Little drummer witch

Джаг, свернувшийся клубком в чужой кровати, не отрывающий глаз от телефона, кажется таким ребенком. Он по-детски прикусывает ноготь, смотрит на брата с надеждой. — У тебя на счету есть что-нибудь? — Не, по нулям. Всё на колонку ушло. И чтобы откупиться, мы… — Да. Блин, — парень хмурится. — Он выпустил новую книгу. — Он? А! Ты ж президент его фанклуба! — Лакз падает на кровать, заглядывает в телефон через плечо брата. — Он живет своими историями, понимаешь? Он пишет о них, как сказал бы Буковски, с кровью. Он пишет по-настоящему, пишет так, что ему хочется верить. И в то же время не хочется, потому что тогда реальны все ужасы, которые он описывает. Но оторваться невозможно, потому что он пишет так… Джагхед вздыхает, утыкается в телефон. — Придумаю что-нибудь, — закатывает глаза его брат. — Можем продавать твои грязные футболки, озолотимся на фанатках. — Фу, Лакз! Близнецы смеются. Сабрина толкает дверь в комнату, вносит большую тарелку с половиной пирога. — Утащила у тетушек, не думаю, что Хильда заметит пропажу. В холодильнике и так уже места нет. — Спеллман, ты волшебница! — хором восклицают братья. — Даже не представляете, — усмехается девушка. С неодобрением смотрит на бутылку с неопознаваемой этикеткой, стоящую у кровати. — У кузена утащили? — Он сам дал! Лаки, набивший было рот пирогом, давится. Стучит себя по груди, жадно глотает из той самой бутылки. — Тут кто еще даст, — сипит, отдышавшись. — Что? — Проехали. Держи, — протягивает бутылку. — Я схожу к кузену… а вы пока сильно не налегайте, ладно? Вернувшаяся через несколько минут Сабрина находит Джага, лежащего на полу, зачитывающего вслух строки из потрепанной книги в мягкой обложке. — … Моя правда - избитая, полудохлая и жутко злая. Истрепанная… — Смертным можно, значит, — ворчит под нос ведьмочка. — Смертных, значит, не развезет с двух глотков. — Привет! — Лаки машет ей рукой, при этом чуть не падает с кровати. — Да я ваще норм, кля… кря… бля буду. — Вот это я заберу, — Сабрина подбирает бутылку с ведьмовским пойлом, качает головой. — А вы! Сидеть тихо! Ни звука мне! — Бри, ну не злись, — плаксиво ноет Лакз. — Интересны упоминания птиц, повторяющиеся рефреном через всё произведение. Я долго размышлял над их символизмом, и пришел к выводу, что у него они не означают надежду или свободу. Он пишет о них только в те моменты, когда герой близок к смерти, когда герою буквально приставляют к голове пистолет, или когда он умирает от голода. После этого, как ни удивительно, дела становятся только хуже. И лишь благодаря невероятной везучести героя, хотя как мы можем о ней говорить, если, по утверждению Автора, всё это происходило в пространственно-временном искривлении. Так что же для Автора означают птицы?.. Лаки клюет носом, бьет себя по лицу, но все же слушает Джагхеда. Переползает поближе к нему так, чтобы оказаться между братом и дверью. — И вот это, по твоему мнению, «смертным сойдет»? Они даже до половины не дошли, Эмброуз! — шипит Сабрина. — Именно в тот день, когда у тетушек собрание, у меня тут двое смертных под зельем! — Расслабься, сестренка, мне не нравится твой вайб, — все слова, движения Спеллмана замедлены, словно он живет на более низкой скорости, чем обычный мир. — Ты слишком напряжена, помедитируй, или, не знаю, подыши, как я учил. Перетащим их ко мне, и все будет пучком. Спустя полчаса ругани полушепотом, три чудом не разбитые смертными вазы, близнецы оказываются в комнате Эмброуза. Ведьмак укладывает их на свой матрас, служащий кроватью, сам же заворачивается в одеяло и садится, опершись спиной о дверь. Компанию ему составляют книга, вытащенная из цепких пальцев младшего Джонса, банка арахисовой пасты и почти выветрившаяся из крови травка.