Ген и Юми

      Сакура сидела на скамейке, ее левая рука лежала на столешнице. Из глубокой раны на ее предплечье медленно переставала литься кровь, пока Ашока работала над ней.       — Юми, что такое?       — Мама, ты можешь прийти…?       — Что-то не так? — Ее старшая дочь редко обращалась к ней за помощью.       — Мама. Не могла бы ты прийти.       — Хорошо. Ашока, мы попрактикуем это позже, хорошо? — Сакура взмахнула ладонью над раной, чтобы закрыть и излечить ее. Она встала и последовала за Юми, которая уже была на полпути к главному дому. На уличной веранде она увидела Саске, небрежно прислонившегося к стене, как обычно скрестившего руки. Но прежде чем она успела спросить, что он здесь делает, Юми уже придерживала для нее дверь.       Юми подошла к Мадаре, сидевшему у пруда с кои, Саске остановился на полшага позади нее. Это уже показалось ей странным.       — Ото-сама…       Мадара поднял голову.       Прежде чем Юми успела что-то сказать, Саске вышел из-за ее спины и встал перед ней.       — Итак — Мадара подпер рукой подбородок. Активированный Мангекё странно контрастировал с этой расслабленной позой. — Я вижу, что было достигнуто какое-то соглашение.       — Вы правы. Соглашение было достигнуто. — Саске ответил безэмоциональным тоном, но Сакура слишком хорошо его знала. В его позе было что-то такое, что говорило о неловкости.       — …       — Я заверяю Вас в глубине моей приверженности… этому соглашению. Обо всем остальном, я полагаю, нам не надо говорить.       — Ты прав, не надо. Я знаю все, что мне нужно знать о тебе — несмотря на совершенно непринужденный тон, это прозвучало как угроза.       — О чем вы говорите? — взгляд Сакуры метался между двумя мужчинами, которые стояли лицом к лицу чуть ли не во враждебном противостоянии. — О чем?!       Саске отвел взгляд от Мадары и повернулся к ней.       — Сакура… Помнишь, как ты вернулась в Коноху после войны? И мы просто не могли понять? Теперь то же самое…       — Каким образом это то же самое…? — не успев закончить, Сакура отвлеклась на кое-что другое — рука Юми легла Саске на плечо. Так она делала только с Геном и в очень редких случаях с Ашокой. Сакура почувствовала, как кровь приливает к голове. — Саске… — прорычала она. — Что ты сделал с моим ребенком?       — Ничего. Я ничего не делал.       — Как это ничего? Как ты тогда объяснишь это?! — Она широко взмахнула рукой, охватывая своим жестом всю сцену.       — Тут нечего объяснять, кроме того, что ты видишь перед собой. Больше ничего не было и нет.       — Тогда просвети меня, что именно я вижу?! — Ответом было только молчание, но теперь ей все было ясно. — Как долго? — выплюнула она сквозь сжатые зубы.       — Целую вечность! — выпалила Юми.       Саске поежился. Не стоило так говорить.       — С прошлого года– поправил он, надеясь, достаточно быстро, чтобы избежать ярости Сакуры. — Я понял только после моего предыдущего визита.       Сакура приближалась к нему.       — И ты даже не потрудился сообщить мне?! Вместо этого ты действовал за моей спиной и… — она схватила Саске за ворот.       — О чем я должен был рассказать тебе? О том, что казалось мне безнадежным еще десять минут назад? Иллюзией, которая, как я знал, никогда не станет реальностью? Да ты бы даже на порог меня не пустила после этого.       — Спорим.       — Я ничего не планировал. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы быть уверенной в том, что я никогда не сделаю ничего… неуместного.       — Хорошо. Я верю, что ты не навредил моему ребенку– если отбросить эмоции, на подсознательном уровне она действительно знала, что Саске никогда бы так не поступил. Он следовал очень строгому кодексу.       — Мама! Не говори обо мне так, будто меня здесь нет!       Сакура посмотрела на свою дочь. Она была ее ребенком –женщина не могла перестать так думать о ней и чрезмерно ее опекать, даже если Юми уже взрослая, да и намного выше ее ростом. Пора было отпустить ее, но она не могла.       — Это все еще не означает, что подобное приемлемо! Абсолютно нет! Юми, ты слишком молода для этого! — Сакура топнула ногой, как бы подчеркивая свою точку зрения, но почему-то она почувствовала, что ее аргументы пропускают мимо ушей. — Мадара! Скажи что-нибудь!       — Что я должен сказать? Тебе было семнадцать, насколько я помню…       — У нас все было по-другому! Была война! Плюс, это было мое собственное решение!       — О-каа-сан! Это тоже мое решение!       — Разве? Тогда скажи мне, почему.       — Потому что я так хочу.       — Юми, это не ответ.       — Потому что… потому что мы подходим друг другу.       Сакура закрыла глаза и глубоко вздохнула.       — Это точно.             

***

      — Ты боишься? — сопровождающие провели Саске и Юми через отдельные коридоры. Теперь они все ушли.       Знакомая тишина. И через пару секунд четкий и спокойный ответ.       — Нет. А ты?       Саске колебался. Нелегко было разобраться в царящем в душе хаосе.       — Похоже, что да…       Юми наклонила голову. Как Саске уже хорошо знал, это был вопрос.       — Потому что я не хочу все испортить. Не хочу в очередной раз облажаться. Пока мне удалось запороть все, что я когда-либо делал– закончил он тихо. Он покрутил последнюю чашку саке на ладони. Она была почти пустой, остался только один глоток для девушки. Сложная церемония была проведена, как и банкет после. Но настоящий обряд брака происходил сейчас. Он передал чашку Юми.       — Что я могу знать о сожалениях? У меня их не так много, в основном потому, что в своей жизни я успела сделать не так много. Но я действительно верю, что победы или поражения — все они зависят от того, нашел ли ты подходящего человека. — Не нарушая зрительного контакта, Юми сделала последний глоток.       — Надеюсь, ты права.       Звук удара чашки о лакированный стол оказался громче, чем он ожидал.       — Я тоже надеюсь.       Саске отодвинул стол, что разделял их. Черные глаза пронзительно смотрели в его. Он почти желал отвести взгляд от сочетания интенсивности и совершенной неподвижности.       Затем боковым зрением он заметил некое шевеление –Юми развязывала узел на своем кимоно. Пояс был ослаблен. Саске потянулся к широкому рукаву и осторожно потянул его. Черная ткань, тяжелая от серебряной вышивки, соскользнула вниз, вместе с темно-серой под ней. Юми повела плечами, и ткань растеклась вокруг ее ног, словно небольшое озеро. Она посмотрела на узел другого пояса. А потом снова на мужчину. Саске дотронулся до ее талии. «Эти завязки, они находятся спереди неспроста». К следующему светло-серому одеянию он потянулся более уверенно.       Ткань окружала Юми как гигантский бледный цветок. На ней осталась одежда вишневого цвета. Саске никогда не видел, чтобы она носила что-то столь красочное и женственное. Сейчас она выглядела той, кем и была на самом деле– молоденькой девушкой. Почему-то Саске считал, что ей это не совсем подходит, поэтому он потянул за другой узел, и розовое одеяние соскользнуло на пол.       Томоэ в глазах Юми вращалось так быстро, что он едва мог поспевать за ним даже при активированном Мангеке. Ее глаза были такими же красными, как и последняя ее одежда.       Она дотянулась до пояса одной рукой. Саске следил за ее движением — оно казалось слишком медленным. Или действительно было таковым?       Одеяние распахнулось, открывая полоску девичьего тела от шеи до низа живота.       — И ты тоже — голос Юми оторвал его от разглядывания. Очнувшись, он поднялся, поспешно расстегнул ремень, стянул с себя брюки. Ему уже становилось тяжело, хотя и было неловко вот так стоять обнаженным посреди комнаты. Но прежде чем он почувствовал себя неуютно, Юми тоже встала. Избавилась от одежды и теперь стояла перед ним такая же голая, как и он.       Печать окутывала ее, как змеи, обвивая ее конечности. Как змеи, которых он призывал, чтобы обездвижить своего противника. Он вспомнил, как искривленные и корчащиеся от боли жертвы выглядели в их объятиях. Насколько они отличались от Юми, которая так легко стояла перед ним, по-видимому, подчиняя змей своей воле.       Юми протянула к нему руку, и на какое-то нелепое мгновение он подумал, что она собирается коснуться его эрекции. Но ее рука прошла мимо, опустившись на шрам на его бедре. Наклоненная голова.       — Это? Это Наруто. Но только во время спарринга.       Теперь с близкого расстояния он мог видеть ожоги. Особенно на ее левом плече шрамы были слишком широкими, чтобы быть покрытыми печатью. Кожа выглядела иначе, чем на остальных участках тела. Дотронувшись до нее так нежно, как только мог, он коснулся ее руки.       — Извини… — Юми опустила взгляд вниз.       — За что?       Она посмотрела на свою левую руку и отвернулась.       — Это не то, за что ты должна извиняться — он попытался снова установить зрительный контакт. — Не за что извиняться. Я просто сожалею о том, насколько это должно быть больно.       Юми кивнула. Через мгновение она подняла руку к шраму на его груди.       — Твой отец, во время Четвертой войны ниндзя. До того, как Сакура остановила его. А это? — добавил он, касаясь уродливой раны на ее животе.       — Миссия в Стране Травы. Я была… неосторожна.       Юми приблизилась к своему мужчине и обошла его вокруг. Саске почувствовал ее пальцы на своей спине.       — Этот? Снова Наруто. Думаю, он побил меня больше раз, чем я предполагал.       Она двинулась вокруг него дальше и коснулась бока. Он знал, насколько отвратителен этот шрам, все еще видны следы зубов.       — В измерении Кагуи. Это был монстр. Я полагаю…       Он повернулся и тоже обошел ее вокруг. Ее волосы каскадом струились по спине до самой талии. Он осторожно отодвинул их двумя пальцами, но не нашел на ее коже предлога, чтобы коснуться ее. Он пошел дальше, на тыльной стороне руки был виден шрам. Выглядело так, будто ее задели, пытаясь заблокировать удар лезвия.       — А этот?       — Ген. На тренировке.       Круг замкнулся, он снова оказался с ней лицом к лицу. Саске приложил руку к центру печати, пережидая, когда успокоится безумное сердцебиение, как его, так и ее. Когда пульс немного замедлился, он скользнул пальцами вниз по одной из линий символов. Они спускались вниз вокруг живота, затем немного по внешней стороне бедра, переходя на внутреннюю. Рука Саске замерла. Он неподвижно стоял, глядя как собственные пальцы почти касаются того местечка, где не осталось бы никакой двусмысленности. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Юми отвела в сторону свою ножку. Молчаливое, почти незаметное, но для него безошибочное согласие. Приглашение.       Она обвила его шею руками и начала целовать его. Он прижал ее к себе, почувствовав ее кожу на своей, ее тело на своем. Внезапно ему захотелось иметь больше рук, чтобы он смог дотронуться до нее везде. Не найдя лучшего способа держать ее в своих руках, он подошел к ней вплотную, хотя они были уже настолько близко, насколько было возможно. Один шаг, другой; они двигались, пока Юми не уперлась в колонну. Он продолжал наступать и, когда путь назад был заблокирован, она потянулась на носочки и обвила его ногой.       Он надавил еще больше и вошел в нее. Юми напряглась под его руками, простонав ему в губы, и это заставило его остановиться.       — Я сделал тебе больно?       Просто улыбка в ответ.       — Сделал?       — Это не имеет значения, не так ли?       — Имеет. Я не хочу причинять тебе боль.       Она смотрела на него с игривым вызовом в глазах.       — Ты пытаешься меня обидеть? — Она поймала его губы и укусила. — Что ты будешь делать, отступишь сейчас или как? — Она шевельнула бедрами, ее мышцы снова сжались, но на этот раз не было стонов боли. Она снова сделала движение.       Саске больше не нуждался в приглашении, стоны вскоре возобновились, звуча синхронно с его толчками. И когда после особенно громкого он почувствовал, как она сжалась вокруг него, он позволил себе разрядку.       Юми обмякла в его руках, пытаясь найти опору. Она положила голову в ложбинку на его шее. Он прислонился лбом к колонне и рассмеялся — только теперь он увидел, что в соседней комнате для них была подготовлена спальня.       — Думаю, нам следует пойти туда — сказал он.