***
Утро в Бруклине нельзя назвать спокойным. Вечное гудение машин, гул с улиц и пение птиц раздражают с самого раннего часа. Накахара лениво переворачивается на другой бок, но подгребая под себя пушистый комок. Нацумэ ничего не остаётся делать, кроме как послушно лежать и не шевелиться. Рыжеволосый красавец, спустя полчаса дрёмы, открывает голубые глаза и жмуриться, от попавшего на них яркого солнечного света. Обувая пушистые тапочки, он смотрит на место, где находился кот, который к слову, уже орал на кухне и требовал пищу. Накахара наливает себе апельсинового сока и делает сэндвич, насыпает Нацумэ корма и шастает за газетой. Сегодня должен прийти новый выпуск. На улице немного людей. Наверное большинство на работе, а остальные сидят дома. Чуя тоже сейчас на парах в университете сидел бы, но больничный в несколько дней спасает его от этого кошмара. Газета "New York times" одна из престижных и печатать в ней свои статьи – это цель любого успешного журналиста. Вместе с газетой выпадает открытка. Она маленькая, стандартной формы, с изображением женщины с флагом в руках. На ней красно-синей расцветки, а на голове странная красная шляпа. С задней стороны написано послание и Накахара читает его с некой предосторожностью: "Предлагаю встречу в бруклинском доме Пита. Слышал там очень вкусно кормят. Буду рад, если вы осчастливите меня, своим присутствием. Сегодня вечером(18:00) Ваш О.Д" Чуя весь трепещет от того, что движется в верном направлении. Он готовит ароматную ванну, с шампунем и мылом. Пена заполняет все пространство в ванне. Хоть для мужчины и положен душ, но в ванне иногда Накахара позволял себе понежиться. От природы голубоглазый имел более–менее женственное тело, с тонкими кистями и лебидиной шеей. Рыжие волосы достались от отца, а их вьющаяся структура от матери. Намылив и оттерев все тело до блеска, Накахра вылазит из ванны и укутывается в теплый халат. Ноги отказываются функционировать, будучи расспаренными. В гардеробе Чуя выбирает, что можно надеть на встречу. Она не носит официальный характер, но и дружественной ее назвать сложно. Неопределенность. Вот, что в жизни рыжеволосый не любил больше всего. Выбор останавливается на обычной белой рубашке и черных брюках с подтяжками. На плечах будет сидеть пиджак, а на голове шляпа с цепочкой. В этом образе ему равных нет. Время близилось к шести быстрее, чем кто–либо мог представить. Накахара натирает туфли до собственного отражения, накладывает корм Нацумэ и готовится к выходу. До кафе надо лишь пройти несколько улиц. Peter Luger Steak House – это настоящий американский дом стейков. Меню там, если Чуе не изменяет память, ежедневное, то есть на каждый день определенная еда. Сегодня среда, значит, наверняка будет цыпленок, которого Чуя обожает. Он бывал в этом заведении несколько раз и остался при хорошем мнении. Он не являлся гурманом или слишком привередливым человеком. Главное что вкусно, а остальное притрется. На улице довольно влажно и жарко, слышен запах барбекю, но не понятно откуда он исходит. Закрывая дом, и надевая шляпу на голову, Накахара движется вдоль улицы, мимо людей. Дом Пита встречает студента с открытыми дверями. В переносном смысле. Люди как всегда добры и приветливы. Столик был возле большого окна, раскрывающего вид на дорогу. За ним сидел отправитель письма, а напротив него блюдо. Ароматный стейк соблазнял своим видом не только Чую, да и ещё сидящих недалеко от них. Это мясо было очень дорогое. Альберто кивает головой и отодвигает стул рядом. Накахара не мог не заметить каким оценивающим взглядом его одарили. Он вдоль и поперек осмотрел мафиози. На том была обычная рубашка и штаны. Пиджак висел недалеко, на вешалке. Сквозь ткань просвечивались кубики пресса и вполне крепкие руки, но качком тоже назвать довольно сложно. – Это мне? – рыжеволосый пальцем указывает на стейк. – Конечно, солнце~ Почему то есть сразу отпадает желание, правда ненадолго. Мужчина, которого ты видишь третий раз, зовёт тебя солнцем, да и осматривает тщательно. Хотя кто бы говорил. Мысли Накахару подводят. Он считал мафиози симпатичным, с карими коньячными глазами, вьющимися волосами и хитрой улыбкой, а поведение этого человека напоминало ребенка с примесью опасного папочки. Но возраст, конечно, у них различался конкретно. – Я тебя позвал непросто так. У меня есть к тебе дело. Мужчина слегка постукивает пальцем по столу, его взгляд мечется по лицу, а ухмылка казалась стала ещё больше – У меня есть к тебе деловое предложение. Накахара что-то заставило побеспокоиться, то ли это была его забитая интуиция или несуществующее чувство самосохранения. –Стань моими глазами и ушами, Чуя. Накахара моргает несколько раз, не понимая, что именно от него хотят. Стать глазами и ушами? Разве у Мафиози мало ушей и глаз по всем штатам? – Я понимаю, что у тебя много вопросов, но ты же помнишь, что я попросил тебя о том, чтобы ты поработал на Мафию? Мужчина делает небольшую паузу после чего продолжает – И тогда я сделаю то, что ты так будешь делать в тот момент. Чуя думает об этом на протяжении всего того времени, что он жуёт мясо, его челюсть практически отвалилась. Тем временем мужчина наклоняется ниже к лицу, и практически касаясь ушной раковины, шепчет: – Но я бы не против, чтобы ты был ещё и моими руками в другом месте, сладкий. Шатен быстро проводит языком по маленькому участку уха, и в этот же момент отстраняется, когда улавливает дуновение ветерка, которое вызвала рука, занесшаяся для удара. Лицо рыжеволосого по тону напоминало красный спелый помидор. С другой стороны, Чуя не смел отрицать факт того, что ему было приятно. –В-вы что себе позволяете? – Ну знаешь, ты мог бы встретить кое–кого похуже в заплесневелом баре, чем сейчас. Рука опустилась на коленку и сжала ее, а рот снова оказался в небезопасном расстоянии от ушной раковины. Мафиози, что–то произнес очень тихо, едва можно было расслышать, но от этого столовый прибор выпал из рук студента, а тошната бесстыдным комом подкатила к горлу – Думаю у тебя нет другого выхода, милый, кроме как подчиниться – Чуя стиснул зубы, смотря прямо перед собой. Голос манипулятора переходил в какое–то странное мурчание и где–то на подсознание зазвенели тревожные колокольчики. – Как пожелаешь, но у меня нет желание быть подстреленным где–нибудь. Как ты можешь гарантировать мою безопасность? Тот запрокинул голову и засмеялся, его рубашка, расстегнутая на две пуговицы оголила хорошо выраженные ключицы, но перемотанные бинтами по самую шею. Самый интересный вопрос почему ему не было жарко, во всем э т о м. Чуя хотел задавать вопросы, это было свойственно его природе, но такая щепетильная ситуация не располагала к разговору. – Ты замечал, что довольно симпатичен по меркам нынешнего общества? Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба и относился более к риторическому. Собеседник стремился перевести тему. Накахара не был настолько тупым, чтобы не понимать явных подкатов к его персоне. Он конечно считал себя немного женственным, но не до такой степени и сейчас его с потрохами пожирали два глаза, обладателя которых, он не понимал от слова "совсем". – Я гарантирую тебе твою безопасность тем, что важные для меня люди, в первую очередь, м о и люди, так что можешь не переживать. Конечно, аргумент так себе, но словам таких влиятельных людей нужно верить, поэтому Чуя с большим трудом заглотил его. – Поужинаешь со мной завтра вечером? Место, так и быть, выбираешь ты. – Ну.. как бы...– Накахара явно замялся от этого вопроса – я даже не знаю.. – Ах, Чуя – театральные взмахи руками и ненатуральная мимика, он явно пытался показать глубину своих обиженных чувств( если они вообще имелись, в чем Чуя сомневался) – Почему ты так жесток по отношению ко мне? Накахара делает два глубоких вздоха и выдоха. Блять, во что он влип?! Из–за какой-то тупорылой статьи, которая отошла на второй план, он сейчас впрягается. – Как насчёт смотровой площадки на статуи свободы? Он раздумает об этом с минуту. – Я за тобой заеду в это же время – он оставляет несколько купюр Накахаре– Прости, что не могу подвезти, у меня появились серьезные дела. Шатен собирается уйти, но останавливается, вспоминая что–то. –И ещё – он делает шаг обратно на встречу и чмокает в уголок губ. Сказать, что Чуя ахерел, ничего не сказать – для тебя Осаму, милый~ Бинтованный разворачивается на 180 градусов и идёт к выходу, не обращая внимания на взгляды, устремлённые ему в спину, словно ножи. "Вот ведь, собака"– в тот момент это единственная мысль, посетившая бедную голову рыжеволосого.***
– Чуя, у тебя появилась тайная поклонница из универа, которая шлёт тебе любовные открытки? Как–то не так представлял Накахара свидание на смотровой площадке. Когда он сказал об открытке минуту назад, и спросил Осаму, почему нельзя было позвонить на домашний, тот только постебался. Паро́м, на котором они перебрались на остров Бедлоу, напоминал раскрашенный кораблик из детских истории и сказок, прочитанных Чуей в детстве. На смотровую площадку они поднялись по винтовым лестницам. Именно в тот момент, Накахара осознал, что до одури боится высоты, что была немаленькой. На площадке было много света из-за заката, освещающего весь Нью-Йорк своими красно–оранжевыми лучами. – Эм, Осаму – говорит тихо рыжеволосый мужчина, что вальяжно расположился на стуле (служебные люди, когда увидели его, в тот же миг притащили ему кресло) и о чем–то серьезно задумавшись – Ты вообще смотришь? Шатен только поднял взгляд и сразу столкнулся с голубыми напротив. Эти два омута выражали недовольство тем, что партнёр никак не пытался полюбоваться таким прекрасным видом. – Дорогой мой, если бы я смотрел на тебя с данного ракурса, то поверь, закат это последнее на что бы я смотрел –ответил кареглазый, проходя глазами по фигуре парня. Чуя часто задумывался над тем, что так привлекло этого "Альберта" в нем. Очень сложно размышлять об этом, когда Осаму постоянно делает акцент на тебе, словно ты его личная игрушка. Он чувствовал как мафиози теперь наслаждался видом, открывшийся ему, но в воздухе ощущалась тревога. Только сейчас до Накахары дошло, что Дазай весьма напряжен. Глаза метнулись назад, мужчина скрестил руки на коленях и его голова снова опустилась так, что волосы прикрывали большую половину лица. – Что–то случилось? – Больше чем ты думаешь, милый –руки переместились на темя и сжали волосы. – Может я смогу тебе помочь? – Если бы это было так просто, как ты думаешь... Осаму поднял свое лицо и уставился прямо на вверх. Лицо рыжеволосого казалось ему божественнее, чем до этого. Лучи придавали рыжим прядкам неописуемо прекрасное сияние, а по бледной аристакротичной коже и вовсе, будто лилось золото. В это время Накахара успел разглядеть небольшие морщинки в области глаз и переносицы, но это нисколько не старило, а придавало некий шарм. Дазай вел себя необычно. Это видно невооружённым взгляд. Он уставший, но все таки не отменил встречу со студентом, вместо того, чтобы отдохнуть где–нибудь и с кем–нибудь. Зачем он посвящает время незнакомому человеку? Тишину прерывает немного хриплый голос, полный отчаянья и едва уловимого беспокойства. – Я знаю чем ты мне можешь помочь, Чуя – он слегка улыбался и протянул руку, приглашая взять ее и подойти ближе. Накахара помедлил в своих действиях, но руку принял. За что резко был притянут на колени, а в следующую секунду его невесомо коснулись чужие губы. Чуя даже не понял, что и как произошло. Все было настолько быстро, а приоткрытые сухие губы до сих пор саднило. Словно аура осталась. Накахара слабо выдохнул и положил руки на плечи, складывая их. Дазай странно улыбнулся, отбросив мешавшую прядь в сторону, между тем проводя пальцами по остальным прядкам шелковистых рыжих волос. Затем уткнулся носом в шею и провел по ней туда и обратно, вдыхая аромат яблока. Голубоглазый, не ожидавший такого поворота, пискнул, но тут же прикрыл рот ладошкой. По телу прошелся табун мурашек с непривычки. – Ты занят в субботу? – Н-нет, что ты хотел? – Мне бы польстило твое присутствие в одном месте. Тайное место. – Осаму захотел встать и студенту пришлось подняться с насиженного места. – Мне кажется это не очень хорошая идея, Осаму. – Мой Чуя-Чуя и куда делся тот сорвиголова, что был в южном Бронксе?***
Накахара покрутился в разные стороны, рассматривая себя в зеркале. С одной стороны он понимал, что там будет много людей с работы Дазая, но с другой ему казалось, что одежда подходила для бара. При том, что в этом костюме он выглядел сногсшибательно. – Ты уверен, что это самое подходящее для вечера – крикнул Акутагава с кровати, беззаботно пялясь в потолок. – Но ты даже не посмотрел на него – Ацуши, лежавший в кресле, надул губы. Ведь, чтобы брат не надевал, всё на нем выглядело, как на Божестве. – Дорогой, хоть ты и его брат, такого Чую я знаю дольше, и мне нет смысла смотреть, во что он одет. Накахара хмыкнул и снова посмотрел в зеркало, заправляя прядь на ухо. Акутагава активно старался спихнуть кота с кровати, чья жопа так и пыталась примоститься Рюноскэ на лицо – Меня не волнует, как я выгляжу перед другими – он явно игнорировал тот факт, что Рюноскэ в этот момент закатил глаза. Ацуши вообще перестал разбираться в ситуации, в которую влип его брат. – Объясни мне, что за херню ты творишь, пожалуйста – черноволосый трёт переносицу на непонятливый взгляд Чуи – Для чего ты все это затеял? Накахара почесал затылок и расставил руки по бокам, немного оттопыривая бедро. Рубашка на теле казалась настолько тонкой, просвечивающейся, будто нарисованная. Брюки, зафиксированные ремнем, слегка обтягивали пятую точку, а сверху, Чуя планировал накинуть пиджак. – Я всё ещё не понимаю о чем ты говоришь.. – О чем? О ЧЁМ? Посмотри, на кого ты стал похож – Акутагава готов сорваться и придушить этого мерзавца(и заодно кота, который все–таки выгнал его) – передо мной не лучший студент универа, а какая-то путана на побегушках. Он выплёвывает эти слова словно яд и Чуе становится немного неприятно от них. – Ты собирался написать статью и за все время, потраченное на этого мафиози, ты практически ничего не узнал, но подвергал себя риску. Я волнуюсь, Чуя. Правда волнуюсь. Рыжеволосый показывает жест рукой, который призывает к молчанию. Ацуши все это время сидевший смирно, оттаял и быстро исчез с горизонта, оставив этих двоих наедине. – Ты хочешь знать что я творю? Голос холодный и Рюноскэ сглатывает –Д-да – Слушай меня внимательно, черт возьми, чтобы написать эту статью требуется максимум моих усилий, которые я прикладываю. И если ты не можешь меня поддержать, то делать тебе здесь нечего. А поволноваться я могу сам за себя! Чуя понимает, насколько он резок в этом высказывании, но со своим темпераментом ничего сделать не может. В своих мыслях он пожалел об этом несколько тысяч раз. – Хорошо, я съебусь нахуй – единственное, что Рю отвечает и уходит, хлопнув дверью. Чуя смотрит на свое отражение и не видит себя самого. Сейчас он чувствует в себе неуверенность и стыд в своих действия, принимая некоторую правоту друга. – Вот ведь, блять***
Машина припарковалась на обочине, когда Чуя вышел из своего дома. Осаму сидел в нежно–голубом костюме за рулём, окинувшись на сиденье. Ноги покоились на педалях, а пальцы рук постукивали по рулю. У Накахары от этого эстетично открывшегося вида пересохло во рту. Дазай внимательно осматривал Чую с ног до головы, а тело заметно напряглось. Его пальцы больше не стучали, а теперь сильно вцепились в руль. – Накахара Чуя? – Вас не устраивает мой выбор одежды, мистер? – юноша, чьи глаза игриво сверкали, встретился со взглядом Осаму, в глаза которого плескалось наслаждение. – Если ты по профессии на самом деле киллер, я не удивлюсь. Убить ты и без пушки можешь, милый. – Комплименты раздавать ты не умеешь. Просто нужно сказать, что я прекрасен. Чуя наблюдал как глаза шатена, то округлились, то снова сузились. – Конечно, ты прекрасен. Бесподобен. – рыжеволосый красавец лишь хмыкает и удобнее располагается на своем месте. Он сегодня плохо спал, возможно получиться вздремнуть по дороге. Машина двинулась по дороге на выезд из Бруклина. – Может ты посвятишь меня в свои планы более подробно? – Мы едим в бар, находящийся в боро Манхэттен. Главное, я тебе скажу, так это не суди книгу по ее обложке. – Допустим я принял твое высказывание, но при чем тут я? Мне кажется это все ваше дело, а не мое, и думаю ты подорвешь свой авторитет пред другими, если притащешь мальчишку на вашу сходку. – О Боги, Чуя, ты такой смешной – мужчина не пытается подавить смех, или хотя бы сделать вид, что ему несмешно. –Ты у меня на крючке. Поверь, Мафии необходимы свои люди в прессе. Теперь он говорил спокойно и серьезно, растягивая слоги. – Так мне надо что-то говорить? – Предоставь это мне, а ты просто кивай головкой в подтверждение. Понятно? Накахара пожал плечами. Мол, понятно. В дороге они пробыли около часа. За это время Накахара успел высыпаться, а Дазай потрепать свои нервы в пробках. Они подъезжают к старому бару. Это то самое тайное место сходок? Хотя всего можно ожидать от людей, у которых с головой немного не в порядке. – Выходим, Чуя. Осаму достает ключи и открывает дверь машины. Накахара поправляет мешавшие волосы и разглядывает себя в зеркале переднего вида. Они выходят и машину закрывают. Вход до бара составляет несколько метров, они их проходят за две минуты. Признаться, студент представлял самую малость другую обстановку. С виду и не скажешь, что внутри заведение выглядело роскошно. Хоть и бар, но как будто ресторан. При том еще и дорогой. Но Осаму идёт прямо к барной стойке. Мимо столов и людей. Он шепчет бармену на ухо слова, тот, кивая, проважает их к двери. Вход в служебное помещение. – Зачем нам туда? Бар вроде здесь? Разве нет? – Не совсем, просто доверься мне и иди за мной. Чуе хочется развернуться и уйти, но перед этим хорошенько врезать. Он ничего не понимал и от этого бесился ещё сильнее. Они заходят в служебное помещение, Дазай сразу сворачивает направо, где находится черная дверь. Любой человек подумал бы, кладовка, но лестница вела глубоко вниз. Они спускались по ней минут пять. – Может объяснишь мне что-нибудь? – Мы почти пришли, милый. Позволь напомнить, что в присутствии других я Альберт. Альберт Анастазия. Не забывай и называй меня так, хорошо? Чуя молчит, но Осаму не сомневается в том, что рыжеволосый понял. Дазай останавливается и оборачивается. На мгновение смотрит в глаза и легко чмокает в щеку. – Все будет прекрасно – говорит Осаму, перед тем как продолжить спускаться по последним ступенькам. Небольшой коридор и двое мужчин с оружием и очками на глазах. Охрана. – Добрый вечер, мистер Альберт. Вас уже заждались. – У моего опоздание есть причина, поэтому пропустите нас с моим спутником, чтобы не заставлять главу больше ждать. Накахара смотрит на этих громил и сглатывает, хоть за очками и не видно, но вероятнее всего они осматривают его. На Дазая они бы дольше десяти секунд не смогли смотреть. Они открывают массивную дверь. И конечно это пиздец. Полный пиздец. Подпольное казино в подземке. В ЦЕНТРЕ города, ёб твою мать. А говорят у нас полиция хорошо работает. Хрен там. Много таких же мужчин, как и Дазай. Играют, развлекаются и выпивают. Накахара готов поклясться, что видел не только проституток женского пола, но и мужского. Осаму опускает руку на плечо и идёт рядом. Прямо к самой устрашающей банде. В самый дальний угол. На диванах сидели пять взрослых мужчин, с безобразными шрамами у некоторых. Официальные костюмы и шляпы, которые в протест этикету не были сняты, красовались на шевелюрах. Возможно, это те самые пять семей, руководящие Нью–Йорком , хоть Чуя и неуверен в этом. – Фрэнк, друг мой, извини, задержался. Мой спутник немного припозднился. – Спутник? – Да, это Накахара Чуя, теперь он будет работать на нас. Говоривший мужчина Накахаре не понравился. Приятной наружностью не обделён, но вот голос, грубоватый и с хрипцой наводил ужасное впечатление. Смех потряс зал, и все, услышавшие это, тоже поддались ему. Не сказать, что кому-то было смешно на самом деле. Просто страх. Страх того, что тебя неправильно поймут и расстреляют. Это же Мафия. – Альберт, ты умеешь меня удивить – говорит мафиози и похлопывает на свободное место рядом с собой – Пускай Накахара прогуляется, пока мы обсудим важные дела. Альберт кивает этому самому Фрэнку и показывает Чуе на бар. – Скажи, чтобы записали все на мой счёт – кареглазый хлопает по плечу и Накахара кивает этим пяти людям и уходит. Краем глаза он замечает как все мужчины жмут руки Дазаю, и наконец, последний присаживается. – Дабл шот, пожалуйста – бармен наливает и в туже минуту подаёт – Скажи мне, будь другом, о тех людях в самом темном углу. – Простите, мистер, не имею права, – бармен взбалтывает и переливает жидкость в стаканах. – Не иметь права говорить будешь, когда я собственно ручно выстрелю в твою голову, и твои мозги, которые у тебя надеюсь есть, будут почётной картиной сего заведения, не сомневайся, – Накахара всегда знал, как давить на людей, а пообщавшись с гангстером, научился запугивать. – Изв-вините, я-я....э-ээ... – Все хорошо, расскажи все что знаешь... Обещаю, я никому не скажу. – Помните, вы обещали мистер – бармен сглатывает, но говорит – Это главы пяти семей. Если смотреть слева, то самый крайний это Джо Боннано глава семьи Бонанно, следующий за ним, Том Гальяно из семьи Луккезе, посередине Фрэнк Костелло временно представляющий своего босса Лаки Лучано из семьи Лучано – он опускает голову и Чуя делает предположение, что кто-то из них посмотрел на него – Крайний справа Винсент Мангано и Джо Профачи из семей Гамбино и Коломбо. А тот мужчина, ваш спутник, это – рыжеволосый затаил дыхание – Альберт Анастазия глава организации "Корпорации убийств" один из самых жестоких людей. Все киллеры боятся его. Накахара вздрагивает и просит повторить. У него пересохло в горле. Он знал, что эта внешность и поведение обманчивы, но чтобы настолько... Никогда. Всегда весёлый, обоятельный и шутливый, а на самом деле Сатана. – Зачем они собрались? – Тут два варианта мистер. Они пришли либо отдохнуть, тогда врят ли бы они отослали вас. Скорее всего это собрание комиссии. – Комиссии? – Да, это коллективный руководящий орган Коза Ностры. Наподобие Совета безопасности ООН. – Понял, повтори выпивку – Чуя понимает, раз ему сказали отойти, то тут и повеселиться можно, а именно, нажраться. Опракидывая один шот за другим, Накахара теряет ход времени, наверное, спустя полтора часа и хер знает сколько выпитого алкоголя. Студент понимает, что он конкретно пьян. Ему пора домой. Иначе все грозит обернуться плохо. Он пытается слезть со стула, но тот кажется непозволительно высоким, а Чуя начинает психовать от того, что у него короткие ноги. Наконец парень слезает, но как слезает, падает, если бы не темноволосый мужчина со странным оттенком глаз не поймал его, то опозорился бы он точно. – Вы в порядке, юноша? Чуя не успевает ничего ответить, как за него некто начинает говорить: – С ним все нормально, Фёдор. Мой спутник немного перебрал. Вы ступайте, вас заждался Фрэнк. – Получше, нужно следить за своим спутником, Альберт... Иначе он грозится оказаться не в тех руках. Накахара не слушает их, отключаясь, казалось, на мгновение. Он резко очухивается, когда его прижимают к машине и тычутся носом в шею – Я так устал, милый. Мне так хочется немного ласки и тепла. Может быть студент на подсознании понимает, что его состоянием пользуются, но дымка выпитого алкоголя не выветривается. Чуя зарывается пятерней в густые волосы и шепчет на ухо: – Давай не здесь, лучше поехали к тебе.. Через секунду он уже сидит в машине, пристегнутый. – Слава Богу, моя квартира недалеко. Дазай жмёт на газ. А Чуя понимает, что для него нет пути назад...***
Они находу сбивают дверь с петель. Дазай пытается общими усилиями закрыть ее, но не выходит. С третей попытки ему удается, и в ту секунду, он подхватывает под бедра Накахару и тащит в спальню на мягкие простыни. Оказавшись на кровати, Чуя обхватывает лицо Дазая пальцами, целует, сильнее сжимая в ладошке чужие волосы. Поцелуй получается глубокий и мокрый, с переплетающимися языками. Мафиози ловит себя на мысли, что рыжеволосого хочется прижимать, гладить, ласкать и целовать разгорячённое тело. Оставить на аристакротичной коже алые следы их порочной связи. Накахара улетел в другое измерение. Прекрасное место. По его телу блуждают чужие руки, а по шее проходится язык. Он мягко чмокает вздувшиеся вены, то жадно вбирает кожу в рот, посасывая и прикусывая. Потрясающе. Дазай отстраняется, чтобы снять с себя все эти вещи и заодно помочь Чуе с его тряпьем. Накахара в этот момент пытается выровнять дыхание. Вдох и выдох....Вдох и ...Черт Рыжеволосый давится воздухом и дыханье снова сбивается. Перед ним стоял Дазай. Голый мафиози. Относительно голый, если не считать слои бинтов. Чуя изучает рельефное тело, скользит взглядом по кубикам пресса, но ниже его взор не смеет упасть. Стыдно. Чертовски стыдно. Кареглазого все забавляет до безумия. – Не стесняйся, милый. Сегодня мы пренадлежим друг другу. Накахара редеет от этих слов ещё сильнее. Осаму возвращается обратно к студенту и снова клеймит его тело. Воздуха стало не хватать. Шатен помогает заплетающимся рукам Чуи растегнуть рубашку и снять брюки с боксерками. Теперь они абсолютно обнажены и душой, и телом. Накахра вскрикивает, когда непонятное и липкое скользнуло по его ноге. Немного холодно. Тем временем Осаму переходит к груди, вырисовывая непонятные узоры языком. Рыжеволосый стонет, когда чужая рука касается собственного члена, проводя по нему вверх и вниз, размазывая смазку. Табун мурашек пробежался по веснушчатой спине. Его целуют, ласкают, целуют, ласкают, целуют, ласкают и так вечный круговорот, как казалось Чуе. Ему чудится, что все тело теперь большое красно-синее пятно, будто само абстрактное искусство одарило его. Накахаре хочется до фейрверков в глазах и он не сомневается, что Дазай тоже хочет. Он притягивает голову мафиози к себе, заглядывая в опьянённые глаза цвета виски и надрывно целует, проводя по ряду зубов, поигравшись с языком и наконец прикусив губу партнеру. Прошлый французский поцелуй, мать твою. – Ос-самуу – шепчет Чуя жадно глотая кислород – возьми меняя. Его слышат и переворачивают на живот, подкладывая подушку, чтобы не было никакого дискомфорта. Дазай матом ругается про себя, вспоминая, где лежит смазка. Ему приходится встать и оставить свое изнывающее чудо на одно мгновение. Для кого–то это вечность. Чуя чувствует уже превычную тяжесть сверху, и комнату наполнил аромат черники. Обмазанные пальцы обводят колечко и только затем проталкиваются внутрь. Накахара мычит в подушку и сильнее сжимает простыни, чувствуя жжение внутри. Движения приносят дискомфорт, но Чуя всегда старается идти до конца. С течением времени нутро привыкает к пальцам и Дазай делает резкие движение, раздвигая стенки кишечника ножницами. В один момент, когда Осаму проезжает пальцем по нервному бугорку, Чуя издает судорожный стон, выгибаясь словно кот. Шатен повторяет эти манипуляции несколько раз, слушая вздохи и стоны, от чего он сам в любой момент может кончить. Наигравшись, его терпение подходит к концу и он с хлюпом достает длинные пальцы, годившиеся для игры на фортепиано. Студент понимает, что Дазай пристраивается сзади. – Малыш, я хочу, чтобы твое тело знало только мои касания, а твое нутро приняло форму моего члена, каждой его венки и изгиба, поэтому, милый– он проводит рукой по позвонку, заставляя оттопырить задницу и поднять поясницу – трахаемся без презервативов. Мафиози выдавливает на себя лубрикант, размазывая вместе с естественной смазкой по всей длине. Протирается между ложбинками и пристраивает головку к проходу. – Чуя, посмотри на меня. Накахра вообще не мыслит здраво, он говорить не может, а его повернуться просят. С большими усилиями он поворачивает голову и Осаму целует в губы, параллельно входя до конца. До победного конца Студент от боли прикусывает губу Дазаю, и чуть ли не рвет наволочки на подушках. Голубые глаза слезятся, а внутри все щиплет и жжет. Он толще и длинные чем предполагалось. Хуже некуда. А Осаму как будто под приходом. Внутри горячо, узко и скользко. Накахара его сдавливает, но принимает полностью. Хороший мальчик. Выйдя из него, он снова толкается внутрь, повторяя медленные движения и стараясь не приносить больше боли. Мужчина придерживает Чую за бедра, наклоняясь к его уху, начинает шептать приятные и успокаивающие вещи, но Накахара лишь шепит от смены угла и кажется совсем не слышит томный голос. Дазаю остаётся положиться на время. Постепенно рыжеволосый привыкает, насаживается сам и стонет во весь голос. Ну и рыжий чертёнок. Чертов суккуб. Он прогибается в спине и насаживается до основания, Шатен не может сдержать хриплого рыка. Осаму кажется, что ещё немного и он полностью расплавится. Чуя не сдерживается и самостоятельно движется туда и обратно. Дазай вплетает палицы, которые находились в Чуе, в рыжие волосы и тянет назад, сжимая у корней. Рот пассива открывается в немом крике, когда вторая рука сжимает бедра до синяков. В комнате становится жарко и тишину разрывают громкие стоны и шлепки кожу об кожу. Накахара такого никогда не испытывал. Поначалу ему хотелось все завершить и оставить, но сейчас он сходит с ума. Ему хочется резче, глубже до ярких пятен перед глазами. Собственный орган изнывает от недостатка внимания, но Чуе так хорошо, что лень рукой лишний раз двинуть. Тело покрылось испариной, руки и плечи задрожали. Они оба на пределе. Кладет обе руки по бокам, помогая Накахаре насадиться ещё сильнее и ещё. Студент не знает куда себя деть, он мечется туда сюда, но яркие, продолжительные фейрверки застилают мутные глаза. Время, казалось, остановилось. Юноша чувствует как его обвивают сильные руки, не давая пошевелиться или двинуться в другую сторону, входит глубоко, но быстро выходит, выплескивая накопившуюся сперму на бедро. Накахара позорно хнычет. Он хочет ещё. Мужчина утыкается носом в покусанную шею и громко дышит, переводит дыхание. Он заваливается на спину, притягивая к себе неварющего Чую, который стал овощем на ближайшие минут пятнадцать. – Нужно поменять простыни, ты же не хочешь спать на грязном? – Все равно, я хочу спааать – он бубнит, что–то, но ускальзывающее сознание не даёт нормально функционировать мозгу. Осаму перебирает локоны и делает массаж головы, начиная сам потихоньку дремать. – Так всегда будет, Осаму? Мужчине кажется, что это ему снится, но этот вопрос прозвучал в реальности, от почти спящего Чуи. – Всегда, Чуя, всегда... Знал бы Накахара, что Дазай имел свойство лукавить И Через несколько месяцев Альберто Анастазия покинул Мафию и бесследно исчез... .