванием фотографий его любимого айдола.***
— Боже мой, почему я должен это делать? — ноет Юнги, с гримасой на лице, погружая противень в духовой шкаф. — Потому что было бы неплохо научиться хотя бы чему-то, что должен уметь омега в твоём возрасте. — Джин все ещё злится на сына и нервно поглядывает на часы. С минуты на минуту в дом придут их старые друзья — семья Чон. На календаре двадцать пятое декабря и два семейства, как обычно, встречают его вместе. В этом году очередь проводить праздничный рождественский ужин выпала Джину. И тот не упустил возможности запрячь в подготовку всю семью, в том числе и сидящего под домашним арестом Юнги. С прошлой стычки прошло две недели, а старший омега все ещё не мог успокоиться, что его сын не хочет и даже вообще не старается быть омегой, который мог бы из него получиться. Конечно, если бы Юнги не обладал противным характером — смесью характера Джина и Намджуна. Хотя казалось бы, куда ещё хуже? Сокджин очень любит своего мужа и сына, но иногда так хочется почувствовать, что все под контролем и за Юнги не нужно волноваться. Но этот бунтарский дух в нем изрядно пошатал нервишки Джину. — Пап, ну можно я хотя бы у себя в комнате посижу? Сегодня вечером будет трансляция с шоу, которое мне очень срочно нужно посмотреть. — Юнги снимает с рук рукавички и умоляюще поглядывает на Мина старшего. — Какое ещё шоу? Рождество сегодня, Чоны придут, а ты собрался просидеть в комнате весь вечер? — хмурится Мин Сокджин. — Ну пап! — Нет. — Что у вас опять происходит? — на кухню входит Намджун и сразу же сталкивается с напряженной аурой, витающей в помещении. Джин, как напряженная струна, сидит на барном стуле и буравит взглядом их хмурого сына. — Джин, дорогой? — Джун, твой сын не хочет встречать рождество со своей семьей! — обижено проговаривает старший омега. — Я не говорил, что я не хочу. Я просто хочу в нужное мне время уйти в свою комнату и посмотреть шоу, которое будет транслироваться в интернете. Отец, ну хоть ты… — А что в этом плохого? — спрашивает Намджун у Джина, когда тот переводит на него взгляд. — Пусть он посмотрит. Заодно и Чонгук вместе с ним посидит. Это же рождество, нужно делать все, что хочешь в этот день. Юнги обреченно вздыхает, привлекая внимание родителей. — Я хотел посмотреть это шоу один. Зачем мне Чонгук под боком? — возмущается омега. — Либо ты смотришь это шоу с Чонгуком, либо весь вечер проводишь вместе с нами за столом. — Натянуто улыбается отец. — Вы же вроде нормально общались с ним в прошлый раз, — говорит Джин, — Вы что, снова поругались? — Нет. — Тогда почему? — недоумевает Намджун. — Вы же росли вместе. Вам должно быть комфортно в присутствии друг друга. — Может, ты стесняешься? — папа склоняет голову в бок и вглядывается в напряженный взгляд сына. — Скажи, может, ты чувствуешь рядом с Чонгуком что-то? Ну, например, его усиливающийся запах или… — О боже! — застонал Юнги, — Фу, папа! — Ну что? — Ни за что на свете! — краснеет омега и сам не понимает, то ли от злости, то ли от дикого смущения. — Это смешно. — Но ты сейчас в таком возрасте, когда возможно тебе выпадет шанс найти своего истинного, — подмечает Джин. — Знаешь, как мы с отцом этого боимся. Ты ещё слишком молод для того, чтобы, ну знаешь… — В общем, твой папа хочет сказать, что мы ещё пока что не ждем, что ты приведешь в дом альфу. Намджун приобнимает мужа за плечо и вглядывается в буквально красное лицо Юнги. — Сынок, если ты хочешь поговорить об этом…. — Я все и без вас прекрасно знаю об этом. Спасибо, — бурчит Мин и быстро обходит родителей, на лету вбегая на лестницу. — Джин, может, надо было как-то по-другому намекнуть ему, что возможно Чонгук его истинный? — тихо спрашивает Намджун, когда они с Джином остаются одни на кухне. — Я совершенно не знаю, как это преподнести. Да и мы точно не можем быть уверены, что это так. Просто Чангюн как-то сказал мне, что Гук что-то почувствовал. Но он сам до конца не понял, что это было, и поэтому спросил у родителей. — Да, а Чангюн тут же забил тревогу и все тебе растрепал! — Усмехается Джун. — Но мы не можем это точно проверить, пока они ещё дети. Вот будут они старше, да и для этого сам понимаешь, что должно произойти. — Понимаю. Но даже, если это Чонгук, я все равно даже думать об этом не хочу. Юнги — мой любимый и все ещё маленький для меня сын. Даже когда он будет совершеннолетним, он все равно будет для меня ребенком. И я даже думать не хочу о том, что будет с ним делать какой-то там альфа… — Джун-а, — хмурится омега, — Может, не нужно было давать это обещание Хосоку тогда? — Да ладно тебе! — отмахивает альфа, — Хосок уже и забыл об этом. Шестнадцать лет прошло. Да и рано ещё об этом думать. — Может ты и прав, но зная нашего сына, чую добром все это не кончится. Мы ещё с тобой настрадаемся. — Тяжело вздыхает Сокджин. — Ну кто знал, что наш сын унаследует твой характер? — хихикает мужчина, уворачиваясь от кулака мужа. — Я тебя сейчас пну! — шикает омега, спускаясь с барного стула. Джин обходит его и решает проверить все ли украшения на своих местах.***
Два года спустя.
Юнги лениво осматривается вокруг и покручивает в руках красный стаканчик с пивом. Кажется, идти на эту новогоднюю вечеринку в школу было не лучшим решением. Мин не особо любил такие мероприятия. А школу так и подавно. Но папа постарался на славу и, когда услышал, что Юнги подумывает о том, чтобы пойти туда, сразу же потащил сына по модным бутикам и записал того в салон. Над омегой трудилось как минимум три стилиста и бедный визажист, которого омега сверлил убийственным взглядом. Парень не особо любит всю эту вычурность, но в какой-то степени омеге просто стало жалко папу, который из кожи вон лез, мечтая о том, что когда-нибудь его сын-омега оправдает его ожидания. Да и взглянув на себя в зеркало, Юнги сам от своего вида потерял дар речи. Юнги уже двадцать лет и он сдает в этом году выпускные экзамены. Скоро университет и новая жизнь. Однако, омегу это почему-то не радует. И он совершенно не понимает почему. Да, он попрощается со школой и больше никогда, слава богу, не увидит своих «любимых» одноклассников. Ему терять тут нечего, ведь у него никогда за все годы учебы не было друзей. Таких, с которыми можно было бы обо всем говорить, вместе плакать и смеяться с шуток, которые только они друг с другом понимают. И омега не грустил из-за этого, но все же почему-то его глаза вмиг тускнеют, когда взгляд падает на альфу, что только перешел на первый год старшей школы. На нем рваные джинсы, кроссовки и огромный рождественский свитер с оленями. Темно-каштановая челка спадает на лоб и едва прикрывает густые брови. Юнги хочется ударить себя, чтобы только не смотреть на него. Но то, как альфа смеется, улыбается и мило кокетничает со смазливым омегой, почему-то Мину совершенно не нравится. Юнги подмечает, что тот ещё больше вытянулся и даже возмужал. — Черт возьми, — бурчит омега, поднося стаканчик к губам, — Так и чешется все этого придурка отпинать. — Хэй, — омега всем телом напрягается, нежеланные прикосновения на талии ощущает. И это Юнги заставляет кипеть от злости. Противный для него запах кофе просачивается в ноздри и Мин натянуто улыбается, мечтая о том, как будет откручивать этому придурку все конечности. — Юнги-я, может, развлечемся? — Сам у себя в штанах развлекайся, Ким Доён. Юнги выворачивается из его рук и посылает ему натянутую улыбочку. — Ну ладно тебе, — альфа сжимает пальцы на талии Мина, к лицу склоняется. — Малыш, в прошлый раз мы с тобой хорошо провели вместе время, я думал, у нас все с тобой на мази. Не дразни меня. — Доён, отвали. — Шипит Юнги, еле выдерживая приставания своего пьяного одноклассника. У них было всего лишь одно свидание, на котором Ким к нему открыто приставал и лез целоваться. Омегу это особо не впечатлило и он решил, что больше никогда не свяжется с ним, но видимо до Доёна слишком туго доходит. — Юнги-я, — Ким обжигает дыханием юнгиево ухо, спускаясь к манящей его шее, — Поехали, покатаемся по ночному Сеулу? А потом разрешу тебе покататься на кое-чем другом… — Пошел к черту! — дергается Юнги, пытаясь отпихнуть от себя Кима, но силёнок совсем не хватает, и он оказывается снова прижат к нему, задыхаясь этим противным запахом кофе. — Кто-то сегодня не в настроении? — скалится Доён. — Я сегодня не в настроении. — Позади слышится низкий хрипловатый голос и Доён поднимает взгляд на него. Омега дергается и испуганно оглядывается назад, встречаясь с потемневшими от злости ореховыми глазами. — Если ты не уберешь свои жирные пальцы с моего омеги, я тебе каждый из них по почте потом высылать буду. Заново соберешь, как конструктор. — Твоего омеги? — смеется Доён и отпускает застывшего от шока Юнги стоять на месте. Альфы сталкиваются нос к носу и только сейчас, Мин замечает, что Чон одного роста с Доёном. — Ты плохо слышишь или придуриваешься? — скалится Чонгук, взглядом Кима убивает. — Я просто не знаю, откуда ты вообще такой смелый взялся? — щурится Доён, — С таким неуважением к сонбэ обращаешься. — А мне плевать на тебя. — Выплевывает ему в лицо альфа, еле своего зверя сдерживает, — Потому что все, что ты можешь, так это приставать к чужим омегам и надеяться, что хоть в этот раз кто-нибудь тебе передернет. — Вот же ты ублюдок… — Ким хватает Чона за грудки и в этот момент все вокруг смотрят на них, ожидая веселья и драки. В толпе слышится улюлюканье и призывы к драке. — Какой есть… — усмехается Чонгук, прежде чем со всей дури двинуть Доёну лбом в лицо. Старшеклассник отшатывается, теряет равновесие и падает на колени. На пол капают крупные капли крови, и Ким хватается за разбитый нос. — Чонгук! — вскрикивает Юнги, в ужасе подскакивая к альфе. Чон полностью игнорируя омегу, присаживается перед Доёном на одно колено, за челюсть хватает, в глаза заставляет смотреть. — Ещё раз возле него увижу, — ледяным голосом проговаривает Гук, — В больнице тебя будут по частям собирать, как гребаное «лего», все тебе ясно? — Ха… — Доён сплевывает кровь, что стекла ему в носоглотку и еле слышно прохрипел. — Сдался мне этот придурок… Ломается больше. — Вот же… — трясется от злости Юнги, со всей дури пиная одноклассника в колено. Тот вскрикивает от боли и валится на бок. — Только подойди ко мне, я тебе твой жалкий огрызок… Но омега договорить не успевает, потому что Чонгук того за руку хватает и быстрыми шагами из спортивного зала уводит. Как только они оказываются в коридоре, Чон тянет Юнги за угол и заталкивает ничего не понимающего омегу в пустой и темный школьный холл. — Какого черта, Мин Юнги, ты все это время ходил в мешковатых худи и скинни, а сегодня вдруг взял и нарядился, как гребаная модель! — бесится альфа, потемневшими от злости глазами на омегу смотрит и глаза каждому, кто на него смотрел в этом зале вырвать мечтает. — А тебе вообще какое дело, Чон Чонгук! — взрывается, как громом пораженный Юнги. Омега круглыми глазами на альфу смотрит и сам себе удивляется. Альфу перед собой вообще не узнает. — Что за спектакль ты устроил в зале? Я и сам мог с ним справиться. — То есть я должен был стоять и смотреть, как он тебя лапает? — шумно дышит альфа, еле сдерживая себя. — У тебя, кажется, дела поважнее были, пока ты с этим милым омежкой флиртовал. — Да не флиртовал я с ним, мы просто разговаривали. — Кипит Чонгук. — А вот ты с Доёном явно хорошо развлекаешься! — Чонгук! — Юнги пинает того по ноге и ладонью в грудь ударяет. Альфа морщится, но все равно через себя переступает и обхватывает руками, брыкающегося омегу, вжимая того в стену. — Отпусти меня. Они смотрят друг другу в глаза и злостью обмениваются. — Когда-нибудь я заставлю тебя, хён, меня слушаться. — Медленно протягивает Чонгук, над омегой нависая. — Желаю удачи. — Шепчет Юнги, дурея от забившегося в нос чонгуковского запаха. — Спасибо. Чонгук молчит, медленно от омеги отступает. Но длинные хрупкие пальцы его за свитер вперед тянут, а горячие губы его губ жадно впиваются. Альфа несколько секунд в полнейшем ступоре, вяло раскрывает рот, но вмиг теряет разум. Он его в стену снова вжимает, глубоко целует и с языком омежьим играется. Юнги в себе последние остатки сил соскребает, чтобы вовремя остановиться и в последний раз на поцелуй отвечает, от Чонгука отстраняется и в его затуманенные желанием глаза вглядывается. — Хён… — С новым годом, Чонгу… — еле из себя выдавливает Юнги, из его хватки выбирается и в сторону отходит, на потолок кивает. — Омела. Чудеса, да и только. Чонгук вскидывает голову, видит поблескивающую в полумраке омелу на потолке и вновь на Юнги смотрит. — Что ты… — Пока, Чонгук. Мин впервые ему по-настоящему улыбается и быстро уходит, оставляет оторопевшего альфу стоять на том же самом месте. — Чудеса, да и только… — усмехается Чонгук, припухшие губы облизывает и новой целью загорается.