Странная забава с пленным.

      Ночь, двенадцать часов.       Общий Город Проживания (ОГП)       Pov       Этот город так слаб из-за людей, и стран. Все они жалкие, но скоро я буду этим всем управлять, когда отец все же решится передать мне своё правление.       Внезапно, дверь открывается, и пятнадцатилетний мальчишка с алыми, как кровь, потрёпанными волосами, который смотрел своими серыми и убогими глазами на карту города, повернулся и видит, что в комнату заходит отец, Российская Империя высокий, темноволосый, с желтыми прядями. Он всегда ходит в этой старой военной униформе и повязке. Рядом с ним стояли его люди, один из них, Иван, принес новенького, который всего месяц здесь. Он положил возле двери этого пацана, которого даже не связали.       — Здравствуй, сын, — совершенно холодно сказал Империя, проходя в помещение и тоже посматривая на карту, при этом держа свой любимый нож с золотой ручкой, который был окровавлен.       — Еще один район наш, — сказав это, РИ выделил территорию кровью, которая была на лезвии ножа.       — Понятно, а это что? — спросил я, смотря своим единственным глазом в угол, где валялось тело русого мальчишки.       — Он попался нечаянно, но я решил взять его, чтобы тебе скучно не было, — сказал величественно Империя и быстро что-то скомандовал своим людям в типичной для себя манере, и закурил трубку, старую, деревянную, с позолоченными узорами, держа её в испачканных кровью руках.       — Чтобы не было скучно? — переспросил я, подойдя к лежащему телу, хотя тут уже кости, в оборванной одежде, в ссадинах, ушибах и даже красных пятнах.       — Ну, да, мальчишка миловидный, а просто так убить жалко. Только если он тебе не нужен можешь отдать мне, — с пошлой ухмылкой сказал убийца и завоеватель, глядя в окно, а я же присел на корточки и начал осматривать его лицо, резко взяв за подбородок.       — Хах, нет уж себе заберу, а то это как с водкой — грех не взять, — с усмешкой сказал я, взяв на руки лёгкого мальчишку. На вид ему было четырнадцать, но это не точно. Я потащил его в свою комнату, которая находилась на втором этаже нашего большого двухэтажного дома в готическом стиле. Весь дом был в черно-желтых тонах, иногда встречался и белый. Только моя комната была полностью в красно-черных тонах, начиная от кровати, заканчивая дверью. Положив пацана на свою кровать, я начал внимательней его осматривать, медленно стягивая с него остатки одежды. Первой полетела, порванная чуть ли не на тряпку, футболка. И невооружённым глазом было видно худощавое тело мальчишки, а каждую выпирающую косточку можно было посчитать. Всё его тело было в порезах и красных пятнах. Я не стал засматриваться, и вот теперь куда-то улетели штаны или то, что осталось от них. Обуви не было, пятки были все истоптаны, а сами ножки были тоненькие, но бедра у пацана были. Это телосложение привлекает своей измотанностью, как будто над ним уже поиздевались.       Я решил поспать, ведь навряд ли эта шлюшка проснется в ближайшее время, ведь по голове ударили, как я понимаю, хорошо.

***

      Утро. Я проснулся первым, посмотрев на русого, который мило спал, прижимаясь ко мне, потому что замерз. Бедняжка, аж весь дрожит, но ничего, скоро будет жарко. Не долго думая, я решил пойти в душ, чтобы освежиться. Быстро помывшись под холодной водой, я вышел лишь в одном полотенце, висевшим на бедрах. Пойдя в комнату, я сразу же заметил пацана, который недавно проснулся, выглядел он сонным.       — Кхм… — я хотел, чтобы он обратил внимание и добился этого, ведь мальчик посмотрел в мою сторону, встревоженным взглядом не понимая, что творится.       — К-кто ты? — аккуратно спросил русый, смотря на меня, и похоже стесняясь, так как он пытался прикрыться одеялом.       — СССР, Союз Советских Социалистических Республик. Ну, а, ты как тебя звать? — спросил я, медленно приближаясь к сонному. Он, похоже, еще ничего не понял.       — Р-Российская Федерация, или просто РФ, — ответил он, и я присел рядом, поглаживая тонкие ножки через одеяло.       — Ты даже не боишься, что не знаешь кто я? — я спросил это медленно и бесцеремонно залезая руками под одеяло и начал проходиться по телу руками. Русский же начал смеяться. Я обескуражен тем, что ему щекотно, я же даже не пытался щекотать, просто полапать.       – Ха-ха, ха, СССР, прошу, ха-ха, прекрати, щекотно! — молил славянин, пытаясь убрать мои руки и вдыхая как можно больше воздуха. А это забавляет ведь, он задыхается, прося прекратить, хотя я ожидал, что он будет делать то же самое, когда я буду издеваться над ним, но да ладно, ведь момент предвкушения, ведь раз он лишь от лёгкой щекотки уже «умирает» (от смеха) то, что за крики будут слышны, когда я буду мучить его, рисовать на его теле ножами и плетками. Пока я задумался о предстоящем веселье, РФ в один момент тоже начал щекотать меня, тем самым прекратив свои пытки. От неожиданности я быстро спрыгнул с кровати немного раздражённо, смотря на русого пацана.       –Ты чего творишь?! — раздраженно рявкнул, оскалившись на своего пленного.       — А, ты что? — с отдышкой переспросил рус, только под конец фразы он схватился за живот, слегка поскуливая.       — Ты когда ел? — совершенно холодно, ведь мне главное чтобы сейчас пожил, а потом сам буду мучить голодом, я встал на ноги и смотря на малого сверху вниз.       — Я не помню… — он не переставал держаться за больной, из-за истощения, живот.       — Как же это раздражает, — я со злобой прорычал, быстро одевшись и идя на кухню, приказав не двигаться, как же мне неохотно, чтобы во время пытки или на пике удовольствия такая игрушка погибла из-за голода, ведь охота поиграть и желательно не один раз. Я быстро взял тарелку с яичницей, макарошками, кусочком хлеба и стакан с водой. Быстро придя в свою комнату, я поставил тарелку на тумбочку рядом с кроватью.       — Быстро, ешь! — я рявкнул на него, приказав, а он неуверенно еле как пытался дотронуться до вилки. Как же долго, лучше его покормить, иначе я его выебу прямо здесь и сейчас. Быстро взяв вилку, я сел рядом и начал втыкать вилку в макароны и протягивать ему.       — Россия, бля, долго, — да, Рос более уверенно начал есть.       — Союз, а ты тут долго? — он спросил неожиданно, все-таки начав есть.       — В смысле? — пацан чересчур спокоен, я вижу, он немного краснеет, но не боится, может, и вправду не узнал или не знал.       — Ну, ты, как и я случайно сюда попал? — говорит как ребенок и смотрит большими, голубыми глазами, не понимая, кто сидит рядом.       — Ну, я здесь не случайно и очень давно, — мне теперь охота увидеть его лицо, когда он узнает кто я, а сейчас нужно давать двусмысленные ответы, чтобы не догадался.       — Оу, сожалею… Скажи, а надо мной будут издеваться? — он опускает глаза и говорит это совершенно спокойно, хоть и вопрос тупой, но его спокойствие меня поражает.       — Ну, ты в плену, тебя будут использовать, как шлюху, при этом издеваться, — я сказал навеселе, а он все так же сидит спокойно только в глазах видна обида и разочарование.       — Ничего не изменилось, хотя нет, я здесь девственности лишусь, — из-за чего он возмущается, и похоже, плачет, а теперь мне стало интересно.       — Эй, малой, ты чего? — он стирает слезы с лица и пьет воду.       — Ничего, просто только неделю назад сбежал от отца, который бил, издевался, резал, тушил об запястья сигареты, морил голодом, это то же самое только еще и ебать будут, что за жизнь?! — над ним уже поиздевались, как обидно, а он еще и слезами задыхается, только из-за этого он больше не смеет плакать, только из-за меня, ведь он принадлежит мне. Я приподнял подбородок и осмотрев немного лицо, вытер слезы.       – СССР, а ты можешь помочь мне сбежать? — он всхлипывает еле, дышит, задыхаясь слезами и просит помочь.       – Я бы помог, только… — рассказать или соврать? Нет, с меня довольно, я уже хочу посмотреть на то, как эта сучка работает.       — Я — сын Российской Империи, я тот, кому тебя подарили, малыш, — я улыбаюсь, а он, приоткрыв ротик, смотрит на меня, зрачок слегка дрожит, боится, волосы все растрёпанные, сам он никакой. Он неделю бегал, ладно, пять минут подожду, пока помоется.       — Раз, ты наелся, иди в ванную помоешься наконец, — я встал с кровати и подошёл к своему шкафу, пацан некоторое время потупив и доев, пошёл в ванну. Пока он мылся, я достал из шкафа кожаные ремни, ножики, наручники, веревки и еще пару БДСМ- игрушек и разложил их на письменном столе. И вот мальчишка выходит с полотенцем, сжимаясь и дрожа от страха или холода, и увидев всё то, что лежало на столе, он зашел обратно в ванную и закрыл дверь. Я усмехнулся и подошёл к двери, три раза постучавшись и уперевшись об косяк двери.       — Малыш, тебе лучше выйти, пока я добрый, — я сказал с некой угрозой, чтобы предупредить.       — Я не могу, ты сделаешь мне больно, — он дебил, то, что он там укрылся — это ничего не изменит.       — Чего же ты боишься меня? — мне даже интересно из-за чего он плачет       — Боли. Мне не страшно выйти. Мне не страшно, что ты можешь меня выебать. Мне страшно, что мне будет больно, — он плачет, всхлипывая. Какой же жалкий.       — Хах, боли, значит. Ну, знаешь, мне кажется, навряд ли, ты готов быть шлюхой добровольно. Может если и был бы — не пришлось бы мучиться, — стоп, он перестал плакать и открывает дверь. Из-за страха боли он готов открыть дверь и лечь. Это было просто так сказано, а он воспринял всерьёз.       Россия открыл дверь и стоит, смотря в глаза коммуниста.       — Ладно, — я вижу, что он очень смущен, и похоже, не хочет этого, дрожит, только для него легче лечь раком, чем терпеть пытки. Как же он слаб.       — Ну давай на кровать, — он проходит мимо, слегка дрожа, я шлепнул его по ягодицам, отчего он пискнул и подскочил. Он смотрит на меня, приоткрыв рот, пользуясь случаем, я быстро впиваюсь в его губы, проходясь по всему ротику. Как же неудобно наклоняться. Взяв его на руки, я продолжил изучать руками его худощавое тело. Я чувствовал, что он дрожит, но, все же, неуверенно хватается за мои плечи. Ему стыдно, но он углубляет поцелуй, вздрагивая от каждого моего прикосновения. Подойдя к кровати, я повалил его, давая немного отдышаться. Я взял со стола приготовленную смазку и заново начал нависать над ним. Он даже на меня не смотрит, настолько противно от самого себя? Ноги сведены. Хм, он тоже должен проявлять инициативу.       — Боже, сделай хоть что-то. Отсоси, — он приоткрыл глаза и смотрел на меня странно, — чего смотришь? Работай лучше язычком.       — Ладно, — он сглотнул, и мы поменялись местами.       Я снял полотенце, и он уже без капли раздумий прильнул губами. Они холодные. Все движения неуверенные, он на мою реакцию смотрит, или боится? Медленно целует, проходится язычком по всему стволу и уже более уверенно берет в рот, посасывая и облизывая язычком. Ах, а Рос не плохо справляется. Он обводит края головки, толкает язык в уретру, двигает головой так, что вбирает до основания. У меня сбитое дыхание, я иногда рычу от удовольствия, и тогда он останавливается и делает тоже самое, только интенсивнее. От его действий я нехило возбудился. Я чувствую, что ему противно, так зачем же его мучить? Я отодвинул его голову и уже повалил на кровать, оставляя на его теле засосы и алые пятна. Он сладкий, а его кожа тонкая, что не мешает прокусить его кожу до крови. В принципе, кровь не мешает, ведь он потек уже давно и на каждое прикосновение он может выдать сдавленный стон. Ох, какая же сучка! Уже течет из-за укусов и неприличных действий. По-моему, с него хватит: все плечи, торс, живот, немного бедра, в укусах так, что лучше начать. К черту полотенце! Я намазал смазку на пальцы, и начал в его анал проникать двумя пальцами внутрь. Он слегка пискнул, открыв глаза и смотря на меня. Я медленно двигаю, делая ножницы, ведь в узкого больно входить в первый раз. Так что лучше пусть будет растянут как следует. Прошло немного времени, а он насаживается на пальцы. Ну, раз так охота. Я вытаскиваю пальцы, слыша разочарованный вздох? Боже, не знаю, откуда отец его взял, но пусть побольше таких приносит для «развлечения».       Я подставил к аналу уже свой агрегат и вошел на половину. Тяжёлый вздох. Ну, раз ему не больно, то можно продолжить. Я ускоряю темп, входя полностью, иногда похоже, задевая простату, ведь он стонет. Я достаточно быстро дошёл до быстрого темпа. Мне очень приятно, из-за чего я не самовольно рычу от удовольствия. И вот я чувствую пик удовольствия и через пару толчков кончаю в его нутро. А он кончает во второй или третий раз, как еще не отключился? Хотя, сейчас он безжизненно упал на кровать, из него сейчас все потечёт, ну уж нет, зачем марать одеяло и себя? Взяв со стола вибратор в виде члена, я вставил в него, от чего Рос, что-то прохрипел. Ну что же, спи, заслужил.