Вальсовый шаг

— Научите меня светскому танцу. Глаза Александра — чистые огни костра посреди ночи. Секунда, и вспыхнут искрой нового пожара. Даниила это как минимум удивляет: он поворачивается полукорпусом к собеседнику, сложив руки в защитной позе.  — К чему такая… Спешность, Генерал? Вам, скорее, по душе пуля калибра девятого, чем беспорядочное скольжение по паркету. — Данковский нахмурил брови, но ничего не сказал, когда крупная фигура подтянулась чуть ближе. Между ними было расстояние — метра два или полтора. Блок, отвлёкшись от разговора на секунду, вздыхает тяжело (как будто не польку с мазуркой обсуждает, а нечто более сложное), кладёт руку на лицо, скрывая часть лба и век. Диалог его смущает, вызывает чувство дискомфорта, скованности.  — Мероприятие у госпожи Авросии Орловской в честь окончания Гражданской войны. Спустя четыре года и пять месяцев последнее удержание западных городов в блокаде завершилось успехом; состоялись мирные переговоры, утверждающие положение новой власти. Для мирного населения это — красные флаги и праздничные погоны, сверкающие среди украшенных улиц. Для Блока и Данковского — трупы гниющих тел, крики, вечное «На передовую! Отступать нельзя!». Поэтому неудивительно, что Александру происходящее крайне не нравится.  — Вы никогда не изучали полонеза и вальсового шага? — в подобное Бакалавру поверить трудно.  — В последнее десятилетие государство раздирало на части. Не было времени на сентиментальности, ненужные нюансы. Только в Столице этикет представлялся… Как необходимое дополнение к общему образованию. — Блок делает круговое движение ладонью, выражая этим своё пренебрежение. Как человеку твёрдой закалки, солдату, Александру сложно даются правила высших кругов общества. Ему это просто не было нужно. И Даниил это прекрасно понимает.  — Хорошо, я научу вас. Но не требуйте у меня снисхождения, данный процесс требует долгого и тщательного изучения, — Данковский приближается к фигуре Блока и кладёт свои пальцы на чужое плечо, — Но я уверен, что вы быстро приспособитесь. Александр кивает, не переводя взгляда от тёмных, слишком проницательных глаз. ***  — Раз, два, три… Не забывайте про такт. Главная позиция на «один». Данковский говорит тихо, занимаясь исправлением неправильной стойки партнёра. Тонкие, жилистые руки касаются мышц невесомо: Блок это чувствует через плотную ткань одежды. Тон Даниила спокойный, мерный, подобно часам, отмеряющим отрезки времени уже который год.  — Ставьте правую ногу вперёд. Левую передвигайте диагональю ко мне. Да, вот так. Бакалавр — хороший учитель, что бы там не говорили студенты медицинских университетов. Александр уважает терпеливость в людях. Без этого невозможно поставить засаду правильно, не потеряв нескольких бойцов.  — Раз, два, три… Отсчитывайте отрезки. Не мне говорить, что контролировать свои движения легче, когда есть внутренний регулятор. И, пожалуйста, не забывайте поддерживать спину партнёра рукой. Сердобольная барышня упадёт на колени тут же; если не от вашего смущения, то от слабой стойки точно. Мягкий маковый цвет покрывает щёки Блока неравномерно. Данковский видит, знает точно, что Александр ощущает себя неудобно, но воспринимает это, как само собою разумеющееся.  — «Хитрый столичный чёрт». — звучит в мыслях отчаянно. Но Блоку отчего-то становится легче наблюдать за усмешкой в чёрных, отражающих в себе целый мир, глазах. Так и должно быть.  — Уже получается лучше. Aurea mediocrĭtas. Практика делает любую трудность преодолимой. Вороного цвета волосы почти касаются его подбородка: слабо пахнущие формалином, бинтами, цветочным вином и сырым запахом. Блок уже настолько сильно привязался к этому аромату, что сделал уже частью себя — неотъемлемой, простой, очень важной. Он стал отпечатком на его ладонях; привязался к месту, недавно называемым домом. Сохранился на рабочем столе, стенах, полу, простынях, перчатках.  — Даниил.  — Est modus in rebus. Не отвлекай.  — Это очень важно.  — Ну, говори скорее. Александр отстраняется от Данковского (на близкое расстояние, чтобы видеть глаза), вдыхает воздух в лёгкие (не теряй, не теряй свою твёрдость), и, недолго думая, прижимается к чужим губам. Мягко, без напора, ощущая привкус дешёвого кофе на своём языке. Прикосновение — быстрое, но Даниил не отстраняется от него. Только сильнее тянет за локти и прижимается к сторонней груди. Незаметно даже, если бы не обратил внимание. После поцелуя воздух — тёплая печка между ними. До сих пор непривычно. Данковский глядит на него нечитаемым взглядом, затем снова поправляет неправильно расставленные ноги. Говорит так, как будто ничего не было:  — Сказал?  — Сказал.  — Отлично. Продолжаем изучать квадрат. Раз, два, три… Они танцуют до тех пор, пока на улице не становится прохладно, и весенние ветра не проникают в широко распахнутое окно. Медленно вечереет.