1941 год. Америка. Нью-Йорк. Южный Бронкс.
***
– Ещё раз сунешься, рыжее ебло, получишь не только по своей маленькой тупой башке, но и по яйцам, – говорит толстый, пропахший потом и мускусом мужик, избивая рыжеволосого парня в одном из криминальных районов нью-йоркского боро. – Скажи спасибо, что мы возле дома моего друга, иначе я сделал бы из твоих мозгов, такой шедевр, которого никогда не видел Лувр. Он пинает несколько раз в живот и харкает в лицо этому голубоглазому студенту, чьи волосы были похожи на слипшийся комок грязи. Практически по всему телу остались синяки и гематомы, а на бледном личике живого места вообще не наблюдалось. Южный Бронкс был знаменитым местом для всяких подонков, криминалистов и самой Мафии, которая в основном руководила в самом центре Нью-Йорка. Но многие бары, публичные дома располагались здесь, и мафиози отправлялись туда, чтобы отдохнуть от быстрой жизни, копов и ворчливых жен. Доля эмигрантов здесь больше всего и составляет около 80% населения. За безопасность и скрытность можно не беспокоиться. Никто не знает кто ты, откуда, и чем занимаешься. Пока такие наивные мальчики, как этот, не сунут свой нос во взрослые дела. Толстый свин наконец устал избивать бедного парня за его язык без костей. Он что-то ещё говорит, но Накахара не может разобрать из-за ускользающего сознания. Через несколько минут толстяк уходит, оставив рыжеволосого корчиться. Неизвестно сколько часов уходит, чтобы прийти в более менее сознательное состояние, подняться, и на одной ноге ковыляет до телефонной будки. – Алло, кто это? – холодный, местами равнодушный голос раздается с той стороны провода. – Аку...таг..ава, Заб..ери меня дом-мой. Я в Южн..ом Бронксе – Что? Чуя? Что случи.. Чуя не дослушивает вопрос друга, ставя телефонный аппарат на место. Челюсть адски болела, и поэтому из нее вырывались какие-то нечленораздельные слова. Из десен текла кровь, а зубы немного расшатались, но это было ничего, по сравнению с тем, что он чувствовал, когда шевелился, а как только позвонил, то сразу упал рядом с будкой, опираясь на нее. Все это произошло из-за тупой статьи, которую Чуя хотел сделать лучшей из лучших. Его тема преступность Нью-Йорка, очень увлекательная и интересная, но не менее опасная. Накахара являлся парнем, у которого не было инстинкта самосохранения, и именно поэтому, он на следующий день рванул в криминальный Южный Бронкс. И вот он валяется весь избитый, чуть нетрахнутый во всех смыслах, в куче дерьма, возле стеночки одноэтажного сарая. Прекрасный день. Лучше не придумаешь, но сам виноват. Нужно было думать, прежде чем соваться в трущобы. Хотя кое-что он все таки выведал, до момента пока его не схватили, не вытащили избивать за углом. Но об этом он будет думать позже, сначала нужно не отключиться и дождаться Рюноскэ, который к слову, находит его спустя 20 минут, медленно проезжая мимо здания. Акутагава конкретно офигивает, когда видит не человека, а искалеченный кусок мяса. Пока что с внешнего вида не понятно, есть ли переломы, но ушибы по-любому имеются. Он тихонько подходит к Чуе и присаживается рядом с ним на корточки. Легонько касаясь плеча, черноволосый видит, что Накахара уже не соображает и не распознает, что происходит вокруг него, лишь шипит от, наверное, побеспокоившей боли. Его поднимают на руки аккуратно, чтобы не приносить лишнюю боль, которую и так сполна испытало это молодое тело, переправляют в машину. На заднем сидении тепло и сухо, Чуя понимает, что находится в родной машине, пережившей множество переключений их маленькой компании. Интересно, что будет, если Ацуши узнает об этом? Думаю, он прибавит пару шишек по больной голове. В приемной к ним сразу подлетают медсестры, словно рой пчел, начинают жужжать над ухом. Накахару помогают дотащить в палату. Ему аккуратно вкалывают иглу в вену. И лекарство из капельницы медленно стекает внутри тонкой трубки. Тем временем молодому человеку обрабатывают раны. Переломов врачи не обнаружили, но есть растяжение связок на ноге. Акутагаве говорят, чтобы он заехал за ним завтра, пускай немного поваляется и отлежится. Юноша молча кивает и покидает стены больницы, выходя на шумные улицы города. Нью-Йорк считается крупнейшим городом Соединённых Штатов Америки. Он включает в себя пять крупных боро. Манхэттен – один из самых престижных, являющийся древним ядром города. В квартале Даунтаун можно встретить множество финансовых организаций, бирж и офисов. Но туристы посещают это место, ради маленькой Италии или Чайнатауна. В Маленькой Италии много магазинчиков, ресторанов и пекарен с вынесенными на тротуары столиками и плетенными стульчиками. Прекрасные рестораны «Каса Белла», «Иль Палаццо», «Ла Белла Феррара» обязательны к посещению. А в пекарнях можно полакомиться амеретти, бискотти с ароматом фруктов и орехов и крустату с вареньем или заварным кремом. Так что лучше не отказываться, когда хозяева лавок завлекают попробовать свою продукцию. Как-то раз они с Чуей делали реферат по основным районам и кварталам Нью–Йорка, и когда они забрели в этот маленький закоулок, в котором было много старых краснокирпичных зданий с пожарными лестницами, повсюду итальянские флаги и звучание соответственно итальянского языка. Как только им дали попробовать пищу, приготовленную тут, то практически каждую неделю молодые люди заезжали сюда на гляссе с каланьоле. Также данный квартал считается, центром зарождения итало–американской мафии. Во время Великой депрессии в этих старых домах жили многие знаменитые люди. Здесь любили проводить время итальянские мафиози, да и сейчас проводят, только более скрытно. Акутагава слышал, что в каком-то из этих ресторанов, во время своего обеда, был застрелен гангстер Джо Галло, но никто даже не вспоминает об этом, продолжая жить обычной жизнью. Может, это вообще ложь, выдуманная, чтобы завлекать туристов. Кто знает. В противовес этому маленькому кварталу идёт Чайнотаун, который является кусочком Китая. Все вывески написаны иероглифами, а некоторые дома соответствуют китайской архитектуре. В районе огромный рынок, с нескончаемым количеством магазинов и торговых лавок, продающие экзотические китайские продукты. Большое количество кафе и ресторанов, предлагающих посетителям огромный выбор блюд не только китайской кухни, но и гонконгской, тайландской, индонезийской и японской. Акутагава останавливается около автомата, достает несколько центов, заходя в будку, набирает номер. – Алло? Ацуши? Где я? Да, сейчас заеду в свой любимый ресторанчик "Хоп Ки" пообедать. Тебе удобно будет подойти? Кое-что случилось. Я не думаю, что это хорошая идея говорить по телефону. Встретимся через полчаса. Рюноскэ кладет телефон на место, когда слышит утвердительный ответ на той стороне трубки. Встреча происходит в "Хоп Ки", китайском ресторанчике с традиционными блюдами, поданными на столик номер шесть, где кипел бурный разговор между двумя друзьями. – Как ты мог отпустить его одного?! Это немыслимо! Ты же знаешь, что у него отсутствует понимание страха. Ацуши активно махает руками, стучит ногами и клацает зубами. – Я всегда знал, что мой брат думает в последнюю очередь, но ты мог предупредить меня. Накаджима устало смотрит в тарелку с хинкали, потом на Рюноскэ, затем на окно или официантку. – Что произошло, то уже в прошлом. Сейчас с ним все в порядке, не переживай, завтра мы сможем забрать его. Мягкая ладонь накрывает вторую напряжённую, а глаза действуют на Ацуши словно успокоительное средство. – Ты прав, но я не могу перестать беспокоиться. Он единственный родственник у меня тут. Пальцы переплетаются и сильнее сжимают фаланги, легонько потирая косточки. – Я тоже, Ацуши, я тоже... Они ужинают примерно около часа, потом выходят на улицу и исчезают в толпе. Ночной туман накрыл город с головой, и лишь огни ярко сверкали, указывая верную дорогу.***
Выписку из больницы Чуя назвал самым прекрасным событием в жизни. Челюсть перемотанная, голова и нога тоже. Семьи у него нет, только несколько друзей, учеба и работа. И когда сейчас, Ацуши читает ему нотации, а Акутагава молча кивает ему, тем самым поддакивая, Накахара Чуя благодарен, что судьба смилостивилась над ним и подарила золотых людей. – О чем ты думаешь, Чу? Накаджима понял, что его нравоучения игнорируют, погрузившись во что-то свое сокровенное. – Я? А, да я вспомнил одного своего давнего знакомого, хочу встретиться с ним на днях. –Что? Знакомый? Я его знаю? –Нет, это мой бывший одноклассник. Накахара морщится и смотрит на свою перебинтованную ногу, тот мудила не пожалел силы. Но он отгоняет плохие мысли прочь, вспоминая о встрече, которая состоялась до этого самого момента. "Бар успокаивает присутствующих преступников своей мягкой, лёгкой мелодией. Напоминает дыру с сонными мухами, так думает рыжеволосый, заходя в бар и заказывая стакан виски. Здесь не попросят удостоверение, подтверждающие сколько вам лет. Здесь всем похер. Через стул сидел молодой мужчина, в костюме с перевязанным глазом, руки полностью обмотаны в бинты, лишь на одном большом пальце находился большой перстень, указывая на то, что он неплохо зарабатывал. Юноша косится в его сторону и заказывает ещё один виски для храбрости. Он ведь чужой в этом обществе. Немного страшно. Бармен ставит стакан со льдом на стойку и отворачивается, давая простор заказчику, который за один глоток опрокинул стакан. Алкоголь развязывает язык и помогает расслабиться. Он пластично перетекает на соседний стул, к тому самому мужчине–парню. – Что-то случилось? Почему вы так понуро смотрите в свой недопитый виски? Тот не отвечает, продолжая все неподвижно сидеть. Через некоторое время, которое показалось для студента вечностью, открывает свой портсигар и закуривает, выпуская дым прямо в лицо рядом сидевшему. От противного запаха чешется не только нос, но и слизятся глаза. Лёгкая усмешка касается губ. После чего мужчина произносит: — То, чем стоит дорожить, всегда исчезает раньше, чем успеваешь его заполучить. Его бархатистый голос отдается табуном мурашек по всему телу. – Как тебя зовут? – Накахара Чуя. – Японец? — Только мать. – А отец? – Чистокровный американец. Наверное было глупо говорить свое имя незнакомому человеку. Что-то меняется в их беседе. Может мнимое дружелюбие, но Накахаре казалось, что мафиози как-то зажался и напрягся после того как Накахара произнес свое имя. – Понятно, значит Чуя~ Его голос звучит как обычно, но глаза мечутся туда–сюда. Хоть по профессии Накахара будет журналистом, но некоторые психологические приемы он знал. Шатен смотрит на время и недовольно хмурится, доставая несколько купюр из кошелька. Кладет их на стол и слезает со стула. – Мне нужно идти, Чуя, – он делает некоторую паузу и затем продолжает. – Но ты меня заинтересовал. Вот моя визитка. Перебинтованный кидает ее Накахаре, и тот хватается за нее двумя руками и протягивает руку для пожатия, но тот проходит мимо, надевая шляпу на голову и не поднимая взгляда." Накахаре это не даёт покоя.. Незнакомец дал визитку, которую вертит в руках Чуя, и просил перезвонить, если потребуется новая информация об интересующей теме. Чуя нервничает, хромает по небольшой кухне туда и обратно. Если бы это хоть как-то успокаивало, то рыжеволосого можно назвать самым спокойным человеком, что, откровенно говоря, было ложью. Он опять вертит визитку у себя в руках, от чего ее кончики сгибаются, грозясь порваться как и нервы ее обладателя. Он в конце концов психует хватает пальто и выходит на улицу с костылем. Рыская по карманам в поисках монетки, с сожалением обнаруживает, что кошелек остался дома, но один цент он находит возле двери автомата, улыбается дьявольской улыбкой, а глаза горят голубым огнем Сатаны. С маниакальной улыбкой на губах, набирая номер, он только сейчас понимает, что творит. – Слушаю, кто вы и что хотели? Чуя молчит вслушиваясь в этот бархатистый голос, и где-то на подсознании понимает, что-то не так. Этот голос был очень приятен, но отталкивающая частица в нем до сих пор присутствовала. От мыслей Накахару отвлекает тот же голос: – Вы на связи? – Д-да, я тот студент, которому вы дали визитку, помните? Я хотел бы узнать больше информации о, – он делает паузу, – вы сами понимаете о чем. – Хм, не думал, что вы так быстро созреете. Предлагаю нам встретиться в Маленькой Италии в ресторане "Il Cortile Restaurant". Там прекрасное вино. Как насчёт завтра в часиков шесть? – Д-да, конечно, спасибо вам. В трубке разносится смех обладателя такого прекрасного хрипловатого голоса. Накахара вздрагивает, а потом замедленно моргает несколько минут, когда оппонент положил трубку. Он на ватных ногах шагает или ковыляет к дому.***
Встреча происходит в уютном месте напротив небольшой пекарни. Освещение включают в восемь часов вечера и не выключают всю ночь. Здесь нет особо выпивших людей, встречаются только единицы, случайно перепившие вина или чего покрепче. Люди кушают, болтают, обсуждая друг с другом незначительные мелочи. Накахара слышит разговоры о политике, войнах, ворчливых боссах, семейных радостях и неудачах. Возле прилавка столпились люди итальянского происхождения, разговаривая на своем родном. Очень редко Чуя видел, чтобы итальянцы сплетничали, рассказывали байки, зазывали, объясняли и обслуживали на амереканском языке. Ресторан "Il Cortile Restaurant" выглядит роскошно и дорого, не по карману для бедного студента и Чуя заметно напрягается. Платить у него особо нечем, но это интервью может изменить его судьбу. Интерьер внутри представляет красные деревянные стулья и столы, на которых расположены тарелки, столовые приборы и салфетки. Возле стенок находятся статуи, римских героев, мужчин и женщин. Также множество цветов, висевших над ними создавали живую атмосферу. В этом зале имелась барная стойка, где на выбор можно заказать алкоголь, привезенный из Италии. Многие посетители сидели на заднем дворике, где было ещё больше растений, чем в помещении. Они свисали, оплетали красный кирпич, будто настоящие лианы, это было по настоящему красиво. Здесь в этом месте, в Маленькой Италии, и вправду можно встретить членов Коморры и Коза Ностры. Накахара видит своего знакомого, того самого, которого он встретил в баре. Теперь Накахара лучше осмотрел его внешность. У него вьющиеся каштановые волосы, такого же оттенка карие глаза, похожие на светлый янтарь, если смотреть на свету, Чуя в этом уверен, и обворожительная улыбка. Мужчина замечает его и подзывает одним движением кисти руки, на большом пальце которого находился перстень. Он был с большим камнем посередине, а сам мужчина сидел в довольно элегантном костюме для такого места. Замечая как студент рассматривает его, он лишь сильнее тянул улыбку, которая теперь Накахаре казалось противной, а сам он напыщенным и лживым. Чуя присаживается рядом, здороваясь и доставая диктофон, на который будет записываться весь разговор. – Вы позволите мне записывать разговор? Шатен молча кивает, не сказав ни слова, и с момента прихода Накахары, лишь пялится на него. – Со мной что-то не так, почему вы так смотрите? Мужчина хмыкает, не отвечает: – Нет, все в порядке, вы просто замечательно выглядите. Одно предложение и Чуя в накауте, ну как можно говорить таким до одури сексуальным голосом и смотреть такими большими и красивыми омутами, и в это же время тянуть противную ухмылку. – Извини, но я не голоден, если хочешь, ты можешь что-нибудь заказать. Накахра отрицательно машет головой, у него на одно блюдо двухмесячный расчет уйдет. – Но я не откажусь выпить, может хорошего итальянского вина? Отказ не принимается, угощаю за свой счёт, так скажем, выпьем за знакомство. Чуе страшно сказать нет, а отказываться от дорогого итальянского вина, вообще не в его принципах. Шатен говорит официантке заказ и просит принести его прямо сейчас. Спустя две минуты красное игристое вино плескалось в бокалах на столе, наполняя воздух ароматом винограда. – Пожалуй начнем, вы позволите? – Да, конечно, у меня есть двадцать минут. Ваше время пошло. Накахара хочет возмутиться, что ждал этой встречи целую ночь и почти день, а у него времени всего 20 минут. Несправедливо. – Вы можете представиться? Уверяю ваша личная информация не выйдет за пределы этого разговора. – Можешь звать мне Альберто, но мне будет удобнее, если мы будем упоминать это имя как можно меньше. – Как скажете, – Накахара отпивает немного из бокала и заглядывает в карие глаза напротив. Скорее всего это не его настоящее имя, он не был похож на итальянца, хотя мало ли, что в голову родителям пришло. – Можете рассказать о том, что значит Мафия? – Многие люди подразумевают под Мафией организацию, дядек в шляпах с пушками, но в первую очередь мы Семья, у которой существуют собственные законы, права и обязанности, – Альберто допивает бокал вина и подзывает официанта, просит поднести белое, между тем он продолжает. – Но Мафией нас назвали такие журналисты как ты, на самом деле мы "Коза Ностра", что с итальянского означает "Наше дело". Мужчина смотрит на Накахару, когда говорит, и Чуя ловит себя на мысли, что ему безумно нравится этот взгляд на нем, как его осматривают и оценивают. Он не был дурен собой. Рыжие слегка вьющиеся волосы, большие голубые глаза, которые были закрыты очками, и широкий оскал. – Сколько всего их? – Больше 1000 не могу сказать точное число. – С какого момента она появилась? – Это все пришло из Италии, эмигранты были бывшими преступниками, которые бежали из Сицилии. Вскоре они образовали группировки и банды, а затем объединились и переросли в крупномасштабную Организацию, контролирующую почти всю Америку. А первое место сбора считается именно это место, – кареглазый делает паузу, – Маленькая Италия. Чуя нервничает, мафиози, который согласился просто так встретиться с ним и дать интервью о жизни закрытой Семьи, о том, что карается смертью. Здесь было что-то нечисто. Альберто как будто читал мысли аппонента, который сидел напротив. – Так интересно смотреть на то, как ты все обдумываешь. Наверняка спрашиваешь, зачем я согласился на встречу с тобой, но спешу опередить тебя, – шатен ловит взглядом глаза под очками, – я знаю о тебе больше, чем ты можешь представить, Накахара Чуя. Ты не представляешь, как мне интересен. Щеки рыжеволосого начинают пылать красным от таких слов, а он ловит себя на интимной мысли. Черт, он думает о сексе с мафиози. Вот, что бывает, когда долго никого нет. – Д-давайте вернёмся к теме разговора. Альберто поглядывает на часы, на которых к слову было за семь часов вечера. – Прости, дорогой, мне надо идти. Я и так говорил, что уделю тебе 20 минут, а вышел час. Хотя обсудили мы с тобой всего парочку вопросов. Он вытирает салфеткой губы и отодвигает стул, привстает и оглядывается. Официантка принесла вино пять минут назад, а Чуя даже не заметил. В это время шатен что-то шепчет на ухо блондинке, что все время обслуживала их, и та, смущённо кивая, подаёт ничего непонимающему Накахаре белое вино, тот молча принимает и кидает взгляд на мафиози, что собрался выходить. В ответ он видит только жест, который зовёт его выйти вместе с ним на улицу. На пороге заведения, Альберто снова достает портсигар и закуривает, выдыхая дым и любуясь на то, как он растворяется в воздухе. – Я тебя завербовал, Чуя. Если хочешь больше узнать о Мафии, то ты должен быть ей полезен. У меня есть связи и хорошие друзья. Ты согласен быть полезен Мафии? – А Мафия будет полезна мне? Никто не любил отвечать вопросом на вопрос, но в данной ситуации рыжеволосому кажется это наиболее выгодный вариант. Так он покажет, что и не согласился, но и не дал отворот поворот. Идеальная позиция. Мужчина не заставляет себя долго держать ответ и, раскуривая трубку, он выдает: – В обычном мире смерть далека от повседневной жизни. Но в мире Мафии смерть с рутиной идут рука об руку. И мне кажется, что так правильнее. Если ты не боишься, то тебе тут самое место, Накахара Чуя. И это встреча между нами, тому подтверждение. Если ты хочешь понять Мафию, то поживи по законам Мафии, если тебе это интересно, то набери меня через недельку. Думаю, я найду для тебя время. Накахара кивает и обдумывает слова, он хочет знать больше остальных, он хочет познать и понять другую жизнь. Эта неделя будет полна раздумий. Тяжёлая неделя. Перед тем как уйти, мафиози останавливается и о чем-то думает несколько минут, затем разворачивается, и делает шаг прямо к Чуе вплотную, наклоняясь, его губы обретают довольный оскал, он едва слышно шепчет: – Мое настоящее имя Осаму Дазай, малыш. Отстраняется и смотрит в широко раскрытые глаза напротив, облизывает губы и заправляет рыжую прядь за ухо. Потом просто уходит, словно черт исчез в темноте, искусив свою жертву на согрешения.***
Чуя идёт по нью-йоркским улицам, когда фонари давно уже включены. Что это вообще за человек такой? Проходя мимо продуктового магазина, он решает, что самое время купить что нибудь дешевое, но вкусное. Не одно же белое вино бухать. В магазине достаточно много людей и на кассе стоять не очень хочется. Накахара забивает хрен на еду и спешит поймать такси, чтобы сесть на него и доехать наконец до Бруклина. Поймать, к слову, оказывается на такой простой задачей, которой может показаться на первый взгляд. В большом городе, где людей больше чем тараканов, вырвать свободную машинку оказывается непосильным трудом. Наконец, спустя часа маханий рукой, подъезжает жёлтая машина. Накахара открывает дверь и садится внутрь, чувствуя запах освежителя и приятное мягкое сидения. – Боро Бруклин, Бей-Ридж, пересечение пятой авеню и шестьдесят седьмой улицы, дом 957, пожалуйста. Автомобиль стартует по дороге, мимо проносятся ночные пейзажи города, скопления людей и иммигрантов, а также большое количество всякого рода света. Цветные вывески, яркий свет из окон домов, фары машин. Все это чертовски мешает сосредоточиться. Пробок не было, и этому Чуя был рад. Они доехали до дома за полчаса, что было рекордом. Обычно приходилось говорить водителю "спасибо" и идти пешком до дома самому. Видно, Бог смиловался. Рассчитавшись, Чуя выходит из машины и поднимается по ступенькам, стуча теперь тростью. Костыль он оставил дома. Не перелом же. Вставляя ключи в замочную скважину, Чуя уже видит как открывается вид на мягкую кровать, и, делая шаг прямо, он спотыкается о своё домашнее животное. – Блять, Нацумэ, какого хера?! Ты меня инвалидом решил сделать?! Этот кот достался ему от матери японки, умершей год назад от рака крови. Он был трехцветный, сочетавший в себе рыжий, белый и черные цвета. Его зелёные глаза выглядели лукавыми и хитрыми, а характер ужасно строптивый и упрямый. Точная копия своего хозяина. Он не отрывно смотрел на рыжеволосого, который обиженно и надуто потирал содранные локти. – Черт, какой ты все таки зло памятный – поднимаясь с пола и расставляя руки в бока говорит рыжеволосый, – ну забыл я тебя покормить один раз. Бывает. Кот злобно мяукает и машет хвостом, выдавая глубокую степень раздрожительности. Точно припоминая у себя в головушке промахи своего непутёвого хозяина. Гордо подняв морду, он отворачивается и идёт вглубь дома, и его вздёрнутый хвост, дает понять Чуе, что этот комок заставит его пожалеть. А пока он отлучился, чтобы придумать месть. Накахара вздыхает и идёт на кухню, чтобы выпить стакан воды. Он надеялся, что ему хватит сил на душ, но от них не осталось и следа. Чуя карабкается по лестнице на второй этаж, включает свет в комнате, затем снова выключает, думая зачем ему свет, и рушится на кровать, не раздеваясь. Юноша засопел и полностью погрузился в царство Морфея до конца ночи...***
Прямая спина, острый взгляд и вздёрнутый нос – так видит Накахара себя со стороны, находясь в своем теле, но ощущая себя посторонним зрителем театральной постановки. Его притягивают сильнее к себе, прижимая, кладя руку на талию, а вторую берет чужую ладонь в свою. Мужчина выше, карие глаза сверкают, а его запах полностью обволакивает. На нем маска из перьев, но почему-то он выглядит до одури знакомым, но непонятным. О чем ты думаешь, смотря на меня? О чем ты думаешь, танцуя со мной? Так смотрят на близкого человека, со всей теплотой. Так не касаются временного партнера. И так не сбивается дыхание от простого контакта тел, что плавно вальсируют. Это чувственнее и интимнее, чем секс. Серия быстрых движений, повороты и снова взгляд на партнёра, идеальная координация, взмах руки, кружение и глубокий прогиб в спине. Голова болела от множеств реверансов и все, что попадало в поле зрения, смазывалось и расплывалось, превращаясь в бесконечную веретено из образов и вспышек. И в тот самый момент, рождалось чувство полета и легкости, что переполняло тело витающими в воздухе звуками медленного вальса. Рыжие кудри, блестящие глаза и сбитое дыхание обоих выдавало некое возбуждение происходящим и завлекало продолжать. Все больше и больше. Быстрее и быстрее. Рука чуть ниже лопаток и партнёр шепчет на ушко пошлости и непристойности. Три такта в танце, но буря эмоций в них. Каждый шаг отдельная часть истории с неизвестным концом. Маски плотно надеты на лицах, а музыка кажется, что ускоряется. Но никто не замечает этого. Раз. Поворот. Два. Шаг вправо. Три Шаг вперёд И на повтор. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. И Накахара Чуя просыпается от первых лучей солнца.