***
/ / / В это же время, в другом месте / / / – Уходи! Мы здесь играем! – девочка была из клана Инузука, и ей явно не хватало манер. – Ага! – подтвердил малыш Акимичи, набив рот картофельными чипсами. Четверо детей играли в скрытом убежище. И они передвинули вещи, нахмурив брови, заметил Ген. – Нет, вы уходите, это наше место. – Кто сказал? – Что значит кто? Мы его построили. – А сейчас здесь играем мы. Вернетесь завтра. Или на следующей неделе, когда нам тут надоест. – Вы должны уйти! И немедленно! – Или что? Ты сожжешь нас? Ты учиховский ублюдок, который строит из себя всемогущего! Теперь ты начнешь сражаться за это место с собственными односельчанами?! – они говорили уже не как двенадцатилетние дети, а как представители кланов, воевавших на протяжении веков. Почему их клан поминали каждый раз, как они с кем-то ссорились– подумал Ген. Это разозлило его. Должен ли он всегда оставаться в стороне, чтобы против Учих не выдвигали обвинения? Он вышел вперед, заняв явно агрессивную стойку. – Ах да, ты собираешься драться... Учиха всегда вероломны! Ген сжал кулаки, напрягшись всем телом. Чувствуя хватку на плече, он бросил взгляд назад, чтобы прочитать по глазам Юми. Один глубокий вдох, и он снова смог говорить ровным голосом. – Моя сестра говорит, что мы можем позволить вам здесь играть. Мы вернемся завтра, и если хоть что-нибудь будет не так, как сделали мы... – недосказанная угроза повисла в воздухе. Другие дети сглотнули. Но мальчик Инузука, очевидно, не мог удержать язык за зубами. – Разве твоя сестра не может говорить за себя? Она немая или что?! Ген ухмыльнулся. Ему даже не пришлось строить из себя крутого. С Юми за спиной он чувствовал сильную уверенность. – Конечно, может. Она просто не связывается с такими подонками, как ты. Мальчик Инузука стиснул зубы. Кунай просвистел в воздухе и уткнулся в середину его груди. Ген схватился за оружие, две девушки из другой компании начали кричать. Мальчик Инузука упал на колени, а затем на землю лицом вниз. – Цель – только дети Учиха, – сказал высокий мужчина, выходящий на поляну. Из-за деревьев появилось еще несколько человек. Их было десять, а может и больше. Ген и Юми двигались вместе плавно, синхронно, их спины, наконец, соприкоснулись, в руках кунаи. – Схватить их. Остальных убить. Все произошло быстро. Другим детям удалось отбить два или три куная до того, как множество снарядов накрыло их. Юми глубоко вздохнула. Теперь нападавшие поворачивались к ним. Один разворачивал сеть. Ген сжал ее руку. Он знал, что нужно сделать. Как и она. Но это было так сложно. Она не хотела! Они посмотрели друг на друга. В словах не было необходимости, она не знала, было ли это благодаря их близости на протяжении всей жизни, их строгой подготовке в качестве товарищей по команде или времени, которое они делили в утробе матери, но им действительно не нужно было говорить. Кивок головы. И разброс. Два разных направления, и у них будет шанс сбежать. Злоумышленники станут преследователями, задача, в которой у них не было необходимой подготовки. Им понадобится время, чтобы реорганизоваться и разделиться, чтобы последовать за ними обоими, и это должно дать им достаточно преимуществ, чтобы сбежать в этой знакомой местности. Все было хорошо просчитано, но они недооценили навыки атакующих. Мощный как молоток удар, основанный на технике ветра, накрыл Юми в середине полета. – Юми! – Ген повернул назад. Им придется сражаться сейчас. Двое против десяти, и к тому же все взрослые ниндзя. – Вывести его из строя! Избегать жизненно важных точек! Кунаи поразили его левую ногу руку. Он поднялся, поднял руки, чтобы сформировать печать огня. Третий кунай приковал его ладонь к дереву… Длинноволосый мужчина приближался к Юми. Она была в сознании, но все еще дезориентирована, стоя на коленях. Кровь шла из открытой раны на плече, стекала по предплечью между пальцами. Ген не заметил, когда ее ударили... – Посмотрите на девочку. Уже достаточно взрослая. Мы получим от нее детей с Шаринганом! Юми дернула головой. Теперь она была более собранной. Ее правая рука была бесполезна; тайдзюцу или сложные печати не обсуждались. Но ее запасы чакры были все еще нетронуты. Может, ей удастся… Она подумала о леди Кацуи, призыве матери,прийти и защитить их. О ястребах Саске, чтобы унести их в безопасное место... У нее не было договора призыва ни с тем, ни с другим... Но ей нужен был кто-то, чтобы защитить их! «О, пожалуйста, пусть кто-нибудь придет! О, пожалуйста, пусть это случится! Кто-нибудь, кто-нибудь, пожалуйста, придите нас спасти!» С усилием она сформировала печать и ударила окровавленной ладонью о землю. – Техника призыва! Ничего не произошло… Главарь бандитов приближался. – Может быть, мы оставим ее для себя... Продадим только его. Эй, девочка, я в твоем вкусе? К своему собственному удивлению Юми поняла, что он имел в виду. Где-то внутри зародилось ужасающее, тошнотворное чувство. Этот человек хотел причинить ей вред, и он приближался, почти касаясь ее своими руками. Он не сможет прикоснуться к ней, она никогда не допустит этого! Сейчас она хотела голыми руками убить его. Разорвать на части, вспороть живот, увидеть его внутренности на траве под ее ногами... Ненависть кипела, он никогда не коснется ее. Никогда, она убьет, если он попытается, убьет его, убьет, УБЬЕТ! Она вцепилась в землю обеими руками, ладони больше не были сложены в призывном жесте. Юми царапала землю пальцами, кривыми, как когти, ногтями разрывая грязь. Больше нет страха, больше нет необходимости звать на помощь, только ненависть, ослепительная ярость, текущая через нее. "УБИТЬ" Ген увидел, как Юми склонила голову и еще сильнее зарыла руки в землю. Когда она снова заговорила, в ее голосе была уверенная сила. – Призыв. И мир запылал в огне. Ген увидел оранжевое огненное сияние, окружившее ее сестру, как огненный столб. Сформирована голова и две человеческие руки. Голова была не человеческая, хотя... Это был какой-то чудовищный волк... Нет. Кьюби. Одним хлопком челюстей он оторвал весь бок от ближайшего к Юми человека. Правая рука Кьюби потянулась до других нападающих, а левая крепко обхватила Юми. Один за другим бандиты были раздавлены или разорваны, и через пару секунд все было кончено. Лис исчез, и в наступившей тишине раздавались только крики главаря бандитов. Он все еще был жив, разорванный почти пополам, его внутренности размазались по траве. Юми не двигалась. У Гена кровь застыла в жилах. "Этого не может быть. Этого не может быть!" Он освободил руку, которая была прибита к дереву, не почувствовав никакой боли, даже не замечая ее. "Этого не может быть. Юми, нет. Нет". Он начал бежать. Он почувствовал что-то странное в голове, его зрение затуманилось. Ген споткнулся, что-то было не так с его глазами, но это не имело значения, он должен был добраться до нее! Она лежала лицом вниз. Сильно обожжённая. Ген осторожно перевернул ее, она дышала! – Юми! Юми! Она пошевелилась и, поскуливая, открыла глаза. И закричала. Она вывернулась из его хватки и начала рвать одежду, не переставая кричать. Ее голос проникал Гену в самую душу. Казалось, она была целиком обожжена, но хуже были полосы, обвивающие ее туловище и плечи – там полностью исчезла кожа, сожженная до мышц. – Юми! Юми! Посмотри на меня! Я сейчас позабочусь о тебе. – Их глаза встретились. Связь и понимание, которые он всегда мог найти в глазах Юми, были затуманены болью. Он пытался достучаться до нее, чтобы успокоить. По крайней мере, он должен сохранять спокойствие. Они должны обработать свои раны, поскольку оба теряли слишком много крови. – Юми, моя рука ни на что не годна. Ты нужна мне сейчас, Юми, пожалуйста, сфокусируйся.– Другой рукой и зубами Ген оторвал полоски со своей одежды. Они плотно перевязали его там, где он потерял большую часть крови, используя его правую и ее левую руки. – Я должен перевязать твою руку… Юми посмотрела. Даже полусумасшедшая от боли ей пришлось согласиться. Кровь продолжала течь, даже когда ее плечо было обожжено. Песок вокруг нее уже был красным, еще пару минут, и она умрет. Девочка сглотнула. – Я должен, извини…– Ген стоял перед ней на коленях, прикасаясь своим лбом к ее. – Я так виноват. – Он начал бинтовать. Ее охватила боль, теперь она кричала во все легкие. Гену пришлось перевязать сожженную часть, чтобы уменьшить кровоток. – Юми, держи другой конец повязки. – Ген прижался лбом к ее. Он должен был причинить ей боль. Вызвать еще большую боль своей собственной рукой. Но это был единственный шанс спасти ее жизнь. Он ухватился за конец бинта, собирая всю свою решимость. Он должен ранить ту, которую любит больше всего. – Просто держи. Не отпускай. – Он потянул. Она держала. Она никогда не представляла себе такую боль. Она закричала прямо в лицо Гену, держась за его взгляд как за спасательную шлюпку. И тогда она заметила это. Томоэ Шарингана в глазах Гена сформировались в странную картину... – Брат... Твои глаза... Они кровоточат... Он вытер лицо, размазывая кровь. Когда он открыл глаза, они снова стали черными. – Ген, пожалуйста, останови боль. Я больше не могу ее терпеть... Я не могу. Останови это. – Я не знаю как. Я не могу исцелить тебя... – Примени на мне гендзюцу. Ген сосредоточился, сформировал печать. Он определенно не был мастером гендзюцу, но, может быть, с этим он справится. Но его чакра была вся потрачена. Он был пуст. Он снова подведет ее. Нет. Он оказался позади нее. Это количество силы он еще мог собрать. – Спи,Юми. Спи. – И, вложив все силы, ударил Юми по затылку. Она обмякла, он поймал ее, положил на свои колени. Его рана не была перевязана должным образом или открылась из-за удара, который он нанес. Теперь кровь сочилась под импровизированной повязкой. Ген сел прямо, сосредоточившись на своем сердцебиении. Он должен замедлить его. И не должен упасть в обморок. Ради Юми. Он закрыл глаза.***
/ / / В это же время, в другом месте / / / – Наруто-кун? Наруто-кун... Если ты действительно не можешь сменить этот подгузник, достаточно просто сказать... – Хината зашла в комнату. – Наруто лежал на полу, его тошнило. – Наруто-кун, не нужно делать из этого представление. Достаточно сказать, но если серьезно, это просто детский подгузник... Взгляд, который Наруто бросил на нее, заставил понять, что дело не в подгузнике. – Наруто-кун! Что не так!? – Курама... Он внезапно выпрыгнул из меня... –..! Тогда как ты...? – Не полностью. И он вернулся снова. Но я думаю, что у меня был просто сердечный приступ. Мне определенно нужно пойти в Цунаде-ба-чан для проверки... – Наруто неожиданно прервался. «Прекрати трепаться. Благодаря мне ты можешь сделать это позже. А теперь иди и принеси ребят, пока они еще живы»– прорычал Курама и удалился в темное место, которое обычно занимал в джинчуурики. – Что! Курама, что случилось?! Какие ребята? Но Кьюби только показал ему свою спину, и, свернувшись в клубок, притворился спящим. – Бака-лис! Не игнорируй меня! Словесная пикировка с Кьюби всегда была долгой. И, исходя из того, что только что сказал Курама, время тикало. В анализе опасных ситуаций Наруто был не так уж глуп. Итак, Кьюби поручил помочь неким детям. Которые, очевидно, были важны и для Наруто. Чрезвычайно редкое событие: чтобы хвостатый зверь пошевелил хотя бы пальцем ради человека... это может быть только... О, Ками-сама, близнецы! Их оставили в деревне на время, пока Мадара, Сакура и младшие дети находились с официальным визитом в Суне. – Теневое клонирование!– Комнату заполнили клоны. – Мы ищем Гена и Юми. Проверьте всю деревню и окрестности. Спросите у охранников ворот. Идите по трое, чтобы двое всегда могли рассеяться, чтобы сообщить о нахождении детей. Мобилизуйте персонал больницы. Найдите Цунаде-о-баа-чан. В тот момент, когда приблизительное местоположение или направление будет известно, отправьте туда медиков. И привлеките АНБУ. Разойтись! Наруто сел, скрестив ноги, на полу. – Наруто-кун, что случилось?! – Я не знаю. Кажется, дети Сакуры попали в беду. Вероятно, нападение.– Он прикусил губу. Никто не станет захватывать детей Учихи Мадары без веской причины. Это может быть попытка похищения или объявление войны. И если он не сможет защитить их... О, Ками, он любил этих детей почти как своих. Но теперь он должен действовать как Хокаге. Отдавать приказы, не позволяя страху победить. И если он потерпит неудачу, в Конохе начнется гражданская война. Клоны прибежали на поляну. – Мы, наконец, вас нашли! Ген открыл глаза, слабо улыбнулся. И упал ничком.