miracle

Идет третья неделя, а Фрэнк все борется с навязчивой стеснительностью. Всех пальцев не хватит, чтобы сосчитать, сколько просто прекрасных шансов он упустил, замешкавшись в самый неподходящий момент. Иногда они встречаются в библиотеке, насквозь пропахшей старыми загадочными книгами и пергаментными свитками, или в коридорах между классными комнатами, прямо в потоке снующих по делам остроконечных шляп, и «медовый мальчик» каждый раз машет Фрэнку рукой, слегка оттопыривая мизинец, а тот сразу же теряется, в силах выдавить из себя только застенчивую полуулыбку, которую в такой стремительной толпе Джерард вряд ли заметит. На самом деле Фрэнк боится. До чертиков боится все испортить, но никогда не признается себе в этом, даже под угрозой незачета в свитке успеваемости. «Медовый мальчик» кажется таким недосягаемым, и он просто ждет чуда. Ждет внезапное прикосновение на своем плече и сияющую улыбку близко-близко, просто так, появившуюся только для него. Но чудо все не происходит, а он все так же продолжает наведываться в захваченный солнцем коридор по утрам. Может, оно найдется хоть там?  ***  Фрэнк стоит за углом уже битый час, нервно покусывая губу и перебирая мысками кед выбоинки в чуть неровном полу. Сегодняшнее утро особенное. Особенное потому, что «медовый мальчик» не складывает свои карандаши в небольшую деревянную коробочку ровно за семь минут до начала занятий. Он также не прячет связку пергаментных листов под ярким оранжевым свитером и не сбегает вихрем по лестнице, как в обычные дни. Фрэнк нервничает. Предчувствие подсказывает ему, — что-то здесь не так! — но он упрямо остается на месте, ждет, не решаясь ступить и шагу прочь. А Джерард все так же мирно выводит в уголке листа, кажется, спящую кошку, и совершенно не собирается никуда в ближайшее время. Почему? Фрэнк все еще в замешательстве; непривычный сценарий сбивает его с толку. Наконец он решается выйти, поддергиваемый колкими опасениями, — одна мысль, что Джерард мог заметить его, и где-то в районе живота предательски холодеет. Фрэнк немного колеблется, цепляясь пальцами за края собственной мантии, а затем делает первый и, похоже, последний шаг, когда слышит веселый голос буквально в своей голове. — А я все думал, сколько ты будешь там стоять?  Фрэнк давится воздухом, внезапно и так не вовремя прекратившим поступать в его носоглотку, а затем с неподдельным страхом в глазах выглядывает из-за угла, носом к носу сталкиваясь с «медовым мальчиком». Джерард на полголовы выше, и сейчас он стоит так близко, что терпкий запах лимона от его шляпы щиплет где-то на языке. — Привет, — просто говорит он, ободряюще улыбаясь краем рта.  Фрэнк в ужасе. Перед глазами мальчика пляшут чертята, нарезая кривые круги на свету, а лицо стремительно заливается горячей краской. Он не чувствует даже поскрипывающий пол под ногами, а затем Джерард касается его рукава мягкими пальцами, притягивает к себе и легко целует в нижнюю губу.  Оцепенение. Именно его Фрэнк ощущает, широко распахнутыми глазами вглядываясь в подрагивающие ресницы Джерарда совсем близко перед собой. Его дыхание такое спокойное, будто он планировал это целую неделю, заранее продумав все до мелочей, но Фрэнк знает, что нет, — он просто слишком спонтанный и непредсказуемый и определенно не стесняется этого. Когда Джерард отстраняется, коридор вокруг Фрэнка снова начинает вращаться, и мальчик невольно отскакивает, неловко переставляя ватными, тяжелыми ногами. «Что с тобой?» — отдаленно слышит он, прежде чем задеть ногой выступающую половицу и с грохотом отправиться прямо вниз. *** Это так странно, — все, что происходит сейчас, — что просто не укладывается у Фрэнка в голове: мальчик сидит на полу, и копчик, на который он неосторожно приземлился во время неудачного падения, болит. Это действительно неприятное чувство, поэтому Фрэнк с шипением жмурится, вновь вызывая у Джерарда улыбку. Когда он успел так привязаться? «Медовый мальчик» наклоняется, чтобы собрать все свои художественные принадлежности, а затем снова подходит к Фрэнку, ненавязчиво взлохмачивая собственные волосы.  — Хочешь пойти со мной? — спрашивает он, слегка наклоняясь и подавая Фрэнку раскрытую ладонь с вновь оттопыренным мизинцем, и тот готов поклясться, что слышал в его голосе хитрые нотки. Смущенный мальчик растерян, — солнечные глаза Джерарда смотрят по-доброму и слегка насмешливо, и чуть заметные морщинки вокруг них немного подрагивают на свету. Такой яркий, как будто ненастоящий. Фрэнк с некой опаской косится на протянутую ладонь, пальцы которой кажутся необычайно эфемерными и даже слегка прозрачными в мягком воздухе, а затем неловко хватается за нее, тут же чувствуя рывок вверх. Колени немного подкашиваются, когда он оказывается на ногах, а Джерард и не думает отпускать его руку, поправляя другой свою остроконечную шляпу, и все так же лучезарно улыбается во все тридцать два. Медовый мальчик — янтарь. «Такой же оранжево-прозрачный и очень-очень красивый», — думает Фрэнк. Ладонь Джерарда волшебно теплая, и он снова тянет Фрэнка на себя, на этот раз не так резко. Фрэнк уже не боится. Он, кажется, ничего не боится, только крепче сжимает руку «медового мальчика». И в самом деле, — медовый.  Солнце расстилается впереди. Миг, — и вот они уже бегут по теплому утреннему коридору, а деревянные половицы еле слышно скрипят под их легкими прыжками.  «Тепло», — думает Фрэнк.  В самом деле, — тепло.